Избранные. Космохоррор

– Ты же только что сказал, что планетка была пуста?

Покойник вздохнул и перевел один глаз на Акимова.

– В том-то и дело! – сказал он. – Это свело с ума и перессорило всю нашу команду. Ведь мы уже приняли решение, что надо вернуться. Мы хотели растить своих детей на обратном пути. Людям не нашлось места в системе Немезиды. Поэтому мы хотели вернуться. Господи, как мы хотели вернуться!

Из глаз Виктора Пайнса потекли слезы. Он шумно запыхтел, зашмыгал носом. Речь биолога сделалась бессвязной и невразумительной. Голова его затряслась…

– Пож..жа… луста… По… гите… Ды… шать… Не могу… ды… Пожа…

– Нужно успокоительное! – крикнул Акимов. – Джемма, сделайте ему укол. У вас есть что-нибудь в вашем медицинском чемоданчике?!

Джемма растерянно покачала головой.

– Мед..отсек… – прохрипел биолог. – Пожа..лста..

– Что вы мечетесь, как курица?! Бегите в медотсек – там наверняка есть нужные препараты! – взревел Акимов. Потерять Виктора Пайнса именно теперь, когда тот, наконец, заговорил о чем-то важном – это было бы крайне глупо и не входило в планы начальника. – Скорее!

Джемма кивнула и бросилась по коридору в медицинскую лабораторию. Они слышали, как грохочут и звенят, подпрыгивая, листы металлического настила под ее тяжелыми защитными ботинками. Потом топот затих. И воцарилась тишина. Пару минут они ждали с напряженными лицами, что Джемма прибежит обратно со шприцом успокоительного наперевес. С таким же грохотом и топотом вернется к ним…

Но тишина встала. Словно гигантская пробка закупорила весь мир звуков.

Даже Виктор Пайнс больше не сипел и не хрипел. В мертвой тишине Акимов и Аксель услышали, как сочно шмякнулся с головы биолога еще один лоскут подгнившей перемороженной кожи, когда новая довольная ухмылка расползлась по лицу покойника.

Акимов посмотрел… и рванул к выходу. Аксель Грац – за ним. Неприятная догадка явилась обоим сразу – бессмысленная, нелогичная…

Но, как оказалось, правильная. Финишировав с разрывом в пару секунд у медицинского отсека, они убедились: Джемма мертва.

Нижняя часть ее тела – ноги в тяжелых ботинках и туловище в защитном костюме – валялись в луже крови перед входом в лабораторию, отсеченные массивной стеклобронированной дверью, а над верхней частью – головой, плечами, руками – усердно трудились два медицинских робота: бережно срезали одежду с мертвой Джеммы, выбривали волосы на ее голове, очищали кожу какими-то растворами, очевидно, подготавливая операцию…

Появление двух мужчин за стеклянными дверями отвлекло роботов лишь на пару секунд: деловито помигав в их сторону красными и зелеными лампочками, они отвернулись и вновь занялись Джеммой.

– Ну, что там? Дверь в медотсек сломана, да? А тамошние роботы сумасшедшие, – пожевав черными губами, сообщил Виктор Пайнс, когда Акимов и Аксель, потрясенные увиденным, вернулись в рубку.

Неизвестно почему, но перед глазами Акселя теперь постоянно маячило видение мертвой… Не Джеммы, нет! Линды. Изображение было нечетким, казалось сотканным из тумана; оно было, скорее, досадной помехой зрению, полупрозрачной дополненной реальностью… Но все же оно было – горькой приправой к действительному существованию Акселя Граца, оно присутствовало и ощущалось теперь во всем, что он делал, видел, слышал, осязал. Мертвая Линда – с откинутой назад головой, неестественно далеко выгнутой шеей и судорожно поблескивающей под его, Акселя, рукой голубоватой трахеей… «Я обещал вернуться. Но я не хочу. Не стоит,» – завороженно разглядывая разорванную шею Линды в своем видении, думал Аксель…

– Господи ты боже. Нам нужно отсюда выбраться! Чертовски неприятное ощущение, что на нас поставили капкан. Все это какой-то бред! – Вид у железного и бесчувственного Акимова был уже вовсе не такой железный и бесчувственный, как прежде.

– Ты, кусок замороженного дерьма! – закричал он на мертвеца. И вдруг умолк, что-то сообразив. – Постой-ка, приятель!.. А ведь это, должно быть, ты убил всю свою команду! Ты, ублюдок! – Акимов навис над креслом, где лежало тело Виктор Пайнса, и угрожающе упер руки в бока. – И теперь просто заметаешь следы!

– Пфф… – фыркнул мертвец. И скорчил грустную физиономию. – Зачем мне это? Я ведь умер уже. Не все ли равно?

Акимов застыл с озадаченным лицом. Но через секунду заорал снова.

– Ты убил Джемму!

– Приятель…

– Не смей говорить мне «приятель»! Вон-н-нючий кусок дохх-ххлятины! – От злости Акимов начал слегка заикаться. – Чтоб ты сд-д-дох!

– Ну… Мне ведь и так недолго осталось, – смиренно заметил покойный. – Нет. Я никого не убивал. Не понимаю – к чему наговаривать напраслину на беззащитный труп? Ну, забыл я про ту чертову дверь! У живых людей, случается, плохая память. А вы чего-то хотите от покойника?

– Стоп. Действительно. Ты не можешь быть настолько умным. Загнать нас, как безмозглых кроликов… И чтобы все это спланировали прожаренные микротоками мозги?! Промороженные за столько лет синапсы… Нет, нет, нет. Тут есть какой-то секрет! Я угадал, приятель?!

– Я с самого начала вам говорил… Я же ничего не скрываю. И не собираюсь даже! Вам надо было всего лишь меня выслушать! Внутри меня опасный вирус. Именно он во всем виноват. Именно поэтому я был вынужден выбросить остальные тела и подготовить систему на случай, если…

– Ага. Значит, вирус во всем виноват? Должно быть, ты скажешь, что это вирус агрессии. Да?! Потому что ты не убийца. Ты белый и пушистый. Святоша! Может быть, ты даже назовешь себя Спасителем?! Убивая всех подряд… Вирус!!! Откуда же он взялся?! Ну, говори, приятель!!! Давай, ври, не стесняйся! – Акимов орал и размахивал руками, уже нисколько не пытаясь сдерживаться. Но мертвый Виктор Пайнс был само спокойствие.

– Просто выслушай. Там, возле Новой Калифорнии, я сделал открытие…

– Ха!

– Да, открытие… Когда мы все перессорились из-за сигнала неизвестных нам разумных существ, исходящего с планеты, на которой никого и ничего не было… А мы ведь неоднократно имели возможность в том убедиться! Когда все переругались, обсуждая – имеем ли мы моральное право покинуть неприютную звездную систему, заботясь в первую очередь о себе и собственных детях, то есть о своем будущем… Вместо того, чтобы разгадывать, быть может, единственную и самую главную тайну Вселенной – тайну иной жизни, иного разума… Который, вполне вероятно, ждет от нас помощи… Так вот. Эти споры привели нас к исключительно острым конфликтам. В закрытом коллективе, в момент психического напряжения… Короче говоря, дело дошло до откровенной вражды и… насилия. Каюсь: я тогда смалодушничал. Часть команды подняла бунт: они арестовали капитана, старшего штурмана убили в потасовке… Я решил, что ничем не смогу помочь этой группе взбесившихся людей. Я заперся в своей каюте и начал рассматривать проблему с самого начала. Как говорили древние римляне: от яйца.

Есть в мире науки области информации, вроде бы вполне открытые, у всех на виду, но в то же время – о них как будто не помнят. Это вроде темной материи во Вселенной: постоянно действующий фактор, участвующий во всем, где-то подспудно учитываемый всеми. Но… никем и никогда не обсуждаемый! Фигура умолчания. В случае с вирусами это факты, которые кажутся слишком фантастичными только потому, что уж больно унизительны они для антропоцентричного мира, выстроенного на Земле гордым Человеком Разумным…

– Ближе к делу, – угрюмо велел Акимов разболтавшемуся мертвецу. Начальник группы сидел, согнувшись в три погибели, обхватив руками голову, уперев локти в колени, и не подымал глаз.

– Да, да. Так вот. Факты. Они были установлены еще в прошлом веке… Самой могучей и влиятельной силой на Земле является не человеческая раса, а вирусы. Во-первых, это самая многочисленная форма жизни на планете. Одно время люди тешили себя мыслью, что вирусы – неорганическая материя, но это оказалось не так. Вирусы, конечно, безусловные паразиты… Но они воспроизводят себя, они мутируют, фактически – обучаются… Они начинают и заканчивают эпидемии, регулируя популяции других биологических видов. Именно они управляют фотосинтезом на Земле. Вы знали об этом?.. А вы знаете, что ни один человек – будь он хоть трижды венцом творения – не может появиться на свет, если только его, еще на стадии оплодотворенного яйца, не защищает особый вирус? Специальный вирус-защитник, он не позволяет другим вирусам и бактериофагам атаковать крохотный эмбрион. И после всего этого люди почему-то продолжают считать себя главным биологическим видом на Земле!

Но суть даже не в этом. Вдумайтесь вот в какой факт. Биологам известны вирусы, управляющие поведением живых организмов. Есть вирусы, которые развиваются и размножаются в желудке коров, хотя их жизненный цикл начинается вне этого благословленного и комфортного для них места. Что делают эти вирусы? Находясь в виде спор в траве, они прикрепляются к нервной системе муравьев, заставляя несчастных взбираться на самый верх высоких травинок… где их поедают вместе с травой коровы. Таким образом эти вирусы попадают в свой земной рай, где и проводят жизнь, пока не настанет время расселять потомство. Тогда они покидают корову… Известен еще вирус, размножающийся в тканях головного мозга кошек. Прежде, чем найти свою кошку, вирус поселяется в теле мелкого грызуна… А в нужный момент – заставляет мышь или крысу выйти на открытое пространство… Где их находит и поедает кошка. Поскольку вирусы обитают везде, и нету таких существ, внутри которых не жили бы вирусы, ученые стали называть это все симбиозом биологических видов… Но, сдается мне, у нас просто не хватает духу признать очевидное…

– Черт, приятель… До чего же мерзотно все, что ты рассказываешь! – не выдержал Акимов. Он выглядел очень усталым. Глаза начальника санитарной службы поблекли и запали. – К чему ты клонишь, в конце концов?!

Труп пожевал почернелыми губами. И ответил:

– Не было никакого сигнала с Новой Калифорнии. Планета Земля – огромный организм-симбионт – переполнилась неким весьма вредным биологическим видом… И тогда его вирус-паразит… А вернее всего – вирус-управляющий, вирус-руководитель… Вирус-бог, вирус-отец и вирус-дух святой… Велел человекам: летите отсюда! Ищите себе новый дом. Плодитесь и размножайтесь в другом месте. Отыскивайте новый путь. Человечеству нужна эволюция. Нужны какие-то качественные изменения, новые стадии жизненного цикла. И мы полетели… Что мы при этом думали? Что мы открываем новый мир для людей. Романтика, черт возьми. Человек покоряет космос! Человек освобожденный, разорвавший путы земного притяжения, человек звездной эпохи…

Только вдумайтесь в эту чушь! – Мертвец болезненно поморщился. – Теперь-то вы наверняка знаете правду: нет более клаустрофобичного места, чем космос. Космос – это теснота, непроницаемый злобный мрак, который душит, ежесекундно грозит гибелью. Что может быть хуже этого? Разве только гроб, зарытый в землю.

Но человечество кинулось туда, очертя голову и с восторгом. Почему, как вы думаете?..

Потому что не мы это сделали. Нас отправили туда! Послали искать свою корову. Или кошку. Как вам больше нравится?.. Хотя это не важно.

Важно то, что мы… их нашли. Мы сделали то, за чем нас послали. И мы вернулись, чтобы завершить миссию… Теперь человечество начнет новый цикл развития…

– Господи, какая чушь. Да это я воскресил тебя, кусок дерьма, тухлятина… Черт, как я устал! – Акимов выглядел уже не просто уставшим – он выглядел больным. Лошадиное лицо вытянулось и потемнело, на нем проступили подкожные жилы и кости.

– Нет, приятель, ты ошибаешься. У человека нет свободы воли. Ты думаешь, что любишь женщину. Мечтаешь завести семью, детей. Тебе говорят, что это нормально, что это инстинкт размножения… Но что такое инстинкт? Никто не знает. Никто не может ответить четко и однозначно. А я тебе скажу: что бы это ни было – это НЕ ТВОЙ ВЫБОР. Не твое решение, пойми, приятель!

– Мы сами определяем, что нам нужно, – Акимов свесил голову на грудь. Он не говорил, а бормотал – его клонило в сон, но он еще пытался противостоять. – Аксель. Давай знаешь что… Взорвем к чертям этот бот. Ты ведь принес из шлюпки газовый генератор?.. Взорви его. Просто сними предохранительный клапан… Чиркни… И – бабах! Главное – направь шланг прямо на крепления шлюза… Второй попытки не будет. Слышишь? А эту заразу я сейчас…

Акимов тяжело и медленно, словно выгребая против течения реки, потянулся к верньерам «Лазаря», желая, очевидно, вывернуть их в положение «зеро»… Но рука его упала на полпути, повисла плетью. Пальцы задергались… Все длинное тело Акимова затряслось, словно к нему подвели электрический ток.

Аксель и мертвый Виктор Пайнс полминуты наблюдали за агонией начальника санитарной службы. Аксель – с ужасом и жалостью, Виктор – со странной гримасой, выражающей то ли сочувствие, то ли боль.

Когда все кончилось, Виктор Пайнс – или то, что скрывалось под его личиной – торжественно объявил:

– Старые вирусы живут до последнего своего носителя. В этом и проявляется их зависимость, предопределенность. Но мы… Мы – следующее поколение, новая раса. Мы полностью автономны. Умеем действовать избирательно. Мы и вправду сами решаем, кого подчинять… Кого любить. Что скажешь, приятель?

Приятель. Это слово в устах трупа прозвучало весьма раздражающе. Руки Акселя сами собой сжались в кулаки. Горячая волна ударила из головы в сердце, прошила тело, толкнулась в уши тысячей молотков, пеной зашкворчала во рту, завесила глаза алым…

– Думаешь, меня убедил твой спектакль?! – воскликнул Аксель. – Ерунда! Нет, и не было никакого вируса. Ты просто сумасшедший убийца. Потерявший семью и близких в дурацких разборках по дурацкому поводу. Убийца!

– Все вирусы – убийцы по своей природе. Как и люди… Люди убийцы потому, что мы – убийцы! Они наши слуги, наши носители, плоть от плоти нашей. Я только что на твоих глазах убил твоих друзей… Акимова убил я! Его убил вирус!

– Врешь! Не было никакого вируса! Акимова убил трупный яд. Продукты распада твоего мерзкого гнилого тела. Он слишком близко находился к тебе и, должно быть, надышался отравы. Ведь ты брыжжешь гнильем во все стороны! Тебя надо было отключить и швырнуть в морозилку сразу же, как только…

– Нет!!! Не смей! Ты сейчас сдохнешь… Я сделаю… Я сейчас…

– Плевать. Плевать мне на тебя, – сказал Аксель. Он перестал орать и посмотрел на мертвеца с жалостью. – Плевать на вирусы, на твои идеи, на все, что ты тут рассказал и сделал. Плевать на этот корабль, на тех кретинов, которым загорелось доставить на землю эту развалюху. Да. И на эту станцию мне тоже наплевать.

Прощай.

– Что ты задумал?! Нельзя! Погибнут люди. И ты тоже. Слышишь?! Ты ведь не сможешь отсидеться за углом… Придется быть рядом, чтобы взрыв получился! А

это огромный риск!

– Пле-вать. Мне плевать!

Аксель пнул ногой «Лазаря-17», не обращая внимания на вопли Виктора Пайнса, и ушел к шлюзу.

Он был предельно сосредоточен и внимателен, подготавливая взрыв так, как и советовал ему Акимов. «Второго шанса не будет, приятель,» – подбадривал он сам себя.

Ему удалось сделать все правильно.

Вспышка сработала мгновенно: Аксель даже не уловил глазом тот момент, когда языки горящего метана развернулись в сторону шлюзового люка, с ревом сглотнули весь кислород и пропали, слизнув горючий материал с внутренней обшивки и вышибив массивный металлический люк, как пробку из бутылки.

Все! Джинн вырвался на свободу. Конструкции корабля лопнули, не выдержав давления. Один громкий хлопок, от которого у Акселя заложило уши, и огонь стянулся в точку, словно скрылся в другом измерении.

Акселя вынесло через дыру в обшивке – прямо в открытый космос. И потащило по внутренней орбите надземной станции «Европа-3», по снижающейся спирали. В костюме спецзащиты с запасными кислородными блоками и газовым пистолетом у Акселя было достаточно шансов, чтобы добраться до платформы лифта – туда, где развлекались, кувыркаясь в невесомости, туристы.

«Не знаю, что правит любовью – химия организма или что-то другое. Мне плевать», – думал Аксель, разглядывая беспорядочно скачущие над головой звезды.

Разрывая стапели десятого пирса и стены станции, мимо Акселя и вместе с ним летели металлические детали корабля и приборов; высохший, как мумия, Акимов; разделанная роботами на куски Джемма; искореженные взрывом роботы – искристыми осколками, взвихриваясь и слипаясь в сверкающий ком, они неслись вперед. И вместе с ними – окоченевший труп Виктора Пайнса с последней ухмылкой на лице.

«Я обещал Линде вернуться. И я возвращаюсь».

Ость

Александр Дедов

Ветер изменил направление. Дым заводских труб тягучим потоком уходил на северо-запад. Прежде этого не случалось: тёплый воздушный поток всегда огибал планету по кругу – с востока на запад. Он зарождался на раскалённой дневной стороне планеты, остывал на зимнем полюсе, возвращаясь в пекло горячим дождём.

Артур Коскинен никогда не покидал Негев. Его родная планета обращалась вокруг тусклой и холодной звезды. Агасфер – красный карлик, уступал в размерах Солнцу добрых три четверти.

Негев повезло оказаться в зоне обитаемости: достаточно близко для сохранения жидкой воды, но достаточно далеко, чтобы не превратить всю поверхность в преисподнюю. Приливная сила звезды не давала Негев вращаться вокруг своей оси. Дневная сторона раскалена, даже вечные дожди не способны побороть жару, температура выше девяноста градусов по Цельсию. Безжизненная бурлящая пустошь, усыпанная гейзерами и вулканами. Зимний полюс навсегда закован в лёд, почти сто градусов ниже нуля и всегда ночь.

Лишь сумеречная зона, опоясывающая планету кольцом, пригодна для жизни. Вечное утро посреди бесконечной весны.

Колонизаторы прибыли сюда полтора столетия назад. Люди полюбили новый неприветливый мир: мать Земля охвачена бесконечными войнами, но здесь, вдалеке от Солнечной системы, всё обещало покой.

Батарея зарядилась лишь на сорок процентов. Артур проклинал себя за неосмотрительность: припарковал электромобиль в тени жилого дома. Весь корпус машины представлял собой одну сплошную солнечную панель – практичное решение для мира, где солнце никогда не заходит за горизонт.

– Твою мать, – Артур выругался в голос. – Нет, подруга, сегодня на работу ты меня не довезёшь!

Пришлось проехать до ближайшей станции метро и оставить машину на парковке.

Немногочисленный люд вразвалочку спускался под землю. Полупустой эскалатор мерно гудел и тихонько потрескивал, белый хирургический свет энергосберегающих ламп бил в глаза, Артур зажмурился. Прямо посреди станции, совершенно никого не стесняясь, разложил свой товар один из вездесущих кхеттов: при искусственном освещении его пластичное тело отливало тёмно-зелёным. Похожий на пучок толстых лиан, негевианский абориген смотрел во все стороны своими многочисленными глазами, сотни красноватых огоньков то и дело выплывали из-под шевелящихся сочленений. Кхетты имели свои представления о красоте: некоторые из щупалец-лиан продавца украшали ленты из мусорных мешков, разноцветные банты из пивных этикеток, бусы из проволочных шариков, медальоны из алюминиевых банок. Этот ксеномент походил на ожившую помойку. Его глаза, бегающие под хаосом щупалец, остановились и все разом уставились на Артура.

Щёлк. Пум. Шух. – кхетты не владели речью. Между собой они общались ароматными облачками спор. За полтора столетия сожительства с людьми эти полуразумные существа изобрели уникальный язык, построенный по принципу азбуки Морзе. Чтобы поговорить с человеком, кхетт бил, стучал и тёр друг о друга многочисленными щупальцами. Ксеноменты использовали весь арсенал звуков, что могли издать их длинные и гибкие тела.

– Человек. Я. Тебя. Помнить. Ты. Покупать. Табак. Нужен. Ещё? – щёлкал и стучал кхетт.

– Нет, я стараюсь бросить курить. Что ещё предложишь?

– Гриб. Человек. Ест. Человек. Хорошо. Спит. Нужен?

– А, «сонный бульон». Давно его продаже не видел.

– Кхетт. Собрали. Себе. Все. Это. Новый. Урожай. Будешь. Покупать?

– Сколько?

– Соль. Два. Спичечный. Коробок. Один. Мешок. Покупаешь?

– Покупаю! Давно не спал как следует. Держи.

Кхетт что-то щёлкнул напоследок и достал из плетёного ротангового короба мешочек вощёной бумаги. Внутри лежала пригоршня сушёных грибов, нарезанных аккуратными кубиками.

– Один. Кусочек. Ты. Спокойный. Два. Кусочек. Ты. Спать.

– Спасибо, запомню. Удачной торговли!

Монорельсовый поезд бесшумно пронёсся по тоннелю и плавно затормозил у перрона. Сонные люди лениво занимали места в полупустых вагонах. Кто-то читал газету, кто-то допивал свою утреннюю порцию кофе, многие предпочитали вздремнуть.

Артур думал об удивительной роли огня в театре эволюции. Раса кхеттов была старше человеческой на несколько миллионов лет, но ксеноменты так и не смогли дорасти до строительства городов и межпланетных путешествий. Виной тому был врождённый страх перед огнём: даже пламя зажигалки могло вызвать панику у особей, живущих вдалеке от городов. Зато кхетты знали буквально всё о природе планеты Негев! Они возвели знание в Абсолют и использовали его в бартерной торговле. Кофе, табак, лекарства, фрукты, овощи, даже наркотики: стоило кхеттам взять на пробу что-нибудь из человеческого обихода, как тут же находился аналог, созданный природой их родного мира. Взамен они просили немного, чаще всего соль и сахар-рафинад. Химерические организмы кхеттов сочетали в себе признаки растений и животных. Они могли фотосинтезировать, но для роста и развития им требовалась высокоуглеводная пища и минералы. Выпаренная морская соль считалась среди кхеттов изысканным деликатесом.

* * *

Шилов изучал технические отчёты. Научно-исследовательский комплекс спутника Давид, одной из двух лун Негев, последние шесть земных лет занималась разработкой новых видов оружия. Многие из прототипов ушли на гражданский рынок.

– Привет, Андрей, – Артур вошёл в кабинет. – Что у нас нового?

– Привет. Вот, разгребаю бумажки. Бета-версия дронов-аннигиляторов прошла серию успешных испытаний. Представляешь? Отказались от старой концепции ракет с дистанционным управлением. Теперь «толстяка» запихнули в дрон, он может работать автономно. Засёк угрозу, подлетел ближе, взрыв – толстяк на свободе. Бум! И нет астероида, кометы, горы космического мусора – всё сожрёт.

– Они уверены? Для устранения угрозы горизонт событий достаточно стабилен?

– Одного толстяка хватает для ликвидации объекта массой в сто миллиардов тонн. Каков максимальный аппетит этой штуковины – ещё неизвестно. Дрон сканирует размеры и траекторию опасного объекта, если он больше, чем толстяк теоретически сможет проглотить, машина подзывает на помощь свободных дронов, находящихся в зоне досягаемости. Давидовцы снарядили роботов компактными варп-двигателями, любую космическую дрянь можно быстро и безопасно «помножить на ноль».

– Тебе не кажется, что давать свободу машине несколько рискованно?

– Арти, старина, брось рефлексировать! Я уверен, эти штуки спасут миллиарды жизней! Экспериментальные образцы показали высокий КПД, сейчас они дежурят по периметру ледяного пояса, следят за кометами. В конце концов, мы с тобой юристы, а не учёные. Нам нужно искать лазейки в законе, вывести этих красавцев на гражданский рынок. Я уверен, найдутся тысячи покупателей по всей галактике, бизнесмены захотят защитить своё имущество в космосе.

– Боже мой, чем мы занимаемся? Министерство обороны пытается торговать чёрными дырами в консервных банках…

– Друг мой, хороший доход и совесть вещи несовместимые, поверь мне, я русский, я знаю о чём говорю.

* * *

«Толстяк» стал настоящей золотой жилой для оружейных компаний. Вещество представляло собой «отрыжку» страшнейшей силы во вселенной: чёрная дыра, поглощая колоссальное количество материи, в конце концов, исчерпывает свой внутренний объём и за пределы горизонта событий вырываются релятивистские струи-джеты. Джет – это на девяносто процентов разогретая плазма, но оставшиеся десять процентов – почти невидимая, но имеющая массу материя. «Ошмётки сингулярности» или «толстяк».

Свойства этой находки изучены мало, известно лишь, что она реагирует на любое вещество кроме специальной жидкости из нейтрино. Контактируя с материей, толстяк поглощает её, постепенно сжимаясь, и превращаясь в миниатюрную копию чёрной дыры. Дыра растёт. Достигая критического предела массы, она взрывается, оставляя после себя лишь газопылевое облако.

Артур и Андрей ломали голову над законностью перевода оружия из категории «военное назначение» в категорию «для гражданского использования». Ближе к концу рабочего дня всё-таки смогли набросать черновик.

– Кажется, на сегодня хватит. Осталось согласовать регламент по количеству дронов в одни руки и ещё кое-что по мелочам.

– Отлично, Арти. Отнеси документы в отдел гражданских разработок, обсуди с подполковником, что к чему, и можем на сегодня быть свободны.

* * *