Шмордонские игры

– Стоп! – вскричал Джем. – Вы хотите сказать, что нас собираются продать?!

– Вас это обескураживает? – искренне удивился Вискерс.

– Но ведь Джаппурия – свободная система! У нас многие сотни лет нет рабства!

– Хм, – усмехнулся граф. – Рабство – понятие относительное. Но дело не в этом. Ваше правительство зачем-то поддерживает разгульдяйцев, не захотевших стать подданными Шмордонской империи. И потому они чувствуют себя у вас как дома. Естественно, что рабов они продадут где-нибудь подальше от вашей системы, но мы… Мы – ценные экземпляры галактической политики (я имею в виду господина императора, ну а себя – просто как источник информации). А вы – подданные королевы Беллы, герои Джаппурии! Можно слупить премию за ваше спасение, а можно увести вас в другие миры и продать как скот. В любом случае – останешься в наваре!

– То есть, граф, вы хотите сказать, что разгульдяйцы настолько меркантильны, что если правительство Джаппурии не захочет нам предоставить политическое убежище, они увезут нас на край галактики и продадут как рабочую силу? – спросил Шмор.

– Меня – да! – ответил Вискерс, ухмыльнувшись. – А вас – нет. Императоры (даже бывшие) на дороге не валяются. Вас, ваше величество, попытаются продать не один раз.

– Вы пьяны! – воскликнул Шмор.

– Так точно, ваше величество, – покорно склонил голову Вискерс. – Развезло меня. Но все, что я сказал – чистейшая правда. Велите меня расстрелять за это!

Шмор, просительно посмотрев на Джема, тихо произнес:

– Джем, пусть ваши друзья отправят моего секретаря спать.

Но в этой просьбе уже не было никакой необходимости, так как Батон, обнимая секретаря за плечи, шел с ним по коридору в сторону графской каюты, а Хапс уже открыл двери и показывал руками, куда надо заносить тело.

Джем, встретившись взглядом с бывшим императором, опустил взор вниз и задумчиво сказал:

– Да уж, если верить вашему секретарю, картина нашего нынешнего положения выглядит чернее некуда.

– У меня нет оснований не верить Вискерсу, – сказал Шмор. – Ну, Алмаз! Вот сволочь! Зря я во время прошлой войны приказал его отпустить. Надо было упечь на каторгу за контрабандизм!

– А кто бы нас тогда спас от ваших военных?

– Тоже мне, спасатель! Одной рукой спасает – другой торгует. Мерзавец!

– Не переживайте, – сказал Джем. – Мы, джаппурцы, коней на переправе не меняем. Раз согласились вам помочь – то до конца. Если сквалыга Морс не захочет платить Алмазу за вас (а что-то мне подсказывает, что так и будет), я найду способ воздействовать на него.

– Спасибо, – сказал Шмор, взглянув на Джема с благодарностью.

Бывший император, развернувшись, хотел отправиться в свою каюту, но неожиданно столкнулся с Отжимом, который, как оказалось, зачем-то стоял вплотную за его спиной.

Обогнув Отжима, Шмор обернулся и сказал Джему:

– Думайте, как хотите, но этот ваш сотрудник – самый настоящий шпион-наушник.

Император отправился к себе, а Джем с Кебабом затащили Отжима в свободную каюту и принялись его допрашивать.

– С какой целью тебя включили в посольство? – задал первый вопрос Джем.

– Обеспечивать безопасность, – ответил Отжим.

– Ответ неверный, – сказал Кебаб и тут же врезал допрашиваемому кулаком в ухо.

Отжим упал на одну из коек и дальше вставать не захотел.

– Что за рукоприкладство! – с негодованием произнес он, потирая ухо. – Ну неужели непонятно, что посольство – серьезная организация. А Морсу пришлось назначить в его штат черт знает кого! Посудите сами: трое бывших каторжников и полицейский коррупционер. Хорош коллективчик! А я – человек принципиально честный и дотошный. Вот Морс и попросил меня приглядывать за вашей бандитской шайкой.

– Ага, – сказал Кебаб. – Приглядывать и сообщать, точнее – доносить. Надо же, хоть один среди нас честным оказался. А мы кто? Просто банда рецидивистов! Ну-ну…

Он подошел к лежащему Отжиму и перевернул койку вместе с ним.

– Ой! – сказал Отжим, падая на пол и придавливаясь койкой.

Но Джем с Кебабом уже вышли из каюты, и потому Отжиму пришлось выбираться из-под кровати самому.

*

На пятый день стальные двери разъехались, и вместо Топаза в коридоре появилась группа людей. Впереди, широко улыбаясь, шел Алмаз Жемчужный.

– Ну, вот мы и прибыли! – радостно сообщил он. – Как я и обещал. Мой звездолет прилетел в Джаппурию и сейчас находится на орбите планеты Сочи. Прощайте, дорогие друзья, я был рад оказать вам эту маленькую услугу.

Из группы людей выступил вперед тощий лысый старикашка в дорогом черном костюме и, обращаясь к Джему, сказал:

– Я – министр иностранных дел Джаппурии Стандарт. Меня послал Премьер-министр Морс с тем, чтобы доставить вас на поверхность Сочи. Он находится там. Прошу следовать за мной в джабль, пристыкованный к этому звездолету.

Джем с товарищами двинулись к выходу из коридора. Шмор с Вискерсом тоже.

Но неожиданно путь им преградил Алмаз, который заявил:

– Нет-нет, ваше величество! Вы остаетесь гостить у меня.

– Не понял! – воскликнул Шмор, хотя был готов к такому повороту событий.

Джем остановился, и его товарищи, следовавшие за ним, вынуждены были замедлить движение.

– Правительство Джаппурии не хочет осложнений, – заявил Алмаз. – И потому отказывается принять вас на своей территории.

– Какие осложнения? – вспыхнул Шмор. – Они и так уже есть! Посол Джаппурии помог мне бежать! Это война!

– Тихо-тихо-тихо, – прищурившись, сказал Алмаз и, обернувшись, непонятно махнул рукой в сторону людей, окружавших Стандарта.

Из толпы тут же выскочили два крепких разгульдяйца, которые слету подхватили Шмора под руки, развернули его и поволокли к ближайшей каюте. Еще один, не торопясь, подошел к Вискерсу и жестом предложил тому следовать за своим господином. Граф, пожав плечами, выполнил приказ.

Джем заметил, что один из провожающих зажал рот Шмора рукой, а другой коротко двинул императору коленом под дых, в результате чего жертва организованно последовала в нужном направлении.

– Стоп! – крикнул Джем. – Я сойду на Сочи только с Вискерсом и Шмором!

Этот возглас был воспринят его друзьями как руководство к действию. Батон с Кебабом, подскочив сзади к разгульдяйцам, тащившим императора в каюту, отшвырнули их в стороны и, подхватив Шмора, подвели его к Джему.

Стандат Резиновый закричал фальцетом:

– Прекратите!

Джем аккуратно развернул старикашку лицом к двери, толкнул его, и министр иностранных дел Джаппурии, шустро семеня ногами, скрылся из глаз в глубине прохода. Остальные, включая Шмора, также принялись действовать. Спустя минуту вся официальная группа была вышвырнута за дверь. Последним выкатился Алмаз, подгоняемый пинками разъяренного императора.

– Закрываем дверь и баррикадируемся койками! – крикнул Джем.

Батон, Кебаб, Хапс и Вискерс убежали в каюты. И здесь взгляд Джема вдруг упал на Отжима, который, не принимая участия в сражении, молча стоял в сторонке.

– Вали отсюда! – разрешил Джем. – Догоняй Стандарта.

– Не могу, – тяжко вздохнув, ответил Отжим.

– Почему? – удивился Джем.

– Служба, – развел руками Отжим.

– Джем, давайте: я справа – вы слева, – предложил Шмор.

Джем кивнул головой, и они с императором подошли к служаке. Спокойно и размеренно каждый из них взял Отжима со своей стороны за руку и за ногу. Плавно оторвав тело от пола, они направили его головой в сторону все еще открытой двери.

– Что это вы делаете? – спросил Отжим с удивлением.

– На счет три, – распорядился Джем, оставив последний вопрос без ответа. – И-и-и раз, и два, и-и три!

Раскачав тело, они дружно отпустили руки, и Отжим со свистом унесся в проход, где как раз возникла фигура Алмаза с зажатым в руке пистолетом-парализатором. Увидев тело с растопыренными конечностями, несущееся ему навстречу, Алмаз инстинктивно нажал на курок своего психического оружия.

Парализатор моментально прекратил все мыслительные процессы в черепе начальника службы безопасности посольства, но по понятным физическим причинам сам полет прервать не смог.

Потому Отжим, находящийся в тяжкой паралитической прострации, со звуком упавшего на пол мешка с картошкой врубился в разгульдяйца, по инерции увлекая его за собой. Стальная дверь тут же была захлопнута и завалена доверху койками, а гости Алмаза поняли, что в этот день они остались без обеда.

*

Через несколько часов вопрос разрешился.

Джабль спускался к поверхности Сочи, а Стандарт Резиновый выговаривал Джему:

– Вы не имеете никакого понятия о государственном мышлении! Вы ввергли Джаппурию в пучину новой войны! Но это еще не все! Вы нанесли урон казне королевства. За ваше освобождение пришлось заплатить разгульдяйцам два миллиона тагриков! Но вы на этом не успокоились. Нам пришлось отдать Алмазу сто тысяч бабосов золотом за императора! И еще миллион за их избитые лица (они назвали этот акт возмещением морального вреда). Гигантские суммы! Если б не королева! Ух, тяжело общаться с беременными женщинами… Ничего, я буду ходатайствовать, чтобы эти деньги вычли из ваших жалований. Всю жизнь будете на государство работать!

Но всем было плевать на нудные речи министра и потому выкупленные люди просто смеялись, глядя в иллюминаторы на приближавшуюся поверхность планеты. Не смешно было только Отжиму, который с перебинтованной головой сидел в сторонке.

– Джем, мне разрешат встретиться с королевой? – тихо поинтересовался Шмор.

– Конечно! – ответил Джем. – Более того – я лично приглашаю вас в гости. Вместе с Вискерсом, раз вы не можете без него даже шагу ступить. Отдохнете недельку с нами, а потом решим, как вернуть трон.

– Вы говорите о возвращении трона как о каком-то пустяке.

– Это и есть пустяк. Что в этом сложного? Надо только немного подумать.

– Ну, не знаю, – ответил император и улыбнулся.

– И вообще, – подал голос Кебаб, обращаясь к министру. – За что лишний миллион заплатили? Моральный вред какой-то выдумали… Этим разгульдяйцам гордиться надо и хвастаться! Ведь рожи им бил не какой-нибудь конюх-забулдыга, а целый император! Когда еще доведется получить по харе от какого-либо императора? Может – никогда. Императоры – самые редкие мордобо́йцы во вселенной!

– Спасибо на добром слове, – поблагодарил Шмор с иронией. – За деньги не переживайте. Шмордон возместит Джаппурии все затраты. Правда, это случится после того, как я восстановлю свою власть.

– Да уж, – саркастически усмехнулся Стандарт. – Можете не торопиться, господин император. Мы нашли тех, с кого взыщется. Их банковские счета уже арестованы. Если средств на них не хватит для погашения долга перед государством, будут работать, пока Дважды Грохнутый Бог третий раз не сыграет в ящик! Хулиганы…

*

Сочинское небо было лазурным и своим цветом сильно от моря не отличалось, а ветерок, доставляющий из шашлычных Джяна вкусные запахи прямо на пляж, дул необычайно приветливо.

Нелла с визгом взлетала в небо. Ремни надежно держали ее тело, а опытный хозяин батута умело хватался за лодыжки принцессы, увеличивая силу следующего прыжка.

Джем, понаблюдав за весельем дочери, перевел свой взгляд влево и обнаружил на границе пляжа двух свистонов (фиолетового и зеленого), опершихся на свои посохи. Отцы Эндульген и Аллилуй тревожно смотрели на процессию, двигавшуюся по набережной. Эта процессия состояла из нескольких десятков человек, одетых в белые балахоны.

Впереди шествовал здоровенный бородатый детина, державший в руках длинный шест с прикрепленной к нему шестиконечной звездой, склеенной из деревянных планок, в центре которой находился начищенный медный крест. Лучи Джаппурии били в этот крест и, отражаясь от него, ослепляли окружающих. Казалось, будто в центре шестиконечной звезды бушевал пучок живого пламени!

Детина с равным промежутком времени издавал хриплый вопль:

– Покайтесь, чертовы дети!

Сопровождавшие его люди тут же вскидывали сжатые в кулаки правые руки вверх и дружно орали хором:

– Хух!

Джем, подойдя к святым отцам сзади, замер у них за плечами и прислушался к разговору.

– Да ладно тебе, – сказал Аллилуй. – Сейчас они свернут в Помидорный переулок. Я быстренько оббегу квартал и встречу их на входе в Кишмишную улицу. А ты догонишь колонну и окажешься сзади. Полное окружение! Мы начнем их дубасить посохами с двух сторон, пока они, спасаясь, не разбегутся по пивнушкам.

– Не-е, – с сомнением протянул Эндульген. – Этот пророк вдвое здоровее тебя. Да к тому же – бывший полицейский. Сила вместе с подлостью – великая вещь! Не устоишь, растопчут тебя.

– О чем спор? – поинтересовался Джем. – Может, я смогу чем-нибудь помочь?

Оба отца обернулись и Эндульген удивленно воскликнул:

– Джем?! Сын мой! Что-то у тебя отпуск за отпуском. Вроде бы недавно прощались. Хорошая у тебя работенка. Вот бы мне такую!

– А что, у свистонов дел больше не осталось?

– Скоро будет именно так, – сказал Аллилуй, указывая рукой на шествие белых балахонов по набережной.

– Электорат разбегается?

– Электорат у депутатов, – пояснил Эндульген. – А у нас паства. Хотя смысл вопроса от этого не меняется, так как ты попал в самую точку.

– И кто это? – спросил Джем.

– Объявился пророк новой веры, – сообщил Эндульген. – Зовут его – Джос Суперзвездо́с. Вон, вышагивает впереди колонны.

Со стороны набережной послышалось дружное: «Хух!»

– Он был полицейским. В последнюю войну при осаде болотной крепости посла Крокозябла этот самый Джос получил в сердце заряд, выпущенный из шмордонского лучевого пистолета. Его посчитали убитым, а он вдруг очнулся в морге и заявил, что воскрес. Назвался Суперзвездосом и теперь баламутит народ. Его религия – сплошная логическая несовместимость, ибо как можно всего один раз умереть и один же раз воскреснуть? Вон, наш Бог умирал дважды, а воскресал один. Да и с проповедями у Суперзвездоса черт знает что получается. Он говорит: «Если тебя ударили в правое ухо, тут же подставь левое». Ага, подойди к этому Джосу и ударь его в ухо. Он тебе так подставит другое, что лететь будешь быстрее шмордонского снаряда!

– Все именно так, – подтвердил слова Эндульгена отец Аллилуй. – Вот только наш Бог был убит всего один раз, а воскресал дважды. А этот Джос объявил себя Сыном Божьим, что никак не получается, потому что у Бога на это времени нет. Если тебя ежедневно убивают и приходится дважды воскресать, когда же сына делать?

– Тпру! – воскликнул Джем. – Не надо меня пичкать теологией. Давайте я позвоню Пахану Родимому, и он разгонит это шествие.

– Не упоминай черта, а то появится! – вскричали оба свистона хором, и, приложив руки к груди, ритуально свистнули.

– За последнюю неделю более половины полицейских его Управления наплевали на истинную веру и перебежали к Суперзвездосу, – сообщил Аллилуй.

– Ну, тогда вам ничего не остается кроме как продолжить обучение моей дочери плаванию, – сказал Джем.

– Действительно! – обрадовался Эндульген. – А с Джосом разберемся позже.

Джем с Неллой, сопровождаемые свистонами, подошли к воде. Пока святые отцы сбрасывали с себя одежду и распивали чекушку водки, которую они вытащили из банки для пожертвований, принцесса, нежно держа Джема за руку, рассказывала:

– Представляешь, папочка, мама беременна и ей нельзя волноваться. А этот негодяй Морс не хотел платить за тебя выкуп! Но мама его заставила. А потом он отказался платить за твоего друга; ну, этого императора…

– Друга? – удивился Джем.

– Раз ты отказался выкупаться без него, значит, он тебе дорог, – сделала вывод Нелла.

– Нет, милая, – улыбнулся Джем. – Дело не в дружбе, а в обязательствах. Я обещал ему помощь в спасении. Пришлось сдержать свое слово.

– Тем более я горжусь тобой! – воскликнула принцесса. – Но этот мерзавец Морс ни в какую не хотел помогать тебе выполнить обещание. Тогда я обеими руками схватилась за его бороду и повисла на нем. Вот он орал! Ха-ха-ха! А я визжала ему в унисон, что не отпущу его, пока он не вернет мне тебя.

– А я-то думаю, почему он сбрил свою козлиную бородку!– рассмеялся Джем. – Ты моя храбрая умница: – он поднял Неллу вверх и расцеловал ее щеки.

Ему вспомнился тяжелый и неприятный разговор с Морсом, который состоялся сразу после схода с трапа джабля. Произошел он в том же кабинете начальника космопорта Сочи, что и перед отправкой посольства в Шмордон.

Морс, недобро сверкая глазами, выговаривал:

– Вы чудовище, Джем! Вы ни черта не понимаете в политике! Политика не терпит никаких понятий – воровских, каторжных или пацанских; ра́вно как и чести, свободы и прочей духовной дури… Благодаря вам Джаппурия опять оказалась на пороге войны! И не надо мне рассказывать, что новый император для нашего королевства опаснее, чем старый. Каким бы мерзким ни был этот мальчишка, назвавший своего отца узурпатором и устроивший на него охоту, все могло бы закончиться для нас хорошо, если б у вас на плечах была голова, а не жбан для хранения пива! Молчать! Вы государственный чиновник! Значит – я имею право ругать вас, как хочу!.. Достаточно было выдать Шмора Тринадцатого, и вы бы оказали услугу новой власти!

Морс, отдышавшись, продолжил более спокойным голосом:

– А знаете, это хорошо, что королева вместе с вашей… гм… шаловливой дочерью уговорили меня заплатить за императора выкуп. Его сын обязательно придет к нам бряцать оружием. Я выдам Шмора Тринадцатого и обеспечу мир для Джаппурии. А может быть, даже продам. С выгодой для нас. Надо же возместить финансовый ущерб, нанесенный вами королевству!

– Прекратите скулить, – сказал тогда Джем. – Благодаря моим друзьям и мне королевство обеспечено золотом на черт знает какое время вперед. Ведь именно мы открыли гигантские месторождения золота на Тринадцатой планете!

– Их бы все равно открыли. Рано или поздно, с вами или без вас.

– Тем более. Что такое теперь для Джаппурии два миллиона тагриков и миллион сто тысяч золотых бабосов? Крупинка соли в солонке! Выкупай императоров хоть каждый день на протяжении ста лет! Минимум.

– Ничего подобного! Тринадцатая планета – государственная собственность. И нечего разбрасываться золотом, спасая ваши тупые каторжные задницы!

Джем, взяв в руки бронзовый канделябр, стоявший перед ним на столе, хотел было врезать им Морсу по темени, но в кабинет вошел Квас Ядреный, и потому голова Премьер-министра осталась нетронутой.

– А теперь вот что, – продолжил Морс, с благодарностью взглянув на Кваса. – Всем вам (за исключением Отжима) запрещается покидать планету Сочи до разрешения возникшей ситуации. Со Шмором пока делайте – что хотите. Хоть в зоопарк его водите. Вы его сюда притащили, вот и занимайтесь сами, только не ждите от меня никакого финансирования. Но запомните следующее: если для спасения Джаппурии потребуется выдать не только бывшего императора, но и вас (вдруг такое условие поставит Шмор Четырнадцатый), я сделаю это! Невзирая на желания всяких королев и плохо воспитанных принцесс…

И здесь Морс все-таки получил по голове. Но не канделябром, а стулом, на котором до этого сидел Джем. Тучный Квас не успел помешать такому акту справедливости. Премьер-министр оказался на полу в ошейнике из четырех ножек, так как сиденье, лопнув, улетело далеко в угол.

Придя в себя, Морс, потирая ушибленную голову, пообещал Джему:

– И за это вы тоже ответите! Если новый император не захочет вашей головы, готовьтесь к встрече с каторжниками Дивером и Сантом. Они с вами поделятся сосательными конфетами, которыми по вашей же просьбе их пичкают надзиратели.

Джем не стал придавать значения словам Премьер-министра, зная по опыту, что любая жизненная ситуация может измениться в момент, и, возможно, в будущем Морсу ничего не останется, кроме как свести все угрозы к шутке.

В компании с Беллой, Шмором и своей дочерью он решил отдохнуть на Центральном пляже города Джяна. Правда, пришлось взять с собой Хапса с Вискерсом (их просто некуда было девать), но они почти сразу куда-то исчезли. Кебаба с ними не было, так как он занимался личными делами, а к Батону приехала целая толпа родственников с Дубаря и увела его в казино.

Джем посмотрел на Беллу, расположившуюся на песке возле самой кромки воды. Она была прекрасна.

За две с лишним недели, что они не виделись, волосы ее не успели отрасти, но королеву стали узнавать на пляже и она перекрасилась в блондинку, что изменило ее внешность только в лучшую сторону. Срок беременности Беллы был еще слишком мал и потому слегка увеличившийся живот почти не портил ее хорошей фигуры.

Королева беседовала с бывшим императором, сидевшим на песке напротив нее.

Она спрашивала:

– А вы у себя дома бываете на общественных пляжах?

– Нет, – отвечал Шмор, улыбаясь. – Дворцовый этикет не позволяет этого делать. Да и – если честно – общественных пляжей почти не осталось. Урбанистический образ жизни уничтожил природу, а заводы Крокозябла-старшего загрязнили все моря и океаны. У императорского дома остались, конечно, кое-какие угодья, но они, в основном, сформированы искусственными способами и сильно отличаются от ваших условий не в лучшую сторону.

– Знаете ли, – сказала Белла, – мы здесь привыкли к представлению, будто все императоры Шмордона являются кровожадными чудовищами-солдафонами!

Шмор громко и от души рассмеялся.

– Да-да, это правда! – воскликнула королева. – Для меня, например, раньше не было никакой разницы в том, кто там у вас находится у власти, и кто кого ради этой самой власти подвинул с трона. Но я с удивлением вдруг обнаружила, что вы, Шмор, достаточно приятный человек!

– Спасибо, Белла, – ответил бывший император. – Зато я всегда считал королев Джаппурии самыми прекрасными женщинами на свете. А особенно вас. И знаете – нисколько не ошибся.

– Но-но-но! – погрозила ему пальчиком Белла, лукаво улыбнувшись. – У меня уже есть любимый человек, а других мне не надо. Потому не клейте меня.

– А жаль, – искренне вздохнул Шмор. – Но я все прекрасно понимаю и уважаю ваш выбор, тем более, что Джем – очень храбрый и умный человек, а любовь – великое чувство.

– Хорошо, что оно вам, по всей видимости, знакомо, – сказала королева. – Вы ведь тоже любили кого-нибудь?

– Нет! – жестко произнес Шмор.

Глаза его, блестевшие мягким игривым светом, вдруг остекленели, губы сжались в мрачную линию, и он за секунду стал похож на «кровожадное чудовище-солдафона», в точности соответствующее ранее сложившемуся у Беллы стереотипу.

Королева непроизвольно вздрогнула, но нашла в себе силы задать следующий вопрос:

– Но ведь у вас есть сын, которого вы любите (мне об этом рассказывал Джем). Неужели вы к своей жене питали противоположное чувство?

Как ни умел Шмор владеть собой, Белла все равно заметила в его оживших глазах вспышку боли. Эта вспышка, сверкнув коротко, пропала так же, как и появилась. Шмор, справившись с собой, опять стал милым и галантным собеседником.

– Милая Белла, – сказал он, печально улыбнувшись. – Моя жизнь – длинная и невеселая история, и я ее вам когда-нибудь поведаю. Но не сейчас.

– Почему?

– Беседуете? – раздался голос подошедшего Джема.

Он сел на песок рядом с коронованными особами, создав тем самым фигуру, именуемую в геометрии равносторонним треугольником.

– Напугал меня! – вскрикнула Белла. – Шмор как раз хотел рассказать историю своей женитьбы…

– Ну почему женщины так любят слушать сплетни? – усмехнулся Джем.

– Мужчины любят это дело еще больше, – сказал Шмор. – Кстати, Белла, у меня к вам есть одна маленькая просьба.

– Какая? – с интересом спросила королева.

– На одной из ваших планет находится мой посол лорд Крокозябл. Я хочу, чтобы ваши власти в официальном порядке провели генетическую экспертизу, взяв для этой цели образцы физиологической ткани у меня и у Крокозябла.

– Ничего вам это не даст, – махнул рукой Джем. – В Шмордоне результаты экспертизы объявят джаппурской провокационной подделкой. Даже если взять образцы ткани вашего сына…

– Я и так знаю, чей он сын, – перебил Шмор. – Без всякой экспертизы. Меня интересует другое: являемся ли мы с Крокозяблом родственниками?

– Ха-ха-ха! – рассмеялась королева. – Не смешите меня! Лорд Крокозябл – жутко некрасивый человек, в отличие от вас.

– Спасибо, – поблагодарил Шмор и улыбнулся.

Лицо королевы покраснело и она, сконфузившись, замолчала.

– Здравствуйте, ваше величество! – раздался вдруг сверху твердый мужской голос.

Королева подняла глаза, и увидела над собой черную горизонтальную дубину гигантских усов Пахана Родимого.

– И вам того же, – ответила она. – Опять вы вместо того чтобы работать, прохлаждаетесь на пляже?

Пахан поздоровался с Джемом, слегка поклонился Шмору и ответил:

– Я работаю везде, в том числе и на пляже. Разрешите присесть?

Королева милостиво кивнула головой, и Пахан, в одно мгновение сбросив с себя майку с шортами, уселся на песок рядом с Джемом. Свой золотой лучевой пистолет он засунул под кучку одежды.