Чумные псы. Оттепель

– Что ты тут делаешь? – интересуется она. – Не понимаю.

Ян кривит губы и кивает:

– Конечно.

Птица понимает, что он сейчас уйдет, и вцепляется в фалды его фрака.

– Нет! Я не это имела в виду! Я имела в виду – почему ты пришёл? И если пришёл, какого фига заблокировал связь? Я думала, ты меня больше не хочешь даже слышать, совсем разочаровался. У меня же ничего… не получается.

Она отпускает его пиджак и всхлипывает.

– Не надо додумывать за меня то, чего я не говорил, – говорит он, мягко разжимая ее пальцы. – Ушел, потому, что счел нужным не мешать своими советами и дать вам время самим разобраться с управлением.

Ксень хмыкает, оценив, что опять она лишняя, а белобрысый к сестре в комнату ходит как к себе домой, и поползла в свою комнату напиваться в одиночестве. В спину ей прилетело Яново «Доброй ночи, принцесса», сказанное очень насмешливо.

***

Что он имел в виду, девушка понимает, стоило ей допить и уснуть: это место может быть чем угодно, но только не ее собственным сном. Хотя бы потому, что выглядит слишком реалистично для сна: та же трава, к примеру, точь-в-точь как в реальности, и даже пахнет. А еще там толпятся девчонки, все сразу: и Инс, в какой-то странной пижаме, и Хенна в летном комбинезоне, и Птица в обычной для нее одежде… а над всеми ними возвышается прекрасно знакомый тип в красном клетчатом пиджаке и с черной витой плетью у пояса.

– А вот и опоздавшая, – говорит Ян и глядит насмешливо. – А мы как раз собрались тут для занятия, тема которого: создание коллективного подпространства во сне.

Хенна и Инс очень зло смотрят на Птицу. Та недоуменно моргает.

– Могла бы предупредить! – шипит Хенна под насмешливым взглядом Яна.

Блондинка ежится:

– Слушайте, я вообще решила, что он шутит… Я потом объясню… И, эм, очень, очень большое спасибо, – она восторженно смотрит на демона. – Я… Ты… Вау.

Взгляд Яна резко становится серьёзным и немного злым. Птица вдруг понимает, что её мысли демон не видит. Почему-то.

– А почему ты меня не читаешь? – уточняет она.

– Потому что это пространство сна принцессы Хенны.

Блондинка сгибается и хохочет.

– Ох, Ян… – выстанывает она. – Прошу прощения. Все. Заткнулась.

– Да, все заткнулись, иначе я просто оставлю вас самих разбираться… а вы не разберетесь – не та тема. – Ян говорит не угрожающе, скорее, просто констатирует факт. – Молчите? Вот и хорошо. Итак, снопространство одного существа, как мы видим, достаточно легко поддается вторжению извне. И, – плеть очерчивает круг на траве, и из него вырывается пламя. Впечатленная Птица восторженно присвистывает. – Легко корректируется. Кроме того, тот, кто вторгся, может легко читать мысли и эмоции спящего. Хенна, кстати, обучена свои мысли прятать на случай таких проникновений, поэтому ее читать труднее, но если я постараюсь, я все же взломаю эту защиту. Возникает вопрос: как можно иначе защититься от вторжений, если точно знаешь, что они будут, или, как минимум, можешь это предположить?

Птица сначала тихо ржет, но уже про себя – бедный Ян, выбрал того, кто прячет свои мысли, и доволен хотя бы на этом – а потом начинает думать. Ничего полезного в голову не приходит.

– Управлять своим пространством сна самостоятельно, – наконец предполагает она. – Или… Иллюзию сделать? Ну, чтобы тот, кто ворвался в твой сон, думал, что видит твой сон, а на самом деле ты сам это все придумал. Криво говорю, да?

Она пожимает плечами и оборачивается на Ксень. Может, та предложит что-то дельное, раз Инс и Хенна притворяются валенками и явно не особо хотят присутствовать на этом празднике жизни.

– Сделать… Убежище, – говорит Ксень. – Такое, чтобы работало автономно. И прятаться туда?

– А может сработать, – включается Инс, косясь с осторожным любопытством на Яна, пытаясь понять реакцию. Не понимает, конечно.

– Предположение верное, – говорит Ян. – Если вы создадите свое подпространство сна коллективно, оно продолжит существовать, если проснутся все, ибо попросту ни на кого не будет завязано. Попасть в него сможете только вы и те, кого вы пригласите. Это вам и крепость, и способ обсудить что угодно в тайне от всех. И развлечение – ибо вы можете менять там что угодно и как угодно. Вернее, сможете, если научитесь.

– Лорд. Ян. Ты буквально лучший! – сообщает Птица, светясь как лампочка и уже поняв, что именно сегодня делает этот сумасшедший демон, который почему-то идёт у неё на поводу.

Она сдерживает дикое желание его обнять, даже зудящие руки за спину заводит и сцепляет в замок. Но по ней, скорее всего, и так все видно. Слишком безумно она сейчас в него влюблена. Слишком сильно хочет отблагодарить хоть чем-то.

– А вот вам неприятная новость, – Лорд ядовито щурится. – Так как она должна быть целиком и полностью вашей, эта крепость во снах, я только объяснять и смогу. И я не лучший, я худшее, что могло с вами случиться! Не забывайтесь!

Последние слова он почти рычит, но Ксень почему-то уверена, что это он не всерьез. Хенна с Инс, кстати, принимают его угрозу за чистую монету и вздрагивают. Кажется, он именно этого и добивается? Или действует по шаблону?

– Рыжая, чего застыла, глядя в одну точку? – обращается к ней демон. – Я, между прочим, сейчас объяснять начну, или не интересно? В этом случае ты всегда можешь проснуться!

– Я слушаю очень внимательно, – говорит Ксень. – Извините!

И благодарит небеса, что это сон. Значит, есть надежда, что краснеть сильно ей не придется.

– Ты вся красная, – говорит Инс, и надежда рушится. А Ян, в очередной раз рыкнув, чтобы они заткнулись, начинает объяснять. И надо отдать должное, объясняет он хорошо. Коротко, но максимально понятно. Вроде, и сухо, без эмоций, а все равно интересно.

Ксень слушает, и понимает, что да, она хочет попробовать! И как можно быстрее! На лице Хенны находится похожее выражение, а вот Птица сидит что-то кислая, совсем на себя не похожа.

– А теперь – пробуйте, – говорит Ян, закончив с теорией, – А я понаблюдаю! – и садится на травку с таким видом, словно пришел позагорать.

Птица аккуратно подбирается к нему под бок и тихо просит:

– Объясни, пожалуйста. Я не совсем поняла сам принцип управления. Это не похоже ни на обычную магию… Ну, я только светлячков и умею… Ни на всякие там принципы осознанных сновидений. Я лет в двенадцать увлеклась ими, делала, что хотела, но тут это не работает. Я понимаю, в теории, что надо сделать, но я не могу понять, каким инструментом.

Она правда не понимает.

А ещё она дико, безумно хочет хоть так дать ему немного тепла. Показать, что он здесь нужен. И все же вырывается вопрос, вертящийся все это время на кончике языка:

– Я понимаю, что ты учишь нас и помогать сейчас не станешь. Но неужели тебе сюда хода не будет? Почему, Ян?

– Я объясню, – говорит Ян. – Хода мне туда не будет, потому что вам надо обсуждать то, что для меня не предназначено. Проконтролировать создание и дать советы – смогу. А что касается первого шага… представь себе самое безопасное место. Окунись в эти ощущения, сконцентрируй в руках. Когда получится – ты точно почувствуешь.

Ян смотрит на застывших девчонок и рявкает:

– А вы не стойте столбом! – и добавляет уже тише. – Вам нужно начать всем вместе, чтобы все смогли проходить.

– Именно, – вдруг говорит Ксень. – Мы должны начать одновременно. Мы ждем тебя.

Птица что-то фыркает о резко ставших супер-уверенными рыжих, но думает все равно вовсе не об этом.

– В смысле, что для тебя не предназначено… В каком таком смысле, Ян?! – она вскакивает, подходит к девчонкам, смотрит, шепчет: – Мы ему верим? Мы ведь ему верим, правда?

Ксю тут же кивает. Хенна и Инс несколько секунд смотрят на демона, а потом кивают тоже, хмурясь.

– Ян, иди сюда! – зовёт Птица. – Не помогай нам, если нельзя. Но прими участие. Мы верим тебе, Ян. Я тебе верю. И ты… Ты лучшее, что случалось в моей жизни. Не смей спорить. Ты не сможешь меня переспорить! И в конце концов, притащи сюда Драссира! Мы сделаем это вместе или никак! Я все сказала!

Она выглядит так, как будто готова прямо сейчас насмерть схлестнуться с кем угодно, хоть с самим Яном, хоть с Повелителем, за свои слова. И, неосознанно, копирует поведение демонов. Стоит, скалится, скрючив пальцы так, словно будет бить когтями. Это замечает и Ян. Усмехается криво, встает и присоединяется:

– Ладно. Мне-то плевать, если уж вы так решили…

Он что-то бормочет под нос и тут же появляется Драссир. Демоны обмениваются парой реплик на языке, который даже переводчик не знает, и сразу уходят в концентрацию оба с видом «нам все безразлично».

Птица и Ксень переглядываются и Рыжая качает головой. Им не наплевать. А потом они обе проваливаются в концентрацию – Рыжая чуть быстрее, Птица чуть медленнее, следом за ними ныряет Хенна, последней удается это Инс.

– А теперь расслабились, насколько возможно и ловим чувство, – звучит откуда-то голос Яна. Кажется, демон транслирует свои мысли им всем одновременно. – Вспоминаем, что я говорил.

Птица сначала вспоминает дом, представляет его в деталях, голос мамы, зовущей завтракать, отца, подхватывающего хохочущую дочь на руки… А потом понимает, что это фальшивка. Хмурится, перебирает – комната на Шиане? Нет. Кабина космического корабля? Нет. Дом Драссира? Нет. Башня эта тёмная, в конце концов?! Тоже нет. Девушку захлестывает паника. Где оно, это её безопасное место? Его нет? Она всех подведёт просто тем, что не способна чувствовать себя в безопасности?!

А потом остро понимает, что она чувствует себя спокойно, уверенно и защищённо сейчас и здесь. С девчонками и Лордами. Когда они стоят и что-то делают все вместе, как будто нет никакой войны. Когда она чувствует запах травы, и ей плевать на то, что это иллюзия, потому что иллюзию создал Ян. Когда Драсс за компанию с Яном корчит из себя холодную отстраненность, но лжет. Когда Ксю, такая уверенная, и на её волосы падает отблеск наколдованного солнца, превращая их в сверкающий ореол. И Хенна стоит рядом с Тёмными Лордами, слушает их, говорит с ними уже без страха или неприязни. И Инс поводит хвостом, усмехается, пряча нервозность, а жмурится все равно довольно.

Это её безопасное место. Её семья.

И магия начинается.

Ксенька стоит, стараясь найти точку опоры: у нее никогда не было дома и семьи. Что для такой, как она – безопасность? Ресницы дрожат, и магия не приходит. Ксень перебирает в памяти недавнее. Аргона смеётся над словами орионца-часового. Девчонки готовят ее к балу. Инс предлагает выпить. Кайо. Драссир приглашает смотреть земные фильмы. Ян, согласившийся учить. В груди зреет плотный теплый ком. Он растет, быстро и уверенно, и внутри уже не помещается. Ксень вздыхает и ощущает, что теплый шар находится в руках – извне ее тела. Она открывает глаза.

– Именно так, – говорит Драссир. Ксень видит в своих руках нечто вроде огромной, слегка светящейся жемчужины кремового оттенка. В руках Птицы – такая же, но фиолетовая. У Хенны – алая. У Инс – золотая. Ян держит в руках нечто темно-багровое, а Драссир – синее с серебряной искрой.

– А теперь объедините их, – командует Ян. – И представляйте ваше убежище. Таким, каким вы хотите его видеть.

– Вместе, – жёстко говорит Птица, которая все ещё готова к бою в любую секунду. – Вместе. Это и твоё убежище тоже. Драсс, умоляю, хоть ты просто согласись…

Она смотрит на Лордов с бешеной надеждой.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

– И мы присоединимся, – кивает Драссир. И протягивает свой шар. Ян следом тянет свой. Девчонки отпускают руки. Шесть шаров сливаются в одно нечто, похожее на арку, которая переливается разными цветами. Теми самыми, которых были шары.

– Ну, пошли посмотрим? – говорит Инс. – Мне интересно, что получилось!

Птица, которая из всех желаний вкладывала только надежду остаться вместе, командой, навсегда, первая шагает вперёд. И молча закрывает глаза ладонью, потому что, кажется, с желаниями стоит быть поаккуратней.

Одна из стен, та, которая прямо напротив входа, представляет из себя необычайной детализации мозаику. Уникальную настолько, что Птица даже не оглядывается по сторонам, просто пялится вперед, застыв – перед ней отображение того, что они сейчас делали. Но если немного присмотреться, то можно увидеть отличия. Много. Сразу. Увы, она пригляделась, и теперь наверняка приглядятся остальные, потому что оно вот, прямо по курсу, первое, что бросается в глаза.

На стене они ближе. Ксень, выглядящая царственной, но в то же время лёгкой и свободной, толкает локтем Птицу и посмеивается. Птица держит шар одной рукой, вторая в воздухе – она что-то вещает. Хенна абсолютно расслабленна, откидывает голову назад и хохочет. Инс привалилась к Драссиру и честно пытается сделать вид, что ей на все пофиг, но уши торчком, повернутые в сторону Птицы и Ксень, все говорят за неё.

И Лорды. Как же ей стыдно за Лордов. Потому что Ян улыбается, и в уголках его глаз забавные морщинки. Нет, он не смотрит на Птицу, и даже не стоит рядом, он просто выглядит довольным жизнью. А Драссир усмехается уголком рта, стоя в лениво-расслабленной позе, и глаза у него прикрыты.

– Твою мать, – стонет девушка. – Твою. Же. Мать.

Ян шипит что-то нечленораздельное и уходит – видимо, просыпается. Ксень подходит к стене и рассматривает ее. Драссир смотрит с видом музейного знатока, увидевшего редкую картину.

– А смотрится неплохо. Не желаете немного… Заполнить локацию?

Птица сначала раздражённо косится на него, потом понимает, что демон не издевается, и успокаивается. Подходит к Драссу и прижимается к нему:

– Я хочу убрать это позорище, пока Ян не свернул мне шею.

Потом машет рукой:

– Занимайтесь сами, я просто посмотрю. Мне все равно, как оно будет выглядеть. Лишь бы все вместе были. И похоже, мне не стоило проговаривать это желание в процессе творения.

Она снова бросает острый взгляд на стену, потом смотрит на Драссира:

– Но вот если ты примешь участие, будет круто. У тебя потрясающий вкус.

– А я не стану ее снимать, – говорит демон. – ты видишь нас такими. Придется привыкать. И Яну тоже, но ему понадобится много времени. А пока…

Драссир машет рукой, и рисунок прячется за шторой: тяжёлой раздвижной шторой алого цвета с черными кистями.

– Пока спрячем. Кто захочет полюбоваться – всегда может ее раздернуть.

Птица пожимает плечами. Ну, хоть за шторкой спрятал. И то хлеб. Может быть, Ян даже придёт сюда теперь, когда этого непотребства не видно.

– Ну, команда, вперед. Я хочу видеть, что у вас получится. Я надеюсь, Ян, если придёт, он… Тоже что-то поменяет. А я посижу в уголочке и прикинусь фикусом.

Хенна смеётся в кулак, глядя на старательно делающую независимый вид, но красную, как помидор, Птицу, и машет рукой.

– Сделаешь потом, что захочешь. Лорд Драссир, сестра сказала, у вас есть вкус. Начните вы.

– Начну, – лорд прикрывает глаза и щелкает пальцами. Пол превращается в узорный паркет, немного старомодный, но очень красивый. Стены обзаводятся обоями, стилизованными под звёздное небо. Большой диван, куча кресел, круглый кофейный столик и книжные стеллажи дополняют картину.

Все это выдержано в синих и коричневых тонах, но алая занавеска каким-то образом смотрится органично – как цветовой акцент.

– Тут можно сделать сколько угодно комнат, – говорит демон. В кои-то веки он выглядит довольным.

Птица повисает его на шее и награждает поцелуем в щеку:

– Драсс, ты прелесть!

Демон фыркает, щурясь, а потом вдруг резко подбрасывает визжащую и хохочущую девушку к потолку. Потом ловит, конечно, под ошеломленными взглядами Инс и Хенны. Последняя ещё и сжимает в руках кинжалы.

– Принцесса, – улыбается он шианке, но в глазах ледяная угроза. – Я рад, что вы способны материализовать здесь все, что вам угодно, ещё больше – что вы беспокоитесь за свою сестру, но…

– Простите, – перебивает его Хенна, и ножи исчезают. – Это я на автомате.

Драссир кивает.

– Вы будете что-то добавлять?

– По комнате для каждого, – быстро говорит Инс. – ну, чтобы посидеть, подумать… И, может, море снаружи? Если можно…

– Создавайте комнаты, и не забудьте про больного ублюдка, раз уж рискнули пустить сюда… – Птица с силой бьёт его в грудь, и демон усмехается: – Хорошо-хорошо, не забудьте про Лорда Яна. Я займусь тем, что снаружи. Детёныш, идём, поможешь.

Птица ошеломленно хлопает глазами, потом пожимает плечами. Детёныш так детёныш, она не против.

– Ага, – Ксень первой выскальзывает за дверь. Там пока длинный коридор и ничего нет. Она пытается представить, что сейчас возникнут двери… И двери возникают, и почему-то их гораздо больше – шесть ближайших выглядят обычно, а дальше они какие-то странные, размытые…

Ксень заглядывает в ближайшие – там пустые комнаты. Она выбирает одну, и наполняет: пол с мягким голубым ковром, стены теплого бежевого тона, компьютер на шикарном столе и кресло, как у большого начальника, полётный тренажёр – а почему бы во сне не учиться тоже? И повар – почему бы во сне не есть? На стене – большое белое полотно, рядом – кисть для рисования. Что она нарисует, Ксю решает подумать потом. В углу – искусственный водоем, в нем кувшинки и маленький фонтанчик.

– Получилось неплохо, – говорит она и выскакивает в коридор. За одной из дверей – хохот и шебуршение. Хенна с Инс отрываются, не иначе…

Ксень идёт дальше, пытаясь понять, что там за лишние двери. Первая из них – черная, без ручки, на вид какая-то древняя и потёртая. Ксень понимает – стоит ей сейчас пожелать, и она откроется, но вместо этого рыжая отшатывается, ощутив страх и какой-то запрет. Ещё нельзя. Она решает вернуться, когда будет «можно».

И стучит к девчонкам:

– Покажите, что наворотили?

А там нечто совершенно сумасшедшее. Зал, напоминающий то ли ночной клуб, то ли игровой центр, шикарный бар, синтезатор тоже имеется. Сбоку две двери, Ксень суется туда, то обнаруживает просто спальни. Выходит как раз в тот момент, когда девчонки наколдовывают бильярд.

– Присоединишься? – предлагает Инс.

– Пойду посмотрю, что там снаружи.

А снаружи, прямо перед выходом, начинается песчаный пляж, а за ним – огромное, прекрасное море, простирающееся до горизонта, розоватое в свете закатного солнца. И в нем плещется Птица, пытаясь обрызгать легко уходящего от капель воды Драссира. Наконец тот, улучив момент, хватает её за руку и зашвыривает поглубже в воду.

– Да ладно тебе, ты точно умеешь плавать! – вопит оттуда Птица. – Это весело! Драсс, ну!

Ксень хмыкает и с разбегу бросается в волны, решив, что эти двое пусть сами, конечно, разбираются, но она хочет поплавать.

– Вот, видишь, даже рыжая не испугалась! – кричит Птица.

Ксень сначала хочет больно стукнуть сестру за то, какой трусихой её считают, а потом понимает, что это была провокация.

– На манипуляции не ведусь, – сообщает демон. – Но если тебе уж настолько хочется затащить меня в воду – ладно.

Он сбрасывает фрак, рубашку и обувь, оставшись в штанах, и ныряет почти неразличимой скорости прыжком.

Рядом визжит восторженно Ксень, которую демон обрызгал, влетев в волну, а от берега несутся, на ходу скидывая одежду и обувь, Инс и Хенна.

Остроухая срывает блузку, и замирают все: под одеждой у орионки стильный лифчик, белая кожа с родимым пятном над ключицей и никакой шерсти.

Зависает даже Драссир.

– А где?.. – Выдает он, и по его реакции Ксень понимает, что все же орионцы под одеждой пушисты, как настоящие коты.

– Свела, – независимо бросает орионка, но по её лицу видно, что именно от тех, кто находится здесь, ожидать осуждения – больно.

– Котам стоит у тебя поучиться, – бросает Драссир. – Рэй-Юн вечно жалуется, что это неудобно.

Инс фыркает и как-то резко расслабляется, плюхаясь в воду.

– Предлагаю притопить Драссира! – выдаёт Птица. – А он отбивается, только чур, без повреждений!

Демон вскидывает бровь, смотрит на девушек откровенно ошарашенным взглядом, потом тихо говорит:

– Я никогда не играл в подобные игры раньше и могу причинить боль.

– А мы не хрустальные! – сообщает Ксень и кидается первой.

Конечно же, у них ничего не выходит. Но плещутся они около часа, и Драссир даже начинает смеяться и включается в развлечение с удивительным азартом.

– Ладно, дети, – говорит он наконец. – Нам всем пора просыпаться. Давайте!

Птица обнимает его, чмокает снова в щеку и тихо благодарит. Лорд гладит её по волосам и шелестит почти неслышное «Тебе спасибо» в ответ.

А потом Птицу вышвыривает из сна.

Глава 4. Надежда/Приговор

Алый чувствует портал уже третьи сутки, и он обеспокоен: тот ведет из покоев шута прямо в приграничье светлого сектора. Демон знает, что больному ублюдку вместе с лордом Драссиром поручено следить там за девчонкой, которая метит в наследницы шианского престола, но Алый в упор не помнит, чтобы Отец… нет, Повелитель – приказывал вступать в личный контакт с самой этой девицей или кем-то из ее окружения.

В сердце кипит смесь обиды и негодования. Почему Ян поступает так самовольно… снова? Что за глупый детский бунт против собственного создателя толкает его опять и опять нарушать все правила – писанные и неписанные?! Но если Ян – психопат, с которого особого спроса нет, да и руки марать об него недостойно истинного лорда… Тут Алый отвешивает себе оплеуху: до истинного он и сам не дорос, старайся-не старайся.

Но все же он лорд и его форма пока на его плечах.

Однако с шутом Драссир – самый рассудительный и осмотрительный из их пятерки. Почему он не доложил, что ублюдок творит беспредел? Неужели отродье в клеточку ему угрожало? Или… Да нет, не может быть… Кто угодно может действовать сообща, но только не эти двое! Да Драссир его ненавидит, особенно после…

Алый встает с узкой кушетки в собственной комнате, на которой сидел, предаваясь размышлениям, и идет в направлении источника сигнала. Не то, чтобы ему хотелось входить в комнату шута и психопата… Но портал расположен именно там, и остается только напустить на себя невозмутимый вид и сделать вид, что ненависти, распирающей ребра изнутри, просто нет.

На стук никто не отвечает. Алый толкает дверь – она не заперта. Это странно. Неужели Ян настолько лишился разума, что пошел против приказа, но даже не подумал обезопасить себя? Потом, все потом!

Внутри – голые стены и отсутствие хоть какой-то мебели. Оно и понятно, шут, хоть больше не является лордом, возглавляет внешнюю разведку, и чаще всего безвылазно находится или на пограничной, или вовсе на вражеской территории.

«Тем ему самое место, и, желательно, подольше!» – мелькает предательская мысль. Алый заставляет себя выдохнуть и успокоиться, убеждает себя, что мерзкое свербящее чувство в сердце – ненависть, а не беспокойство.

Портал открыт. Более того, на нем почему-то нет никакой защиты или кодов доступа. Какая вопиющая неосторожность! А если с той стороны кто-то обнаружит ход и явится прямиком в Цитадель Тени?

– Идиот, – бормочет Алый, делая шаг в портал и твердо вознамерившись разобраться, что к чему. – Ты погубишь не только себя, но всех нас своими выходками!

А сам думает, что он даже хуже – шут, хотя и злобная машина для пыток и казней, не вломился бы в его комнату тайком. Но дело уже сделано – и портал принимает лорда, отозвавшись вихрем колючих прохладных искр. Он выяснит, что на той стороне, выяснит обязательно!

***

Птица в кои-то веки просто валяется на кровати. Кайо почему-то отменила занятие, вероятно, оценив потерянно-напуганную: Лорды снова закрылись – мордашку блондинки. Орионцы о новой дате должны уведомить заранее, а летать нет ни сил, ни желания. Так что девчонка лежит на животе, уткнувшись в свой комп, и болтает ногами.

К внезапно открывшейся двери ванной она полностью готова и даже головы не поднимает, чтобы не отпугнуть:

– Привет, Ян.

Ответом ей абсолютная тишина, так что она продолжает:

– Слушай, а Драсс чего закрылся? – продолжает она. – Я понимаю, почему ты, сама виновата, но мы то непотребство убрали, так что расслабься. Извини. А Драсс чего?

Она наконец смотрит на молчащего демона, моргает:

– Это тебе форму вернули, что ли… Нет, стоп! Ты не Ян! А кто ты?

– Не имеет значения, – сухо роняет незнакомая беловолосая хрень, сверкая красными глазами. – Предатели.

– Кто – предатели? – нежно и ласково уточняет Птица. – Я?

– Шут и Драссир, – бросает демон и явно собирается уходить.

Но Птица, во-первых, крайне не любит, когда Яна называют Шутом. Во-вторых, она имеет подозрения, что её новый беловолосый друг сейчас идёт докладывать Повелителю, что его предали. Поэтому она напрыгивает на демона – получает хороший удар кулаком прямо в живот, визжит и сгибается, но желание свое выполняет и в волосы ему вцепляется. Ну а как ей ещё остановить эту машину?! Волосы – одна из болевых зон, не отрезал – сам дурак, тем более если они настолько чувствительные, что он аж замер. Второй рукой она вынимает кинжал, но тот тут же оказывается выбит. Птица как-то резко понимает, что ей просто повезло настолько ошарашить незваного гостя, что тот никак не сопротивлялся. Но теперь она получит.