Сломанная кукла

– Стой!

Бишоп выходит за мной, закрывая дверь. Не обращая внимания на его окрики, я иду к боковой лестнице.

– Мэдисон! – кричит он, его тяжелые шаги становятся все громче и громче. – Ты, черт возьми, остановишься?

Он хватает меня за руку, одергивая назад.

Я вскрикиваю, выдергивая руку из его хватки.

– Можешь оставить меня в покое? Боже! Ты…

Его рука летит к моему горлу, перекрывая мне воздух. Он толкает меня назад, пока моя спина снова не ударяется о кирпичи, встает между моих бедер и поднимает меня в воздух.

– Во-первых, – он усиливает хватку, и я чувствую, что мое лицо вот-вот взорвется, – не забывай, с кем ты, на хрен, разговариваешь. – Он наклоняет голову, глядя мне в глаза. – Во-вторых, Мэдисон, прекращай строить из себя крутую. Я запру тебя в клетке, как только мы вернем тебя в Хэмптонс, если ты не будешь следить за своим чертовым языком.

Он резко отпускает меня, мои ноги ударяются о землю.

– Пошел ты.

Развернувшись, я взбегаю вверх по металлической лестнице, толкаю дверь и направляюсь прямо в свою спальню, борясь с рвущимися наружу слезами. Где, черт возьми, мой папа? Почему именно Бишопа послали меня «забрать»? Неужели я действительно думала, что смогу от них сбежать? Да, я думала, что у меня получится. Я распахиваю шкаф, срываю одежду с вешалок и бросаю ее на кровать как раз в тот момент, когда в комнату входит Бишоп.

– У тебя есть пять минут, чтобы собрать все, что тебе нужно, и вернуться в машину. Попытаешься сбежать, – говорит Бишоп, его голос становится ниже, – и я убью тебя сам. Я закончил играть в игры.

Затем он уходит, а я остаюсь в комнате, прижимая к себе темное платье с пайетками, которое я надевала в прошлые выходные, когда все казалось мне таким простым. А сейчас мы снова попались в лапы к моему психопату, кем бы он ни был. К бывшему? Нет. Это звучит неправильно.

– Господи, – бормочет Татум, входя в комнату с растрепанными волосами. Она проводит ладонью по лбу. – Что, черт возьми, случилось?

– Ты потеряла сознание, – бормочу я, все еще злясь на Бишопа и запихивая одежду в чемодан. – И у тебя есть пять минут на сборы, прежде чем Бишоп увезет нас обоих.

– Я его слышала. – Ее глаза расширяются. – Значит, он нашел нас, да?

Я усмехаюсь и иду в ванную за зубной щеткой.

– Нет, он нас никогда и не терял.

Глава 7

Возвращение в Хэмптонс оказалось не таким плохим, как я ожидала. Несмотря на то что Бишоп весь полет отказывался даже смотреть в мою сторону, впервые за долгое время я чувствовала необъяснимое спокойствие. Необходимость прятаться утомляет. Придумывать псевдонимы и новую внешность… Я устала от этого. Хотела ли я, чтобы нас поймали? Нет. Но в то же время я чувствую облегчение, как будто все закончилось.

Или только началось.

Спустившись со ступенек трапа, я хватаю Татум за руку и тащу ее вперед.

– Ой! – вскрикивает она. – Боже, Мэди, аккуратнее!

– Что будем делать, Тат? – шепчу я, когда мы направляемся к ожидающему нас черному лимузину. – Серьезно, что если они нас убьют?

Она закатывает глаза, высвобождая руку из моей хватки.

– Мэдисон, они не собираются тебя убивать. Ты драматизируешь. – Она пристально смотрит на меня, и я прищуриваюсь. – Черт, – выдыхает она. – Хорошо, хорошо. Обещаю, что если они решат это сделать, я не сдамся без боя. Довольна?

– Татум. – Я качаю головой.

– Поехали.

Бишоп подталкивает меня к лимузину. Я огрызаюсь на него, хватаясь за ручку дверцы как раз в тот момент, когда к нам подлетает черный «Ауди Q7» и останавливается рядом в облаке дыма. Я отмахиваюсь от пыли и щурюсь.

– Черт возьми, – ругается Бишоп, толкая меня за спину.

– Не-а! – лает голос за облаком.

Я знаю этот голос.

– Нейт! – кричу я и бегу к облаку пыли, прямо в его объятия.

На нем его фирменная красная бейсболка, повернутая назад. Никогда еще я не была так чертовски рада видеть эту дурацкую кепку. Крепко обняв, он приподнимает меня над землей, и я обхватываю его ногами.

– Привет, котенок, как дела? – Он прижимает меня к себе.

– Плохо, – честно отвечаю я.

Я не осознавала, как сильно скучала по Нейту, пока не услышала его голос. Не знаю, справедливо ли то, что я прощаю его, а не Бишопа, но все же Нейт не угрожает моей жизни по сто раз за день.

Нейт отступает назад и берет меня за руки.

– Так было нужно, сестренка. Ты это знаешь. – Он смотрит мне в глаза. – Верно?

Я прикусываю нижнюю губу.

– Слушай, все изменилось. Если бы за тобой не приехал Бишоп, это сделал бы кто-то другой, только домой ты вернулась бы не в кресле самолета, а в деревянном ящике.

Я выдыхаю.

– Я просто… я… я думаю, нам есть о чем поговорить.

– Да. – Нейт улыбается, но его взгляд остается серьезным. – Думаю, да. Он смотрит прямо через мое плечо и усмехается. – Ой, да ладно тебе.

Я бросаю взгляд через плечо и вижу, как Бишоп сверлит Нейта глазами. Он тянет меня за руку и указывает на свою машину.

– Садись. – Затем он смотрит на Татум. – Ты тоже!

Татум презрительно фыркает и топает к машине. Сдвинув сиденье, я позволяю ей проскользнуть назад, а затем возвращаю кресло на место и сажусь вперед. Когда я закрываю дверь, она шепчет у меня за спиной:

– Как ты думаешь, что сейчас происходит?

– Не знаю, – отвечаю я, наблюдая за разговором Нейта и Бишопа. – Точнее, знаю, но совсем немного. По крайней мере сейчас.

Я замолкаю, думая о Книге. Они знают, что она все еще у меня. Разрешат ли мне ее дочитать? Или они собираются и дальше скрывать от меня правду?

Да. Я все еще им не верю. Все это кажется таким запутанным, но я еще ни разу не сдавалась без боя. Настала моя очередь вести игру, а эти мальчики вот-вот станут моими пешками.

Нейт открывает дверцу со стороны водителя и садится внутрь.

– Итак, куда мы едем?

Я пожимаю плечами, наблюдая, как Бишоп садится в лимузин и медленно отъезжает.

– Отвези нас куда-нибудь.

Нейт подмигивает мне, а затем включает заднюю передачу, поднимая новое облако пыли.

– Я знаю подходящее место.

Глава 8

– Почему я не могу пойти? – обиженно стонет Татум и топает ногой, выскочив из машины Нейта.

Нейт указывает на входную дверь.

– Быстро залезай внутрь, женщина! Я займусь тобой в понедельник. В школе!

Я резко поворачиваю к нему голову как раз в тот момент, когда Татум уходит, потерпев поражение.

– Школа? – визжу я. – Нет. Нет, нет и нет! – Я яростно мотаю головой. – Нейт, черт возьми, нет!

– Хей! – Он ухмыляется, включает первую передачу и едет вперед. – Это не мой приказ, сестренка.

– Ой, ничего себе! – кричу я. – А чьи тогда это приказы? Потому что, клянусь богом, Нейт, если ты скажешь, что это Бишоп, то я тебя убью. Не играй со мной, потому что я повидала достаточно смертей и не дрогну, если мне понадобится пустить пулю между твоими хорошенькими глазками.

– Вижу, ты все еще крута.

– Вижу, ты еще не поумнел! – усмехаюсь я, усаживаясь на свое место.

Наступает долгая неловкая пауза.

– Смотри, дело вот в чем. Я понимаю, что ты устала, ты сломлена и у тебя в голове ужасная каша из-за всего случившегося дерьма, но все гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить.

– Ты собираешься рассказать мне, что происходит? – спрашиваю я, смотря прямо на него.

Он отвечает мгновенно.

– Нет.

– Тогда иди на хрен. Мы закончили.

Я наклоняюсь вперед и включаю радио. Тишину заполняет звучание «It’s Okay» The Game. О каких приказах он говорил? О приказах Бишопа? Или с тех пор как я сбежала, произошло что-то еще? Все это время папа со мной не связывался. Знал ли он, что Бишоп будет меня преследовать? Если то, что сказал Бишоп, правда и если он действительно знал, где я находилась, почему он ни разу не воспользовался случаем и не поймал меня? Как обычно, ничего не понятно. Прислонившись головой к прохладному окну, я закрываю глаза и пытаюсь думать о более счастливых временах.

– Мэдисон! Не трогай это! – ругает мама, отталкивая мою руку от красивой синей глазури.

– Почему? Я хочу есть! – спрашиваю я, снова потянувшись за тортом.

– Потому что это не для тебя, и ты должна научиться быть терпеливой.

– Но чей это торт? – не отстаю я, склонив голову.

Я всегда считала свою маму красивой. У нее были длинные каштановые волосы и добрые карие глаза. Папа говорит, что у меня его глаза, потому что они зеленого цвета, но я думаю, что у меня мамины глаза – они так же сверкают на солнце.

– Мэдисон. – Мама улыбается, глядя через мое плечо. – Дорогая. – Ее руки легли мне на плечи. – Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомилась.

– Хорошо, но с кем?

Я уже не была маленькой девочкой. Скоро мне должно было исполниться пять. Я была достаточно взрослой, чтобы пойти в школу.

– Мэдисон! – Нейт отрывает меня от воспоминаний.

Я поворачиваюсь к нему лицом, вытирая со щек слезы.

– Да?

– Все хорошо? – спрашивает он, глядя то на меня, то на дорогу.

– Я буду в порядке.

Я не буду в порядке.

Мы подъезжаем к нашему дому, и я поворачиваюсь на сиденье к Нейту. Глядя ему в глаза, я улыбаюсь.

– Знаешь… вы, мальчики, не очень-то мне нравитесь.

Он прижимает руку к груди в притворном оскорблении.

– Правда? – Он задыхается, его глаза широко раскрыты. – Кто бы мог подумать?

– Заткнись, – толкаю я его. – Зайдешь домой?

– У меня есть кое-какие дела. Я буду дома чуть позже.

– Оставишь меня объясняться с родителями один на один? – спрашиваю я, осматривая современный кирпичный дом. Дом, который я и правда могу назвать домом.

– Извини, сестренка, но… – кричит он вслед, когда я выхожу из машины. – Если тебе понадобится алиби или что-то в этом роде, скажи, что я твой парень.

Я закатываю глаза и захлопываю за собой дверцу. Если мне и понадобится алиби, то только для него и его стаи, а не для наших родителей. Выдохнув, я подхожу к дому и толкаю входную дверь. В нос ударяет знакомый запах дезинфицирующего средства, живых цветов и старой древесины.

– Привет! – кричу я, закрывая за собой дверь и бросая на пол сумку.

– Мэдисон? – кричит Елена, выходя из кухни и вытирая руки. – Боже мой! – Она бросается ко мне и прижимает к груди. Моя шея моментально намокает от ее слез, и я чувствую себя слегка сбитой с толку.

– Ты в порядке? Где ты была? Что случилось? – Кажется, она в панике, ее руки бегают вверх и вниз по моим рукам. – Боже, Мэдисон, мы с твоим отцом ужасно волновались!

Я в полном замешательстве. Ей никто ничего не сказал? Даже Нейт?

– И-извините, – бормочу я, не зная, с чего мне следует начать. Чертов Нейт, даже не успел меня предупредить.

– Извините? – визжит она, проводя руками по моим щекам. – Я чуть с ума не сошла, Мэдисон. И твой отец тоже. Давай принесем тебе чего-нибудь поесть.

Я иду за ней на кухню, выдвигаю один из табуретов и сажусь. Она открывает холодильник и достает несколько мясных нарезок.

– Хочешь поговорить об этом?

Покачав головой, я отвечаю:

– Нет. Простите. Не сейчас. Где мой папа?

Приготовив сэндвич, она разрезает его пополам и пододвигает ко мне тарелку.

– Он скоро будет дома. Я позвоню ему и скажу, что ты вернулась.

– Хорошо, спасибо.

Взяв бутерброд, я откусываю небольшой кусочек и медленно пережевываю. Сухой хлеб и салат не лезут в мое пересохшее горло, так что я слезаю с табурета, подхожу к холодильнику и достаю упаковку с апельсиновым соком. Закрыв холодильник, замечаю на дверце записку, написанную на каком-то незнакомом иностранном языке. Думаю, это латынь. Я смутно припоминаю, как в одной из старых школ друг рассказывал мне о латыни: слова выглядели похожими. Почему на нашем холодильнике висит записка на латыни? Это мертвый язык, им больше никто не пользуется, что делает записку еще более абсурдной. Было бы логичнее, если бы она была написана на японском.

Сняв листок с магнита, я читаю причудливую формулировку.

Saltare cum morte solutio ligatorum inventae sunt in verbis conectuntur et sculptilia contrivisset in sanguine et medullis.

Вытащив из заднего кармана телефон, я ввожу текст в Google Translate.

Загадки танцуют со смертью, когда слова начертаны кровью и высечены в мозгу.

Прочитаное потрясло меня. Почему это висит на нашем холодильнике? Почему именно сегодня? Я верчу записку в руках, изучая обратную сторону. Бумага свежая, чернила яркие. Она совсем не выглядит старой, и…

– Мэдисон, твой отец уже едет домой.

Входит Елена, и я быстро сую записку в задний карман.

– Хорошо! – улыбаюсь я.

Она указывает на мой бутерброд.

– Поешь.

Съев сэндвич, я поднимаюсь по лестнице и направляюсь в свою комнату. Толкнув дверь своей спальни, останавливаюсь на пороге. Все выглядит так же, как и до моего отъезда. Кровать с балдахином стоит на обычном месте, сетчатые шторы все так же закрывают выход на балкон, а телевизор все еще стоит на комоде у изножья кровати. Зайдя в гардероб, снимаю несколько вешалок и бросаю их на кровать. Я знаю, мне нужно разобрать вещи и вернуться к своей обычной жизни, но у меня есть план, который необходимо воплотить в жизнь, и для него мне потребуется много времени и подготовки.

Вытряхнув вещи из сумки в корзину для грязного белья, я убираю волосы с лица как раз в тот момент, когда что-то рядом со мной падает на пол. Я наклоняюсь, скользя пальцами по потертой коже и выгравированной на обложке эмблеме. Прикусывая нижнюю губу, поднимаю Книгу, перелистываю страницы и возвращаюсь к своей кровати. Каким бы ни был мой план, я должна дочитать Книгу – или дневник, или предсмертную записку. Это ключ ко всему, я это знаю.

Пролистывая страницы, я натыкаюсь на главу, которую собиралась закончить после того, как узнала о Серебряных лебедях.

9.

Серебряный лебедь

По правде говоря, я не знаю, что мой муж сделал с моей дочерью. Он сказал, что девочки испорчены. В его плане нет места девушкам, и так будет всегда. Он сказал, что они продадут девушек, но что-то в этом вызывало во мне сомнения. Мой муж был лжецом, мошенником и манипулятором. В нем не было ничего, чему бы стоило верить.

Позже той ночью, после того как горничная помогла мне привести себя в порядок, Хамфри вернулся в пещеру, сел рядом со мной и сказал:

– Согласно нашему уставу, девочки не могут появляться на свет, жена. Они слабы от природы. О них нужно заботиться с момента их рождения.

– Ты не Бог, Хамфри. Невозможно решить, кто родится на свет.

– Нет, – просто ответил он. – Но я могу об этом позаботиться.

Я покачала головой, мое сердце разбивалось на куски, а жизнь превратилась в мрачную, беспросветную тьму.

– Серебряные лебеди не родятся ни в этой семье, ни в любой из первых девяти. Они будут уничтожены.

– Серебряные лебеди? – спросила я раздраженно и резко.

– В старину Серебряными лебедями называли тех, кто был запятнан. Каждая девочка, которая родится от первой девятки, – запятнанное существо. Ей здесь не место.

– Хамфри Хейнс! – произнесла я, пытаясь успокоить свое бешено бьющееся сердце.

Я наклонилась к нему, медленно приближаясь до тех пор, пока мои губы не оказались у самой его щеки.

– Ты убил нашу дочь?

Он поднял на меня свои холодные мертвые глаза и усмехнулся дьявольской ухмылкой, от которой у меня скрутило живот.

– Да. И я сделаю это с каждой девочкой, рожденной в этой семье. Женщинам нет места в нашем роду.

Я отступила назад, мое сердце замерло в груди, а из глаз полились слезы.

– Я… я… – прошептала я, потеряв дар речи от того, как бессердечно Хамфри говорил о нашем ребенке. Мое сердце разорвалось надвое. – Я должна уйти.

Я выбежала в лес, листья и ветки закрывали от меня полную луну. Опустившись на колени, я позволила своим слезам излиться наружу, мое горе оказалось сильнее меня. Я плакала, тоскуя по дочери, которую никогда не узнаю.

Я втягиваю воздух, захлопывая Книгу. Он убил ее? А остальные Серебряные лебеди? Почему? Почему я все еще жива? Есть ли еще такие, как я?

Стук в дверь вырывает меня из безумных мыслей.

– Войдите.

Дверь открывается, и я вижу стоящего на пороге папу, засунувшего руки в карманы брюк.

– Хочешь снова сбежать? – спрашивает он, наклонив голову.

– Ты собираешься быть со мной честным? – парирую я.

Он входит в комнату и закрывает за собой дверь. Папа выглядит все так же – молодой, подтянутый, с проседью на висках.

– Мэдисон, я не смогу ответить на все вопросы, которые ты собираешься задать.

Я опускаюсь на колени.

– Что это значит? Папа, я доверяла тебе.

– Мэди, – шепчет он, качая головой. – Этот мир… он очень сложен.

– Я Серебряный лебедь?

Его брови тревожно нахмуриваются.

– Да.

Он садится на мою кровать и смотрит на Книгу.

– Ты много прочитала?

Я следую за его взглядом и киваю.

– Не очень. Они убивают девушек? Так почему я все еще жива?

Он смотрит на меня, не поворачивая головы.

– Потому что я должен был охранять тебя, Мэдисон. Мы с твоей мамой очень тебя любим.

– Смерть мамы… – шепчу я, – она умерла так, как мне сказали?

Папа смотрит на меня.

– Нет. Это гораздо сложнее.

– Что? – кричу я, вскакивая с кровати. – Скажи мне!

– Мэдисон! – В голосе отца слышны авторитарные нотки. – Я расскажу тебе то, что посчитаю нужным. Чтобы узнать остальное, тебе придется подождать. Ты поняла?

На секунду он закрывает глаза и встает с моей кровати. Затем касается моей щеки.

– Я люблю тебя, Мэдисон, но тебе не нужно в это соваться. Просто позволь мне и Королям с этим разобраться. – Он наклоняется так близко, что его глаза оказываются прямо напротив моих. – Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я понимаю, что он говорит, но ни за что не собираюсь сидеть в неведении и сложа руки. Не как в прошлый раз. Но я киваю, потому что папа не должен об этом знать – во всяком случае сейчас.

– Да. Я понимаю.

Я сглатываю сквозь ком в горле. Он кивает, легкая улыбка расползается по его лицу.

– А теперь отдохни, чтобы утром поехать в школу.

Он идет обратно к двери и рывком ее открывает.

– Кстати, Мэдисон… – добавляет он, глядя на меня через плечо. – Елена ничего не знает. Она думает, что ты сбежала из дома на пару месяцев. Я хочу, чтобы она и дальше так думала.

– Конечно, – шепчу я. – Спокойной ночи, папа.

Он уходит, закрыв за собой дверь. Я захожу в гардеробную и вытаскиваю пижаму, прежде чем проскользнуть в ванную и щелкнуть замком со стороны комнаты Нейта. Оказавшись под потоком горячей воды, я стираю с кожи воспоминания о последних двух месяцах.

Глава 9

– И что сказал твой папа? – спрашивает Татум, слизывая с кончиков пальцев сок от апельсина.

Наше возвращение в школу оказалось куда менее странным, чем я ожидала. Элли как будто никогда не существовало. Словно все просто не заметили, что она исчезла или умерла. Было ли им что-то известно? Конечно, нас не было пару месяцев, но в такой маленькой школе новость о смерти должна была продержаться гораздо дольше.

– Он мало что сказал. Только попросил меня ничего не рассказывать матери Нейта.

Татум делает паузу.

– Почему? Эй, слушай… – Она наклоняется ближе, удостоверяясь, что нас никто не услышит. – Что, черт возьми, происходит? Ты же знаешь, что можешь мне доверять, Мэди.

Я знаю, что могу, с Татум это никогда не было проблемой. Я готова доверить ей свою жизнь, но в этом и заключается проблема – именно таких людей вам хочется защитить больше всего. Рассказав ей обо всем случившемся… я лишь подвергну ее жизнь опасности.

– Я знаю, Тат, – шепчу ей в ответ. – Если бы у меня была возможность, я бы рассказала тебе все, что знаю, но я не могу.

– Не можешь или не хочешь? – огрызается она.

– Не хочу! – парирую я, откидываясь на спинку стула. – А теперь…

– Мэди?

Я поворачиваюсь назад.

– Картер? Привет! – улыбаюсь я, поднимаясь со стула.

Он прижимает меня к своей груди.

– Где ты была, малышка?

Я не могу не обратить внимания на глубокий вздох, который он испускает прямо мне в макушку.

– Кутила, – улыбаюсь я, отстраняясь от его объятий.

– Ах, вот оно что! – усмехается он. – Это совсем не удивительно.

– Да, – отвечаю я, стараясь не обращать внимания на то, как все молча на нас пялятся. – Думаю, да.

Глаза Картера скользят по моему плечу, и улыбка сползает с его лица.

– Ладно, я тебе напишу.

Я слегка поворачиваю голову, не встречаясь глазами с группой позади меня, а затем снова смотрю на Картера.

– Хорошо, мой номер все тот же.

Он кивает и снова прижимает меня к груди. Я вздыхаю.

– Эй, – шепчу я ему в грудь. Он замолкает, и я понимаю, что он меня услышал. – Ты в порядке?

Он выдыхает так сильно, что его грудь ощутимо расслабляется. Он немного ослабляет объятия, а затем прижимает меня с новой силой.

– Я тебе напишу.

Не переставая улыбаться, он все же немного опускает глаза, прежде чем развернуться и направиться к выходу.

Я стою на том же месте, не желая поворачиваться и возвращаться, потому что знаю, что, как только это сделаю, мне предстоит столкнуться с Королями. Снова начнутся шепот, сплетни и переглядывания. Все как в первый день, только теперь Элли не будет подливать масло в огонь. Выдохнув и слегка закатив глаза, я оборачиваюсь – и сталкиваюсь с глазами Бишопа. Глубоко вздохнув, чувствую, как он контролирует меня одним взглядом. Все перестает существовать всякий раз, когда он оказывается рядом, и это неописуемо меня бесит. Я ненавижу то, что не могу контролировать свое тело, просто находясь с ним в одной комнате. Направляясь к мальчикам, я стараюсь внутренне обуздать все свои чувства.

Подойдя к Нейту, я хлопаю его по плечу.

– Можно с тобой поговорить?

Он тут же поворачивается ко мне лицом.

– Да, ты в порядке?

Я прикусываю нижнюю губу и наклоняю голову, не обращая внимания на прожигающий меня взгляд Бишопа.

– Думаю, да.

– Что случилось? – спрашивает Нейт, засунув руки в карманы.

Я смотрю на остальных Королей, и Нейт, проследовав за моим взглядом, улыбается и слегка наклоняет голову.

– Сестренка, эти парни знают гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Можешь говорить при них.

– Ага, – бормочу я, глядя на Нейта. – Не знаю почему, но у меня появились проблемы с доверием.

Он хитро улыбается.

– Черт, интересно, в чем же тут дело. Я говорил Бишопу, что пугать тебя в лесу – плохая идея…

– Нейт, – огрызается Бишоп у него за спиной. – Я разберусь.

Я сжимаю челюсть.

– Нет, все хорошо. Я уверена, что Нейта будет достаточно. Спасибо.

Не обращая внимания на мои слова, Бишоп подходит ко мне, берет меня за руку и вытаскивает из холла. Шепот и болтовня тут же прекращаются, и, когда мы оказываемся в одном из пустых коридоров, я выдергиваю руку из его хватки.

– В чем, черт возьми, твоя проблема, Бишоп? – кричу я, и мой голос эхом разносится по помещению.

Он открывает дверь чулана и толкает меня в темную комнату.

– Бишоп! – кричу я, но его рука тут же закрывает мне рот, прижимая меня к стене.

– Заткнись, Мэди. Что ты хотела спросить?

Я убираю его руку со своего рта.

– Ты можешь включить свет?

– Нет.

Выдыхая, я прислоняюсь головой к стене.

– Я хочу знать, почему никто не спрашивает об Элли.

Между нами повисает долгое молчание, пока он наконец не начинает говорить:

– Все просто. Элли переехала. Что-нибудь еще?

Он утверждает, что Элли переехала, и никто в этом даже не сомневается? Никто не задает Королям вопросов? Это так похоже на историю с Хейл.

– Да, – усмехаюсь я, внезапно раздражаясь его высокомерию. – Я хочу…

Его грудь прижимается к моей, и я снова врезаюсь в стену. Он прерывает меня, прижимаясь губами к моей шее и мгновенно заставляя мое тело покрываться мурашками. Черт. Мне действительно нужно научиться управлять своими чувствами, когда дело доходит до Бишопа, или мой план заранее обречен на провал. Я отталкиваю его, хотя внутренне не возражаю против того, чтобы прямо сейчас он оказался между моих бедер. Думаю, сейчас мне бы это понравилось.

– Бишоп, – предупреждаю я, и он тут же впивается в меня с новой силой. – Бишоп, – повторяю я тем же тоном, но уже менее уверенно.

Мои глаза закрываются, дыхание становится сбивчивым.

– Во-первых, – рычит он, не отрываясь от меня, – больше не задавай вопросов. Твоя задача – отвечать на наши. – Его рука скользит по голой коже моего бедра и резко его сжимает – достаточно сильно, чтобы оставить синяк. – Во-вторых, если хочешь что-то узнать, – теперь его мятное дыхание щекочет мои губы, – приходи ко мне. – Он втягивает мою нижнюю губу в рот и слегка ее прикусывает.