Заблуждение. Роман про школу

…того, кого вроде бы и искали, но при этом боялись вот так спокойно – пусть именно на этой площадке – лицезреть. Мы увидели Бандзарта.

Но, разумеется, бежать к нему с распростертыми руками для самых крепких дружеских объятий никто не собирался. Да и были мы еще в таком шоке, что решиться на это все равно бы не смогли. Бандзарт же шел по дороге – вернее, тропе, – но шел не один: его сопровождали двое не известных нам особ мужского пола. Мы сразу подметили их свободную, в чем-то даже развязную, походку, а также наиболее ярко бросающиеся в глаза и заметные издали черты внешнего вида. Впрочем, тут все очень кратко: один – лысый, в коричневых одеждах, да еще с черными очками на башке, другой – в черной шапчонке, напяленной им на свою голову как-то явно небрежно, волос почти не видно, в одежде – преимущественно серые тона. Первый, лысый, был в обычной куртке и темно-коричневых штанах, на втором были пальто и джинсы. Больше мы ничего разглядеть не успели, ибо Бандзарт и эти двое приближались, и нам пришлось срочно скрыться за скамейками (точнее, под ними). Еще повезло, что он, со своим-то нюхом, сразу нас не увидел – активно говорил о чем-то с теми двумя. А то если б увидел!.. Ведь стоило только нам укрыться, как он сразу повернул голову в сторону скамеек (через небольшую щель это было хорошо видно) – видимо, все же что-то почувствовал… Ох, это было очень опасно!..

Нас сразу заинтересовали спутники Бандзарта – мы сгорали от любопытства узнать, кто они такие. Подогревали его еще и мысли, появившиеся при первом их попадании в наш ракурс. Отчего-то нам сразу показалось, что они представляют криминальный мир. Да… Все это становилось крайне интересным.

Бандзарт и его знакомые шли небыстро. Он продолжал им что-то говорить – как будто вдалбливал какую-то информацию, – и при этом невербалика Феликса непременно сопровождала весь этот процесс. Впрочем, у нас – глядящих издали – создалось впечатление, что компаньоны Бандзарта не слишком его понимали.

Внезапно все трое остановились. Причем пит-стоп этот случился аккурат возле тропинки, которая прямиком вела к нашей школе. Бандзарт, как нам показалось, из-за чего-то рассердился – возможно, дело даже попахивало дракой, – и вообще, издали (даже издали!) он показался нам крайне эмоциональным. Видеть это было крайне удивительно – впрочем, не так удивительно, как если бы мы не знали об истории Сани про маршрутку. Его рассказ нам хорошо запомнился, а в нем о Бандзарте говорилось многое… Вот и вышел случай еще раз вспомнить историю Шпалова.

– Вот он тогда точно так и выглядел! – сказал мне шепотом Саня. – Сердился, размахивал руками и кричал! Может, с этими парнями и базарил по телефону.

Тем временем ситуация на тропинке накалялась. Бандзарт все кричал, и это было уже очевидно, однако понять, что именно он орет, мы не могли, ибо все же находились на почтительном от него расстоянии, да еще за скамейкой. Но наше любопытство усиливалось и приобретало определенную долю риска, – и у Карины даже возникла безумная мысль:

– А может, вмешаться? Так ведь и до драки дойдет…

– Ты с ума сошла! – остановил ее Костя. – Если мы вмешаемся, то станем первыми жертвами.

– Кстати, это интересно: как бы он повел себя при нас?.. – сказал я.

– Вряд ли нам стоит об этом думать, – заключил Костя. – Главное – никому не высовываться! – строго сказал он, даже немного повысив тон, – но так, что Бандзарт все равно ничего бы не услышал. А ответ на свой интересный вопрос я так и не получил.

Надо сказать, что драки между Бандзартом и его двумя знакомыми так и не случилось (впрочем, мы и тогда бы не вмешались). По всей видимости, Феликс понял, что силы в данной ситуации будут не равны. Однако эта тройка еще долго обсуждала какую-то проблему, причем видно было, что она, хотя и, в общем, важна, но особенно тревожит именно Бандзарта – это чувствовалось по его нескончаемым жестам.

Встал вопрос: «Что же это за проблема?» Ну а следом посыпались еще загадки: «Кто есть эти двое?», «Откуда такая эмоциональность у Бандзарта?», «Связан ли со всем этим криминальный мир?» и многие другие… Все это всерьез интересовало нашу восьмерку – впрочем, даже на один вопрос из перечисленных мы сейчас никак не могли получить ответ.

Тем временем Бандзарт и его компаньоны ушли, продолжая разговор уже за пределами нашего ракурса, и мы, наконец, решились вылезти из-за скамейки. Тут, конечно, сразу начались бурные обсуждения увиденного, которые я не вижу смысла приводить, но важные слова произнес Костя:

– Ясно одно: тут что-то нечисто. И если до сего дня сомнения у кого-то и оставались, то теперь их можно смело убить. Я уверен, что у Бандзарта есть некая тайна, и наверняка эти двое играют не последнюю роль. Жаль, мы не знаем, как их зовут… Но ладно: у нас есть интернет. Так что послезавтра приглашаю всех ко мне – попробуем что-нибудь найти. А заодно поговорим о химии – тут тоже есть что обсудить.

– А если инет не поможет? Если ни хрена не найдем – что тогда? – вопрошал Саня.

– Тогда мы чего-нибудь придумаем и будем действовать по-другому! Попробуем отыскать какие-либо связи – хорошо бы, чтобы они нашлись!

Что ж, насчет понедельника мы условились быстро и без канители. Правда, Леша вспомнил, куда он сегодня должен был идти, и на секунду ужаснулся, – впрочем, потом моментально успокоился и решил, что перенесет курсы на понедельник, так что Костя может его не ждать. Мы немного посочувствовали столь занятому человеку, но пообещали непременно все ему рассказать о результатах интернет-поиска, – как и всем членам Компании, максимально заинтересованным в развитии дела о разгадке тайны Бандзарта. Ведь это задача не только нашей восьмерки – это задача всей Компании, а, возможно, если я не преувеличиваю, и всей школы.

Впрочем, все было не так просто. Мы всерьез надеялись на то, что в понедельник интернет-ресурсы раскроют нам все секреты и позволят заполучить разом всю необходимую информацию о Феликсе; даже рассчитывали на частичную, если не полную, разгадку тайны Бандзарта! Однако прав был Саня, когда ограничивал нашу веру в интернет и высказывал некие прогнозы относительно нулевых результатов, – но как ошибались все мы, считая, что дело о Бандзарте закончится, едва начавшись!

Итак, давайте обо всем по порядку.

В понедельник, 6 октября, мы рассказали всем членам Компании о наших субботних приключениях. Теперь уже в теме было очень много человек, причем даже те, кто не входил в Компанию, наверняка уже узнали все подробности из уст своих друзей-представителей Компании. Что ж, такая массовая осведомленность говорила о практически всеобщем интересе учащихся к делам Компании, и тогда это, конечно, не могло не радовать, – однако сейчас я, как повествователь, не берусь гордиться данным фактом – даже напротив, я смею думать, что История очень хорошо показала его оборотную сторону.

Но мы не знали, какие новые сюрпризы преподнесет нам, и в частности мне, дело о Бандзарте, зато уже точно считали, что у Бандзарта есть тайна. А за это говорило сразу несколько фактов: странное поведение Феликса на протяжении всей его работы в школе, история Сани, нервозность и подозрительная спешка Бандзарта, субботние события… Наверно, держа в уме все эти наблюдения, действительно трудно было поверить в то, что у Феликса нет никакой тайны. Впрочем, конечно, это все субъективно и пока, по большей части, бездоказательно, но… всему свое время!

После уроков, как и договаривались, мы собрались у Кости. Нас снова было восемь, единственная перемена состояла в том, что вместо Леши с нами была Женя. По давней традиции, Костя сначала всех нас накормил, а затем мы перешли к делу.

– Ну, пойдемте к компу, – предложил Костя.

У компа сели Костя и Женя – поистине продвинутые в IT люди, – остальные шесть человек окружили их. У всех нас было чувство, что сейчас что-то случится, что, наконец, прольется свет на мрачное неизвестное, но…

Ранее я уже намекал на то, что здесь нас постигла явная неудача. И, увы, на какие только сайты Костя ни залезал, какие только подсказки ни давала ему умная Женя, да и все остальные… – сегодня нам ничего найти не удалось.

– Что за хрень?.. По результатам, людей с фамилией «Бандзарт» вообще нет!.. – досадовал Костя.

– Очень странно… – заметила Женя. – Такого вообще не должно быть!

– Но оно есть, – недоумевал Костя, – и ни один поисковик не может найти!

– Ха! Что ж он, реально какой-то шпион? – заявил Саня.

– Но этот шпион превосходно знает химию, – заметил я.

– Учился! – ответил Саня. – Правда, чего он у нас забыл?

– Связи есть, – сказала Карина. – Та же Барнштейн…

– Вот! Я об этом тоже думала, – согласилась Даша. – Значит, что-то здесь не так. Я не думаю, что он просто так согласился бы работать в ее школе.

– За деньги? – предположила Карина.

– Ну если он такой богатый!.. – сказал Саня.

– Но как-то странно: с чего бы Барнштейн скрывать тайну Бандзарта? Даже за деньги, – рассуждал Арман. – На что ей дался этот Бандзарт?

– О, это отдельный вопрос… – заметил Костя.

– Я думаю, тут все дело в характере Барнштейн… и ее сущности, – предположила Даша. – Если Бандзарт как-то с ней связан, и ему есть что скрывать, и имеются деньги, – то вот и условия для Барнштейн. И условия крайне выгодные. При них она станет скрывать все что угодно.

– И все же… об этом еще рано говорить, – заметил Костя.

– Возможно, – сказал Арман, – но даже после субботы я с трудом верю в то, что Бандзарт связан с криминалом. Это уж как-то слишком. Неужто Барнштейн будет с таким связываться?

– А почему бы и нет? – продолжала Даша. – Ведь мы не знаем, кто есть сама Барнштейн.

– Логично, – заметил Арман. – Но окей: давайте пока не спешить с выводами.

Что ж, споры продолжались долго. Предположение о криминальной сущности Барнштейн прозвучало так откровенно едва ли не впервые и очень неожиданно, так что многие из нас были либо всерьез удивлены, либо не готовы. Лично я, например, почти и не думал об этом, хотя всегда чувствовал, что Барнштейн неспроста стала нашей директрисой. Но теперь, когда эта мысль прозвучала, я просто не мог не проанализировать ее, ибо она уже тогда показалась мне очень интересной…

Действительно, если Барнштейн связана с Бандзартом, то это очень многое меняет. Ведь видели мы в субботу знакомых Феликса, которые на вид – довольно подозрительные типы. Хм, еще ничего не известно – может, и Феликс такой? Но если это справедливо, то получается, при связи Барнштейн с Бандзартом, что и та тоже в деле с ним. А тут еще женщина по фамилии Чивер может быть причастна… Она же постоянный заместитель Барнштейн – чем не повод? Но Бандзарт, имея какую-то тайну, – наверняка имея! – не мог быть так легко принят Барнштейн на работу… Даже за деньги! Ведь для нее должна быть важна сама тайна… «объем» этой тайны! Директриса обязана все знать! Впрочем, а если она знает?.. Да… какой тут поворот! Это же сообщники!.. Но – стоп! Опять я забегаю вперед.

Пока я думал, а Арман, Даша, Саня, Карина и Миша спорили-базарили, Костя и Женя уже пришли к печальным выводам, которые Таганов и озвучил:

– В общем, ни черта здесь нет. Можете, конечно, тоже посмотреть, – да только вряд ли вы чего-то найдете.

Короче, полный ноль. Весь поиск – полный ноль.

Удивление накрыло нас всех, и Костя на всякий случай добавил:

– Не знаю, может, завтра еще попробую…

Итак, поиски на сегодня закончились, причем, как уже понятно, закончились полным провалом – на Женю, хорошо разбирающуюся в IT, вообще было больно смотреть, – но, впрочем, и все остальные гости были крайне разочарованы. После такого оставалось только обсудить дальнейшие идеи и предложения относительно дела, – однако и тут мы пока ничего не придумали.

Была у нас еще одна наиважнейшая тема – наше химическое задание. Ее нельзя было не поднять, к тому же выпал шанс узнать, как продвигаются дела у команды Даши, – такие вещи знать и иметь в виду всегда полезно. Сначала тем не менее мы вновь погоревали за нашу печальную ситуацию – Читатель, я полагаю, догадывается о том, что с мертвой точки дело тут до сих пор не сдвинулось: в теоретической части закончено было еще далеко не все, а о практике речь даже и не шла. Впрочем, такое положение вещей Костя оправдывал нашей большей сосредоточенностью на другом деле, куда более интересном и знаковом, из-за чего химическое задание Бандзарта волей-неволей отошло на второй план.

Затем мы все-таки узнали, как обстоят дела у команды Даши, в которую, напомню, входили также Карина, Люба, Вика и Женя. Оказалось, что резон интересоваться этим (хотя мы его и не знали) был, – хотя бы уже потому, что ситуация здесь развивалась чуточку поинтереснее, чем у нас. Не знаю как, не знаю вопреки чему, но Карина уговорила девчонок обратиться за помощью с реагентами к Бандзарту (несмотря на то, что Костя не рекомендовал бы ей этого делать), – однако Феликс в день прошения, как рассказывала Даша, был явно не в духе и в помощи отказал. Это был своего рода удар для команды, и пришлось в экстренном порядке связываться со знакомыми-химиками, коих, конечно, у девушек было немного. Связаться удалось. Впрочем, и они – нашедшиеся знакомые – почти ничем не помогли – добыли для команды Даши только какое-то соединение с фосфором. Кстати, темой девушек были кислотные оксиды, и вроде бы с реагентами у них все должно было сложиться проще, в отличие от нас. Однако… помимо этого соединения фосфора, в распоряжении команды Даши был пока еще только кислотный оксид кремния – в виде песка, конечно, взятого из простой детской песочницы. Как быть с остальными реактивами? Этого пока никто не знает. Выполнение задания у девушек, на данный момент, распространяется только на теорию; практика совсем хромает. В общем, порадоваться здесь нечему – пока, во всяком случае.

Я уже говорил о том, что время нынче летит очень быстро. Вот и минуты нашего визита к Косте подошли к концу, и мы постепенно стали собираться.

– Ближайшие две недели надо будет понаблюдать за Бандзартом. Это самый верный способ что-то выяснить. Вот сейчас навангую, что нас ждет много нового!

Пожелание Кости мы уяснили себе очень хорошо. Но главное – решили воплотить его на деле. Так в течение этих двух недель, с 6 по 19 октября, мы старались – по возможности, конечно, – следить за Феликсом, дабы хорошенько уловить, заметить, почувствовать – тут всякое слово подойдет! – любые странности в поведении Бандзарта. Возможных проявлений странного поведения мы готовы были ожидать с его стороны когда угодно, в самую неожиданную секунду! Каждый его шаг отныне попадал в эпицентр нашего внимания!

Конечно, для самых лучших и точных наблюдений нам нужно было немало времени. Однако не это нас более всего заботило. Мы сразу условились, что будем вести слежку так, чтобы Бандзарт ничего не понял – ни одного пункта нашего плана. Ну а если что-то пойдет не так, то постараемся запутать Феликса так, чтобы он вообще ничего не понял. Это, кстати, был едва ли не самый главный аспект среди всех наших замыслов. Однако мало кто подозревал, что самый главный окажется еще и самым сложным. Действительно, порой нам приходилось специально шататься по центральному коридору второго этажа (что уже могло вызвать немалые подозрения у некоторых лиц), поближе к кабинету химии, даже стоять напротив оного, но только чуть сбоку – так, чтобы можно было и наблюдать самим за действиями Феликса, но и не стать наблюдаемыми им же. Разумеется, диаметр нашей видимости из-за этого значительно уменьшался и эффективность наблюдений тоже понижалась. К тому же со стороны наши действия наверняка выглядели глупыми и смешными. Ну, представьте себе, как вы идете по нашей центральной рекреации и вдруг видите нескольких старшеклассников, столпившихся у кабинета ровно в одной точке, под острым углом, с присогнутыми спинами и внимательными глазами, но иногда озирающихся по сторонам, как будто сейчас на них вот-вот кто-то нападет, хотя и глазеющих в основном на дверь, словно она полуживая и может славно поговорить, пусть и мысленно, или представляет из себя таинственный портал, который с минуты на минуту должен открыться, – интересно, что бы вы подумали?

Да, наверно, наши наблюдения были очень глупыми. Более того, ничего экстраординарного в эти дни со стороны Бандзарта мы так и не заметили, так что пользы от них никакой не вышло. Я подозреваю, конечно, что Бандзарт мог догадаться о нашей затее, или почувствовать, что за ним следят, или просто как-то увидеть все наши действия… А, может, некто, кто нам явно не друг, все передал… В общем, он мог понять эту ситуацию и начать вести себя крайне спокойно – так, чтобы и 0,001% подозрений не возникло. Но это все – лишь гипотетические рассуждения, и, естественно, верить им при отсутствии каких-либо доказательств никак не стоит.

И вот что интересно: за эти две недели у нас даже постепенно начало складываться впечатление, что Бандзарт – абсолютно нормальный и самый обычный школьный учитель, без всяких странностей и заморочек, и что наши подозрения о тайне вообще напрасны. Не знаю, отчего вдруг к нам так скоро пришла эта мысль, – но, наверное, ввиду отсутствия сенсационных новостей о Феликсе, этого стоило ожидать. Единственное, что еще заставляло сомневаться в правильности таких выводов, – это специфический стиль в одежде, которому Бандзарт оставался верен. Но, впрочем, подозревать человека в чем-то нехорошем из-за того, что он одевается как-то не так, как все, – едва ли это умнее наших наблюдений. К тому же во всем остальном Феликс проявлял форменную строгость и невероятное спокойствие, не обнажая никаких признаков отклоняющегося поведения. Даже по телефону – во время наблюдений мы это хорошо уловили – Бандзарт стал говорить довольно редко, но, когда приходилось, он производил разговор в очень вежливом ключе и, кстати, вполне спокойно.

На уроках, правда, диктатура его продолжалась, хотя было заметно, что Бандзарт старается не перегибать палку. Обещанную контрольную, отмененную благодаря Косте в день концерта, он нам все-таки дал, и мы сразу поняли, что она настолько сложная, что без переписывания здесь никак не обойтись, – впрочем, никто и не сомневался, что так оно и будет.

Нам, признаюсь, особенно любопытно было подслушать разговоры Бандзарта с коллегами. И пусть, как я уже говорил, Феликс всегда был скрытным человеком, не любившим попусту базарить с другими преподавателями, иногда он все же на это шел. Уж поверьте. Неизвестно, правда, на какие темы он тогда разговаривал, но думается, они касались исключительно учебного процесса – по крайней мере, о своей личной жизни Бандзарт наверняка не стал бы говорить.

Итак, мы пытались застать его при каком-нибудь таком разговоре и что-то подметить.

Сделать это, однако, оказалось нелегко – Бандзарт в таких случаях всегда хорошо следил за соблюдением приватности. И даже если понимал всю обыденность некоторых разговоров, то все же не хотел, чтобы посторонним лицам были известны их темы. А ведь наверняка иногда обсуждались и школяры, и классы, и наш 11б!.. Поругать нас он и так любит, а если еще при какой-нибудь Никаноровой… Ну, стоп, хватит! – пора прекратить развитие этой темы, а то я сейчас еще больше начну печалиться, что из-за чрезмерной скрытности Бандзарта тайну его редких бесед с коллегами нам выяснить не удалось…

Что ж, завершая разговор про эти две недели, я еще раз отмечаю, что никаких дивидендов и никакой новой информации они нам не принесли. Только одни неудобства и разочарования! Поэтому мы решили на время оставить мысли о тайне Бандзарта и прекратить всякие наблюдения, – однако с тем условием, что при первом же появившемся подозрении или вспыхивании какой-нибудь маленькой, но нетривиальной детали, касающейся Феликса, они продолжатся, и, соответственно, возврат к предположению о тайне Бандзарта будет осуществлен.

Пока же я решил вспомнить об учебе. Во-первых, я вошел в число той доброй половины, что завалило последнюю контрольную по химии, и теперь собрался ее переписать, а во-вторых, по-моему, уже настало то время, когда надо постепенно сосредоточиваться на плановой подготовке к ЕГЭ и сдаче всех долгов, которые к середине октября успели скопиться у меня уже в очень большом количестве.

Глава 13. В ожидании каникул

Я не случайно заговорил об учебе. Читатель может подумать, что наша Компания ничем, кроме дела о Бандзарте, не занимается, да и что сами мы все просто страдаем фигней, совершенно не думая об уроках и д/з и не готовясь к ЕГЭ. Однако это не так. Я уже говорил о том, что хожу по средам и пятницам на курсы (молвил как-то, что, помимо обязательных предметов, буду сдавать обществознание и историю – собственно, эти предметы и подтягиваю), а иногда и осуществляю самостоятельную подготовку к экзаменам дома.

Однако на обычные школьные уроки времени порой просто не остается. Вот и приходится сначала забивать на домашку, а потом рассказывать преподам очередную сказку о вырубленном электричестве, походах по врачам, о том, что забыл или не успел… Что ж, бывает, что прощают, понимают, как, например, Конторкина или Ломанова, но, правда, в основном они злятся и угрожают «неудом» в полугодии… – это я про Гарееву, про Никанорову, про Бандзарта… Но ничего не поделаешь – такая у нас школа! – а злиться нынче, видимо, модно.

Впрочем, признаюсь, что оценки меня всегда мало волновали. Я не только в журнале, но даже и в дневнике-то их редко просматривал! И вообще я считаю, что школьные оценки – это самый субъективный показатель знаний из всех хоть мало-мальски объективных. Ни хрена они на самом деле не показывают, а только служат оружием ложной мотивации у педагогов. Именно поэтому никогда я особо не интересовался тем, что стоит у меня в дневнике или в журнале, и уж тем более никогда не переживал, если у моей успеваемости что-то складывалось не так. Те же люди, которые решаются ради этих циферок на клоунаду позора перед преподавателем, вообще меня удивляют, – впрочем, их я обычно и отношу к категории странных людей.

Но – странная вещь! – от нечего делать я на неделе с 20 по 26 октября все же заглянул в дневник! Даже не помню, в какой день случился сей удивительный эпизод, – но можно ли себе представить, до какой степени дошла тогда моя хандра? Да, в тот день я действительно ленился вообще что-либо делать, даже готовить себе ничего не хотел – очевидно, это на меня так повлиял тоскливый товарищ Октябрь, – но открыть свою макулатуру (так я обычно именовал дневник) все же решился. Кстати, вспомнил еще, что Долганов недавно – тоже, наверно, от нечего делать – проставлял всем нам оценки, так что резон заглянуть туда, какой-никакой, но был.

Замечу сразу, что лучше бы я никуда не смотрел. Поначалу ничего фантастического в макулатуре я не увидел. У меня, по традиции, все было отлично с обществознанием и историей, почти так же – с биологией; лишь одна пара портила картину в литературе – впрочем, это еще ерунда; неплохо шли мои дела в физике и геометрии; с алгеброй пока все было туговато, равно как и с географией; а вот в химии и английском… я пока находился на явном дне, если не ниже… Тут уж я не поленился и сосчитал: вышло, что Гареева за два месяца поставила мне аж пять двоек! Куда уж больше, если учесть, что даже Бандзарт ограничился всего тремя!..

От такой неожиданности – признаюсь, что в этот момент я захотел взять все свои предыдущие слова об оценках назад! – я аж встал и почесал затылок. Да, все было средне с русским, физикой и ИКТ, – но эти двойки!.. Черт, даже для моего скромного подсчета восьми двоек на два предмета было многовато! Да… еще немного – и я точно возьму все свои слова назад!..

Поглядев на свои «результаты» еще несколько секунд, я закрыл дневник.

Ах, как же мне было скучно в последние две октябрьские недели! Душа моя уже вовсю жаждала каникул и отдыха, но приходилось еще в течение этих двух гадких недель тащиться в школу. Увы, я катастрофически не высыпался. До такой степени, что иногда мой сон продолжался на первых уроках. А ведь так и хотелось порой в какой-нибудь понедельник встать попозже да прийти ко второму уроку… Но я знал, что еще один прогул географии может мне очень дорого обойтись – по крайней мере, не дешевле моей дремоты на английском 20 октября, когда Гареева увидела мою склоненную голову и решила наказать меня двойным заданием на четверг. Вот пакостная тварь! Ведь наверняка одну из пар влепила мне за то, что я каким-то образом отключился на одном из ее уроков в сентябре!.. Впрочем, плевать на нее. Раньше все время спал на английском и дальше спать буду! И пускай думает, чего хочет! Вот только… как бы мне теперь эти двойки закрыть?..

Надо сказать, что настроение у меня в эти две недели было смешанным. С одной стороны, погода на улице медленно портилась, и деревья обнажались, и вообще весь октябрь чернел, – а настроение мое всегда очень сильно зависит от погоды – это я уже давно приметил! – вот и сейчас чернело оно вместе с октябрем и, наверно, даже быстрее… С другой же стороны, каждый пережитый день только приближал наши каникулы, а об этом я не мог не думать. Лишь только снова захватывали они мои мысли, как я тут же представлял себе, как скоро зажгу, и повеселюсь, и развлекусь, и устрою офигенный отдых!.. – но сначала высплюсь как следует, а то иначе мой организм будет не в состоянии по полной воспринять все радости жизни… Да, такие мысли неплохо боролись с той состоявшей из грусти, тоски и хандры черной дырой, что постепенно засасывала в себя мою неуступчивую бодрость.