Тёмных дел мастера. Книга вторая

К счастью, максимально кропотливый и дотошный рассказ, на который только оказался способен недавно встреченный им пьяный хасс-динский свидетель, дополненный воспоминаниями самого Гортера, довольно весомо облегчил следопыту поставленную перед собой непростую задачу. Помня о расположении Вант-Сартоса на карте и будучи частым гостем в его предместьях, Гортер уже давно прознал о заброшенных подземных рудниках, проложенных когда-то прямо за южными стенами города в Одинокой гряде и ведущих сквозь её недра куда-то на северо-запад. И хотя сам он ни разу не проходил через них, предпочитая сворачивать в предместья с севера, от большого тракта, но даже следопыту приходилось слышать о том, как в былые времена этот рудник служил для путников с запада хорошей отправной точкой, если те хотели поспеть в город быстрее других, привозя с собой пшеницу с полей к ежегодным празднествам, посвященным сбору урожая. Поэтому, стоило припуганному хаас-динцу только намекнуть ему, куда же поутру отправился их общий «знакомый», как в голове у следопыта уже созрел готовый план, позволяющий пересечь местность намного быстрее и выйти прямиком к городу. Оставалось только узнать у местных, где с этой стороны полей находилось хоть что-то похоже на штольни.

Ответ на этот вопрос Гортер получил не сразу. Поначалу никто из присутствовавших на тот момент в ночлежке подвыпивших рабочих не мог понять его описаний шахты. И даже его молодой помощник Вашгах терялся в словах, пытаясь осознать – чего же хочет этот странный человек, взявшийся ни с того ни с сего под угрозами расспрашивать его земляков о каком-то каменном проходе, лежащем на поверхности земли. Но когда он догадался, что речь шла не о самом проходе, а о шахте, ведущей под землю, то быстро нашёлся что сказать, и вскоре следопыт услышал с улицы чьё-то краткое объяснение, оказавшееся впоследствии весьма полезным для его незамедлительных поисков, приведших его сюда, к чернеющим опушкам дальнего леса, опоясывающего поля со стороны горизонта по краю.

Деревья здесь были на редкость статные, совсем не похожие на своих соседей из придорожного леса, и в такой красоте Гортер боялся упустить нужное место, описанное ему его невольными провожатыми. Однако уже вскоре он начал встречать неровные проплешины в однородном массиве зелёных крон и, следуя за ними, очень быстро выбрался к заброшенной дороге, очертания которой ели угадывались, теряясь в заросших молодняком древесных зарослях.

«Прибыли», – с выдохом проговорил Гортер и оглянулся по сторонам. Вокруг него не было ни души. Отсюда он уже смутно видел дорогу на противоположной стороне полей и практически не мог различить там ночлежку, откуда следопыт и начал свой торопливый путь, стараясь успеть отыскать вход в рудники до наступления ночи. Однако даже эта прогулка отняла у него больше времени, чем он надеялся, так как для Гортера теперь был важен каждый час, и не только потому, что отныне он знал точное место своих дальнейших поисков.

По сути, выдолбленные в скале рудники должны были быть довольно прочными, но, простояв без должного ухода столько лет, даже их каменные своды могли не выдержать и осыпаться, замуровав дальнейшие пути прохода наружу. И тогда Гортеру ничего бы не оставалось, кроме как вернуться назад, потратив вдвое больше времени и пройденных миль, чем если бы он сразу выступил к городу напрямик через лес или продолжил свой путь дальше по дороге. Но если задумка Гортера обернулась бы для него удачей, то по прибытии в город он вполне мог наткнуться на более ясные и свежие следы своей будущей жертвы, побывавшей там пару недель назад. А может быть, даже и задержавшейся там до какой-то поры, чтобы как следует отдохнуть после своего бандитского набега и сбыть награбленное богатство. Как бы то ни было, следопыт не мог перестать думать о том, что, сделав подобный выбор, он заигрывал с важными последствиями в будущем, которые самым коренным образом могли повлиять на его дальнейшие действия, отсрочив или приблизив его месть этим людям в зависимости от полученных в Вант-Сартосе результатов поиска.

«Джаргул, значит…» – подумал Гортер про себя, вспомнив имя этого человека и его примерное описание со слов пьяного хозяина ночлежки, которое оказалось на редкость ярким, походившим, скорее, на пьяный бред, чем на обычную для современных магусов-самоучек внешность. «По крайней мере, он сюда заходил, а это уже кое-что!» – твёрдо решил про себя следопыт, втайне надеясь вернуться к порогу этого места, если дела у него пойдут совсем плохо. И всё же Гортеру не хотелось сейчас думать о подобном финале. Поэтому, поддёрнув лямку своего рюкзака и перехватив свой верный лук, он решительно шагнул вперёд, заметив, что солнце уже почти отцвело на горизонте, и что у него осталось не больше двадцати минут, прежде чем тьма ранней ночи окончательно накроет собою лес, усложнив его дальнейшие поиски заброшенной штольни. И подкинув ему новых проблем, вроде обитающих тут стай волков, облюбовавших здешние места из-за близости к людям и их домашнему скоту.

Пробираясь сквозь ветки и вслушиваясь в звуки вечернего подлеска, обступающего его со всех направлений, следопыт постепенно менял шаг и снова ложился на неспешный курс лесного странника, однако делал это по привычке, почти незаметно для себя самого. Его ноги двигались в такт упрямому росту кустистых порослей и обходили встреченные на своём пути завалы сухих веток, пока руки и плечи активно помогали спине не зацепляться за преграды изрядно полегчавшим рюкзаком, в котором уже оставалось не так много еды, по сравнению с тем днём, когда Гортер покинул леса у замка. В связи с этим следопыт почти не сомневался, что ему придётся как следует запастись припасами в предместьях на случай, если его дальнейшая погоня окажется ещё более долгой и безостановочной, чем нынешняя.

К тому же, помимо всего прочего, он не переставал думать и о том похищенном парне, существование которого теперь было неумолимо подтверждено самим хозяином ночлежки.

Что за игры вёл этот лысый бандит, похищая людей из разорённых им мест? И каким способом он хотел использовать молодого ученика школы, ведя его за собой по местам своих блужданий в пределах Сентуса? Для Гортера подобные вопросы так и не сдвинулись с мёртвой точки, оставшись тёмным пятном на фоне медленно проясняющейся картины его злодеяний. И всё же, как бы ни пытался следопыт определить роль случайно подвернувшегося юнца в предстоящих планах его коварного похитителя – отныне он хотя бы знал от чего отталкиваться.

«Альфред Ирасан, возраст на момент зачисления: пятнадцать лет, рост 178 см…» – снова прочитал следопыт широкие чёрные буквы и цифры в заглавных строках найденных им в ночлежке листков, стоило ему остановиться на краткий отдых и оглядеться по сторонам, чтобы определить дальнейшее направление. Из-за поднимающегося вечернего сумрака он уже не мог различить более мелкий шрифт написанного далее, но так как Гортер удосужился прочесть его намного раньше, когда только-только вышел в поля – то сейчас это было для него не так уж важно. И поэтому сейчас он пытался просто вникнуть во все эти фразы, стараясь уловить в них столь необходимую ему зацепку, подходившую на роль причины похищения этого парня. По памяти он помнил, что до поступления в школу магии тот жил вместе со своим отцом на модном для сегодняшнего времени фермерском хозяйстве (которые сам Гортер просто презирал за чуждое деревенскому уху слово «фермерский»), занимаясь домашней работой, и совсем не имел какой-то там «практики в магическом обучении» и «магической деятности».

«Что ж, по крайней мере теперь я хотя бы смогу рассказать отцу, что случилось с его сыном, если когда-нибудь найду этот их общий… хутор на северо-востоке. Где-то в Каостинской области он там находится, что ли…» – подумал Гортер и убрал документы обратно в кожаный кошель, хранившейся у него на бедре. Судьба парня интересовала следопыта лишь поскольку он был связан с его главной целью, и ни на йоту больше.

Вскоре перед ним показались каменные пороги, а растущие подле них деревья стали отступать в сторону леса. У многих из них не хватало веток или целых частей крон, в то время как другие были больны и росли на буграх поднимавшегося склона леса, облепленные жёлтыми листьями или голыми ветками от самого основания.

Вдруг Гортер заметил перед собой что-то тёмное. Приблизившись к широкому пространству, по которому раскинулась эта темнота, он отметил, что у неё были ровно очерченные грани, наложенные друг на друга как каменные брёвна, и понял, что это были высеченные из скалы столбы породы, установленные по форме ворот перед входом в шахту. Много лет они так и стояли в одинокой пустоте, недвижимые и суровые, пока лес обрастал их, струясь по земле и гальке под ними и поднимаясь вокруг них, исправляя неровности, созданные человеком, пока сами столбы не стали чем-то вроде памятника побывавшим здесь когда-то рудокопам. Молодая луна едва освещала их из-за холмов леса, создавая ощущение неприступной тени, накрывавшей то место, где они стояли, и лишь один человек мог отличить их от других элементов ландшафта поляны, в то время как для животных они, должно быть, казались лишь очередным гористым препятствием, которое следовало обойти или пересечь, чтобы добраться до своей цели.

Всего их было три. В этом Гортер смог убедиться сам, пройдя под первым сводом и углядев впереди ещё два, каждый из которых был в точности похож на предыдущий. Осматривая их со всех сторон, следопыт не мог не отметить для себя – сколько же потребовалось рабочих рук, пота и усилий, чтобы когда-то установить их здесь, и как мало оказалось нужно для того, чтобы забыть о таком колоссальном труде, попросту перестав пользоваться шахтой и за короткое время полностью покинув её, оставив на попечение потревоженного леса. В такие моменты следопыт отлично понимал всю изменчивость человеческого начала, а также очень завидовал той вечной стойкости, которая была присуща живой природе и которой так не хватало самому человеку, чтобы понять, научиться и, в конечном итоге, стать хоть немного совершеннее, прекратив сеять повсюду семена своих неразумных поступков. Пока у него ещё оставалась сама возможность что-то изменить, не став очередным слоем той же каменной породы, из которой состояли эти безмолвные столбы.

Пройдя ещё немного, следопыт наконец увидел высокое нагромождение мелких камней, окруживших пологую пещеру в своём основании, и понял, что это и есть тот самый вход в штольню рудника, который он искал. Тогда следопыт быстро снял с плеча свой рюкзак и достал из него несколько вещей, среди которых были огниво, тёмная промасленная ткань и кусок льняной бечёвки, заблаговременно подготовленной им по длине. Оставив рюкзак у входа в штольню, Гортер быстро прогулялся до ближайшей рощицы молодых берёз и срубил первый попавшийся ствол подходящего размера. После чего так же быстро вернулся на место, обстругивая по дороге его мелкие ветви. Подготовив ствол, следопыт обмакнул его в грязь под своими ногами, после чего обмазал её вдоль всего основания и, взяв в руки кусок промасленной ткани с рюкзака, стал осторожно накручивать её на грязь, пока та не легла ровно по всей поверхности, образовав несколько слоёв. Оставшиеся края ткани Гортер аккуратно закрепил бечёвкой. «Смолить будет, зараза! Ну ладно, фиг с ним – главное, не угореть, если воздуха мало станет», – мысленно предупредил себя следопыт и потянулся за огнивом, чтобы зажечь свой новый факел. Несколько чирков о кремень, и запальная лучина перенесла свой тонкий огонёк на поверхность промасляной ткани, который вскоре медленно охватил её всю. «Ну, вот и готово. Теперь вперёд», – собрался с силами Гортер и, вдохнув напоследок свежего воздуха всей грудью, снова закинул на спину свой рюкзак.

Осветив факелом железные воротища, следопыт обнаружил, что увесистый замок с государственной печатью, когда-то висевший здесь, был уже давно сорван с места, а оставшиеся на его месте цепи, служившие отличным мерилом времени, проржавели со всех сторон. Схватившись за жерди ворот, следопыт с большим усилием отворил их, растолкав с грохотом и скрипом, после чего ему оставалось только протиснуться в небольшую щель между ними и ступить под низкие своды главного тоннеля, отдававшие затхлостью и сыростью камня, что сразу же вызвало у Гортера неприятные ощущения. По мере того как он всё глубже удалялся от входа и продвигался вперёд, его окутывала давящая со всех сторон тьма, а тусклый свет ночи за его спиной очень быстро растворялся, оставляя следопыта один на один со своим горящим факелом посреди небытия кромешной черноты, не дающей и намёка на быстрое продвижение. Однако Гортер понимал, что должен был перебороть себя и двигаться вперёд намного быстрее, если это позволяло пространство. Озаряя факелом то одну, то другую стену и шурша мелкой галькой под своими ногами, он очень хотел выпрямиться и идти вперёд прямо, но низкие потолки тоннеля всё никак не кончались, заставляя следопыта держать свой лук почти у самых колен и время от времени задевать их каменную поверхность своим рюкзаком.

И вдруг неожиданно Гортер будто вынырнул из этого тоннеля, очутившись где-то далеко за его пределами и чуть не потеряв равновесие. Вокруг него открылась широкая площадка, образованная старыми выработками камня и уходившая глубоко вниз, имея в своей окружности массу обходных путей и боковых тоннелей. «Так и знал, что набреду на такое место!» – порадовался про себя Гортер, заметив, что свет попадал сюда снаружи сквозь мелкие окошечки, проделанные где-то высоко над его головой и выходившие на поверхность скалы. Этого света хватало лишь на то, чтобы разглядеть очертания границ самой площадки. Но следопыту достаточно было и его, чтобы через какое-то время заметить вдоль ближайших стен одинаковые обрубки старых факелов, висевших на вкрученных в камень железных подставках, часть из которых уже успела покоситься от времени.

Подойдя к одной из них, Гортер попытался зажечь всё, что осталось от здешних светил, и с удивлением для себя обнаружил, как прогнившая тряпка факела не только переняла его пламя, но и мигом вспыхнула, осветив ему дальнейший путь на целых два метра. «Хм, неужели после стольких лет и старые факелы ещё на что-то годятся? Нет, что-то здесь не так!» – насторожился следопыт и как следует рассмотрел основание другого ближайшего факела. Оно оказалось почти новым. «Значит, набрехали мне хаас-динцы! Видать, не один я сюда захаживаю!» – сообразил он и быстро огляделся по сторонам. Вокруг следопыта по-прежнему не было ничего, кроме темноты. Тогда Гортер снял с подставки второй факел и наскоро затушил его об гальку, засыпав ею горящую ткань, растерев затем её о подошву своего сапога, чтобы та больше не тлела. «С этой минуты надо бы быть поосторожнее и смотреть в оба! Мало ли что…» – решил напоследок Гортер, прицепив второй факел к ремню за пустой чехол с проёмом, который следопыт носил с собой как раз для таких случаев.

Поводив под своими ногами оставшимся в его руке светилом, Гортер так и не смог найти чужих следов вокруг себя и, прошагав вперёд ещё метров двадцать-тридцать, обнаружил лишь толстые слои пыли, лежавшей здесь повсюду. «Мда-а, в такой затхлой канаве лучше не отклоняться от своего курса», – невольно заметил он про себя, решив больше не охотиться за случайными находками и снова сосредоточиться на своей главной цели. Ритмично зашагав вперёд, следопыт осторожно пересёк задний край котловины и выбрался к тоннелям. Вскоре он смог различить над ними номерные знаки. Из своего богатого прошлого, в котором Гортеру, правда, лишь изредка приходилось посещать такие места, находящиеся не над, а под землёй, он знал, что рудокопы всегда старались обозначать главные тоннели зарубками, так как многие из них не умели читать и писать. Каждая такая зарубка представляла из себя черту или пару черт, перекрещенные диагональными линиями, что очень роднило их с отметками прожитых дней на стенах камер заключённых и чётко давало понять идущему через тоннель – с какой стороны начинался основной вход. К тому же, чем меньше оказывалось таких зарубок, тем ближе от рудокопа находился главный тоннель, ведущий к поверхности, который повсеместно использовался для вывоза сырой породы наружу из рудника.

«Четыре, – насчитал Гортер число зарубок под сводом в тоннель. – Значит, рудник не такой большой, как я и думал». Пройдя чуть подальше, он обнаружил ещё один тоннель и ещё одну отметку. «Три. Значит, дальше туда», – обнадёжился следопыт и двинулся к следующему тоннелю. От всех них веяло затхлостью и холодом, но вскоре следопыт сумел достичь центрального тоннеля, который был намного больше и шире своих соседей, и почувствовал в его основании потоки слабого воздуха, буквально зовущего за собой. «Хм, похоже, это главный проход, хотя отметки на нём я не вижу», – присмотрелся к сводам этого тоннеля Гортер, поводив над головой факелом. «Должно быть, я уже под основанием скалы. А это – общий коридор, служащий выходом для всех выработок, начатых вкрест от его стен», – заключил про себя следопыт после недолгих раздумий и поспешил войти внутрь.

Внутри главный тоннель оказался не намного светлее, чем тот, по которому Гортер спускался в рудник. Но зато высота его потолков и чистота прохода позволяли ему выпрямиться и идти в полный рост, словно он и не выходил из просторных копей, оставшихся за его спиной. А голые каменные полы намного лучше скрывали звук его шагов, отчего следопыт мог двигаться на порядок быстрее. Но так продолжалось недолго. Спустя какое-то время главный тоннель начал сжиматься и поворачивать, уходя то вверх, то вниз, из-за чего Гортеру тоже пришлось сильно замедлиться, чтобы не уткнуться в очередной поворот или с трудом подняться по внезапно появившейся горке. Через час такого марша он начал ощущать жуткую усталость, подкрадывающуюся к ногам, но старая закалка следопыта не давала этой боли сковать его движения, и Гортер продолжал свой путь.

Смахивая выступавший пот, он настойчиво шагал вдоль закрытых решётками проходов, которые время от времени стали появляться по бокам тоннеля и уводили далеко за пределы света его факела, и лишь когда тот окончательно выгорел, Гортер позволил себе ненадолго остановиться, чтобы перевести дух и зажечь второй.

Прислонив лук к стене и сняв со спины рюкзак, следопыт бросил дымящиеся остатки своего прежнего факела на землю и принялся рыскать по рюкзаку в поисках огнива, когда его ушей неожиданно коснулся новый звук, тихо резонирующий от стен. Не понимая, сколько времени он уже звучал в пределах тоннеля, следопыт замер и попытался как следует сосредоточиться на нём, выделяя этот звук из остальных звуков вокруг. Но так и не смог услышать ничего определённого, кроме отдалённых шорохов и скрипов. Тогда Гортер быстро достал из рюкзака своё старое огниво и чиркнул им наощупь, осветив набежавшую со всех сторон тьму несколькими искрами, после чего недолго думая запалил свой оставшийся факел и принялся собирать вещи обратно. «Неужели поверхность? – пронеслись в его голове быстрые мысли. – «Вряд ли! Значит, гости». Такая встреча не сулила следопыту ничего хорошего и была особенно опасна для него, так как в тоннеле он мог лишь наступать или убегать по прямой, без возможности свернуть в сторону. А если при этом о его присутствии становилось известно заранее, то ступившие на просторы рудника люди могли просто зажать его в тиски, лишив последних шансов на удачное спасение. «Неужто всё-таки отследили меня? – оскалился Гортер, подняв за рукоять свой лук и приготовившись к быстрым и точным действиям. – Вот же, в самом деле! И под землёй достанут!.. Ну что же, попробуйте взять меня, шавки королевские!»

Стерильная чистота парадного кабинета бывшего директора школы всё ещё отдавала для капитана Ванберга тошнотворной приторностью высшего руководства, которое он не очень-то любил, ежедневно понося его в своей дежурной части неблагозвучными словами ворчливого служаки, привыкшего работать в рутине старых коридоров и протекающих потолков родного здания. Но когда ему выпадал редкий шанс отличиться, то капитан стражи умел очень быстро скрыть свои истинные мысли за услужливым благоговением перед чиновниками и вышестоящими командирами всех мастей и служб. Поэтому сейчас он, как и всегда, продолжал стоять на месте перед Коско с завидной для его солидного возраста выправкой, лишь иногда позволяя себе немного пошевелиться, чтобы освободить место для тянущего форму брюха. Впрочем, самого Коско всё это не сильно волновало. Стоя у края своего стола, он напряжённо вглядывался в отчёты и лишь иногда отрывался от них, чтобы дать Ванбергу новое поручение, которое тот сразу же записывал в красивую папку, удерживаемую всё это время в правой руке.

– …И ещё, капитан, проследите, чтобы все дополнительные подразделения, разосланные по городам, не расслаблялись, потому что скоро к ним… Нет, передайте так: к каждому из них может подъехать «особый человек», за упущение которого они сразу же будут лишены звания и уволены из служб правопорядка.

– Слушаюсь, Господин, – почтительно заявил капитан добровольной стражи, записав его слова в папку, насколько смог их запомнить, так как он не смел позволить себе переспрашивать такого достопочтимого командира.

– Хм… И на этом всё, я полагаю! – бодро объявил начальник секретной службы, пытаясь скрыть за этой фразой накопившуюся усталость. – Посмотрим, как далеко он теперь убежит. Кстати, наши агенты сумели выяснить, куда он двинется потом?

– Э, нет, Господин начальник, не совсем, – пробурчал Ванберг, но тут же наткнулся на расширяющиеся глаза Коско и поспешил продолжить. – Мы лишь выяснили, что пока мы удерживали блокаду в ближайших дорогах, он не попадался нашим патрульным. А вышедшая вчера из леса группа доложила, что он с большой вероятностью двинулся дальше, но не по лесам, как мы решили сначала, а по дорогам или полям. Что также подтвердила и та женщина, Джейн.

– Ну и? – слегка раздражённо отсёк Коско.

– И-и, он-таки оказался теперь зажат в угол, – попытался вспомнить слова из доклада капитан стражи, наскоро пересказывая его своему начальнику. – Некуда ему теперь деваться! Магией было накрыто всё поле захвата, значит. И если что-то выскользнет – наши магусы узнают.

– А как же его способность развеивать нашу магию? – недоверчиво переспросил начальник секретной службы.

– Так нету, – попытался до абсурда упростить сложные описания из доклада Ванберг. – Не сможет она сработать, то есть. Всё равно они заметят его в том месте.

– Значит, заклинание «детектор разрывов» применили. Молодцы, хитро придумали! – интерпретировал его слова Коско, уже давно привыкший к такой некомпетентности со стороны своего недавно взятого для сотрудничества с КСС толстобрюхого подчинённого. – А как там наш особый агент продвигается?

– Это который, Господин?.. – непонимающе уставился на него капитан стражи.

– Фернард! – недовольно звякнул в его сторону имя своего недавнего арестанта Коско.

– Ах, этот! – жалобно проскулило неподобающе солидное с виду лицо Ванберга. – От него поступил пока только один доклад…

Закопавшись в папке, он ненадолго погрузился в свои бумаги, пока, наконец, не извлёк из них необходимый листок и не зачитал его вслух:

– *Кх-хм* «Сообщаю, что не смог найти объект в том месте, где его видели в последний раз. Продолжаю оставаться в полевом штабе группы «ЭС-1». С завтрашнего дня отправляюсь в патруль по главной областной дороге № 30. Поиски ведутся в пределах 20 километров. Движение перекрыто. Все подозрительные личности задерживаются. Агенты в ближайших городах…»

– Спасибо, Ванберг! – настойчиво прервал его начальник секретной службы, успевший за это время переместиться в своё новое кресло и расположившись там в привычной для себя позе. – Есть ли какие-нибудь сообщения о происшествиях на дорогах?

– Да вроде нет, Господин, не поступало, – призадумался капитан добровольной стражи. – По этим дорогам в основном только торговые экипажи ходят, а людей не так много. Хаас-динцы только в полях шумят время от времени…

– В пекло этих смугляков понаехавших! – раздражённо выдал ему вдруг немного остервеневший Коско. – Отныне будешь докладывать мне, только если на дороге будут встречаться настоящие покушения, ограбления и тому подобное, Ванберг! Это ясно?

– Так точно, Господин Коско! – отдал честь его подчинённый докладчик и слегка поклонился.

– Свободны, – презрительно отсёк начальник секретной службы.

– Так точно! Желаю здравствовать! – ещё раз отдал честь капитан Ванберг и, пристукнув каблуками, поспешил развернуться и выйти из комнаты, как вдруг широкая входная дверь перед ним отворилась, и в ней появилось лицо одного из младших сержантов, ходивших у него в подчинении. Холодным и суровым взглядом капитан попытался выгнать нахала из командирских палат, но было уже поздно.

– Господин Коско! Господин Коско! Разрешите! – раздался голос молодого сержанта, заставив Ванберга побелеть от ярости и благоговейного страха одновременно. – Вас срочно вызывают по секретной магической линии сообщения в штаб города на совещание!