Тёмных дел мастера. Книга вторая

– Та-ак, – протянул лысый колдун, – что в книжках написано, ты вроде знаешь хорошо. А с чего всё начиналось, знаешь?

Пытаясь уловить подвох в его вопросе, Альфред не нашёл ничего лучше, чем ответить ему прямо:

– Я знаю то, что это правильно! Так написано во всех источниках «Первой Эры Магии». Заклинания и их формулы родились сами собой, через исследования, и лишь потом стали уделом многих. Первые мудрецы магии дарили людям свои величайшие заклинания, позволявшие направлять её и извлекать. А обучать других стали намного позже, в эпоху завоеваний. И лишь с реформами третьей эпохи магия…

Альфред на секунду прервался и заметил, как внимательно слушает его Джаргул, после чего с выдохом добавил:

– …Стала доступна каждому!

– Браво! – зарокотал чёрный колдун. – Ответ так себе, не на высший бал, но ошибок ты вроде никаких в своём изложении событий не сделал! Теперь ты можешь успокоиться и идти дальше работать на свою никчёмную работёнку.

– Я не понимаю, что здесь такого?! – не на шутку рассвирепел Альфред. – Это же правда!

– Правда для кого? – презрительно дёрнул головой Джаргул. – Для тех, кто пишет? Или для тех, кто сочиняет? Ведь ещё пятьдесят лет назад эти события трактовали немного иначе, и магия считалась порождением социальных переворотов, а ещё сто лет назад – люди вообще об истории не думали, сражаясь с тогдашними врагами этой страны и расширяя её границы не мечом, так пером.

Альфред отпрянул в сторону.

– Твоя проблема в том, – продолжал говорить его похититель, – что ты не можешь рассматривать события в контексте времени, обращаясь и в прошлое, и в будущее. Век человеческий – слишком короток, а слово его – не надёжно. И именно поэтому ты должен сам искать свою, как ты говоришь, «правду». Потому что от этого зависит многое, если тебе действительно есть дело до тех или иных событий.

– Как ты можешь отрицать такие очевидные вещи, как история магии?! – возмущённо заявил Алфьред и всплеснул руками.

– А как ты можешь так легко верить в то, что предлагает тебе кто-то другой? – вкрадчиво ответил ему вопросом на вопрос Джаргул. – Или тебе мозги нужны только для украшения? Так послушай меня: думать и анализировать – есть основная особенность человека. И хотя стадное чувство в нём тоже развито сверх меры, но именно думающие всегда добивались высот в жизни.

– …Не станешь же ты утверждать, что настоящей правды нет? – подвёл после недолгой паузы итог его словам Альфред.

– Есть, конечно, – сходу ответил ему чёрный колдун, – но вот только нет одной универсальной правды для всего, что существует вокруг тебя.

– Это невозможно! Магические науки и государственные законы Сентуса учат, что правда в любой науке может быть только одна! А остальное – ложь!

– И ты в это веришь? – задал спокойный вопрос Джаргул, изобразив на своём лице холодное беспристрастие, словно ожидая, что же ответит ему молодой паренёк напротив.

– Ну, я…– начал, было, Альфред, но тут же прервал сам себя и замялся.

– Э-э, нет, щенок, так не годится! – раздражённо заявил ему чёрный колдун и быстро подался вперёд, чтобы обратить на себя внимание парня. – Как говорилось когда-то, «боги войны ненавидят колеблющихся»! Так что говори живо: веришь или нет? И не вздумай сменить тему!

– Верю, наверное…– всё так же нерешительно выдавил из себя Альфред, насторожившись от неожиданных действий Джаргула.

– А если у какого-нибудь конкретного предмета или иной «формы состояния» в будущем откроется другое свойство? Или внезапно всплывёт неизвестный факт, существовавший до сих пор, но о котором люди не знали и даже не догадывались? Тогда тоже скажешь, что правда может быть только одна?

– Ну, нет, – по-детски изменчиво открестился от своих недавних доводов Альфред, – тогда правда дополнится.

– А если через сто лет этот дополнительный факт окажется ложью? – ещё более хитрым голосом принялся терзать его своими вопросами чёрный колдун.

Паренёк вконец запутался в своих мыслях. Но неумолимый голос Джаргула продолжал летать над его ушами:

– И все эти сто лет люди будут уверены, что знают правду. Одну единственную и неповторимую. А всё, что будет отличаться от этой доктрины – они будут порицать и сжигать в огне. Пока какой-нибудь вшивый учёный или политик не скажет, «а, да эти различия не так существенны, в конце концов, давайте просто забьём на них!»

– Тогда, по твоим словам, можно подумать, что возможности понять правду и вовсе не существует! – понуро заключил Альфред и посмотрел на Джаргула исподлобья.

– Как же, существует! И ещё как! – твёрдо ответил ему чёрный колдун и улыбнулся во весь рот, обнажив свои хищные зубы. – Просто любая истина многогранна.

Понять что-то для человека – это значит понять свою собственную грань от одной общей правды для всего мира, состоящей из множества таких граней. А в этот момент кто-то другой увидит и поймёт другую грань от той же самой правды, которая будет скрыта для первого. А третий может понять обе эти грани, но пропустит в своих наблюдениях третью грань, понимаешь? А какое-нибудь животное – так вообще всю жизнь будет воспринимать четвёртую грань этой правды, которой никогда не понять людям. Поэтому истина вещей настолько же непостижима, насколько и многогранна. Ты всю жизнь можешь искать и осмысливать разные грани одной вещи, но никогда не сможешь понять их все. Такое подвластно только создателям этой вещи – богам. Это одно из их поганых правил. Причём истинным богам, прошу заметить.

– А если я тоже создам что-нибудь? – осторожно поинтересовался Альфред.

– А ты уверен, что действительно сможешь создать что-нибудь сам в этой жизни? – надменно и многозначительно переспросил у него чёрный колдун. – Или ты будешь создавать это из того, что уже имеется у тебя под рукой? Ведь даже женщина не может зачать и выносить ребёнка из ничего! Чего уж говорить о твоих куличиках из песка… Боги, крысёныш, они, паскуды, знали своё дело, когда создавали этот мир!.. Однако никто и никогда не сможет помешать тебе продолжать познавать столько граней от общей истины, сколько вообще сможет вместиться в твою черепушку. И свергнуть столько чужих законов, сколько сможешь…

Безропотно опустив задумчивые глаза, Альфред смотрел сквозь пустоту, полностью шокированный таким радикальным взглядом на жизнь со стороны Джаргула. Похоже, что этот человек нарочно искал пути исказить уже созданный другими порядок, предпочитая разрушать, а не строить, хотя насчёт последнего Альфред всё ещё не был уверен до конца.

– Скажи тогда… Как же это всё связано с магией? – негромко, но твёрдо спросил у чёрного колдуна Альфред. И снова почувствовал в воздухе то самое ощущение непреодолимой силы, которое когда-то сломило его во дворе их школы, заставив безмолвно трепетать перед ним всеми фибрами души. Подняв вверх свой кулак, Джаргул до хруста в суставах сжал пальцы, и они мгновенно вспыхнули, затянувшись бегущей со всех концов странной чёрно-пурпурной энергией. После чего ухмыльнулся и, наблюдя за тем, как сидевший напротив него парень пытался скрыть свои истинные чувства, заговорил с ним тем самым грубым голосом, который тот впервые услышал на поляне, очнувшись посреди кошмара:

– А магия, крысёныш, она свободна от всех этих человеческих условностей! И она безгранична-а! Однако чтобы использовать её, ты должен стараться! Не каждому дано выжить в этом мире, и точно так же: не каждый может взрастить в себе достаточно силы, чтобы научиться создавать и притягивать её к себе.

Альфред почувствовал, как к его горлу снова подступает ужас. Но в этот раз он не намерен был уступать ему.

– Но ведь м-магия легко доступна всем, у кого есть возможность изучать её, – поспешно вымолвил он слова, показавшиеся ему в тот момент спасительным плотом в этом водовороте чужой силы.

– Ха! – гаркнул на него Джаргул, погасив свой горящий кулак резким движением руки. – То, чем ты столько лет занимался – это не магия, а простые фокусы! Вот почему они доступны всем. И толку от них не больше, чем от фокусов! А настоящая магия, – снова яростно улыбнулся он, – настоящая магия всегда была уделом немногих, таких как мы! Но даже если у тебя с детства есть способности к ней, то их всё равно необходимо развивать, ибо только так от них будет польза. Запомни это, щенок!

Почувствовав громадное облегчение от того, что чёрный колдун прекратил своё странное заклинание и не стал сжигать им свой дом, Альфред тоже посмотрел на свои руки. Одна из них была сильно поцарапана, но ссадина на ней уже заживала.

– Я… что-то знаю? – прошептал он и затем добавил уже более уверенно. – Нет, не так! Я родился другим, да? Как вы, да?

– Ну у тебя и фантазия, шисёнок! – в очередной раз рассмеялся во весь голос Джаргул. – Ещё скажи, что ты избранный!

– Тогда почему я смог там, на площади сделать то… то самое, что делаете вы? – подавленно пробубнил Альфред и уставился на своего похитителя.

– Потому что смог! – утвердительно ответил чёрный колдун и откинулся на спинку стула. – А ты как думал? Здесь всё просто: можешь – делай!

– Но что это за сила? Откуда она у меня? Вы ведь не убили меня именно по этой причине, да? – посыпались из парня новые вопросы, но Джаргул прервал его быстрым жестом и снова качнулся на стуле, выставив вперёд свою лысую голову:

– Хватит! Во-первых, я тебе не ходячая энциклопедия! И не обязан тут перед тобой распинаться, отвечая на все твои детские вопросики! Во-вторых, мог бы и сам понять уже! Лучше посмотри по сторонам, а потом посмотри на себя и найди пять отличий, хех!.. Сила магии – это сила самого колдующего. Может, сейчас ты этого и не видишь, но в этом виноваты, скорее, твои несовершенные глаза и твоя глупость, чем сам мир. А для таких, как мы, всё более или менее очевидно.

– То есть вы что-то увидели тогда во мне? – обнадёжено поинтересовался у своего похитителя Альфред, но тут же встретил от него очередную порцию порицающего смеха.

– Конечно, ваше величество! – задорно пророкотал Джаргул и снова рассмеялся. – Как же, вы же шь – такая важная шишка!

Затем он немного потрепал свою бороду и продолжил, сложив руки на груди:

– На самом деле всё куда проще. Но и трудней, пожалуй… Вот ты, шисёнок, объясни мне: как ты видишь через глаза?

– Мозгом, – кратко ответил ему Альфред, вспомнив свои экзаменационные билеты по человеческой анатомии, но так и не сумев подобрать более развёрнутый ответ, чтобы описать весь процесс передачи зрительного импульса, за что и получил когда-то плохую оценку у профессора на экзамене.

– Ага, значит вот как ты полагаешь…– словно бы в шутку призадумался над его словами Джаргул. – Тогда считай, что и мы увидели тебя мозгом! Только через другой инструмент. Но не переживай из-за этого! Уверен, что сегодня ты тоже почувствовал в себе нечто подобное, и если тебя не кокнут раньше времени, то однажды твои глаза сами собой научатся видеть подобные вещи.

– И насколько же я смогу овладеть всей этой… «магией»? – осторожно поинтересовался парень, на секунду забыв о своём отвращении к той дикой силе, что погубила когда-то прямо на его глазах столь много невинных жизней. – То есть сколько лет я должен учиться, чтобы?..

– А ты сам-то как думаешь, школота?! – передразнил его Джаргул. – Настоящий исследователь не задаётся такими вопросами! Он просто учится! Столько, сколько живёт.

– Но в конце концов все же мы умираем, и что тогда? – решительно проговорил Альфред, как ему опять показалось, самую логичную в мире вещь.

– Глупец! – злобно рявкнул на всю комнату разъяренный голос чёрного колдуна, после чего его хозяин мигом вспрыгнул со стула на ноги и привалился к дивану, на котором сидел перед ним юноша. – Умирают только СЛАБАКИ!!!

– Ч…ч-чего? – ошарашено и недоумевающе стал заикаться парень, отпрянув от его отвратительного лица так быстро, как только смог, и завозив руками по ободранной спинке дивана. – К-как это?..

– А так! – продолжал напирать на него Джаргул. – Послушай, недоносок: смерть в нашем мире – это всего лишь граница, установленная богами. Она отделяет слабаков, таких как ты, от истинно сильных духом и телом существ, которые хотят жить дальше, несмотря ни на что.

– Но боги учат…– попытался воспротивиться его странной логике парень, однако чёрный колдун не давал ему вставить и слова.

– Боги – это хитромордые козлы! Решив, что они стоят выше жизни, которую создали, эти твари посчитали себя когда-то всесильными, придумав начало и конец для своего творения. Но этот так называемый «конец» на самом деле оказался не абсолютен, потому что жизнь для уже родившегося существа давала поистине неконтролируемые возможности существования, если у того хватало воли воспитать их в себе.

Так ответь, хватает ли этой воли у тебя, щено-ок?.. – протянул вперёд свой искривлённый палец чёрный колдун, указав Альфреду в самое сердце.

– Но ведь все рано или поздно умирают, все…– не совсем понимая, о чём идёт речь, констатировал ему в ответ парень, не решаясь поднять свои глаза, чтобы посмотреть Джаргулу в лицо, и тогда его похититель насильно схватил Альфреда за плечи и как следует встряхнул.

В тот же момент парня словно что-то вытолкнуло из комнаты. На пару драгоценных мгновений, самых ярких и запоминающихся в его жизни, он вдруг очутился посреди неописуемой красоты переходящих в закаты и рассветы золотистых лугов и переливающихся озёр, сплетающихся с лесами и морями, дарящими свой глубинный покой на суше и на воде, которая постепенно выносила его на поверхность и растворялась в лазурной синеве неба, застланного самыми красивейшими красками из палитры живой природы, дарившей всему этому страстное желание дышать, внимать и быть (!) в объятьях такого мира, словно это он являлся настоящим, существующим где-то там, за гранью повседневной серости, и его нахождение зависело лишь от действий смотрящего.

Зачерпнув пыльный воздух из комнаты с пугающим хрипом, Альфред поспешно закашлялся, обхватив диван левой рукой, и лишь когда его дыхание снова выровнялось, юноша почувствовал, что по его лицу уже какое-то время струилась колкая слеза, которую он так и не смог сдержать в порыве нахлынувших на него эмоций.

– …Это лишь жалкая часть того, что действительно существует в нашем мире, – проговорил после этого почти сразу же не помнящему себя пареньку спокойный и твёрдый голос чёрного колдуна, который уже не смотрел на него, а стоял рядом, сложив руки на груди и отвернувшись в сторону.

– Т-такое… *кгх-гхм!..* Такое… и вправду может существовать?! – выдавил из себя сквозь кашель Альфред, удивляясь тому, как он вообще мог дышать в подобном месте.

– На самом деле ты живёшь рядом с этим. Каждый чёртов день… Но человек, со всеми его безграничными возможностями, отчаянно не хочет выбирать для себя этот путь. Поэтому ему легче смириться и жить как говорят другие, а не как он хочет и чувствует это сам. «Обживешься – и в аду хорошо», – так когда-то говорилось в независимых королевствах Гилия. А потом, на основе привычки и сложившихся правил он и перестаёт думать о жизни, воспринимая её как должное и находя загадочной и непреодолимой одну лишь смерть. Потому что смерть – остаётся единственным средством, которое в состоянии прервать его бессмысленное существование.

Заплясав вдруг вокруг того места, где сидел опустошённый Альфред, какой-то донельзя спонтанный и шуточный танец, сочиняемый им на ходу, Джаргул тотчас же стал раздвигать перед ним свои руки и изображать реверансы, задавая вопросы:

– Ты когда-нибудь слышал об «ангелах жизни»? Нет? Конечно! Все же хотят смерти! Избавления хотят! А о секте, поклоняющейся торжеству жизни? Что, тоже не-ет? Конечно, сектанты могут поклоняться только смерти и приносить в жертву на смерть! Потому что у них силёнок не хватает воскрешать обратно в жизнь уже мёртвое! Или, может, ты знаешь, когда кто-нибудь на войне восклицал: «Я сражаюсь за жизнь! И я выживу! А вы все сдохнете!» Нет же – И тут облом! Потому что все только и знай что орут: «Я готов отдать жизнь! Готов погибнуть за идеалы! Готов пожертвовать, чтобы кто-то оценил!», вместо того, чтобы жить за идеалы! Вместо того чтобы воплощать их дальше! Сукины дети! Туда им и дорога, этим слабакам! Нет ничего в смерти, кроме самой смерти.

– Послушай, крысёныш, – остановился он вдруг на месте и в очередной раз приблизился к Альфреду, – смерть – это конец всего. Что бы с тобой ни произошло после смерти – это не важно. У тебя только одна жизнь, и всё, что тебе дорого, находится в ней, а за её пределами этого уже нет. Ничего уже нет. Это, так сказать, первое и наиглавнейшее свойство жизни. Она для живых.

– Ты просто боишься смерти… Поэтому и говоришь всё это, – попытался ответить ему Альфред спокойным голосом, вспомнив что-то такое из своих лекций по психологии, но, наткнувшись на разъярённый, полный эмоций взгляд чёрного колдуна, тут же замолк.

– А кто, скажи мне, её не боится? У какого живого существа нет инстинкта самосохранения? Поведаю тебе по секрету: он есть даже у тех людей, которые думают, что не боятся смерти. Или стоят на крыше перед тем, как совершить самоубийство. Просто современные режимы общества настолько затуманивают им головы, что они прячут этот страх за своим высокоразвитым умом, пытаясь утонуть в этой системе. И всё же не могут. Даже фанатики на самом деле не могут преодолеть этот инстинкт! Потому что он и есть жизнь! И пока они живы – они не могут понять, что такое смерть! Никто из них! Никто из живых!.. И всё же человек остаётся единственным живым существом, которое способно на самоубийство.

– Но…– попытался возразить Альфред, однако Джаргул уже прочитал его следующую мысль в глазах парня.

– Враки! – быстро и громко заявил чёрный колдун. – Муравьи, убивающие себя ради остального сообщества, гусеницы в коконе, лемминги-прыгуны? Пф-ф! Всё это заблуждения или откровенная ложь, рождённые человеческим взглядом на природу других живых организмов! Ибо человек, как и эти самые организмы, кем бы они ни были, видит истину вещей только в своём неповторимом свете. И научиться видеть по-другому для него неимоверно сложно… Но возможно! – всё ж таки довольно весело добавил чёрный колдун. – Именно это и значит быть человеком! Потому как человек – это ещё и единственная тварь, вырванная богами из «природного баланса» и на веки вечные обречённая искать для себя что-то другое. А из этих поисков и рождается настоящая магия, щенок!

– Но что это за магия? – постыло и вкрадчиво затребовал от него ответа на свой главный вопрос Альфред, явно недовольный тем, что Джаргул так и не смог до сих пор внятно предоставить его. – Как она работает?

– А хрен его знает!!! – обрушил на парня, пожалуй, самое нелепое и нелогичное восклицание, которое только можно было вообразить на этот счёт, чёрный колдун, дыхнув также вдобавок ему в прямо лицо новой порцией перегара. – Да и какая, нафиг, разница?! Мы взываем к этой силе – и она ОТЗЫВАЕТСЯ!

– Но этого не может быть! Так не бывает… Что отзывается?– недоумевающе возражал ему совсем сбитый с толку Альфред. Однако его похититель продолжал говорить, словно не слышал этих довольно негромко звучащих обращений юноши:

– …И когда мы чувствуем её в своём теле, в своих руках и сердцах, то просто пользуемся ею! Так как можем!

– А слова?! – вдруг выкрикнул парень. – Вы же говорите формулу заклинания?! Я слышал!

– Чё? Заклинания?! – рассмеялся ему в лицо Джаргул. – Ты с дуба что ль рухнул? Или с ума сошёл? Какие, к чёрту, заклинания?! Это просто СЛОВА! Чтоб лучше пошло! Ты же кричишь, когда тебе больно или радостно? Так тут – то же самое. К тому же, если я не ошибаюсь, ты и сам не сказал ни одного членораздельного слова, когда опрокинул того хитрого проныру в толпе. Или я не прав?

Альфред уронил голову на грудь и, откинувшись обратно к дивану, широко округлил глаза. Откуда пришла к нему та незатейливая фраза на площади он и вправду не знал. Вдоль и поперёк по его сознанию ходили ходуном мысли, барабанили виски и стучали отрицания. «Я не мог… Я же всё ещё человек! Я не мог… Об этом нет ни одного урока… Это не научно!» – твердил он про себя, но в душе уже давно догадывался, что такие размышления лишь нарочно оттягивали его назад, в пучину самообмана и безропотного существования, продиктованного чем-то меньшим, чем его новое состояние, и давно переставшим быть для него авторитетом непреложности, всё больше и больше превращаясь в подобие дырявой стены, стоящей посреди пустого поля неустойчивой вселенной.

– То, о чём ты думаешь, я, как и некоторые другие люди, предпочитаю называть «система», – наконец снова подал голос в его сторону чёрный колдун и посмотрел в окно позади парня. – Её создаёт государство, закон, да и само общество, чтобы как можно плотнее контролировать человека от рождения до смерти. Что, в свою очередь, позволяет самой этой системе развиваться. Пока что она контролирует не всех и больше всего привязана к жителям городов, но со временем она станет всеобъемлюща для умов всех людей, помяни моё слово. И главным инструментом для такой всеобъёмности станет то, что вы зовёте магией. Но даже настоящая магия, которой пользуемся мы, отнюдь не является панацеей от этой заразы. Ибо каждому из нас абсолютно всё равно, как низко падёт ваше поганое общество в бесконечной погоне за своими страстями. Мы не пропагандируем и не ищем поклонников! Мы даже не заявляем о себе! Но мы и не прячемся за трусостью и страхом перед чужой силой! Потому что мы в каждую секунду готовы бороться с любым, кто встанет у нас на пути, какой бы силой он ни обладал! Точно так же как время от времени боремся даже сами между собой! И так же, как это миллионы лет делают другие живые твари в борьбе за выживание!

А что до твоей драгоценной школы, ха! – так и мы иногда можем подурачится, показав этому прогнившему миру, что настоящая сила ещё существует! И никакая чёртова власть не сможет покорить того, кто по-настоящему свободен! Ну и, вдобавок, мы ещё в тот день немного перебрали, знаешь ли. Собравшись все вместе первый раз за двадцать лет… О, кстати!

Слушавший его всё это время вполуха Альфред слегка поднял свой взгляд на Джаргула, когда тот неожиданно встряхнул руками на это восклицание и повернулся к нему.

– Если ты ещё не надумал сбежать от меня, шисёныш, то я, пожалуй, могу отвести тебя к одному старому засранцу, который намного лучше меня соображает во всех этих делах по поводу «тёмной магической энергии», как он сам её называет. Как же – у него даже целая библиотека есть в замке! Эх, давно это было… Хорошо бы дорогу туда ещё припомнить!

Взгляд парня стал более осмысленным.

– Он сможет ответить на мои вопросы?.. – процедил голос Альфреда через затвердевшее от пережитых потрясений горло.

– А чёрть-иво! – просторечно отрезал чёрный колдун. – Может, и ответит, если вопросы будешь задавать правильные. А то мне с тобой и дальше нянькаться – особой охоты нет! У меня своих дел выше крыши!

– И каких же?.. – хотел, было, недоверчиво поинтересоваться у него Альфред, но тут в дверь чёрного колдуна кто-то настойчиво постучался, и Джаргул показал ему довольно грубый знак умолкнуть.

– …Заходи, моя дорогая! – громко проговорил он на всю комнату. – Надеюсь, винца ты прихватила?

Дверь в передней легонько скрипнула, и через пару секунд на пороге комнаты появилась довольно напудренная и накрашенная женщина, одетая в вульгарное коротенькое платье и держащая в своих руках пару тёмных бутылок с фирменной этикеткой. Запах её дешёвого парфюма мигом смешался с затхлым зловонием комнаты, заставив Альфреда прикрыть нос рукой, но отчасти он был рад, что эту обстановку смогло перебить хоть что-то из внешнего мира.

– О, мальчики, привет! А я и не знала, что вас будет двое, – кокетливо заявила женщина, но Джаргул тут же поспешил перебить её, взяв у барышни бутылки и поставив их на стол:

– Э, нет, этот щенок ещё не дорос, пожалуй. К тому же у меня не так много денег, чтобы тратиться ещё и на него! Так что он будет только смотреть.

Альфред поспешно заёрзал на диване и вскочил на ноги. В его глазах промелькнуло отвращение.

– Так-с! – хлопнул и потёр между тем своими ладонями друг о друга чёрный колдун, голодно облизнувшись. – Где тут у нас стаканы?

Глава 2

Каждый из нас – сын своих дел.

(Мигель де Сервантес)

«Вант-Сартос! – трубили одну и ту же мелодию беспокойные мысли Гортера, затронутые азартом погони. – Почему именно туда?!» Зачем после исполнения таких громких дел, как уничтожение целого замка, стремиться попасть в людное место? И по какой причине он не боится разоблачения? Пересекая приграничные кромки полей у опушки леса, следопыт уже битый час не мог раскрыть эту загадку. Ему казалось, что кем бы ни были его будущие жертвы, у каждой из них хватало здравого смысла, чтобы без особого сговора в тот же самый день тихо залечь на дно, укрывшись в глухих местах по всему Сентусу, и до какой-то поры всё к этому и шло. Однако такой поворот событий частично портил его представление о характере преследуемых им людей, добавляя изрядный элемент неожиданности к их и без того бесшабашному поведению. Тем не менее Гортер настойчиво продолжал свой путь, стремясь нагнать те дни, что отделяли его от рокового часа их неизбежной встречи.