Январский меч и апрельский цветок

Соломея Лютова

Январский меч и апрельский цветок

Глава первая. От жизни.

… А в фем-пабликах – одни срачи о том, кто кого, как и куда трахает. Я это читаю и пишу фемкам длиннопосты, а фем-сёстры мне лайки и ответы – о, это так вайбово…

Вообще-то нереально уныло этим гнусным январским вечером. Тебя нет рядом. Ты там, в своей квартирке задротствуешь в какую-то очередную глобальную стратегию на ноуте, и ты всегда там, в этих картах. А я сижу в фем-пабликах, периодически отвлекаясь на порно в ютубе, чтобы потеребонькать моего маленького, но бойкого влажного воробушка между ног и кончить. За всю жизнь, с семи лет бесчисленное количество оргазмов: и всё пальцами.

Я смотрю, как спариваются звери, птицы, насекомые.

[это явно горячее чувственнее чем вялый недосекс с тобой ты в свои двадцать шесть даже свой пенис подрочить не можешь большой а не встаёт какой толк от этой варёной сосиски]

Зачем почти шестнадцать лет я пыталась затащить тебя в кровать? Любви одной и на всю жизнь хотелось. Всё было…

[и мудовые рыдания и школьные записки ожесточённый дроч под одеялом в комнате и поцелуи в центре Москвы и глупая книжка моего авторства про мои чувства безответную любовь это всё счастье вместо литинститутского диплома на "четвёрку"]

А так-то сессии сданы чёрт-те так, "тройка", и не видать бесплатной аспирантуры как своих ушей. Только дрочить теперь и остаётся.

[даже сидя в офисе редакции я умудряюсь это делать все уходят а я прямо через брюки правы фемки насчёт восьми тысяч нервных окончаний правда потом спать хочется не стоит на работе злоупотреблять]

Мой воробушек к тебе летел все эти шестнадцать лет, а твоя варёная сосиска только от компа, наверно, поднималась. Когда мы с тобой впервые трахаться попробовали, ты сказал, что у тебя встаёт, когда ты эти карты из игр рисуешь. Мне, в общем-то, всё равно: я достала из ящика тетрадный лист, дала карандаш и предложила тебе порисовать. Ты нагишом, освещённый холодным сентябрьским солнцем из окна, принялся на кровати за рисунок, только твой вялый член так и не встал в тот раз.

Больше мы и не пытались. Сейчас уже январь. Тебя не было на большой новогодней вечеринке, где смотрели свежие мультфильмы с кинофестиваля и жгли бенгальские огни – а мне после не в кайф ни новое утро, ни новый день.

[нет не от ванильного мульта про мёртвого космонавта а от слов одной гостьи полная в шуршащем платье с локонами и мейк-апом от стилиста она попросила хозяйку вечеринки спасти её.

от чего тебя спасти? спросила хозяйка

от жизни невесело ответила гостья допивая шампанское из бокала и подкатывая к некрасивому дрищеватому медику в татухах]

И вот с этого "от жизни" начинался год. Даже дрочить расхотелось в ту ночь. Вернулась – дрожала в постели.

Глава вторая. Десятая муза.

[некуда – никуда – не к кому пишу дурацкую анкету в группу знакомств для неформалов рассказываю подробно про себя про свою личность ищу парня выкладываю крутые фотки с фотосетов и понеслось в лс дрочеры музыканты мимокрокодилы и просто болталка]

Вот пишет мне какой-то парень из Питера, расспрашивает про предпочтения, увлечения, секс, музыку. В теме – читал Достоевского, Лермонтова, ну и, вроде, не тупой кусок хлебушка. Мне лень смотреть его профиль, просто переписываемся. Я, конечно, тороплюсь ему отказать. Очередной, небось, и мне лень смотреть его профиль: ну, зачем же огорчаться, увидев там очередного прыщавого инцела в очках и застиранных шмотках. Впрочем, ну… ок. Заглядываю. Красив, ничего не скажешь. И сразу сомнения: вдруг, фейк какой-то. Впрочем, сомнений всё меньше, много неровных селфаков и, в принципе, живые фотки. Вряд ли…

Дошли до обмена видосами. Красив, начитан, ну допустим, но кукуха всё же укатила: вернётся в обед, в воскресенье какого-нибудь там… июбря.

Это ж насколько надо быть поехавшим, чтоб в свои двадцать семь мечтать о девственнице, которая росла где-нибудь в одиноком лесу под присмотром строгого отца, прививавшего ей хороший музыкальный вкус – [шта?! wtf?!] и одновременно о групповухах с участием не менее десяти человек?

Но, чёрт возьми, это зато творчество и хотя бы гораздо честнее, чем все эти анкетные моралисты, которые такие "ищу ту единственную", а сами уже член там стесали (об руку, разумеется) и выглядят как куски волосатого мыла на пороге своего третьего десятка. Тошнит уже от этой всей тусовки…

Тьфу! Плюю на всё и ухожук. Мухожук.

Этот питерский пишет, что я его муза, и моё тело излучает такую сильную сексуальную энергию, какой он ещё никогда не чувствовал. Даже так, ну так что ж…

Впрочем, на "Бумбум" было отнюдь не лучше. Вспоминается один экземпляр: дрищеватый студентик из Зажопинска, который мечтал создать свой собственный клан и затем основать небольшой городок. Ну, я-то думала, что это такой его творческий флёр, а он, как выяснилось при встрече, просто очередной, ну вы поняли.

С тех пор он мечтает о собственном клане, сидит в играх и заодно задрачивается на итальянские клипы с голыми задницами. И вот, когда мы были у него на съёмной квартире в хрущёвке около Москвы-Сити, он эти клипы мне показывал, а я должна была не то соблазниться, не то ещё чего.

Ну, эти клипы мы слушали-слушали, а потом просто пошли в фудкорт в бизнес-центре, и я уехала. А чуть позже я получила от него мессагу о том, что он де скромный и стесняется всего, а я должна была начать его развращать.

И на этом моменте я слегка не поняла. Почему-то от всей этой встречи и однообразных итальянских клипов я вспомнила надпись на стене: "Хуй или нет?"

А ты ещё спрашиваешь?

Я даже не знаю, давиться ли чаем или нет…

– Всё равно ты уже это, того….

– В смысле? – твою ж налево, Она появляется как всегда внезапно и всегда с какой-то непонятной ни черта репликой.

– Сдохла заживо, – и Она усмехнулась. Я посмотрела в ту сторону, откуда доносился Её голос. Она стояла нагишом в комнате около распахнутой зеркальной двери старенького шкафа и постукивала по ней пальцами.

– Да пошла ты на хуй, – хмуро брякнула я. – Дай ты уже подрочить спокойно! – на этом моменте я кончила, и Она исчезла: вышла в темноту кладовки – шлёп-шлёп босиком по линолеуму…

Глава третья. Апрельский цветок.

… Вою, вою… Особенно от этой новогодней тусовки, когда – от жизни. Послевкусие на весь оставшийся год, живи теперь с этим. А год-то ещё только начинается. Тебе всего-то ничего, подумаешь, двадцать шесть, а ты уже старуха. Она права: ты уже подохла заживо…

тебе больше ничего не остаётся спаси меня от чего от жизни заберите меня отсюда кто-нибудь а как же апрельский цветок это ещё в прошлом году было твоим единственным спасением помнишь ты нашла этот обряд в старой мамкиной книге никогда не понимала всю эту магию стебалась ветка цветущего дерева не помогала от косточек на ногах и многочасовое варение в зарытом под землю котелке костного дёгтя тоже не помогло получилась какая-то вонючая водянистая чёрная хуйня а тебе взбрело в башку повторять обряды из этой идиотской книги но обряд с апрельским цветком был какой-то я не знаю как будто подходящий и ты берёшь эту обтёрханную книжонку

… обряд с апрельским цветком. Это была фиолетовая гвоздика из букета, приобретённого в занюханном цветочном магазине на углу. Апрель прошлого года [когда в его начале ещё никто не произносил похоронных реплик от жизни] для этого был очень уж вайбовым, ещё в конце марта начала растягивать свои трели пеночка-весничка, и отзвуки её тихого голоса откликались в чёрно-синей высоте, как-то примиряя с чем-то более совершенным [если оно есть] уродливость засранного асфальта, грязного снега и тоскливых хрущёвок.

По той книге с цветком надо было произвести нехитрые манипуляции: прижимать её к груди, к телу, к глазам, рассматривать лепестки и шептать "Я вижу, чувствую, вдыхаю любовь", а потом поставить букет около зеркала, и тот самый цветок, над которым проводилось всё это, всегда держать около себя. Разумеется, я творчески дополнила обряд, легла на пол, и, положив этот "любовный" цветок на живот, подрочила и кончила, и не как-нибудь, а очень даже ярко: вложила в этот оргазм достаточное количество творческих сил.

Я таскала цветок с собой в закрытой стеклянной бутылке с водой, и в офис, и на открытие фестиваля современных искусств в музее – большом, добивающем своей технократической атмосферой здании, где [полу]живая гвоздика в бутылке у меня в сумке как-то сглаживала присутствие там, а то вся моя суть становилась квадратной.

Воду я каждый день меняла, гвоздика увядала, и, согласно выданной в той книге магической инструкции, я закопала её в землю: после этого энергия и дух умершего весной цветка, по идее, должны были передаться мне, и я обязательно когда-нибудь встречу свою любовь

[на задворках этой грёбаной жизни встретить можно разве что синюшных алкашей уличных собак полуголодных кошек и их кормит злющая-презлющая тётка в зловещем совковом пальто ненавидящая всё человечество и настолько что даже кормление несчастных голодных животных не выручает её от всей дерьмовости гнусного характера о как как здесь на этих улицах случится что-нибудь тёплое и хорошее кроме этого апреля когда я снова и снова зову тебя и я не знаю не знаю как ты меня услышишь]

А цветок я закопала в парке возле упавшего тополя: к этому времени уже наступал май – со всеми почками на деревьях и флёром вновь рождённой жизни. Лежащий на земле тополь тоже распускался. Сверху маленького могильного холмика я покрошила медовый коржик и ушла не оглядываясь, а навстречу мне вдруг выбежал рыже-белый пушистый кот, нет, не волшебный, но он всё же стал частью этого весеннего обряда.

Глава четвёртая. Метал и меланхолия.

[апрельское колдовство 2.0: за гранью брэдбери весёлые но не очень приключения в российской реальности]

И вот, значит, теперь у меня целая дрочерская коллекция разных сортов и расцветок, заодно болталка в личке, поехавший питерский музыкант, но уж зато креативный и красивый как боженька, нда-с, вот это эстетика…

… а тебя всё равно среди них нет, я же вижу, что нет. Хотя… если так посмотреть… а ну-ка, что это за серенькая такая аватарка с белой точкой посередине? Просто, вроде, стандартное приветствие среди всего этого мракобесия разных сообщений, но ладно уж, поговорим. Добавляет меня в друзья, на стене просто музыка, никакой инфы, а в подписках метал-группы, музыкальные клубы и более ничего, в галерее псевдоготика и мрачные пейзажи.

Рассказывает о себе, просит прислать фото. Ну, я скидываю недавнее фото с катка, он пишет кратко "красивая", и мы продолжаем переписку. Питерский ангел со своей душной и странной романтикой, которая с каждым сообщением всё чудесатее, уже даже не так интересен: видно, живёт он в параллельной вселенной. В его представлении его северный город был когда-то полным ярких и красивых девушек, и к любой можно было подойти и запросто подкатить, только он не понимал этого, а потом упустил время, и вот теперь он один, когда все ушли в интернеты и лайкают друг друга на сайтах знакомств…

[вот так беды с башкой-то а что за ну ладно он же ангел из питера а когда это мне была понятна логика питерских полубожков особенно если я вообще никогда туда не ездила то денег нет то времени то ещё что-нибудь мне и в москве норм]

Ладно, этот, допустим, более живой, что ли… Я-то думала, он музыкодрочер, который скорее торопится назвать себя творческим человеком. Но, оказывается, не музыкой единой: ещё и художник дарк-арт, и стихи пишет, и природу любит. В общем, в переписке вполне себе ничего, но фотки пока не скидывает, хотя нет, вот и они: пончик, небольшого роста, зато с длинными пшеничными волосами и внимательным взглядом маленьких, немного раскосых зелёных глаз…

Вызывает усмешку: ну, вроде бы, брутальный металлюга, который топит за death-metal и андеграундные группы, играющие такой лютый жесткач, что не каждый въедет в такое специфическое музло, а сам скидывает стихи, накатанные как для ванильных пабликов.

Мамочка, мама, родная,

Я заблудился в пути,

И дорога теперь мне чужая,

А моей мне уже не найти…

За холодным и тёмным порогом,

В осеннем лесу у огня

За заснеженным дьявольским логом

Я знаю – ты ждёшь меня…

И вообще – вдруг брутальный металлюга сменился на хныкающего мальчика с загонами насчёт РПП, абьюза и всякой околопсихологической ереси, написанной в модных нынче пабликах про самосознание, осознанность, идеальные отношеньки и так далее. Слезодавильные стишки про маму, как видно, конечный продукт его зависания в таких пабликах, творческий выплеск, так сказать.

но понять-то можно не так ли а сама же ты уже места себе не находишь оттого что услышала это от жизни на новый год спасите спасите а что ты думаешь вдруг это и есть твоё спасение нет откуда тебе знать помни про апрельский цветок помнишь он умирал в той стеклянной бутылке ты что разве не вкуриваешь в весь этот символизм мёртвый ну хорошо полумёртвый цветок в стекле

Мы начали писать друг другу про книги и искусство. Делится впечатлениями от прочитанного недавно Маркиза де Сада, я же рассказываю о Сартре, – нам явно есть о чём поговорить, сходимся на том, что отвратительное на этой земле не так уж и отвратительно после творчества этих двоих.

Но не после от жизни на той новогодней…

[что говорил тебе умирающий апрельский цветок в стекле ты же помнишь да да ты помнишь ты станешь землёй травой потому что такова участь но это попозже если конечно не ускоришь процесс помни ту весну апрель жизнь кругом а ты так и станешь землёй потому что в тебе столько пустоты холода и бесконечной тьмы что ты никогда их не преодолеешь и так и загнёшься на снегу в тридцать градусов мороза вот что он говорил тебе так стоит ли идти куда-то если нет ничего нет кроме тех старых грёз про солнечный май тепло жизнь и ласковый ветерок почему-то треплет белые ленточки привязанные к дереву на фоне голубого неба откуда это взялось я не знаю нет цветок в стекле говорил тебе ещё что ты обязательно встретишь только встань и иди а не забивайся в тёмные углы тот апрель был не для этого встань и иди ох лучше поскорее прорасти травой чем стать такой же злющей-презлющей как та кошачья благодетельница]

… я не знаю, так ли всё? Возможно, сейчас случится какая-то абсолютно неведомая ебанина, но как-то уже… да пусть будет так. Вчера вечером развлекались на камеру телефона как могли, этот чувак в полутьме кончил себе в руку: его лица я толком не рассмотрела, но увидела, как сперма блеснула на тыльной стороне ладони.

А потом я побежала на вечерний воркаут, и тут меня тормознули менты: думали, я наркоманка. Всё обыскали, обшарили телефон, увидели мои голые фотки в мессенджере, позубоскалили и отпустили…

Январский тёплый вечер – в этом году вся зима, к моей радости, тёплая, – подходит к концу, и я, глядя, как красноватое закатное солнце облизывает окна хрущёвских подъездов, двигаюсь к метро: в такую даль меня несёт, что я даже не знаю, как точно туда ехать. У меня есть только указания из мессенджера, до какого метро добираться и в какой автобус сесть, и всё, чисто визуально пока что перед глазами пустота.

в августе того года когда было апрельское колдовство тебе приснился сон нет не просто так а после того как какой-то питерский рокер делал тебе куни прямо в кресле самолёта ты летела в симферополь на большой молодёжный творческий форум он был пьян и бортпроводница спросила не мешает ли он мне но он был весьма адекватен хоть от него и несло я ответила что нет

[продолжай мне нравится] и мы говорили про книги музыку и какую-то недавно открытую выставку а потом он попросил пустить его туда и ты расстегнула ширинку приспустила джинсы и началось было щекотно от его густой бороды на лобке и чересчур мягко для воробушка ты пыталась кончить но напряжение не то что пальцами нет импульса бортпроводница всё видела ну почти и ничего не сказала это был первый опыт с мужчиной а ещё раньше с девушкой из самары в отеле на другом писательском форуме в нн когда воробушки тёрлись друг о друга и было тоже слишком мягко но ты кончила семь раз потому что это всю ночь длилось и вот в самолёте приснилось что больше нет обратного пути всё то что позади покрыто туманом сыростью и больше уже никогда не будет так как прежде

… Табличка "Бутовский полигон" мелькнула в окнах автобуса: я, наверно, ещё никогда не забиралась так далеко от своего района и центра Москвы. Ещё в метро я позвонила этому металлюге и спросила, в какой выход идти. Впервые толком услышала его голос и речь. "Не москвич", – чуть не вырвалось у меня, но я деликатно промолчала, тем более что теперь уже никакой разницы.

но ты ведь так надеешься что апрельский цветок был прав езжай езжай иначе в чём смысл как встретишь ты того самого вдруг это он и какая разница из какого он города может мать зря говорила тебе чтоб ты в сторону провинциалов даже не смотрела а ты посмотри сама она вот нарушала это правило и ты нарушай ведь кто такое сказал что они не те да и у этого своя квартира есть как он пишет поэтому в чём вообще дело

… Когда я вышла на остановке, он подошёл не сразу. Я подождала его, уже стало темно и заметно холоднее. Даже мороз ударил в этот вечер, ветер подул – резкий, самый настоящий зимний, необычный для этой зимы. А вот и он – маленький, волосы в хвост сложены, в шапке, весь в чёрном и с увесистыми наушниками.

Почему-то кажется, что он всё время куда-то ускользает, сливается с темнотой этого вечера, и где-то воют из-за внезапно нагрянувшего холода неведомые собаки или волки.

Глава пятая. Начало игры.

Мы забежали с ним в местный маркет, купили дешёвый ликёр и отправились к нему домой.

– Давно ты здесь-то? – спрашиваю.

– Ну, почти уже два года…

Рассказывает что-то про Питер, своего друга оттуда, а для меня звучит всё не так, иначе, и его голос будто пропадает, остаётся одно тело и губы, которые шевелятся, выдыхая пар в холодную темноту. Пришли. В коридоре зеркало, белые стены, полка с духами и косметикой.

– Это ко мне сестра родная иногда приезжает. Сейчас она у парня живёт, так что не обращай внимания, если увидишь какие-то женские штучки, – поспешно объясняет он, снимая боты.

[дальше красноватый электронный камин полутёмная комната он сидит покачиваясь из стороны в сторону в белом кресле я на разложенном диване мы пьём ликёр он рассказывает про себя из самары ранен в армии обещает потом нарисовать обнажённую меня в этом кресле спрашивает могу ли я заниматься сексом в месячные я отвечаю нет и он отставляет бутылку перелезает на диван и начинает дрочить его хуй слишком огромен мой воробушек от страха аж застыл от такого всё это минут десять не больше а потом он кончил и все его руки блестели от склизкой жижи как будто окунутые в прозрачный клей и мы встаём и немного крови на белом диване поспешно хватает перекись скорее всё закапывает и я иду в туалет он почему-то с какой-то странной боязнью спрашивает что я ищу а я просто охуела от всего этого]

… В кухне орхидеи на подоконнике, в раковине большая гора грязной посуды…

Мы опять возвращаемся в комнату, и тут он начинает рассказывать очень грустную, наводящую тоску и безысходность, историю в стиле своего стихотворения про маму…

А именно – про свой неизлечимый рак, предложенную врачами химиотерапию, от которой он пока отказался, бедную бабушку, своё тяжёлое положение и практически полное отсутствие какой-либо поддержки, потому что людям плевать на него, мать давно умерла, а с отцом он не общается.

Я думаю, что мне как-то опять не повезло, не стоило вообще и пробовать: наверно, раз уж не могу я в это вот во всё, так пусть я так и загнусь в морозном лесу без человеческого тепла.

Хотя что это я?

ведь там откуда ты только что уехала в эти ебеня у тебя есть он да холодный и равнодушный но всё-таки живой и вроде не собирается на тот свет [при условии его наличия] от рака и не рассказывает жалостливые истории ведь ты шестнадцать лет хотела этого почему тебе снова не так всё посмотри на этого брутальный металлюга но стишки про маму показывает белые коробки на тёмных полках видишь вот лекарства вот на них мне не хватает

[о нет я ненавижу ненавижу ненавижу тех кто жалуются]

Хотя, впрочем, ладно. Ну, так уж и быть, раз уж от рака минуснуться собирается, а на лекарства недостаточно на балансе, пускай позволит эту, скорее всего, последнюю роскошь – поныть.

Однако, внезапно, вместо дальнейшего нытья предлагает поиграть в одну интересную игру – обоюдоострый меч.

Мы сидим при красноватом свете камина, я на диване, он всё так же покачивается в белом кресле как будто заклинатель змей…

– И в чём фишка этой игры? – спрашиваю я.

– В том, что обоюдоострый меч тут символизирует доверие двух людей друг к другу. Два человека, которые доверяют, держат этот меч, приставив его лезвия к своей груди. И если один обманывает доверие другого, то второй игрок тоже вправе воспользоваться этим мечом…

о блядь какие ж опасные у тебя игры но интересно раз ты собираешься от рака минуснуться то в такое самый раз играть давай давай сыграем заклинатель змей они могут броситься на него в любой момент они не слышат этой медлительной музыки они же глухие а следят за движением дудочки лишь одно неверное движение и пиздец

– Что ж, давай сыграем, – отвечаю я кратко, глядя через отсвет красного камина в окнах на медленно падающий снег.

– Поддержи меня. Я ж на самом деле человек благодарный, – он выдерживает некоторую паузу между словами, как будто боится говорить дальше.

– Ну, и как тебя поддержать?

– Я ещё не договорил… я в любой момент готов прийти на помощь к тем, кто меня поддержат, и помню о хорошем долго. Вот если ты меня поддержишь, то в любой момент дня и ночи ты можешь мне позвонить и попросить помочь, и я готов примчаться… это моё правило. Разве не хорошо дружить с таким человеком, как я?

– Ну, предположим, что действительно хорошо. Хотелось бы. Так что за поддержка тебе нужна? – вся эта демагогия вместо слов напрямую начинает немного подбешивать.

– Ну, любая. Моральная, материальная…

сукъ ты что решил брать измором неужели неясно что я жду от тебя конкретики а не вот это вот всё кончай уже разглагольствовать

– Не хватает мне сейчас на лекарства. Я уже больше не работаю, потому что болен, и бабушка на свою пенсию не может мне их купить, – наконец, говорит он. – Ну, если ты скинешь мне немного на них, то я буду очень благодарен. А потом я верну, обещаю, у меня будет возможность…

– Тебе щас надо? И сколько?

– Немного.

– Немного – это понятие растяжимое.

– Сколько ты зарабатываешь? – задаёт он вопрос.

вот это вопросики ты видишь меня впервые и я вообще не понимаю это что за нах это только мужчины значит скрывают свой доход согласно стереотипу это потому что часто там скрывать нечего мамкина зарплата бабкина пенсия а я значит выложи всё о своих доходах

– Немного, – в свою очередь, отвечаю я.

– Меньше сотки?

– Гораздо меньше.

– Где работаешь?

– В интернет-издании, шеф-редактор, – неохотно отвечаю я, разваливаясь на диване.

– О, прикольно.

– Хотелось бы, конечно, больше зарабатывать, зато работа по специальности…

– Ну, тут денег полно. Это Москва, – ухмыльнулся он немного хищно.

а ну раз так то что ж ты у меня на лекарства себе выклянчиваешь иди и вот так вот запросто получи деньги раз это москва и мне заодно адрес пункта выдачи подскажешь как получишь

– Здесь не всё так просто, – невесело отвечаю я.

– А я вот, видишь, понаехавший, – съёрничал он.

– Ну, не волнуйся. Все так делают…

– Да я и не волнуюсь. Так ты скинешь мне немного?

смотри смотри за ним видишь что-то не так не то что-то с ним нет это явно не приступ заболевания и не онкология он трансформируется в нечто он говорит уже другим голосом другими словами нет этих пауз нет этой попытки раскрыться да её и не было но было хотя бы что-то похожее симулякр теперь нет и этого исчезло растворилось провалилось теперь он сосредоточен и внимателен как будто выполняет какую-то кропотливую работу положим вдевает нитку в иголку или нацепляет червяка на рыболовный крючок осторожно не мешай ему вы же уже в игре обоюдоострый меч он больше не покачивается в кресле а смотрит внимательно исподлобья

– Хорошо, – отвечаю я. – Так сколько тебе сейчас нужно?

– Пять тысяч.

– Ну, это многовато.

– Хотя бы четыре с половиной…

так было написано в старом совковом справочнике о поведении животных музыка это ложь по крайней мере для змей она ничего не значит ну так и быть

– Я тебе очень благодарен. И потрет твой нарисую.

– Я тебе твой тоже нарисовать могу, если хочешь.