Поту сторону времени. 3 часть. Готов на все

Тира Видаль

Поту сторону времени. 3 часть. Готов на все

Как только городские часы на старой часовне пробили шесть часов утра, и сторож открыл тяжелые ворота городского кладбища, безумная толпа, хлынула внутрь. Люди, утомившиеся многочасовым ожиданием, бестолково забегали по тропинкам наскакивая и сбивая друг друга. Кто-то перескакивал через оградки, чтобы сократить путь между рядами, на ходу читая полустертые надписи на могильных памятниках, кто-то лихорадочно сновал от одной могилки к другой в поисках того единственного захоронения, ради которого и образовалась вся эта кутерьма.

Вдруг со страны ничем не приметного уголка старой части погоста раздался истошный крик:

– Здесь, нашел!

И тут же со всех сторон, отталкивая друг друга, с дикими воплями, люди ринулись на зов. Десятки рук потянулись к простому холмику свежей земли, на которой еще не пожухла трава, выдернутая с корнем, и не примялись несколько небрежно брошенных лап ели.

Обезумевшая толпа накинулась на могилу. Деревянная табличка с именем хозяина отлетела в сторону и с глухим стуком ударилась о железную ограду соседнего захоронения. Скрюченные грязные пальцы с остервенением заскребли по рыхлому песку, перемешанному с глиной, стараясь раскопать могильную яму. Липкие комья земли полетели во все стороны.

Не обращая внимания на удары, грязь, неприятный запах прелой земли, люди лезли по головам и спинам тех, кому повезло оказаться ближе к цели. Каждый хотел дотянуться до заветного бугорка. Чтобы попасть в первые ряды люди не гнушались средствами. В ход шли кулаки, локти, ногти и даже зубы.

В считанные минуты «старатели» добрались до темно-красной крышки лакированного гроба. Несколько человек не сумев удержать собой напирающую толпу, свалились в яму, прямо на вожделенную домовину, и тут же сверху на них отчаянно ругаясь полетели еще десятки страждущих. Образовался тугой клубок из рук, ног, голов, доверху наполнивший двухметровую яму телами живых, с переломанными конечностями. Тот, кто оказался в самом низу отчаянно пытался выбраться из душной тесной ловушки, карабкаясь на поверхность и сдирая пальцы в кровь, по спинам и плечам тех, кто оказался выше и еще умудрялся держаться на ногах. Но этих смельчаков тут же опрокидывали обратно новые ряды наступающих. Более слабых отбрасывали назад в толпу и они, яростно размахивая руками требовали пропустить их обратно. Толпа неистовствовала. Меньше всего живые в эту минуту напоминали живых. Больше похожие на разъяренных потревоженных утренним рассветом зомби, люди рычали, выли, матерились, не стесняясь щипали, пинали и толкали «соперников».

Наконец гроб достали из могилы, и вывернутая с петель крышка шлепнулась в опустевшую яму. Тут же толпа с удвоенной силой набросилась на долгожданный трофей. Тело, выдернутое из гроба, едва тронутое тлением, начали рвать на куски. Каждый мечтал добыть себе хоть маленький палец, хоть клок волос, хоть желтоватый ноготь. Голова трупа, оторванная от тела, покатилась под ноги и люди устремились к ней, вырывая «святую драгоценность» друг у друга с такой яростью, на которую только были способны.

В придорожную пыль полетели кости с ошметками синеватого мяса. Мертвую плоть хватали, пряча в карманы, за пазуху или просто сжимая в кулаке.

Получившие кусочек тела, тут же бросались вон с кладбища, боясь, что добытую с таким трудом реликвию отнимут те, кому не досталось ничего.

В считанные минуты гроб разнесли в щепки, а от тела остался лишь клок светлых волос, застрявший среди травы, да маленькая запонка с отломленной дужкой.

Кладбище опустело, а сторож еще долго не мог прийти в себя от увиденного. Он, с трудом шевеля пересохшими губами, пересказывал жуткую сцену стражам правопорядка, заливая речь водкой и хрустя соленым огурцом, поминутно крякая и тряся жиденькой бороденкой, по которой стекали капли огненной жидкости, вперемешку с соплями и слюнями. И если бы не следы недавней вакханалии, ему с трудом бы поверили, так невероятно было то, что он поведал…

Место события оцепила полиция, но вездесущие журналисты невзирая на запреты умудрялись пролезть через полосатую ленту к зияющей пустотой яме и щелкали камерами фотоаппаратов. Репортеры, расположившись неподалеку вели свои репортажи, перебивая своих конкурентов.

Вся страна, забросив дела, припала к экранам телевизоров, внимая и поражаясь дикости произошедшего. Граждане, с нетерпением ожидали новостей, завидуя тем, кто побывал на месте событий. Потом еще долго люди переговаривались между собой, смакуя версии и строя догадки…

Годом ранее.

День на редкость выдался неудачным – под стать погоде. Хмурые тучи заволокли все небо. Мелкий осенний дождик моросил с утра. Порывы ветра бросали холодные капли прямо в лицо, заставляя прохожих поднимать воротники и плотнее кутаться в теплые плащи.

На душе у Матвея тоже кошки скребли. Где набрать кругленькую сумму, которую он задолжал крупному авторитету с тех пор, как его уволили с работы по сокращению штатов.

Матвей вырос в неполной семье. Отец ушел, когда сыну едва исполнился год, и с тех пор ни показался ни разу. Трудно сказать, жив ли он вообще. Мать горбатилась на двух работах, впрочем, как и большинство женщин их городка. В начале нового века ей наконец улыбнулась удача – в подземном переходе, где она подрабатывала, продавая газеты, после целого дня работы на единственном в городе машиностроительном заводе, к ней подошел пожилой, аккуратно одетый мужчина, с длинной седой бородой и, не глядя, вынув из кармана пару купюр, попросил продать ей вечерний выпуск «Сплетницы» – так называли в народе местную городскую газету. Женщина не удержалась и спросила, как такой элегантный мужчина попал в местную подворотню. Мужчина ухмыльнулся и внимательно поглядев на усталую, но еще довольно молодую женщину ответил:

– Кто знает куда заведет судьба своих детей через час, день или неделю… Пути господни неисповедимы.

– Да бросьте… – скривилась женщина. – Какая судьба? Какие пути Господни? Вы еще скажите о торжестве справедливости, или о том, что каждый творец своего счастья…

– А Вы не верите? – также тихо спросил странный собеседник.

– А Вы не видите? – вопросом на вопрос ответила женщина, разведя руки в стороны.

Мужчина пробежал глазами по обшарпанным стенам, по ее неприглядному облику, повернул голову в сторону двух старых попрошаек по соседству с ней и разудалого старичка в стеганой фуфайке, лихо наигрывавшего нехитрую мелодию на такой же старой, под стать ему, гармошке. Редкие прохожие кидали медяки в его шляпу, стоявшую тут же неподалеку.

Свет тусклой лампочки отбрасывал блики на худощавое лицо женщины, и оно казалось мертвенно-бледным и изможденным.

– Давайте встретимся через полчаса в кафе за углом. – пробормотал он и не дожидаясь ответа скрылся в извилинах «подземки».

О чем шла речь при встрече двух таких разных людей, так и осталось тайной. Но с тех пор дела Екатерины Семеновны Тарсия пошли в гору. Она уже не пропадала на работе сутками, все больше уделяя внимание маленькому сынишке. В доме появились новые вещи, современная техника, машина, пусть и подержанная, но все же вполне презентабельная. А спустя несколько лет семья, мать с сыном переехали в просторную двушку в центре города.

Откуда взялись эти деньги, Екатерина Семеновна так и не сказала, все тянула с ответом, отводя взгляд и меняя тему разговора всякий раз, когда сын начинал ее расспрашивать. Два года назад мать внезапно собралась в командировку, оставив сыну приличную сумму денег на карманные расходы… И с тех пор о ней ничего не было слышно.

Матвей написал заявление в розыскной отдел полиции, но там только развели руками, признав мать пропавшей без вести. Тогда он обратился к частным детективам, экстрасенсам и бабкам-ворожкам… Пытался сам наводить кой-какие справки, но все без толку. Никаких зацепок, словно и не было человека… Истратив последние деньги, Матвей бросился на поиски работы. Но не имея ни опыта, ни стажа, ни мохнатой лапы, его порывы так и не увенчались успехом. Тогда он с товарищем решил открыть собственное дело, но и это не принесло особых доходов.

Вот тогда-то он и обратился к местному авторитету Астаху. И тот, пожалев парня, а может, решив сделать на него ставку, выдал тому солидную сумму.

Матвей, радуясь, как ребенок новой игрушке, влетел в дом друга потрясая толстым портфелем и они, поразмыслив, купили придорожный автосервис. Целый год обустраивали новое место. Пристроили подсобку для мойки машин, открыли небольшое кафе…

И тут выяснилось, что ребята из столичного города претендуют на это место. Идти с жалобами и просить помощи у Астаха Матвей постеснялся, тот и так сделал для их бизнеса немало, и решил сам разобраться с наглыми соперниками… А утром, едва успев умыться и попивая жиденький кофе, увидел по телевизору сводку новостей, где на фоне пылающей автомастерской, молоденькая девушка-ведущая поведала о внезапном пожаре на повороте в город.

Матвей остолбенел. Сердце ухнуло куда-то вниз. Скулы неприятно свело судорогой. Шлепнув на стол чашку с недопитым кофе, он ринулся к месту событий.

Все оказалось еще страшнее, чем в репортаже смазливой девчонки. Он упал на колени перед догорающим зданием и застыл в немом исступлении, не в силах осознать происшедшее.

Целую неделю он ходил как во сне, не понимая, что делает, что говорит, не обращая внимания на окружающее. Друг спешно покинул город, оставив Матвея самому разбираться с кредитором. И тот не заставил себя долго ждать. Уже через два дня в квартире раздался звонок старого телефонного аппарата и Астах, выразив искреннее соболезнование его горю, напомнил о долге.

– Астах, прости, ну ты же понимаешь, что денег у меня нет. – промямлил Матвей.

– Лапуля, – слащаво протянул тот, – договор есть договор, его надо исполнять, даже если рухнет небо… Сроку тебе две недели… – и он положил трубку. Матвей устало опустился на стул. Рука сама непроизвольно потянулась к банке недопитого теплого пива. Хлебнув противную жидкость, Матвей скривился и отставил жестянку в сторону, затем медленно прошлепал на кухню и открыл холодильник.

На полке лежал последний кусок засохшего сыра, да пара заплесневелых корок хлеба.

– Черт! – он громко со вздохом хлопнул дверкой. Старенький холодильник жалобно хрюкнул. – Черт, черт! – неожиданно Матвей со злостью саданул пивной банкой о стену, и по засаленному кафелю потекли ржавые потеки.

Когда-то в начале двухтысячных этот кафель был супермодным дизайном любого интерьера. Матвей помнил, как они с матерью надрываясь тащили заветные коробки с поблескивающей на солнце плиткой, и даже не чувствовали тяжести. Для их городка это была такая немыслимая роскошь. С какой любовью мать каждое утро протирала влажной салфеткой голубые квадратики с мелким узором, а он, еще совсем маленький мальчик подходил и нюхал слегка уловимый запах клея. И этот запах казался ему самым вкусным. Он не забудет его никогда – запах уюта, запах исполнения желания и достатка. Это было десять лет назад. Сейчас, повзрослев, Матвей понимал, как их провинциальный городок отставал, да и сейчас отстает от благ цивилизации, хотя до столицы – рукой подать, всего полчаса на электричке… А такая разница…

– Черт! – Матвей с силой несколько раз ударил кулаком о стену. Резкая боль в руке отрезвила парня. Он посмотрел на содранные костяшки и подул на саднящую рану. Постояв еще с минуту, пережидая, пока боль утихнет, он тихо вздохнул и подняв банку с пола вылили последние капли противного пойла себе в рот.

«Ну и что дальше? Может смыться из города ненадолго, пока о нем не забудут? Да разве скроешься от братков? Да и куда ж ему идти? Денег нет, родни тоже. – Матвей рухнул в кресло. – Что ж так не везет! Может еще раз попробовать устроиться на работу? – ему вспомнилось, как он целый год после исчезновения матери простоял на бирже… Как немолодая, измученная бесконечно мелькающими перед ее столом лицами, женщина-специалист из раза в раз повторяла ему дежурную фразу:

– У Вас нет специальности. Нет опыта. Вакансий для Вас немного – разнорабочий на завод или дворник в отдаленном ЖЭУ.

– С мизерной зарплатой? Которой только и хватит, чтобы добраться на общественном транспорте до этого самого ЖЭУ. – возмущался Матвей.

– А от меня что хотите? – вздыхала тетка. – Для таких как Вы работы нет.

– Для каких таких? – зло хрипел Матвей. – Что же мы, не люди?

– Сейчас для специалистов-то работы нет… А Вы… – и она отворачивалась от парня, ставя галочку в графе отчета о посещении.

– Глупая курица! – мрачно прошептал Матвей, и сердце больно сжалось от таких воспоминаний. – Глупая и наглая курица! – повторил он сейчас, будто от этого в его жизни могло что-то измениться. Да и поможет ли работа покрыть его долги в ближайшее время?!

Он накинул коротенькую болоньевую курточку и спустился в магазин, который совсем недавно открылся в их доме, и купил целый ящик свежего пива. Отсчитав на кассе последние деньги, он попытался улыбнуться молоденькой девочке-кассирше, но та лишь хмыкнула в ответ, одарив парня презрительным взглядом.

– Будет и на моей улице праздник! – буркнул Матвей, отходя от кассы, задетый девушкой за живое – Ты еще вспомнишь меня – коза драная. Все вы продажные и готовые за деньги лизать задницы толстосумам.

И хотя Матвей понимал, что девушка тут совсем ни при чем… А в чем-то для себя и права – мужик должен обеспечить семью. – все же ему было обидно и стыдно за свою несостоятельность.

Всю неделю он мотался по разным организациям, в поисках работы, а дома, усевшись в кресло, открывал очередную банку, и пил пиво маленькими глоточками, чтобы растянуть удовольствие и суметь обмануть голод.

Он принципиально не звонил Светке, своей подружке, с которой познакомился полгода назад, когда она остановилась перекусить в их, только что открывшееся кафе, еще сверкающим новизной. Тогда он, начинающий предприниматель, вел себя уверенно и нагловато, чем и произвел на девушку, дочь директора единственного в городе ЧОПа «Пантера», благоприятное впечатление.

С тех пор они почти не расставались. Днем Матвей пропадал в автосервисе, а вечером они обязательно шли в кино или театр, а то и просто гуляли по городу, держась за руки словно дети.

И так было до того злополучного дня, когда Матвей потерял все…

Полиция во всем обвинила его, Матвея… В том, что не оформил страховку, в том, что позволил случиться пожару, в том, что не смог договориться с ребятами из столицы…

Матвей пытался вывести следователей на поджигателей, потому что был уверен, что это они, те самые ребята, присмотревшие себе хлебное место, которое благодаря его стараниям, наконец-то, стало приносить первые доходы. Но стражи правопорядка отмахнулись от несчастного парня как от назойливой мухи, и дело ушло под сукно с грифом «Висяк».

– Говори спасибо, что тебя самого не загребли… – следователь сверкнул в его сторону гневно-презрительным взглядом. – Нам не нужны в городе неблагонадежные выскочки, которые своими неумелыми и халатными действиями угрожают благополучию и безопасности жителей города.

– Жители-то как раз были рады нашему автосервису. – возразил Матвей хмуро.

– Дурак ты, парень! – хмыкнул следователь. – Лучше бы ты продал свой комплекс тем браткам, глядишь бы уже и другой открыл, и с долгами бы рассчитался. – он вздохнул. На самом деле ему было жаль парня… Спокойный, неконфликтный, не пьющий, работящий, но указ сверху – спустить дело на тормозах, не переплюнешь. – Иди домой, пока не припаяли тебе чего не весть. Да забудь про это дело! Мой тебе совет!

– Как же мне забыть, у меня ж долгу на несколько десятков миллионов! – Матвей поднял на следователя просящие глаза, и его подбородок предательски задрожал. – Как я долг верну? Вы же полиция, должны найти виновных…

– Твои заботы… – устало прохрипел следователь и уткнулся в папку с новым делом, давая понять, что разговор окончен.

Матвей вышел из участка, чуть не плача:

– Я отомщу вам когда-нибудь, гады продажные. Не знаю, как и когда, но вы за все поплатитесь. Обещаю.

=====

Мысли о мщении прервал короткий звонок в дверь.

– Кого еще несет? – недовольно пробурчал юноша и пошел открывать дверь. Но только щелкнул замок, дверь резко, как от пинка ногой распахнулась, больно ударив Матвея по руке. – Что за …

В комнату ввалились трое. Поигрывая бицепсами, первый амбал толкнул Матвея в глубь квартиры. За ним ввалились еще двое качков. Их тупые морды не выражали никаких чувств. Бульдожьи челюсти мерно дергались, пережевывая мятную жвачку. Все трое уставились на Матвея. Молча, выжидающе. Матвей почувствовал, как по его спине потекли липкие струйки пота, рубаха тотчас же намокла и прилипла к телу. Ноги предательски подкосились. Он открыл рот, но так и не издал ни звука. Голос пропал.

– Что козява, ублюдок недорезанный, долго водить нас за нос будешь? Где деньги?

– Ребята, я все отдам, честно! – Матвей прилип к стене, язык еле шевелился, горло пересохло. Страх сковал руки и ноги. – Еще несколько дней и я все верну, правда, обещаю!

– Обещает он! – амбал заржал, обнажив в оскале желтые зубы. – Конечно вернешь, только уже с процентами!

– Парни, ну вы че… Где мне их взять? – простонал Матвей. – Я ищу работу. И с первой зарплаты буду отдавать…

Амбал заржал еще громче. Его подельники противно захихикали ему в такт.

– Ты че, дебил или притворяешься? – недобро рыкнул главарь. – Тебе жизни не хватит с зарплаты рассчитаться! Счетчик капает ежедневно… Тебе и квартиру продать – не хватит и на половину долга…

Матвей отпрянул от него как от прокаженного.

– Я квартиру продать не могу. – выдохнул он. – Она на матери числится. А мать уже несколько лет числится без вести пропавшей.

– Да не мои проблемы! – амбал сделал шаг к Матвею и, уперев громадную руку с неимоверно большими бицепсами в стену перед парнем и дохнув на него зловонным дыханием, прорычал. – Ты из меня дурака не лепи! Мне твой писк без надобности. Гони бабло и живи спокойно! – он не оборачиваясь кивнул своим дружкам головой и сделал два шага в сторону.

Матвей не успел ни отклониться, ни сгруппироваться – громадный кулак, больше похожий на кувалду обрушился на него, ударив в грудь, и резкая боль прошила все тело. Дыхание перехватило. «Гад. – успел подумать Матвей. – Сломал мне ребра. Теперь точно ни работать, ни ходить даже не смогу. Дебилы, и как мне деньги доставать?». Не успел он отдышаться, как второй удар, еще большей силы, свалил его с ног. Дальше удары посыпались один за другим. Пинали больно, методично, будто отрабатывали приемы боя на тренировочной груше. Матвей скрючился на полу и только пытался прикрыть голову, чтобы совсем не убили. Он уже почти не чувствовал боли, просто лежал и ждал когда все закончится. «Хоть бы умереть поскорей – все равно убьют – так уж лучше сейчас, сразу. Или потерять бы сознание, чтобы не думать. Не чувствовать, не слышать, как трещат его кости и как разрывается плоть.». Но сознание не уходило. А удары все сыпались и сыпались…

– Вставай, гнида! – прорычал амбал, брызгая слюной. Матвей с трудом перевернулся на живот и попытался встать, но резкая боль не дала ему подняться.

– Что, хлюпик?! В штаны наложил? – их громоподобный смех, разорвался в голове Матвея, словно граната, брошенная неподалеку. Матвей прикусил губу, чтобы не застонать. Когда гул в голове немного стих, он с трудом оперся на ладони и подтянул ноги. Однако встать так и не удавалось. На коленях он попытался отползти в угол. Тяжело дыша и захлебываясь кровью, он прислонился спиной к стене и провел ладонью по лицу, пытаясь стряхнуть с глаз алую пену. Образы мучителей расплывались, и он никак не мог сфокусировать взгляд на их лицах.

Как сквозь густую пелену до него долетали слова, вбиваемые в сознание словно гвозди молотком:

– Даю два дня… Иначе смерть легким испугом покажется. Расчленю гада. По кусочкам резать буду… Медленно умирать будешь… Понял, паскуда?..

Матвей попытался кивнуть, но голова закружилась, и его стошнило, прямо на новенький ботинок амбала.

– Гаденыш, твою мать, щенок недорезанный… – визгливо прогремело над ним, и тут удар страшной силы обрушился на его голову. Он только успел заметить, как ботинок, перепачканный его рвотой, приближается к его лицу… В голове взорвались тысячи петард. В глазах потемнело, и он потерял сознание.

Тело вдруг стало необычайно легким, невесомым, боль прошла. Его мучители вдруг исчезли, словно испарились. Необычный свет залил комнату. Казалось, он струится прямо из окна. Матвей чуть повернул голову и скосил глаза – на дворе светло, как днем – нет и намека на дождь. Яркий свет заставил его зажмуриться. Когда же он, наконец, открыл глаза, на кресле прямо перед ним сидела девушка необычайной красоты. Ее хрупкая фигура была укутана с ног до головы в белое легкое покрывало. На бледном лице с тонкими чертами, поражали глаза, огромные, темные и необычайно добрые. Матвей утонул в них как в глубоком озере. Длинные волосы крупными волнами спускались на плечи, и от них исходило радужное сияние. Матвей силился понять их цвет, но так и не смог. Он даже не понимал брюнетка перед ним или блондинка. От всей фигуры исходило такое спокойствие, такая теплота. Захотелось прижаться к ней, обнять, поцеловать в манящие пухлые губы, зарыться в волосы, и бесконечно любоваться греческим профилем…

– Я умер? – промелькнула мысль. – Эти гады меня все ж таки убили!.. Но если смерть такова, то я готов умирать хоть по десять раз на день!.. Глупое желание…

– Подойди… – голос, под стать хозяйке тоже был необыкновенный, томный, бархатный, густой. Матвей медлил, боясь, что боль вернется, как только он пошевелится. Но снова услышал вкрадчивое. – Не бойся, вставай!

Матвей словно загипнотизированный, поднялся и подошел к странной гостье. Он почти не чувствовал боли. Лишь слегка саднило горло и чуть кружилась голова, а в остальном довольно сносно для человека, которому несколько минут… или может быть часов, Матвей не мог определить сколько он провалялся вот так без сознания, переломали все кости…

Он подошел к девушке довольно близко, так, что теперь смог отчетливо уловить чуть сладковатый запах пряных трав, исходивший от ее покрывала.

– Еще ближе. – услышал он завораживающий голос, и сделал еще один несмелый шаг. – Еще… – он остановился прямо перед ней, и смотрел теперь на нее сверху вниз. Она же подняла на него свои темные, почти черные глаза, и от этого взгляда ему вдруг стало немного не по себе. – Тебя зовут Матвей Тарсия? – скорее прочитал он по губам, чем услышал голос и нервно кивнул. – Тебе плохо? Ты попал в жуткую передрягу? У тебя неприятности? – вопросы посыпались на него как из ведра, но ни на один он так и не ответил, может еще и потому, что они скорее звучали как утверждение и не требовали ответа. – Тебе нужна помощь? Ты хочешь наказать обидчиков? – наконец ему представилась возможность говорить.

– Нет… – еле слышно пролепетал он. – Я не хочу никого наказывать. Но мне нужны деньги… Много денег… Слишком очень много денег! – Матвей и сам не знал, почему разоткровенничался с незнакомкой. – Я должен Астаху… Или меня убьют, если через два дня я не верну долг. – он помолчал, пытаясь связать мысли. – Если, конечно, меня уже не убили… – докончил он, пожав плечами.

Короткий смешок заставил его вздрогнуть. Он прозвучало так нелепо, что Матвей вздрогнул, словно его ударили по щеке. Он так плотно сжал зубы, что на скулах выступили желваки. «Дурак! – обругал он себя. – Распустил нюни с первой встречной и получил по заслугам…»

– Не сердись. – девушка вмиг стала серьезной. и ее глаза превратились в две маленькие щелочки. – У тебя нет права обижаться…

– Это право есть у всех. – зло обронил Матвей и отступил на шаг назад.

– Я предлагаю тебе выход из всех твоих бед. – Матвей насторожился. Хватит с него благодетелей… – Есть люди, готовые тебе помочь…

– Чего ради? – упрямо пробубнил он. – Ничего в мире не делается просто так, это я усвоил хорошо. А бесплатный сыр – только в мышеловке…

– Кто говорит о бесплатном? – девушка улыбнулась, сверкнув рядом белоснежных зубов. – Но у нас есть предложение, которое придется тебе по душе. От такого не отказываются. Такой шанс дается раз в жизни, и упустить его может только глупец!

Матвей растерялся. В голове вихрем завертелись десятки вопросов: «Кто это мы… Что за предложение такое, что он не сможет устоять… Что ему придется сделать, чтобы расплатиться с ними…»

– Не переживай так. – откликнулась девушка, словно прочитав его мысли – Ты узнаешь все в свое время. – Матвей воззрился на нее с мрачным видом:

– Кто Вы?

– Не стоит задавать вопросов сейчас. – снова улыбнулась девушка. – Ничего противозаконного мы не предлагаем…

– Не тяни резину! – сорвался на крик парень. – Говори, что от меня надо… И что я за это получу?