Наследник для бывшего

Олли Серж

Наследник для бывшего

Глава 1. Мечта

Ася

– Вера Марковна, вы не понимаете, – волнуясь, тереблю замок папки с документами. – Я очень хочу ребёнка. Почему вы не хотите мне помочь?

– Моя дорогая, – гинеколог снимает очки и кладёт их перед собой на результаты моих анализов. – Я видела в своей жизни столько женщин, которые не могут. Хотят, и «ну никак». И тогда начинается… лапароскопии, гормоны, литры крови, тонны бумажек и куча вымотанных нервов. У вас же – все идеально. И с моей стороны разрешить подобное насилие над здоровым организмом – настоящее преступление, – понижает она голос.

За моей спиной открывается дверь. Оборачиваюсь, но не успеваю рассмотреть заходившего, потому что он быстро ретируется.

– В коридоре подождите! – Рявкает Вера Марковна, стреляя в дверь грозным взглядом. – Так вот, – вздыхая, возвращается ко мне, – мой вам совет и врача, и чисто женский. Найдите себе здорового мужика и просто переспите.

– Но как это просто? – всплескиваю руками и заливаюсь краской.

– Так это просто, – фыркает она. – Ну взрослые все люди, ей Богу, такие вопросы задавать.

– А наследственность? У вас хоть в карточках все написано.

– Ну при чем тут наследственность. Вы хотя бы подождите ещё немного.

– Мне и так почти тридцать, – закусываю от досады губу.

– Двадцать семь. Вот через три года и поговорим, – Бескомпромиссно заключает она. – А пока, просто не отказывайте себе.

– Я так не могу, – с грустью качаю головой.

– Все, идите, – говорит врач, – сейчас не возьму. Я все сказала.

– Спасибо… – дрожащими пальцами собираю свои вещи и стараюсь не разрыдаться прямо в кабинете от острого, удушающего приступа разочарования. Я ведь уже все распланировала… Год академического отпуска в аспирантуре и год чтобы написать работу. И что теперь?

Просто найти мужчину? Ну вот если бы я могла, то уже давно бы так сделала. Шесть лет…

Просто этот чертов Царицын что-то во мне сломал. После него ни один мужчина мне не нравится. Не тот запах, не так целует, не то говорит, недостаточно глубоки, недостаточно властны! Список «не то» можно продолжить до бесконечности. Однолюбка махровая. Бабушка говорила, что это особенность всех женщин нашего рода. А по мне, так это самое настоящее проклятие!

– До свидания, – жму ручку двери, делаю шаг за порог и совершенно неожиданно врезаюсь в мужчину. Бумажки сыпятся из моих рук.

– Извините… – он приседает, пытаясь их собрать, а я чувствую, как пол под моими ногами начинает качаться.

Царицын… Собственной персоной, как говорится, без примесей, консервантов и красителей.

– Вот, возьми…те, – он поднимается и тоже замирает.

Я за долю секунды собираю в себе все ресурсы выдержки и бесстрастности, выдёргивая у него из рук свои документы.

Все мои фантазии о встрече с бывшим, которые хоть раз в жизни лелеет каждая женщина, разбиваются о прозаичность момента. Потому что в мечтах я была красивой и независимой, а на деле – стою в бахилах после приёма гинеколога в растянутом свитере и джинсах.

– Спасибо, – коротко киваю и, делая вид, что совершенно его не узнала, ухожу дальше по коридору.

«Дура, дура, дура!» – мысленно ругаюсь на себя. – «Это же абсурд! Не узнать человека, с которым проводил вместе круглые сутки!»

Ну почему же?

Гордо распрямляю плечи. А если у меня мужчин этих миллион было за пять лет? Разве всех упомнишь? К тому же Царицын бородатый теперь, а раньше всегда брился. И вообще… Что он здесь делает?

Так, не плакать, Настасья Ивановна. Держать лицо.

Выхожу из центра репродукции и сажусь в машину.

Опускаю солнечный козырёк с зеркалом и смотрю в глаза своему отражению, готовому разрыдаться в любой момент.

Он предал тебя, Ася, если ты забыла. Бросил тогда, когда тебе было страшно и одиноко. Вспомнила? Прониклась?

Так. Пострадали и хватит. Зачёт по русской литературе у первого курса никто не отменял.

Хлопаю себя по щекам, поворачиваю ключ в зажигании и срываю машину с места.

Глава 2. Минус одна

Макс

– Нелли, убери это! – с едва сдерживаемым раздражением стреляю глазами на пудру в руках жены. Я обещал себе сегодня спокойно сожрать все, что она выкинет. Но это уже просто не возможно!

– Ты хоть понимаешь, что здесь кабинет врача? – цежу сквозь зубы.

– Самого дорого врача, – ехидно тянет она, подводя блеском губы. – Ну я же не виновата, что мы так долго ждём результаты анализов. А у меня через пол часа важная встреча. К тому же, – нарочито громко чмокает воздух, посылая мне воздушный поцелуй. – Эта справка нужна тебе, а не мне.

– Да, Нелли, нужна! – Взрываюсь я. – Мне осточертел фарс, который именуется нашим браком. И ты прекрасно знаешь, что главным пунктом брачного договора является наследник по прошествии пяти лет брака. Ты же сделала все, чтобы ребёнка не было…

Я обрываю фразу на полуслове, потому что в кабинет входит наш врач. Ни к чему ей знать все подробности.

– Извините, в лаборатории сегодня аврал, – она присаживается за стол перед нами, надевает очки и перебирает бумажки.

– Вера Марковна, – осторожно обращаюсь к ней я. – Мы бы хотели получить заключение в письменном виде.

– Хм… – она поднимает на нас серьезный взгляд. – Ну порадовать то мне вас нечем, господа. Нелли Юрьевна, – смотрит на жену поверх очков. – Если в ближайшее время вы не наберёте вес, то будет иметь место говорить о бесплодии. Пока что, на сегодняшнем этапе мы имеем гормональный дисбаланс и уже явную невозможность выносить плод мужского пола без поддержки женским. Попросту говоря, мальчик у вас получится только в составе двойни.

– О, ребята, это вы тут развлекайтесь без меня, – ухмыляется Нелли, вальяжно откидываясь на спинку стула. – Меня все устраивает.

Вера Марковна едва заметно поджимает губы и кладёт на стол результаты анализов.

– Тогда что, собственно, господа, вы хотите от меня?

– Мы хотим письменное подтверждение того, что рождение ребёнка в нашем браке не возможно, – отвечаю, испытывая странное чувство неловкости.

Да, на самом деле, это отвратительно и стремно для мужика. Признавать, что жена не хочет от него детей. Но, честно говоря, с таким послужным списком проблем, как у Нелли, я даже рад этому.

Глупая угода родителям, обернулась для нас пятью годами бесконечных боев с обоюдными потерями.

– Ну хорошо… – равнодушно пожимает плечами врач.

Достаёт из стола какой-то бланк и начинает его заполнять.

В моем кармане начинает настойчиво вибрировать телефон. Достаю его и понимаю, что этот звонок перенести никак не получится. Крупный проект гостиничной застройки, в который мы заходим, как партнёры. Домбай. Дикая природа, горы…

Извинившись, выхожу из кабинета и пытаюсь найти место потише. Но ничего не выходит. Везде по коридорам стоит перманентный гул голосов.

Запахиваю пальто, сдергиваю с ног бахилы и выхожу на крыльцо клиники.

Конечно, было бы неплохо иметь перед глазами цифры из документов. Но за неимением…

– Алло, – отвечаю на звонок и на следующие десять минут пропадаю в строительной терминологии. Разговор затягивается.

Из здания больницы выходит Нелли и небрежно всовывает мне в руки папку с медицинской картой.

Я стараюсь перенести принятие принципиальных решений до вечернего скайпа с акционерами, и получив предварительное согласие на сотрудничество, завершаю созвон. Ух!

Догоняю почти уже бывшую жену возле машины.

– Мне даже жаль тебя, Царицын, – хихикает Нелли, постукивая длинными ногтями по крылу тачки. – Как только ты объявишь всем, что от меня уходишь, предки тебя ам – ням, – показывает руками большие челюсти и клацает ими. – Сожрут. – Снова глупо хихикает.

Дура… Прикрываю глаза, чтобы не сорваться.

Мне вообще глубоко насрать, кто и что будет думать обо мне через месяц. Я готовлю масштабное поглощение обеих родительских компаний своей собственной.

Нет, я не планирую обижать стариков. Думаю предложит им равносильные пакетные доли новой компании, но, конечно, даже вместе ничего не решающие. И делиться своим детищем с Нелли не входит в мои планы категорически. Я пахал на неё один!

– Для решения всех спорных моментов у нас имеется брачный договор и это, – заглядываю в документы и не нахожу того, что мне больше всего нужно. – А где заключение? – зло смотрю на Нелли.

– Ой, – она тупо хлопает наращёнными ресницами. – Я не знаю…

– Садись в машину, – рявкаю на неё. – И чтобы не смела дёргаться с места до того момента, как я вернусь!

Возвращаюсь в клинику и сразу направляюсь в сторону кабинета.

– Молодой человек, а бахилы? – несётся мне в след голос администратора. Черт!

Возвращаюсь и надеваю пакеты на ноги.

Коротко постучав, дергаю дверь кабинета и, заглянув внутрь, понимаю, что там занято.

Ай как неудачно… Приваливаюсь к стене и прислушиваюсь к глухому диалогу, пытаясь понять, как скоро кончится приём.

Неожиданно, женский голос кажется мне знакомым. От него волосы на загривке поднимаются дыбом, а по позвоночнику прокатывается ледяная волна.

Да ну не может этого быть, Царицын. Тебе показалось! У такой женщины, как Гордеева, уже, наверняка, целый выводок.

Просто интонация похожа, и… накатывает иногда, да. Только повод дай. Сны снятся такие, что до печёнок пробирает. Волосы ее, запах, губы, стоны… Ааааа! В груди жжется. Ничего не забывается! Просыпаюсь злой, неудовлетворённый…

Дверь резко распахивается. Меня автоматически дергает от стенки к кабинету.

В кармане вибрирует телефон. И в ту же самую секунду в меня влетает девушка.

– Извините, – поспешно пытаюсь собрать выпавшие из ее рук документы, подаю и… зависаю в этих зелёных, до боли когда-то родных глазах. Настя.

И запах духов тот же. И… я глохну, переставая соображать.

Поздороваться? Что-то сказать? Спросить, как дела?

И пока все эти мысли несутся у меня в голове, Настя скользит по мне равнодушным взглядом, будто не узнала, или будто я-пустое место.

Молча забирает у меня из рук свои бумажки и, взмахнув волосами, уходит к выходу.

Я стою, чувствуя, как начинаю прикипать. Да как эта зараза посмела меня не узнать? Она должна была также, как я…

Что Царицын? Бухать две недели, а потом на пол года превратить свою квартиру в отель, просыпаясь почти каждое утро с новой женщиной?

– Максимилиан Дамирович, вы будете заходить? – до меня доносится голос врача, и я прихожу в себя от болезненных воспоминаний.

Настя и Настя! Ну и черт с ней! Вспомни, как она продала тебя, Царицын. Да ещё так за дёшево. А ты был готов за неё… да что угодно!

Захожу в кабинет.

– У вас остались какие-то вопросы? – моет руки женщина.

– Извините, супруга у вас заключение забыла… – я оглядываю глазами стол.

– Ничего она не забывала, – жмёт плечами врач.

– Странно… – отзываюсь в замешательстве. – Потеряла?

– Давайте я просто напишу новое, – садится Вера Марковна за стол. – Мы с вами дольше выяснять будем что к чему. Вы присаживайтесь, – показывает рукой на стул.

– Да, спасибо…

В ожидании, блуждаю взглядом по столу врача и натыкаюсь на знакомую фамилию. Гордеева Анастасия Ивановна. Год рождения.

– А скажите, – не выдерживаю я. – К вам приходят только пары с проблемами?

– Ну почему же, – тянет она и бегло скребёт ручкой по бумаге, – есть и просто желающие завести ребёнка без второй половины, но чаще первая категория, да.

– А девушка, вот что только что у вас была?

Вера Марковна ставит точку, откладывает ручку в сторону и поднимает на меня глаза.

– А вот это уже врачебная тайна, господин Царицын. Держите, – протягивает мне новый бланк заключения.

– И все-таки, – пристально всматриваюсь в глаза женщины за увеличительными стёклами. – Та девушка здорова? Просто – да или нет. Я даже лица ее не запомнил.

– Здорова, – кивает врач.

– Спасибо, до свидания, – забираю бумагу из ее рук и ощущаю, как сердце начинает разгоняться.

Выхожу из клиники и оглядываюсь по сторонам. Курить хочется так сильно, как никогда, с того момента, как пытаюсь бросить! А здесь запрещено, да.

Падаю за руль тачки и откидываюсь на подголовник.

– Звери за тобой гнались что ли? – посмеиваясь, издевается Нелли.

Стискиваю зубы и завожу машину. Резко разворачиваюсь и, проезжая мимо клиники, поддаю газу.

Видеть их не могу! Обеих! К черту всех баб!

Глава 3. Неприятности

Ася

– Анастасия Ивановна! – борзо окликает меня студент с говорящей фамилией Козловский.

– Что вы хотели спросить, Виктор? – Я отвлекаюсь от заполнения ведомости и поднимаю глаза. – У вас, между прочим, на подготовку пять минут осталось. Поэтому, советую приберечь словарный запас. – Тонко напоминаю ему о том, что сегодня экзамен он мне не сдаст. И козырный папа ему в этом не поможет. Видала я таких пап…

– Спешите? Вас сегодня к нам ненадолго отпустили? – ехидничает студент.

– Откуда отпустили, Козловский? – Спрашиваю стало и смотрю на парня, как на клоуна из цветной коробки.

– Так из больнички, Настасья Ивановна, – начинает он ржать своей тупой шутке. Ему вторит его компания таких же золотых папиных прихлебателей.

Я в панике начинаю соображать, как он мог узнать про то, что я была в клинике.

– Анастасия Ивановна, – шепотом зовёт меня студентка с первой парты. – Вы бахилы не сняли.

– Спасибо, Лиза, – я с облегчением выдыхаю и снимаю с сапог бахилы.

Выбрасываю их в мусорное ведро и возвращаюсь к кафедре.

– И так, – обвожу глазами студентов, – кто желает показать всю глубину познаний русской литературы первым – прошу ко мне.

– Я так и знал, что вы поглубже любите, – продолжает скабрезничать Козловский.

Я сжимаю зубы и стискиваю ручку. Не реагировать! Приказываю себе. Все равно управы на него не найдёшь.

– Вы, Виктор, если готовы, то можете выходить и отвечать, – отзываюсь на его пошлости совершенно безразличным тоном.

Он, криво ухмыляясь, встаёт из-за парты и спускается к кафедре.

– И так, – выпрямляю спину. – Назовите ваш номер билета и первый вопрос.

– Билет номер три. – Пафосно декламирует Козловский. – Тема любви. В лирике А. С. Пушкина.

– Начинайте, – киваю ему. – Вам повезло.

– Ну скучища же, – скалится студент. – Он теоретик любви, а я-практик. Могу и вам… – он становится локтями на столешницу и наклоняется ближе ко мне, – семинар провести.

– Я думаю, что меня все равно не удовлетворят способности вашего языка, – отвечаю ему в тон.

Аудитория затихает, навостряя уши.

– Словарный запас Пушкина составлял двадцать одну тысячу слов, – я откидываюсь на спинку стула, увеличивая расстояние между мной и студентом, – вы уверены, что можете претендовать хотя бы на половину? Мне кажется, что ваш предел – это пост в социальной сети.

– Я уверен, что мой список женщин будет однозначно побольше, чем у Александра Сергеевича. И в нем не хватает только вас Анастасия Ивановна. Даже против мамы лучшего друга в моем блокноте уже стоит галочка… – он противно ухмыляется, замечая, что ему все-таки удалось меня смутить.

И, может быть, в другой день я не позволила бы этой перепалке случиться. Просто нужно признать, что смотрю я на своего студента, а вижу этого гадского Царицына.

Он умел вгонять меня в краску взглядом. Долгим, многообещающим… Внучку почетного проректора, гордость института. Господи, что мы Максом творили в подсобках и лабораториях. А в первый год, когда он уехал, я думала что сойду с ума от бесконечных моральных якорей и воспоминаний.

– Вы так покраснели, Анастасия Ивановна, – тянет студент. – Это ответ «да»?

– Ну достаточно! – чувствуя в горле клокочущую ярость и обиду, вскакиваю с места. – Выйдите вон отсюда, Козловский.

– Мне отлично? – он машет перед моим носом зачеткой. – Или на личную пересдачу?

– Пересдавать русскую литературу, Козловский, вы будете теперь только комиссии. А я сделаю все возможное, чтобы вас отчислить! – в сердцах хлопаю ладонью по столу. – Выйдете вон! Или я вызову ректора.

– Как скажете, Настасья Ивановна, – парень подхватывает рюкзак и выходит за дверь аудитории. – Как скажите… – угрожающе.

Я опускаюсь на стул, и стараюсь собрать в кучу свои растерзанные за сегодняшнее утро эмоции.

Почему эти богатые отморозки считают, что имеют право на все? На любую женщину, которую захотели, на любую оценку, чувства, вещь? И это все им должны положить на тарелочку, не переча и не задавая вопросов.

– А можно мне ответить? – Из-за парты поднимается Лиза.

– Да, конечно, Сибилева, давайте зачётку, – киваю ей.

– Билет номер десять, – начинает она. – А.П. Чехов – обличитель мещанства и пошлости.

– Как вовремя, – не сдерживаясь, бурчу себе под нос и вздрагиваю от вибрации телефона на столе. – Минуту, – останавливаю жестом уже готовую отвечать студентку, поднося трубку к уху. – Алло…

– Анастасия Ивановна, – в динамике раздаётся психованный голос ректора. – Будьте так любезны, зайдите ко мне…

– Здравствуйте, Валид Аристархович, – уже зная о чем пойдёт речь, не спешу дёргаться. – У меня идёт экзамен. Я поднимусь к вам примерно через два часа…

– Сейчас! – вздрагивает от уровня звука трубка в моих руках.

– Хорошо, я поняла, – отвечаю терпеливо, сбрасываю звонок и смотрю на студентов. – Если я не вернусь через пятнадцать минут, то все могут быть свободны. Новую дату экзамена сообщу вам через старосту.

Под перешёптывания я встаю из-за кафедры и выхожу в коридор. С грохочущим сердцем прислоняюсь к стене и прикрываю глаза.

Я думала, что выросла и переболела. Стала жёстче и принципиальнее. Но все это только самовнушение, потому что нет у этого противного чувства «любовь» прошедшего времени.

И да! Я сейчас стою здесь, в родном институтском коридоре. Возле этой чертовой аудитории филологического факультета и вспоминаю, как Царицын меня первый раз поцеловал.

Прямо на этом самом месте.

Глава 4. Знакомство. (Флешбэк)

Ася

– Я сказала «Нет!» – шикаю на совершено обнаглевшего парня с передней парты.

И как-то машинально, где-то почти на границе сознания отмечаю, что он очень красивый. Непослушные волосы, торчащие в разные стороны, яркие, ледяные голубые глаза и просто необъятно широкие плечи, как у профессионального пловца. Ах да, ещё эта циничная ухмылочка вместо человеческой улыбки. Завораживает… но лишь на секундочку! Встряхиваюсь.

Ну вот кому из учебной части пришло в голову перетасовать наши потоки на сессии? Настоящие дорогие клоуны с коммерции и бюджетники-работяги.

– Да хорош тебе, – парень толкает меня в ладонь, которой я прикрываю от него текст. И делает выражение лица, будто я его сильно утомила. – Бабок дам, сумку новую купишь или хочешь, на тачке ночью покатаемся?

Я оглядываюсь на свой кожаный чёрный рюкзачок. Зачем мне новый? Зачем мне его тачка?

– Гордеева, Царицын, – окликает нас преподаватель. – Это было последнее предупреждение. Для вас экзамен закончен.

– Ну Стефан Яковлевич! – Вскакиваю, чувствуя, как в груди разливается паника. Пересдача – это значит попрощаться со стипендией. – Он же сам оборачивается и списывает. Можно, я без подготовки отвечу?

– Стукачка, – слышу, как хмыкает мой обидчик.

– Я все сказал, – манерно резюмирует старик. – Жду вас обоих послезавтра.

Психуя, собираю вещи и вылетаю из аудитории.

Кошмар! Просто дурной сон! Из-за какого-то идиота мы с бабушкой пол года должны будем жить на ее пенсию. Да, академическую, но не значит, что большую. Скорее всего придётся искать подработку…

– Эй! – меня окликает он. Причина всех моих бед на ближайший семестр, – ты чего там бормочешь? Проклинаешь?

– Ты! – я резко разворачиваюсь, сжимая кулаки, и проглатывая самые грязные ругательства. Вижу на его лице только ухмылку без всяких следов раскаяния. И меня окончательно накрывает.

– Даже не смей обращать больше ко мне, папенькин пересыщенный щенок! Бездарь! – вспыхиваю я.

Прикусываю язык, видя, как лицо парня мрачнеет.

– Грубо… – цокает языком. – А не боишься, что я сделаю так, что тебя отсюда выпрут?

От его вопиющей наглости даже не нахожусь, что ответить. Просто, как рыба, заглатываю воздух, открывая рот.

Этот Царицын, да, кажется так звучит его фамилия. Надвигается на меня стеной, и я, понимая, что действительно переборщила, отступаю назад пока не вжимаюсь спиной в стену.

– Извини меня, пожалуйста, – упираюсь в его грудь ладошками, пытаясь увеличить расстояние. – Ты своим поведением лишил меня стипендии, я очень расстроена. Понимаю, что тебе на это плевать, но…

– Ты сама все усложнила, – он перебивает меня, повышая голос, и равнодушно жмёт плечами, – сэкономила бы мне время, дала бы списать письменную часть. Получила бы и стипендию и бабки от меня.

Я не знаю, что в этот момент на меня находит.

Чувства от мужской близости обостряются. Пахнет этот парень, конечно «ах!». Физическая сила меня подавляет и заставляет трепетать. Обида на то, что он не желает признавать свою вину, клокочет в горле… А ещё этот надменный, обвиняющий тон!

Я просто размахиваюсь и от всей души припечатываю ему пощёчину.

Голова парня дергается. На щеке появляются царапины от ногтей, а на губе проступает кровь.

Я в шоке распахиваю глаза и застываю.

Он слизывает капельку с губы. Красиво очерченной, припухшей… мамочки, о чем я думаю! И в следующую секунду вжимает меня в стену, с рычанием впиваясь в губы жестким поцелуем.

Мое сердце обрывается и перестаёт стучать. В ушах нарастает гул. На языке остаётся металлический привкус.

– Нет! – я пытаюсь увернуться от его губ, но он фиксирует меня возле стены сильнее и втыкается горячим дыханием в кромку уха.

– Я не утоплю тебя, только потому что ты такая красивая и ошпаренная. – Хрипло мурлычет мне в ухо. – Жалко только, что дура, – резко выпускает меня из рук, разворачивается и уходит к лестнице.

Я прижимаю пальцы к горящим, пульсирующим губам и неожиданно понимаю, что последние предложения парень сказал на прекрасном французском.

Ой мамочка!

Такую лексику вообще используют только люди, прожившие минимум месяц во франкоговорящей стране! Но тогда зачем ему нужна была моя помощь на экзамене? Или он просто из тех людей, кто хорошо говорит по французски, но совершено не знает письменного языка?

«Не о том думаешь, Ася!» – строго обрываю себя. – «Ты сейчас должна идти в деканат и умолять не закрывать ведомость, пока ты не сдашь экзамен.»

А иначе… все-таки отсутствие стипендии это не самое страшное. Гораздо страшнее гнев бабушки, которой придётся это сообщить.

Глава 5. Встреча

Ася

Пока поднимаюсь на административный этаж, просто извожу себя внутренними диалогами. Да, формально мне действительно проще поставить экзамен всем этим золотым деткам.

Но должны же в этом институте хоть где-то оставаться принципы, знания и мораль! И я, в конце концов, требую к себе банального уважения, как к педагогу!

– Валид Аристархович у себя? – захожу в приемную и стреляю глазами на дверь кабинета.

– Ждет тебя, – с сочувствующим взглядом кивает мне секретарша Верочка. – Злющий. Чего случилось то снова?

– А, – отмахиваюсь, – как всегда.

– Ни пуха… – слышу шёпот Верочки.

Стучу.

– Можно? – жму ручку.

– Входите, Гордеева, – отзывается мой начальник с тяжёлым вздохом. – Садитесь. – Указывает мне золотым «паркером» на стул возле своего стола.

– О чем вы хотели так срочно поговорить? – присаживаюсь с прямой спиной и кладу руки, сцепленные в замок, на стол.

– Конфетку хочешь? – начальник по-свойски протягивает мне вскрытую коробку сладостей со стола. – А то у меня от них диабет, а остановиться не могу.

– Нет, спасибо, – отрицательно качаю головой. – Меня там студенты ждут. И тоже с конфетами, – хмыкаю.

– Ладно… – он встаёт из кресла и подходит с задумчивым видом к окну.

– Анастасия Ивановна, вы же умная молодая женщина. И уже должны понимать, что содержание такого ВУЗа как наш требует большой финансовой поддержки. Все эти аллейки, травка, мебель, конференции…

– Понимаю, – соглашаюсь.

– И родители наших прекрасных студентов с удовольствием помогают развитию ВУЗа, – делает паузу, задумываясь. – М-да! А взамен, хотят видеть самую малость – отличные оценки для своих детей. Ну неужели это так сложно?

– То есть вы сейчас открытым текстом мне говорите, что продаёте оценки в ведомостях? – прищуриваюсь, оборачиваясь на него.

– Бог с вами, дорогая, – он всплескивает руками. – Я всего-то веду речь о взаимных уступках и уважении. Ну неужели вы не помните себя в их возрасте… Как рыдали здесь, умоляя не закрывать ведомость.