Чужой: Река боли

У Расса сжалось сердце.

– Что это значит?

Комиски не ответила, вместо этого обратившись к Энн:

– Она лежит личиком к твоему животу, поэтому задняя часть ее черепа давит тебе на крестец… на копчик. Но хорошая новость в том, что ты уже полностью раскрылась и сгладилась. Ребеночек вот-вот появится, чтобы стать прекрасной принцессой «Надежды Хадли».

Расс опустил голову.

– Слава богу.

– А в чем… – проговорила Энн, всасывая воздух, – в чем плохая новость?

– Плохая новость в том, что это вызовет у тебя адскую боль, – ответила Комиски.

Энн встряхнулась, испытав облегчение.

– Я готова, Тео. Давай вытащим нашу новенькую Ньют сюда.

Расс улыбнулся. Они называли так ребенка уже несколько месяцев, представляя, как она растет – сначала крошечная частичка, потом полноценный развившийся зародыш.

– Ну хорошо, – сказала доктор Комиски. – Когда в следующий раз будут схватки, ты должна…

Но Энн ничего не нужно было объяснять. Рожать ей было не впервой. Схватки начались, и она опять завопила, но на этот раз это был не крик боли, а скорее боевой клич.

Тринадцать минут спустя доктор Комиски передала Ребекку Джорден в руки матери. Расс улыбался так широко, что у него болели мышцы лица, а грудь так переполнялась любовью, что казалось, он вот-вот лопнет. Энн поцеловала малютку в лоб, а Расс дотронулся до ее крошечной головки, и ребенок крепко ухватился за его палец, сразу проявив свою силу.

– Привет, новенькая Ньют, – прошептала Энн ребенку и еще раз ее поцеловала. – Ты смотри мне, а то это прозвище так и пристанет.

Расс рассмеялся, и Энн повернулась к нему с улыбкой.

«Ньют, – подумал он, – повезло же тебе, малышка».

ДАТА: 2 АПРЕЛЯ 2173 ГОДА

Когда в «Надежде Хадли» открылся новый рекреационный центр, никто не озаботился тем, чтобы устроить что-нибудь наподобие старинного обычая перерезания ленточки. Эл Симпсон, колониальный администратор, просто открыл дверь нараспашку – и гуляния начались. Братья Финч принесли несколько бутылок домашнего виски, Саманта Моне с сестрой все украсили, а повар Брона Флэрти выложила целый ассортимент пирожных и печенья, приготовленных специально по этому случаю.

Но главной звездой вечера стала Ньют Джорден, уже двух с половиной недель от роду. Эл Симпсон стоял в углу основного зала и потягивал из чашки кофе по-ирландски, наблюдая, как остальные колонисты по очереди нянчились с малышкой.

Завернутая в одеяло и убаюканная на руках матери, она казалась прекраснейшим созданием, безо всяких оговорок. Сам Эл не очень-то любил маленьких детей – они как правило представляли собой плачущие и какающиеся машины, внешне походящие на скукоженных безволосых обезьян. Впрочем, маленькая Ньют была не такой. От нее он не слышал ни звука с начала вечеринки, а благодаря ее большим красивым глазам казалось, будто с этого румяного, здорового детского личика на него смотрит любопытная, зрелая душа.

Сын Джорденов, Тим, сам был младенцем, когда они только прибыли на LV-426, но появление Ньют стало событием для всей колонии – она была первым ребенком, родившимся на Ахероне. Эл подумал, что если все дети в колонии получатся такими же, как Ньют, то это будет не так уж плохо. Но ему все же казалось, что Ньют – это исключение и пока не стоило менять свое отношение к новорожденным… и к детям вообще, если уж задуматься.

– Милый ребенок, – произнес кто-то рядом.

Эл дернулся, выплеснув кофе из чашки, ругнулся, обжегши пальцы, и перехватил чашку из правой руки и левую.

– Не подкрадывайся ты так! – сказал он и, смахнув с пальцев капельки кофе, подул на кожу.

– Черт, Эл, прости, – проговорил Грег Хансард, сочувственно поморщившись.

Симпсон еще раз встряхнул руку, и боль стала проходить.

– Хорошо хоть я подлил туда ирландского виски, – проворчал он. – Это его немного охладило.

Хансард улыбнулся:

– Ну, раз уж ты не так сильно обжегся, то, может, покажешь мне, где прячешь бутылку?

Элу не очень хотелось делиться, но Хансард был главным инженером колонии и всегда мог составить хорошую компанию. Так что администратор рассудил, что пару унций из своих запасов выделить ему по силам.

– Может, и покажу, – сказал он и сделал долгий глоток из своей чашки. Прежде чем налить Хансарду, он хотел допить свой кофе, пока тот был горячим. – Пожалуй, ты прав. Ребенок у Джорденов очень милый. Не знаю даже, как так получилось, у таких-то родителей.

Хансард издал сухой смешок.

– Да, они те еще неряхи.

Эл ухмыльнулся, пряча улыбку за чашкой и осматриваясь по сторонам. Он всегда имел множество мнений сразу, но колонисты были вынуждены находиться вместе, и если бы колониальный администратор начал злословить о людях у них за спиной, это здорово осложнило бы жизнь в «Надежде Хадли». С другой стороны, его вовсе не раздражали ни непослушные кудри Энн Джорден, ни внешний вид Расса, который постоянно выглядел так, будто перепил накануне вечером.

– Разведчики все неряхи, разве нет? – негромко отозвался Эл.

– От них одни неприятности, вот что я скажу, – ответил Хансард. Он кивнул в сторону людей, которые продолжали ворковать и ахать над младенцем. Отто Финч наклонился, чтобы поговорить с юным Тимом, сыном Джорденов, и дал ему какую-то меховую куклу. – Они неплохие люди, эти Джордены. Но я переживаю за пацана.

Эл, нахмурившись, повернулся к нему. Последняя фраза ему не понравилась.

– И почему же?

Хансард скорчил гримасу и сдвинул брови, будто уже сожалея о своих словах.

– Грег, ты сам начал, – сказал Эл. – Я администратор и не могу оставить это без внимания. Если ты думаешь, что у нас есть проблема…

– Смотря что ты называешь проблемой.

Эл бросил еще один взгляд на Джорденов. Родители выглядели уставшими, но оба счастливо улыбались, гордые своей маленькой семьей. Они были из числа изыскателей, которые работали в колонии, но, как и половина изыскательской группы, подрабатывали разведыванием недр – исследовали поверхность секторов планетоида в поисках залежей минералов, мест падений метеоритов и прочего, что могло представлять интерес для Компании. Научной группе «Вейланд-Ютани», работавшей в колонии, разведчики требовались для того, чтобы извлекать грунт и образцы пород, а также составлять карты. И нередко экспедиции оказывались очень опасными.

– И дело не только в их образе жизни, – произнес Хансард задумчиво. – Да, у колонистов будут появляться дети. В этом и суть нашей задачи, которой мы тут занимаемся. Но разведка – это рискованное дело, а Энн и Расс, кажется, не осознают всей опасности. И это беда для большинства из этих ребят – кто будет растить их детей, случись что? А Джордены… ну, они зашли еще немного дальше, так ведь? Даже сегодня Расс взял Тима с собой на тягач и проехал десять километров на север.

Эл пристально на него посмотрел.

– Ты в этом уверен?

Хансард кивнул.

– Я не хочу раздувать тут что-либо. По крайней мере, сегодня. Но ребенку находиться там опасно. Я побывал во стольких атмобурях, сколько никто другой и не видел, и если тягач застрянет…

Эл поднял руку.

– Я с тобой согласен, но правилами это не запрещается. Я говорил об этом некоторым разведчикам, но они отнеслись к моим словам по-фермерски – мол, это дела семьи, и если они берут детей в поля, то это затем, чтобы их учить, чтобы вырастить их хозяйственными.

– Это бред.

– А я и не говорю, что согласен с ними, – Эл почесал заднюю часть шеи и резко ощутил усталость. – Как по мне, виновата «Вейланд-Ютани», если хочешь знать правду.

Хансард изогнул бровь.

– Это опасное мнение, Эл. За такие разговоры можно потерять работу.

– Мы сидим на голом камне, где Компания пытается зародить цивилизацию. Вряд ли им есть какое-то дело до того, что я говорю – лишь бы я делал то, что должен. А с каких это пор у тебя такая любовь к «Вэ-Ю»?

– Да нет никакой любви, – признал Хансард. – Но мне хорошо платят, и когда я отсюда улечу… когда мы тут все, наконец, закончим, я надеюсь, что получу назначение полегче. Черт, да я с первого дня на Ахероне все думаю, кому так насолил, что здесь оказался.

– Может, они просто в тебя поверили. Это же заведомо трудная задача – сделать это место пригодным для жизни, – Эл снова отпил из чашки, пытаясь согреться кофе и взбодриться алкоголем. Как бы они ни старались прогревать строения изнутри, все равно чувствовался холод. Просто было слишком далеко до солнца, считал Эл.

Он понизил голос и огляделся вокруг, чтобы убедиться, что его не подслушивают.

– Я к тому, что они стараются набирать в качестве колонистов бесшабашных и недалеких людей, не говоря уже о тех, кто ищет новой жизни после того, как сжег все мосты в старой.

– И все же Джордены тебе нравятся, – заметил Хансард.

Эл пожал плечами.

– Пусть и нравятся, но они слишком опрометчивы, слишком рьяно стараются нажиться. Научная группа использует помощь разведчиков как раз потому, что те готовы идти на риск. Я лишь беспокоюсь, что однажды они рискнут нами всеми. А ведь еще предстоят годы работы, прежде чем колония будет всем оснащена и заселена. Лет десять, а то и больше. И за такое время может случиться что угодно.

Он посмотрел на Энн Джорден – та прижимала дочку к себе, целовала ее мягкие щечки и нежно шептала что-то на ушко. Расс сидел на корточках перед маленьким Тимом, который, надувшись, скрестил руки и явно был чем-то расстроен из-за сестренки.

– Попомни мои слова, – сказал Эл, – если у нас когда-нибудь будут неприятности на этом комке грязи, то это произойдет из-за людей вроде них.

4

ПРИБЫТИЕ

ДАТА: 16 МАЯ 2179 ГОДА

Впервые в карьере Джернигану светило вознаграждение за сбор имущества с судна, которое он не искал целенаправленно. Он стоял в шлюзе, ведущем в спасательный отсек, и надевал скафандр, глядя на своих напарников и пытаясь угадать, о чем те думают.

Представить, о чем думал Ландерс, не составляло труда: алчному мерзавцу не терпелось увидеть, каким добром порадует их это судно. А вот Флит… это уже загадка. Джерниган побывал с ним в четырех экспедициях за три года и так и не раскусил его. Ландерс смеялся и говорил, что ему пора сдаваться: понять Флита не легче, чем какого-нибудь инопланетянина. Но Джерниган был не из тех, кто отступает перед трудностями.

– Целевой корабль поднят, – прожужжал голос ему в наушник. Это был Мур, который сидел в кабине пилотов. Сейчас он был их глазами и ушами, и Джернигана это устраивало.

– О происхождении что-нибудь известно? – спросил он.

– Нет. Ни маячков, ни передач, ни признаков жизни. С тех пор как вы ушли одеваться, я еще раз десять попытался выйти на связь. Без толку. Ни автоответчика на бортовом компьютере, ни даже признаков, что туда доходят мои передачи. Гробовая тишина.

– Так что думаешь? – спросил Ландерс. – Какой-нибудь старый военный шаттл?

– Нет, не военный, – ответил Мур, и Джерниган увидел разочарование тут же поникшего Ландерса. Все военное запрещалось использовать для переработки, но в такой дали никто не мог узнать, что они поднимут, упакуют и продадут тем, кто возьмет подороже. Обычно они занимались судами и орбитальными станциями, о которых точно знали, что те повреждены или заброшены. Информацию о них присылали компании, владевшие ими, либо частные контакты, которые знали, у кого ее узнавать и сколько за это можно выручить.

Различные теневые источники часто сообщали сомнительную информацию, и Джерниган несколько раз оказывался на кораблях, которые были оставлены вынужденно или в результате каких-то незаконных действий. А однажды и вовсе наткнулся на следы перестрелки.

Сбор непригодного имущества никогда не считался особо уважаемым занятием, но Джернигану было наплевать, что там думали другие. Он придерживался собственного морального кодекса и был горд тем, что делает работу, которую не желало делать большинство людей.

Иногда случалось, что они достигали целевого судна и обнаруживали на борту выживших. Тогда все менялось. Они так же выставляли Компании счет за потраченное время и транспортировку, но на большее рассчитывать не могли. Даже Ландерс ни разу не возражал, когда они отказывались от идеи разобрать или отбуксировать корабль, на котором оказывался живой член экипажа или пассажир.

Может, они занимались и не самым уважаемым делом, но и преступниками никогда не были.

– Не военный, – повторил Джерниган. – И ничего такого, что бы указывало происхождение? Неужели никаких опознавательных знаков?

– Нет, но он старый, – уточнил Мур. – Кажется, я ничего подобного в жизни не видел.

Он помолчал, а затем добавил:

– Так, стыковка, герметизация. Смотрите, не наложите в штаны!

По кораблю прошла легкая вибрация, и когда Джерниган выглянул в иллюминатор, то увидел, как влага быстро твердеет и превращается в лед. Он убедился, что в системе климат-контроля его костюма выставлен комфортный уровень, а потом подождал, пока все огоньки станут зелеными.

Ландерс и Флит были опытными сборщиками, и Джерниган ничуть не сомневался в их навыках, работая с ними. Вместе они загрузили не меньше двадцати судов и станций и побывали не в одной сложной ситуации. Вот и сейчас все должно было пройти гладко.

В этом он был уверен.

И как всегда, Джерниган чувствовал легкое возбуждение. Однажды – он точно это знал – им попадется что-то из ряда вон.

Когда огоньки стали зелеными, трое мужчин покинули шлюз и вошли в грузовой отсек. Флит запустил управляемого робота-резчика, прокатив его поперек корабля с помощью ручного пульта, и включил лазер. Потом посмотрел на Ландерса, стоявшего у небольшой панели рядом с местом, где поднятое судно было плотно охвачено сетью цепких клешней.

Ландерс еще раз проверил все системы, после чего кивнул.

– Чисто, как в щелке у целки, – заключил он. – Беспокоиться не о чем.

– А что ты знаешь о целках? – спросил Флит.

– Спроси у своей сестры, – отозвался Ландерс.

Флит ничего на это не сказал и даже не подал виду, что услышал ответ. Он направил робота к кораблю, с помощью сканера обмерил дверь и наметил разрез. А затем приступил к делу.

На все про все лазеру понадобилась минута. Джерниган это время переминался с ноги на ногу.

«Странный вид у этого корабля, – думал он. – Может, это старый шаттл. И уж точно не спасательный корабль». Снаружи вокруг двери виднелись повреждения – царапины и потертости, а недалеко от двигателя – след от удара. Как и всему, что они находили и грузили, этому кораблю было о чем рассказать.

Дверь с тяжелым лязгом упала внутрь. Флит отодвинул резчика и запустил сканер. Никто из них не ожидал, что здесь найдется что-нибудь интересное, но все помнили правила. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Сканер сделал свое дело.

– Есть что-нибудь? – спросил Джерниган.

– Похоже на капсулу для гиперсна, – проговорил Флит.

– Да ладно! – воскликнул Ландерс. – Живой кто есть?

Джерниган ненавидел эти нотки разочарования, звучавшие в голосе напарника.

– Не знаю, – ответил Флит. – Давайте проверим.

Сканер увели с дороги, и Джерниган вошел первым. Остальные последовали за ним. На кресле пилота валялся космический скафандр, а на панели управления – что-то вроде гарпунного пистолета. Одиночная капсула для гиперсна была покрыта морозной коркой.

Джерниган очистил рукой изогнутый купол и увидел, что внутри лежит эффектного вида женщина. Рядом с ней ютился кот. «Вот те раз!» В последний раз он видел кота еще в детстве.

– Все биоиндикаторы зеленые. Похоже, она жива, – сказал он, после чего снял шлем и вздохнул. – Ну что, ребята, будем спасать.

«Ей явно найдется о чем рассказать», – подумал он.

ДАТА: 10 ИЮНЯ 2179 ГОДА

ВРЕМЯ: 09.45

При входе в атмосферу LV-426 гул посадочного корабля перерос в металлический скрежет. Капитан Демиан Бракетт старался не отрывать ботинок от пола и держался за ремень безопасности, который не давал ему выпасть из сиденья. Корабль несколько секунд качался из стороны в сторону, прежде чем выровняться, а затем подскочил, как скоростной катер, перемахнувший через большую волну.

Сработала тревога, по всей кабине замигали красные огоньки.

– Во что мы врезались? – крикнул он пилоту.

Женщина даже не повернулась в его сторону: она была слишком сосредоточена на том, чтобы удерживать верный курс.

– Просто вошли в атмосферу, – ответила она. – На Ахероне такое всегда при посадке.

Она стукнула по паре кнопок, и сигналы затихли, хотя огоньки продолжили тревожно мигать.

Бракетт стиснул зубы, когда корабль наполнился шумом атмосферного мусора, стучащего по обшивке и царапающего корпус. Судя по всему, его там было много.

– Я что-то упустил? – спросил он, повысив голос, чтобы его услышали поверх мусора, грохочущего по кораблю. – Разве терраформирование не ведется на этой планете уже пятнадцать лет?

– Даже больше! – крикнула в ответ пилот. – Вы не видели, как мы пытались сюда сесть десять лет назад, когда я была здесь в первый раз.

«Нет уж, спасибо», – подумал Бракетт. У капитана был железный желудок, но сейчас даже ему стало не по себе. Челюсть болела от того, что приходилось стискивать зубы. «У меня сейчас мозг в болтунью превратится», – подумал он, когда весь корабль яростно затрясло.

Затем грохот на какой-то миг прекратился. Бракетт уже хотел было расслабиться, но тут корабль стал резко падать, будто их контролируемое свободное падение вдруг превратилось в простое самоубийство. Тихо выругавшись, он собрался с духом и попытался выглянуть на то, что было снаружи.

– Я бы предпочел не умирать в первый день своего командования, – сказал он. – Если, конечно, вас это не затруднит.

Пилот сердито посмотрела на него.

– Сделайте вдох, капитан. У меня было семь крушений и ни одного погибшего пассажира.

– Семь чего?

Они попали в очередную воздушную яму, и его отшвырнуло вперед за секунду до того, как атмосфера уплотнилась снова – при этом он дернулся так сильно, что стукнулся головой о корпус корабля.

– Ах ты ж…

– Вот и всё, красавчик, – объявила пилот.

Зажглись тормозные ракеты, подбросив их на дюжину футов, и корабль начал медленно опускаться. Затем пилот аккуратно повела его вперед и снижая высоту, пока они не совершили мягкую посадку.

Корабль издал гидравлическое шипение, словно выдохнул одновременно с Бракеттом. Он расстегнул ремень безопасности. Аварийные огни погасли, и кабину залил светло-голубой свет.

– В целости и сохранности, как я и обещала, – проговорила пилот. Она отключила дверные замки и встала с кресла. На лице у нее сияла озорная улыбка. Бракетт впервые обратил внимание на изгибы ее тела и на то, как она на него смотрела.

– Что правда, то правда, – сказал он. – И я только сейчас понял, что даже не знаю вашего имени.

– Тресса, – отозвалась она, протянув руку. – К вашим услугам.

– Демиан Бракетт, – представился он, ответив на рукопожатие.

Она подошла к двери, что по правому борту, и ввела код на панели управления. Та с шипением открылась, и о поверхность планеты лязгнул с шумом раскрывшийся трап.

– Так что за преступление вы совершили, что оказались в этой жопе Вселенной? – спросила Тресса.

Бракетт улыбнулся.

– Я хороший морпех, – ответил он. – И иду туда, куда приказывают.

Завыл ветер, задувая в корабль едкую пыль. Он выглянул наружу, и его улыбка померкла. Ахерон был миром темно-серых тонов, исключение составляла растущая колония, чьи строения едва вырисовывались во все затмевающей буре. Через несколько секунд ветер снова стих, открыв им лучший вид – только смотреть было особо не на что. Коробки домов, покрытая пергамином полусфера теплицы, а вдалеке – зловещего вида, гигантский, стопятидесятифутовый атмосферный процессор, накачивающий здешний воздух кислородом.

– Дом, милый дом.

– Ага, – сказала Тресса, – вот только солнечных деньков здесь будет не хватать. Надолго здесь?

Бракетт взял вещмешок и повесил его на плечо.

– Пока не переназначат куда-нибудь еще.

Женщина понурила голову и повела бедром, и он польщенно отметил, что в ее глазах показалось сожаление.

– Что ж, надеюсь, еще свидимся, капитан Бракетт. Где-нибудь подальше от Ахерона.

ДАТА: 10 ИЮНЯ 2179 ГОДА

В комнате был кто-то еще, но Эллен Рипли не открывала глаза. В воздухе стоял запах дезинфицирующего средства и был слышен успокаивающий шум медицинского оборудования. А прилегающие к телу простыни и матрас под спиной и вовсе создавали ощущение роскоши.

Но ничто не спасало ее от паршивого самочувствия.

Она больше не была в опасности, не видела угрозы, но все же в памяти засела глубокая, тяжелая тьма, которая стремилась прорваться наружу. Словно некая твердая масса внутри нее, чья сила притяжения была неодолима.

«Как я устала», – подумала она. Но когда наконец открыла глаза, то осознала, как ей повезло остаться в живых. Рядом засуетилась медсестра – проверила показания приборов, настроила оборудование, внесла какие-то данные. Наблюдая, как женщина делает свою работу, Рипли заметила окно, явно глухое. Из него открывался панорамный вид в космос, на сложные переходы и жилые отсеки станции, которую она не могла узнать… а внизу – поверхность планеты.

Планеты, в которой она узнавала свою родину.

По телу разлилось тепло, поднявшись из самого нутра и коснувшись щек. Счастье и надежда. У нее получилось. Она выжила на «Ностромо», победила чудовище и вернулась домой. И скоро снова увидится с Амандой.

И все же что-то было не так. Рипли замутило – и не только из-за того, что ее грубо вырвали из гиперсна. Эта тьма в ее памяти тяготилась страхом, кошмарами, ждущими момента, чтобы выйти на свет. И они подбирались к ней. Она подумала о Далласе, Кейне и остальных, об ужасной участи, что их постигла, а их лица, когда она их представляла, были старыми и грустными, как на выцветших фотографиях, случайно найденных на дне ящика.

Потом вспомнила о негодяе Эше – и ей показалось, что он не так уж далеко.

Но было что-то еще. Что-то… более близкое.

– Как мы сегодня себя чувствуем? – спросила медсестра.

Рипли попыталась ответить, но язык казался распухшим и сухим. Она чмокнула губами и прохрипела:

– Ужасно.

– Что ж, по крайней мере, лучше, чем вчера, – сказала медсестра. У нее был веселый, жизнерадостный голос, но и в нем чувствовалось какое-то безразличие. Будто женщина старалась держаться на некотором расстоянии от пациента.

– Где я? – спросила Рипли.

– В безопасности. Вы на стыковочной станции, уже пару дней, – медсестра помогла Эллен сесть и поправила ей подушки. – Сначала были очень слабы, но сейчас уже все хорошо.

«Так не должно быть», – подумала Рипли. Стыковочная станция? Она никогда не слышала о такой. Да, она проспала какое-то время, но она должна была знать об объекте, если только он не секретный или даже военный.

– Кажется, к вам посетитель, – сообщила медсестра. Рипли повернулась, и когда открылась дверь, она увидела сначала кота и только потом мужчину, который его принес.

– Джонси! – воскликнула она и радостно улыбнулась. – Иди ко мне, – она потянулась к коту, и мужчина передал его ей. – Где ты был, глупенький? Как ты? Где пропадал?

Пока она суетилась, парень сел. Она осознавала, как глупо выглядит, разговаривая с котом. Но это был Джонси, который связывал ее с прошлым, «Ностромо», и…

И чем?

Той тьмой внутри, что манила ее с ужасной силой. Может, ей просто нужно было вызвать рвоту.

– Вот вы и встретились, да?

Рипли только сейчас посмотрела на мужчину и тут же ощутила к нему неприязнь. А то, что он сказал дальше, не изменило ее отношения.

– Меня зовут Бёрк, Картер Бёрк. Я работаю на Компанию, – он сделал паузу, а затем добавил: – Но пусть это вас не пугает. На самом деле я нормальный парень.

«Нормальный? – подумала Рипли. – Ну да, точно. Лощеный, пронырливый, скользкий, в глаза не смотрит. Черт, мне все еще паршиво».

Она хотела, чтобы этот тип ушел, оставив ее наедине с Джонси, ее болью и тем, что было внутри – в ее памяти, с той страшной угрозой, которую еще только предстояло понять.

Но он был из Компании, а значит пришел не просто так.

– Рад видеть, что вам уже немного лучше, – продолжил поток лести Бёрк. – Мне сказали, что ваша слабость и растерянность скоро пройдут. Это просто естественные побочные эффекты от необычно долго гиперсна, – он пожал плечами. – Что-то в этом роде.

«Так вот в чем дело, – подумала Рипли. – Значит, правда уже близко. Не могло же все сложиться так хорошо! Не так уж мне и повезло».

– Что вы имеете в виду? – спросила она. – Сколько я проспала?

Лощеность Бёрка внезапно исчезла, и он, похоже, резко почувствовал себя не в своей тарелке. Льстивым он нравился Рипли больше.

– Вам еще не сказали? – спросил он.

– Нет, – ответила Эллен. – Но… – она еще раз посмотрела в окно. – Я не узнаю этого места.