Академия Иллюзий. Танцы на осколках

Я сглотнула, пытаясь увлажнить пересохшее горло. А потом осторожно приблизилась к панели и заглянула в небольшое отверстие. Тот, о ком я боялась даже подумать, спокойно развалился в кресле и пил из любимого кубка отца.

– Если советник да Феррейра – Ильяву снова получит влияние на короля Одивелара – а к этому все и идет, мы рано его похоронили – то он начнет свое собственное расследование и может обнаружить много интересного, – продолжает мой будущий… нет,  бывший жених. Я точно не собиралась оказаться в его власти.

– Угрожаешь? – напряженно спрашивает отец, а я застываю, не смея дышать.

Мне не нравится, как по-хозяйски ведет себя тэн Эштрада, мне не нравится страх, который я различаю в репликах отца, мне вообще не нравится предмет их разговора… Неужели они причастны к гнойнику, что давно нарывает на границе?

– Ни в коем случае. Как я могу угрожать будущему тестю?

Я зажимаю рот рукой, только бы не выдать себя прерывистым дыханием.

Похоже, меня продают даже не ради великого будущего, а ради спокойного настоящего. Радует ли меня этот факт? Ни в коем случае. Только укрепляет в мнении, что следует бежать и как можно дальше. Меня воспитывали так, чтобы при случае жертвовать жизнью ради страны и рода, но здесь другое. И становиться разменной монетой в грязных играх я не собиралась. Не добровольно, во всяком случае.

А следующие слова только подтверждают мою правоту… правда еще и заставляют ощутить себя так, будто я провалилась под лед без возможности спастись.

Потому что тот, кто мог бы протянуть мне руку и вытащить из проруби, никогда этого не сделает.

– Надеюсь Талис все так же невинна?  – тэн Эштрада подается вперед.

– Она не давала повода усомниться в своем благоразумии… в этом отношении, – довольно брезгливо отзывается отец.

– Замечательно, – мерзкий язык облизывает тонкие губы так, что меня начинает ощутимо тошнить, – Её девственность и магия укрепят наши осколки и возможности. И мы получим то, что собирались.

Я больше не могу этого слышать – иначе рискую взвыть и обозначить свое присутствие.

Получается, помимо всего прочего, предметом торга была еще и невинность и магия?! Ходили какие-то слухи, что есть ритуалы – запрещенные и довольно неприятные –  позволяющие чуть ли не выдрать чужие осколки и усилить собственные возможности. Но разве это не были глупые страшилки?

И какое отношение они имеют к навязанному браку?

А если прямое?

Великие Боги,  ну почему со мной?!

Я не позволяю себе и дальше углубляться в никому  не нужные рассуждения и делаю беззвучный шаг назад. А потом почти бегу, возвращаюсь в свою комнату, запирая её на внутренний засов и падаю на кровать.

Меня потряхивает.

– Никогда не стану такой же дрянью, – шепчу сама себе, пытаясь выкинуть из памяти плотоядное выражение лица главного палача Эроима и согласие того, кого я уже не хотела называть отцом, на, по сути, мое уничтожение…

Утром, надев все то, что планировала – в нескольких слоях одежды я чувствовала себя неуклюжей, но это было временное неудобство – я спустилась к завтраку, где после нескольких с трудом проглоченных ложек  снова затеяла разговор по поводу нежелания скорой свадьбы.

Слово за слово, и вот тэн Домини уже закидывает меня злобными словами, а я кричу и плачу. Следующие десять минут могли бы служить иллюстрацией к картине о свихнувшейся тете – именно таковой и считали тетушку Бруну,  с который мы поддерживали связь. Я заламывала руки, причитала  и падала на колени, якобы доведенная до истерики, в то время как глава семьи холодно и с отвращением смотрел на это из под насупленных бровей… А потом выскочила из дома и «налегке» ускакала за ворота на Барбе. За мной даже не бросились вдогонку… скорее, собрались лениво следовать, уверенные, что никуда я не денусь.

Что полностью соответствовало моим ожиданиям.

За несколькими богатыми кварталами была излучина довольно загаженной речки и небольшая роща с дурной репутацией, отделяющая богатые улицы от простого люда. Там я и спешилась, быстро скинула и спрятала яркие и запоминающиеся тряпки, а затем вобрала в себя весь возможный воздух, закрывая глаза и делая первый магический круг.

Второй, третий…

Руки и ноги работали привычно, голова очистилась от ненужных мыслей, а проявленное зрение и покалывание в пальцах говорило о том, что я все делаю правильно.

Я вошла в Грани.

Мир Лижейру был пронизан невидимыми кристаллическими структурами. Твердыми, неосязаемыми, энергетическими, психическими. Не-маги не могли видеть их или воздействовать на них, те же, кто обладал хотя бы одним осколком в своей крови, был способен на внутренние и на внешние преобразования. Кто-то использовал заклинания и выращивал магический кристалл любого вещества. Другие не могли обойтись без вспомогательных средств. В Эроиме же всегда… танцевали на осколках. Мы делали грани частью своих движений, а каждый, даже самый скупой жест превращали в воздействие. Был танец льда и пламени. Были ритмы, уничтожавшие пространство. Были взмахи, поднимающие волны…

Возможно все.

Как и создание самой прочной иллюзии,  проявленной во плоти картины, которая проступала благодаря тому, что маги вытаскивали наружу то, что пряталось внутри. Проявляли, вливали достаточно энергии… Чем больше энергии было влито, тем дольше могло существовать то, чего на самом деле не рождалось вживую.

Шаг, поворот, взмах рукой, сложное и плавное движение обеими кистями, резкий наклон головы и сжатые пальцами. Я лепила свое отражение из граней воздуха и светила, добавляла ему красок с помощью деревьев и воды, вдыхала в прозрачное марево жизнь каждым изгибом тела и обнимала пока еще сумеречный стан девушки своими ладонями.

Совсем немного мы кружились с я-не я вместе, будто пара любовников в самом интимном танце, шепча друг другу признания… А потом я сделала последнее движение, завершая танец и отталкивая от себя иллюзию. И отступила, оглохшая и ослепшая на несколько мгновений. Чувства застыли, ощущения притупились, а время замерло.

Я обхватила себя руками – вдруг сделалось ужасно холодно – и слегка ошалело смотрела, как девушка с длинными темными волосами  в развевающемся наряде вспрыгивает на лошадь…

– Аленкаш! – хрипло сказала команду Барбе, и та поскакала прочь. А я осталась… почему-то гораздо более одинокая, чем это было уместно. Как будто исчезло не только мое прошлое, привычный мне мир и моя иллюзия.  Как будто моя часть отправилась прочь на моей же кобыле.

Может так и надо было?

Информация  о подобных экспериментах была крайне скудна – или строго таинственна. В Академиях  такими иллюзиями не занимались, а если какие маги и продвинулись в их изучении или понимании последствий, то я об этом не знала. Я и о танце этом не должна была знать… Но Великие Боги, похоже, вели меня своим путем.

К сожалению, времени размышлять обо всем произошедшем у меня не оставалось.

Я замотала голову и подбородок на манер служительниц, перебралась по неприметному мостку в ближайший ремесленный квартал, а затем, несколько раз меняя экипажи и не забыв прихватить в тайном месте свой заранее оставленный саквояж, отправилась к «Вестнику».

Я появилась последняя – что и было запланировано. Проверяющие и сопровождающие уже изрядно злились и поторапливали всех, так что меня довольно грубо впихнули в карету, немедленно отправившуюся за пределы города и дальше – к Одивелару.

Последующие трое суток я почти не спала.И не только от странной лихорадки, что накатывала время от времени, заставляя дрожать и стискивать зубы, но и от страха, что мой обман раскроется, и я буду доставлена назад в полушаге от свободы.

Этого не произошло. В начале Светлого Оборота мы пересекли границу и двинулись в сторону Алмейрина, столицы наших… врагов? друзей? соседей?

И я почувствовала себя лучше.

Во всех смыслах.

4

Я поняла, что со мной что-то не так, на второй день пути по Одивелару.

Все предыдущие дни мы знакомились с моей пятеркой – можно сказать заново – и пребывали в нервозном ожидании: никто из нас не был в соседнем королевстве, что уж там, никто кроме меня не выезжал за пределы столицы, и мы просто не знали, чего ждать.

Оказалось, что все не так уж и страшно.

Более того, совсем-совсем обычно.

Те же деревья и одуряюще пахнущие цветы – природа распускалась разноцветными красками прямо у нас на глазах, ведь оставалось совсем немного да самых жарких оборотов. Те же деревеньки и поля, мощеные дороги и люди. Правда, одеты они были по собственной моде и потому многие девицы разных сословий на постоялых дворах всматривались в наши наряды, выглядящие здесь довольно экзотично.

В Эроиме даже те, кто не танцует в гранях, одеваются так, будто вскоре скользнут в них. Одновременно свободно и облегающе. И, непременно, в костюмы из легких, струящихся тканей – тем легче, чем богаче владелица. В тонкой выделки кожаные сапожки на плоской подошве, юбку-шальвары ниже колена, длинные тканевые пояса, рубашки, плотные удлиненные жилеты или же украшенные вышивкой накидки.

Мало общего с плотными корсажами, платьями и пышными юбками представительниц Одивелара.

Пожалуй, было еще одно отличие. Эроимцы, в основном, рождались темноволосые и светлокожие, тогда как среди местных жителей оказалось множество блондинок и рыжих, с довольно загорелой кожей.

– Ох, они таки-ие… – Ливия каждый раз восхищенно закатывала глаза, когда видела особенно привлекательные мужские «особи». И так эффектно облизывалась, что эти самые особи замирали, будто их приморозили.

Она казалась моей противоположностью. С укороченными прямыми волосами, которые она закалывала пышно назад, на манер девушек из торговых сословий,  с крупными руками и формами, громогласная, несдержанная, очень подвижная и категоричная – и на вид совершенно невоспитанная. Девушка с самых низов, у которой вроде бы и не было судьбы лучше, чем стоять за прилавком. И нет же, пошла дальше… искренняя и  добродушная настолько, что даже я не могла противиться её обаянию.

Как и прочие члены нашей пятерки. Если в первое время парни отшатывались каждый раз, когда она приближалась, то уже на подъезде к границе заглядывали ей в рот и смеялись над каждой шуткой.

Душа пятерки. Та и должна была быть такой.

Капитаном мы единогласно выбрали Кинтана Фигейреду. Невзрачный и равнодушный – на первый взгляд – к тому же бедно одетый, он обладал стержнем крепче, чем гора Делгад.  Из крестьянской семьи, в которой ценилось умение ухаживать за скотиной, а не танцевать с кристаллами. Сильный достаточно, чтобы прервать путь собственного рода, а также обладающий совершенно невероятными способностями держать себя в руках и свои осколки – вместе.

На контрасте его друг Филипп Валверди был обаятельным красавчиком. С мощным и гибким телом, правильными чертами лица, пронзительным взглядом и широкой улыбкой, за которой он скрывал любые эмоции не хуже, чем Кинтан за маской спокойствия.  Я мало знала о Филиппе, но точно помнила страшные слухи о его родителях – якобы их обвинили в ужасных преступлениях и казнили когда мальчик был совсем маленьким. Улица, приют, затем – академия ремесел и то только потому, что в нем открыли значимый дар… Так бы и остался в трущобах.

Еще один член нашей пятерки, тот самый Отавио Пиньял, которого то ли заманила, то ли заставила Ливия, оказался худым, зажатым и очень настороженным пареньком. Он никогда не высовывался и ничем мне не запомнился… никто даже не знал, откуда он – Отавио не общался  ни с кем. И в этой поездке продолжал сидеть с краю – что кареты, что стола – уткнувшись в книжки, составлявшие, похоже, весь  его багаж.

Да уж, каждый из нас мог служить отличной иллюстрацией к несуществующей книге странных судеб. Но нас объединяло то, что мы ни за что не собирались выпячивать собственные несчастья и особенности. Просто слишком взрослые для своих лет. И слишком гордые для того, чтобы просить о жалости кого бы то ни было.

– Потренируемся? – то ли спросил, то ли приказал Кинтан, когда нам дали целых полдня отдыха на одном из постоялых дворов.

С нами ехало несколько представителей академии, а также сопровождающие из дворца, слава Великим богам, незнакомые со мной. И они не раз и не два напоминали, что нам следует стать пятеркой на деле, а не на бумаге.

Мы кивнули и отправились на пустырь позади довольно большого дома, где быстро создали магические круги и вошли в Грани.

Тут-то я и поняла, что происходит что-то странное.

Нет, я различала Грани, могла двигаться и даже видела своих спутников магическим зрением. На удивление ярких и цельных внутри мира, что было возможно лишь для состоявшихся магов и сильных личностей. Но… я не могла ничего делать.

Любой мой жест – фальшь.

Любое действие и поворот лишь мешает.

Любой взмах – ничто!

Меня вышвырнуло из Граней настолько больно и жестко, что я упала на пыльную землю, задыхаясь и трясясь, как в припадке, а моя четверка сама замкнула линию и повела свой танец без меня.

Я же встала на четвереньки, затем привалилась к каменной ограде и потерла лицо ладонями.

И… заглянула в свои осколки.

Обнаружив там только темноту.

– Тали?

Кинтан стоял, нахмурившись и глядя в упор, пытаясь высмотреть во мне то, что я и сама не понимала…

– Заболела, – пробормотала хрипло, – Похоже, лихорадка. Может и перенервничала из-за переезда. Мне надо побыть одной.

Дайте мне время! – завопила беззвучно, ужасаясь произошедшему. А потом сбежала – в прямом смысле. Все дальше и дальше, по тропинке к перелеску, окаймляющему небольшую деревню, где мы остановились. И только оставшись в одиночестве выдохнула и  позволила себе прикоснуться к вскрытой этим танцем ране.

Снова и снова. Пока не осознала правду.

Магии почти не было. Ничего внутри меня…  лишь жалкие крохи, что искрили на месте моих осколков. И я лишилась её сама, похоже. По своей глупости. Всю отдав своей иллюзии? Ведь других вариантов я и не могла представить.

Ужас сдавил горло. Я стояла растрепанная посреди цветущих деревьев и надсадно дышала, проникаясь тем фактом, что я теперь… да почти никто. Под чужим именем, в чужом государстве, убегающая от чужих желаний… с чужим телом и душой, которые незнакомы мне и неподвластны. Так навсегда? Или мне есть за что бороться?

Я вернулась в свою комнату в шоковом состоянии. Отмахнулась от Ливии и, быстро раздевшись, улеглась на кровать, пытаясь осмыслить произошедшее и просчитать все последствия.

Я ведь и правда не знала, насколько то, что я сделала дома обратимо. И насколько то, что я теперь могу – да почти ничего! – повлияет на мое пребывание в Одивеларе и на всю мою жизнь. Ведь теперь за мной не стояла моя семья, мое прошлое и род… Теперь и моей силы было не достаточно, чтобы считать себя способной хоть на какие свершения.

Теперь у меня были только мои рассуждения, которых явно недостаточно, чтобы найти свой собственный путь, телесная оболочка – пусть и привлекательная – и невинность, которую так жаждали использовать для корыстных целей. А то, чем я гордилась и что было со мной с рождения, я сумела уничтожить в один день. И дело-то даже не в обеспеченном будущем или желании показать всем собственные умения! Я лишилась собственного «я» – потому что я нигде не чувствовала себя такой настоящей, как во время танцев на осколках.

На протяжении дальнейшего пути я старательно избегала тренировок, придумав себе несуществующую болезнь – благо от эмоциональных качель и правда плохо выглядела. А сама часами выискивала в себе утерянное, надеясь, что все не так ужасно, как мне кажется.

И все больше впадала в отчаяние – потому что лишившись ног я уже не могла танцевать.

Мои спутники почти не трогали меня – понимали, что происходит что-то неладное, но даже Ливия списала это на общее волнение и мою «личную драму», как она объявила недоумевающим парням. Я видела, что их общение и совместный танец и правда становится все более ладным и искренним, и не могла не завидовать… И дошла до пика переживаний в поздний вечер, когда мы прибыли в маленький городок неподалеку от Академии Иллюзий.

В тот день все шло не так.

Утром мы поссорились с Ливией – на пустом месте. Я лишь решила, что голова у меня болит от её бесконечной болтовни, а не от полуночных размышлений, и огрызнулась на очередное замечание. А та, будучи девицей бойкой, не могла не ответить – и по итогу мы расселись на лавке по разные стороны, возмущенно сопя. Никто и не пытался нас примирить – все уже устали от длительного путешествия и нахождения в замкнутом пространстве. Тяжелое молчание ощутимой завесой повисло в карете, а позже и небо обрушилось бессмысленным потопом. Дороги моментально размыло, наш экипаж сначала попал неудачно в канаву, так что всем пришлось его выталкивать, а потом и лишился колеса – и мы вынуждены были стоять под дождем в грязи, ожидая замены, а потом еще и трястись от холода в отсыревшей одежде. И все это заняло столько времени, что нашими сопровождающими было решено не поднимать всех в Академии Иллюзий в единственный выходной ради нашего устройства, а заночевать на постоялом дворе.

Где дурно пахло, было шумно, а в предоставленных комнатах, похоже, не убирались уже с декаду.

Я натянула на себя первые попавшиеся сухие и чистые вещи и попыталась сбежать от собственных мыслей и раздражения вниз, в обеденный зал. Но и там не нашла покоя и вышла на темную улицу, понадеявшись, что свежий после дождя воздух охладит то пламя, что не желало гаснуть внутри меня с момента объявления о скорой помолвке.

Пламя, грозящее сжечь меня изнутри.

– За что? – прошипела, с ненавистью пнув камешек, и шагнула в довольно темный переулок… осознав только в тот момент, что я в совершенно незнакомом городе, без магии и средств защиты, ночью, и к тому же успела удалиться от хоть сколько-нибудь приятелей.

Ответом на мой вспыхнувший страх стали выступившие из тени фигуры.

Ждать гадостей от них или вести переговоры я не стала – резко развернулась и бросилась прочь, туда, где горели огни и ходили люди.

Каким-то непостижимым образом ноги привели меня к довольно приличному на вид ярко освещенному зданию. Я потянула на себя тяжелую дверь, убедилась, что внутри довольно шумная ресторация, и упала на ближайшую лавку, уткнувшись горящим лицом в ладони.

Завеса.

Что я творю?

Избавилась от одних неприятностей и теперь всеми силами пытаюсь влезть в другие?

Зачем лгу и порчу отношения с единственными, кто сможет прикрыть меня хотя бы в первое время – потому что не-магу в магической Академии делать нечего?

Куда меня несет глубокой ночью?

Что вообще отправилось на моей кобыле прочь? Может, помимо магии, созданной иллюзии достались еще и мой характер, уверенность в себе и умение находить выход из самых тяжелых ситуаций? А что тогда осталось мне?

– Эй, красотка, одна пока? А с нами согласна? – я вздрогнула от веселого окрика, а потом и отпрянула, потому как на мою лавку уже нацелилось двое довольно взрослых мужчин. Еще и подавальщицу звали, показывая на меня – в намерении угостить выпивкой.

– Простите… нет. Я жду своих друзей.

Они изобразили сожаление, но тут же отошли. А я облегченно вздохнула – конечно, с приличиями у одивеларцев было не очень, но хотя бы не настаивали…

– Не меня ждешь? Я посимпатичней буду.

Да что ж такое!

Я едва не завопила, но так и осталась сидеть, открыв рот. Потому что только в тот момент сполна  оценила место, в которое я попала.

Ну конечно… я слышала о подобных заведениях. Здесь мужчины разных сословий коротали время за крепкими напитками, а девицы если и появлялись, то исключительно ради того, чтобы подняться затем с этими мужчинами наверх, где сдавались комнаты.

Резко вскочила, понимая, что не время сейчас объяснять всем и каждому, что я вовсе не для того сюда пришла, отпрянула от протянутых ко мне очередных рук, неловко развернулась и налетела на усевшегося за соседний столик парня, да так, что оказалась чуть ли не уселась на него верхом, а бокал в его руках покачнулся и красное вино выплеснулось на меня.

В какой-то прострации я смотрела, как алые капли стекают по голой коже в ложбинку – угораздило же натянуть чуть ли не единственную тунику с глубоким декольте! – а потом подняла взгляд.

И задохнулась от странного ощущения.

Темные глаза парня, точно также проследившие за путешествием напитка,  прошлись по моим разметавшимся волосам, по губам, встретились с моими глазами и почернели еще больше. Он смотрел, не мигая, а по моему телу прокатилась горячая волна, вызывая невыносимое желание прижаться к нему…

Что?

Что за глупости?!

Я и так почти уже сижу на его коленях.

До меня дошла вся бредовость ситуации.

Я судорожно вздохнула и вскочила, намереваясь снова бежать… точнее, хотела вскочить. Мне не дали. Мужская рука жестко обвила мою талию, вторая – Великие Боги, почему я ничего с этим не делаю?! – прошлась по моментально вспыхнувшей коже, собирая капли, а потом… Потом он лизнул увлажненные пальцы и выдохнул чувственными губами:

– Сколько?

Сколько? Он про что?

Ох.

Помотала отрицательно головой, не в силах вымолвить ни слова, и снова попыталась встать, только… наглец, на которого не подействовали мои отчаянные попытки, обхватил мой затылок и прижался к моим губам.

Этого я уже не могла вынести. Впилась зубами в податливую плоть, а когда он рыкнул и отстранился, влепила ему пощечину. И оттолкнула изо всех сил, одновременно вскакивая на ноги и шипя:

– У тебя никогда не будет таких денег!

Наконец-то удача была на моей стороне.

Потому что от сильного толчка стул под ним покачнулся, и брюнет начал заваливаться назад, а я, не теряя времени и чуть ли не перелетев через стол, выскочила из ресторации и побежала по улице, судорожно воспроизводя в памяти собственный путь.

И попав в свою комнату, заперлась на замок, и сползла по двери, хихикая, как ненормальная…

Остановила сама себя.

Хватит. Так и правда можно сойти с ума. А мне он еще пригодится, чтобы снова стать владелицей собственной жизни. Хватит бегать, вести себя как дикарка и метаться из стороны в сторону. Я должна взять себя в руки, поговорить со своей пятеркой и разработать план, что делать дальше.

А о произошедшем сегодня забыть как о случайности, которая никогда не повторится.

5

Я – ничто в ничем. Лишенная слуха, зрения, обоняния. Прошлого и будущего. Кончики пальцев потеряли чувствительность, ноги не ощущают землю, а на спине больше нет крыльев, позволяющих взлететь.

Моя пятерка… смотрит на меня с сочувствием. Моя ли?

А я на них – с упрямством.

Я не сказала всей правды. Мое имя и положение, а также награда, которая, наверняка, была назначена моим отцом – слишком большое искушение для людей, чья жизнь до сих пор балансирует между дном и надеждой. Не сказала и про иллюзию, которая унесла с собой мою душу. Маловероятно, что кто-то сможет это повторить, но рисковать не стоило. Я знала, что такое молодые маги – жаждущие до экспериментов и свершений. Любопытные.

Я лишь повторила ту полу-правду про нежеланное замужество, которую говорила Ливии. И сообщила, что выгорела, потратив много осколков, чтобы вырваться из-под замка.  Выгорание – не так страшно. Это временное явление. И есть множество способов, которыми его можно восполнить. Я просто не нашла свой…

Вот что я сказала пятерке.

Ливия кусала пухлые губы и, похоже, жаждала меня обнять, но сдерживала себя.

Отавио, как и прежде, стоял в стороне. Но у меня не было ощущения, что он отстранен – скорее, будто ищет ответ, как мне помочь внутри себя.

Филипп…

– Говорят, что сексуальная энергия творит чудеса. Я готов предложить свою помощь, если… – начал он мягко, но его прервали.

– Филипп! – рявкнула мгновенно разъярившаяся Ливия, – Как ты можешь…

– Не надо, – я покачала головой, – он и правда хочет помочь.

– Серьезно? – подруга, прищурившись, уставилась на нашего красавчика, а тот ответил ей невинным взглядом.

Я лишь закатила глаза. Странно, но то, что я выговорилась и призналась в потере магии, уже принесло огромное облегчение. Как и то, что никто из присутствующих не закатил истерику и не начал обвинять меня в молчании или провале нашей миссии.

Мы и правда удивительно совпали в основах – сложно было счесть даже в данной ситуации, что «все пропало», если ты сам не раз падал в пропасть.

– Я думаю найдутся более миролюбивые варианты, – высказался Отавио и осторожно покосился на Филиппа, будто боясь того обидеть, – Я помогу. Мы все поможем. Другой вопрос… Как скрыть это от наших сопровождающих и студентов Академии?

– То есть вы не собираетесь им рассказывать ни о чем?  – уточнила осторожно.

Четыре пары глаз посмотрели на меня с удивлением. И я подавила неуместный смешок.  Да уж, о большем согласии и мечтать не приходилось – ни один из них не доверял тем, кто нас сюда направил. Властьимущим. Им это и в голову не приходило.