Мертвый и Похороненный

– Дождавшись неба багрового цвета, владыка ночи выстлал путь хозяина своего лепестками лунных цветов. И когда сделал он первый шаг, вспыхнули яркие искры в перевернутой жертвенной чаше, – хорошо поставленным голосом начал Иару. На третьей фразе высокостильной ахинеи я чуть не поперхнулся вином.

– Нет, подожди, – остановил я его. – Я не жрец и никогда им не был, так что ваши иносказания мне непонятны. Давай ты просто перескажешь мне своими словами то, что касается Ану. Как он стал царем? Как выглядел? Что любил и чем прославился?

– Священные тексты своими словами? – ужаснулся Иохо.

– Ну да, – кивнул я. – Кому, как ни вам знать, что имелось в виду в этих летописях. Вряд ли ведь их писали для красного словца, чтобы просто слогом насладиться.

– Вы хотите, чтобы мы истолковали для вас священные тексты, господин каптер? – уточнил Иару.

Тупое гиенье отродье, подумал я, широко улыбаясь и снова энергично кивая.

Иару и Иохо переглянулись в замешательстве.

– Смелее, – подбодрил их я. – О нашей маленькой пирушке никто не узнает. А если и узнает, то вы ведь скоро станете верховными жрецами, разве нет? Давайте выпьем для бодрости и приступим!

Не люблю жрецов.

***

Легенда о том, как Ану-Пшеничное Зерно пришел в Тарму, пересказанная жрецом Иару.

Тарма тогда не была великим городом, да и городом-то, пожалуй, не была. Так, поселение, на которое воинственные соседи норовили устроить набег адва ли не раз в неделю. И вот однажды проснулись жители Тармы и обнаружили на площади нового человека. Он сидел прямо посередине и с аппетитом вкушал пшеничную лепешку. Жители столпились вокруг и стали неодобрительно его разглядывать – на них как раз пару дней назад совершили очередной набег и запасы изрядно истощили. Незнакомец доел свою лепешку, поднялся на ноги и провозгласил:

– Вы неправильно живете, тармцы! Голодать и печалиться – это неправильно!

И тут народ Тармы прорвало. Они принялись наперебой кричать, что с удовольствием бы жили правильно, да вот соседи со своими набегами задолбали, урожай скудный, крысы расплодились, мухи опять же… А незнакомец слушал и качал головой, будто сочувствовал. Когда все выговорились, он снова взял слово:

– А давайте устроим набег на соседей тоже!

Тогда вышел старейшина и объяснил незнакомцу, что набег они не могут, потому что у соседей и оружия больше, и воины обученнее, и вообще.

– А почему же тогда соседи давно вас всех в рабство не угнали? – спросил незнакомец.

Задумался народ.

– Я Ану, – заявил чужак. – Я готов стать вашим правителем и сделать вас сытыми и счастливыми, если кто-то прямо сейчас принесет мне еще одну лепешку!

Народ зароптал. И только дочка старейшины, маленькая Ита, вдруг вышла на середину, протянула Ану лепешку и сказала:

– Я хочу, чтобы ты нами правил. И беру тебя в мужья.

Теперь народ уже ничего не мог поделать, потому что по обычаю Ану стал им родичем и будущим старейшиной.

Так началось процветание Тармы.

***

Ану и Владыка Перекрестков, легенда, пересказанная Иохо.

Ану считал, что Тарма стоит на неправильном месте. И что ее надо перенести. Но не просто перенести, а с умом и смыслом. А смысл могут подсказать только боги-покровители.

Тогда Ану построил капище Владык Ремесел. Все пять богов указали, что Тарма должна стоять ближе к морю в лесу, потому что там есть и древесина для плотников, и скалы для строителей, и рыбья кость и жемчуг для мастеров украшений. Оглянулся Ану вокруг и сказал выйти всем ремесленникам. Вышли ремесленники, посмотрели все друг на друга, да так и не приняли решения, спать разошлись. Наутро Ану построил новое капище – Богине Плодородия. И указала она на места тучные в долине, чтобы урожаи были богатыми и закрома наполнились зерном и фруктами. Обрадовались, было, Тармцы, стали уже скарб собирать, но тут явился Ану еще один бог. Во сне явился. И попросил ему тоже капище построить.

– Зачем нам третье капище? – вопросили тармцы. – Ведь нам указали путь уже!

– Указанный путь никуда не денется, – отмахнулся Ану и возвел-таки третье капище. Бог, явившийся на зов, оказался Владыкой Перекрестков, божеством хилым, никчемным и слабеньким. Тармцам он как-то сразу не понравился.

– Вы слепы! – заявил тогда народу вертлявый божок. – Если вы выберете путь Владык Ремесел, то вам и вашим детям многие века вперед придется строгать, пилить, точить и клеить. Если Богиню Плодородия возьмете в свои покровители – не разогнете спины от пашни, кожа ваша станет черной от солнца, а руки огрубеют. Если же доверитесь мне, то будут вам носить свои товары и ремесленники, и землепашцы. Ваши руки будут чисты, а закрома полны и богаты.

Задумались тармцы тогда. Неделю они рядили и решали, пока Ану не сказал решительно, что пойдут они за Владыкой Перекрестков.

***

Ану и пшеничное пиво. Легенда, пересказанная Иохо.

Однажды Ану захотел пива, и принесли ему напиток, произведенный на севере.

– Слишком кислое, – сказал Ану. – Несите другое.

Тогда принесли ему пиво, сделанное на юге.

– Как вода, никакого вкуса! – заявил Ану.

Тогда принесли ему пиво, сваренное на востоке.

– Это не пиво, а какой-то сироп! Слишком сладкое! – скривился Ану.

А на западе пива не варили, там жили дремучие дикари, поедающие сырое мясо и торгующие рыбьими костями.

Тогда Ану приказа принести ему пшеничного зерна и привести двух пивоваров. Он уединился с ними и не показывался целую неделю. Потом они вынесли на площадь огромный котел пива.

– Вот каким должно быть настоящее пиво! – провозгласил Ану и приказал каждому отведать напиток. Это было самое вкусное пиво, которое когда-либо варили в мире. А двое пивоваров с тех пор начали его варить. Обоих Ану лишил речи, чтобы никому они не могли разболтать рецепт.

***

Когда Иару принялся пересказывать мне историю о том, как Ану придумал собирать налоги на Изумрудном тракте, я остановил его. Понятно было, что все эти легенды повествуют о вовсе уж дремучей древности, когда в Тарме не было ни храмов, ни зиккуратов, ни ворот, ни мощеных улиц. Вряд ли пришелец из такого далека мог бы быть ценным советником царя. Но я все же решил уточнить.

– А вот скажите мне, господа хорошие, как по-вашему, был ли Ану колдуном?

Жрецы переглянулись.

– Думаю, да, господин каптер, – ответил Иару. – Если он вообще существовал…

– Что ты говоришь?! – вспыхнул Иохо. – Ты ставишь под сомнение наши священные тексты!

Иару промолчал, опустив взгляд. Я поднялся.

– Благодарю за гостеприимство, – я поклонился, глядя только на Иару. Гнев Иохо меня меньше всего интересовал. – Если вы вычитаете в своих текстах что-то важное и интересное, можете беспокоить меня в любое время.

– Он был толстым, – сказал Иару.

– Что? – переспросил я.

– Я хотел сказать, что если Ану существовал, то он был очень толстым. Таким, что его приходилось возить на тележке, столь объемно было его чрево. И волосы его были желтыми, как пшеничное поле.

– А есть ли там легенда про вино? – вспомнил я. – Священное Вино, выпив которое, Ану получил силу своего отца?

– Да, – медленно кивнул Иару. – очень странная история. Она о том, как к Ану прибыл из дальних стран, которого звали Энку. И он подарил Ану кувшин особого вина. Ану сделал три глотка. После первого его глаза начали светиться, после второго он воспарил над землей, а после третьего словно бы умер. Энку схватили и собрались казнить, но тут Ану ожил и сказал, чтобы Энку оставили в живых. Посла отпустили, и тот исчез. А Ану с тех пор перемещался, не касаясь ногами земли. И тележка стала ему не нужна… Легенды гласят, что после того, как он испил Священное Вино, он смог призвать богов для постройки города. Что каждый бог выполнил один приказ Ану. И каждому возвели в Тарме храм.

Я хотел спросить про отношение Ану к войне, но не стал. Какая теперь-то разница?

– Позволю себе высказать свое мнение насчет Ану, – вдруг сказал Иохо, зло глянув на Иару. – Это стал другой Ану. В Тарму пришел один Ану, а умер уже другим.

– Разве не со всеми так происходит? – неожиданно торжественно спросил я. Даже сам смутился своего вопроса.

– Вы правы, господин каптер, жизнь нас меняет. Но не всякий становится другим человеком, просто глотнув незнакомого вина.

***

Я посмотрел на собранные в дорогу вещи и хмыкнул. Так и не получилось у меня за семь лет оседлой жизни стать настоящим сибаритом. Все необходимое уместилось бы у меня на спине. Я прислушался к себе. Был ли я рад тому, что снова в деле? Очень хотелось ответить, что нет, но если быть с собой честным, то в душе тренькали радостные струны, а где-то вдалеке призывно пели трубы. Потом я перевел взгляд на сундук с бумагами. Весь мой скарб смотрелся рядом с ним жалкой кучкой. Ну ничего, я еще наведу там порядок. Дела армии царя без меня вел Раг, в своем деле он мастер, конечно, но бумаги ведет из рук вон плохо.

Пришел Лето. Вошел и сел на табурет, не отвлекая меня от раздумий. Я закончил мысленные подсчеты и повернулся к нему.

– Я отправляюсь на Отмели, пора мне разобраться в кораблестроении, – сказал я. – Здесь вроде все в порядке.

– Да, – кивнул Лето. – Вербовочные пункты работают, армия растет. Жрецы хоть и поворчали сначала, но все же начали действовать. Храм Агталы…

– Пригодился?

– О да, – рассмеялся Лето. – Кто бы мог подумать, что в деле вербовки и подготовки армии может помочь богиня семьи.

Я развел руками.

– Что скажешь про Таску? – спросил Лето. – Ты с ним много общался последнее время.

– Ничего, – скривился я. – Иногда он даже начинал мне казаться неплохим парнем, но ненадолго. Хорош, что царь не отправляет его со мной на Отмели, хоть не будет соблазна прирезать его по дороге и скормить… хм… диким зверям.

В дверь постучали.

– Ты что, закрыл? – удивился я.

– Эй, там! – раздался из-за двери голос Кацы. – Открывайте, или я разнесу вам дверь в щепки!

Я отодвинул засов. Каца ворвался в мою лавку с таким выражением лица, будто его кто-то здорово разозлил. Или расстроил.

– Наливай твоего сиропа, – буркнул он, заглянув в пустой стакан на прилавке. – Все равно у тебя ничего другого нет.

– Что-то случилось, Каца? – спросил я.

– Веселенькое дерьмецо, – фыркнул колдун. – Ладно, не бери в голову, это не по твоей части совсем. Тебе положено думать, чем наших солдат кормить и чем им зады прикрывать холодными ночами. А это… Наливай уже!

Я налил. Мы выпили.

– Ты был у него? – спросил Лето у Кацы. Колдун кивнул.

– У кого? – непонимающе спросил я. Эти двое переглянулись. Я сразу все понял. Мертвый советник. Я его еще не видел. Окажется он длинным и тощим или толстым и желтоволосым?

– Он не толстый, – сказал Каца. – Для толстого гроб был бы шире.

Тайны кораблестроителей

Дознаватель был немногословен. Он деловито обсмотрел со всех сторон красноватые прутья, вроде как розги, но вряд ли все было так просто. Я бывал в камерах пыток раньше, и эта не произвела на меня никакого впечатления. Из обычных приспособлений тут имелся только стол с кандалами, в остальном ничего страшного не имелось. Разве что жаровня в углу, но она была скорее для тепла, чем для дела, в это время года в Лулии прохладно. Меж тем пленника, привязанного к столу, отсутствие устрашающих щипцов, шипов и гвоздей ни капельки не успокаивало. Безликий дознаватель снова подошел к ведру и потрогал прутья. Потом резко кивнул.

Я вздохнул. С удовольствием отказался бы от чести ознакомиться с новейшими методами активного дознания, но, увы. Этот допрос напрямую касался меня и моих дел. А дознаватель опять расслабился, приподнял край маски и закурил.

– Уже совсем скоро, – сказал он без малейших эмоций. – Через четверть часа мы все узнаем. Максимум – через полчаса.

Где их таких берут, интересно? Будто сапоги тачает или, там, гвозди в стены забивает. Мне даже с ним как-то неуютно было, хоть он и не колдун совсем. Машина безотказная. Арбалет. Шагающая крепость. Любой приказ воспринимает одинаково: сначала составит план, потом посчитает расходы, потом выдаст результат, если эти самые расходы ему возместят. И никакого тебе благородного гнева, моральных терзаний, чести и совести. Таких стало неожиданно много за время моего затворничества. Может, об этом мне Бат и говорил тогда? А я еще норовил мимо ушей его слова пропустить…

Дознаватель затушил самокрутку о ладонь пленника и деловито наклонился к его лицу. Поправил маску и принялся за дело.

Прутьями, как можно было догадаться, секут. Они оставляли по телу странные зеленоватые следы. Уродливые мясистые цветы прикладывают к соскам и гениталиям. Я даже боюсь предположить, что они делают. Судя по воплям, причиняют невыносимую боль. Оранжевая пыль втирается в ступни и ладони. Эффекта я не понял, внешних изменений не произошло, а определить по воплям что-либо к тому моменту было очень трудно. И еще были белесые черви. Они копошились в миске под столом, но дознаватель пока их не трогал. После каждого своего действия он склонялся к лицу своей жертвы, оттягивал ему веки и зачем-то заглядывал в рот. И ни о чем не спрашивал.

Я забеспокоился и огляделся. Писарь сидел и скучал, ему происходящее странным не казалось. Значит, все идет как надо.

На ползающей по телу розе я отвернулся. Честное слово, клещи и раскаленное железо внушало меньший ужас, чем это ботаническое извращение.

– Сейчас он будет готов, – произнес дознаватель все тем же неизменным тоном и высыпал на лицо пленника горсть серой пыли. Тот закашлялся, глаза его выпучились, казалось, что он сейчас задохнется. А дознаватель тем временем стряхнул с тела жертвы мясистые цветы, ползающую розу и зеленые колючки. – Вы сами будете спрашивать, господин каптер?

Я отрицательно покачал головой, потом добавил:

– Присоединюсь, но позже.

Дознаватель кивнул и снова повернулся к жертве.

– Ты Симус Гарта Глорио Бакст, известный также под прозвищем Чурило?

– Да, – совершенно нормальным, без малейшей заминки или дрожи, голосом ответил пленный.

– Ты служил на верфи Хромая Собака?

– Да.

– Сколько раз ты ходил на барже за строевым лесом в Отмели?

– Четыре.

– Ты был причиной крушения?

Дознаватель бесстрастным голосом задавал вопросы, а пленный подтверждал все наши подозрения. Три дня назад баржа с лесом загорелась, врезалась в берег и разрушила пирс. Все бы ничего, но в этой аварии погиб инженер. С одной стороны все выглядело простой случайностью, с другой – чьей-то спланированной акцией. Причем с участием магии. Как назло, ни единого колдуна на Отмелях не оказалось. Так что приходилось пользоваться обычными методами активного дознания. Наш пленный на вопрос о крушении ответил уклончиво. Дознаватель удивился.

– Ты участвовал в организации крушения баржи?

– Да. И нет.

Мне было жутко интересно посмотреть на выражение лица дознавателя. Похоже, нашему пленному удалось то, что не удавалось больше никому. Дознаватель повернулся ко мне, его глаза сверкнули из-под маски какой-то неподдельной эмоцией.

– Это совершенно ненормально, – сказал он. – Здесь наверняка участвует магия, и мне нужно разрешение на использование крайних методов. Иначе я не ручаюсь за правдивость полученных сведений. Вы даете санкцию?

– А что это значит? – спросил я.

– После допроса пленный умрет, – ответил дознаватель. – Сразу или почти сразу. Допросить его иным методом будет невозможно.

Я задумался. Каца должен приехать сюда не меньше, чем дней через десять. А информация нужна мне раньше.

– Да, я даю разрешение, – я повернулся к писарю. – Запиши это. Можете приступать.

Дознаватель поднял с пола миску с белесыми шевелящимися червями.

* * *

– Веселенькое дерьмецо, – Каца посмотрел на Лето, а Лето, в свою очередь, на меня. – А ошибки быть не может?

– Сам подумай, – буркнул я.

– А кто проводил допрос? – спросил Лето.

– Номер восемнадцатый, – хмыкнул я.

– Ооо… – Каца замолчал, нахмурился и взял со стола бутылку. – Веселенькое дерьмецо…

– Как такое вообще может быть? – спросил Лето. – Что значит, в нем было две личности?

– В его голове живет две равноправных личности, – скопировал я бесстрастный голос номера восемнадцатого. – Первая из них не имеет к саботажу никакого отношения. Это просто работник верфи. Крушение устраивала вторая. Настоящее имя этого второго я не знаю, зато мне известно прозвище – Крупа. И еще я узнал, что он умер шестьдесят лет назад. А теперь вот возродился к жизни в теле этого человека.

– Ничего не понимаю, – Лето отнял у Кацы бутылку. – Каца! Это же чернокнижие какое-то. Так же быть не может!

– Чтобы понять, как это произошло, мне нужно тело, – сказал Каца.

– Увы, – я виновато развел руками. – От тела осталась труха.

– Всегда хотел посмотреть на эти новые допросы! – Лето налил себе и мне. – Пока только слышал.

Меня передернуло. Я залпом выпил вино.

– Значит, нужен кто-то еще… – Каца прищурился, склонил голову, и на горлышке бутылки заплясали зеленые искры. – Наверняка же есть еще кто-то, иначе бы ты вообще ничего мне не рассказал, так?

– Если бы ты не приехал вместе с Лето, то и не рассказал бы, – я отвернулся от стола и встал. – Тут творится ерунда какая-то. Ладно, лихорадка вместе с всякими поносами – дело привычное, Отмели все-таки. Но тут у меня трое человек сошли с ума. Одновременно.

– И как это выглядит? – Каца схватил меня за руку и подтащил обратно к столу.

– Как безумие, – ответил я, не глядя на него. – Они мечутся, что-то лопочут на непонятном языке, один даже кинулся с ножом на инженера. Ранил.

– Веди меня к ним быстро!

Никогда не любил колдунов, магию и вообще все, что с этим связано. С тех самых пор, как пьяница-заклинатель змей подсунул мне под видом денег черепки. Я тогда был маленьким и занимался продажей пирожков, которые моя мама пекла. Уже не помню, сколько мне было лет… Я отогнал призраков прошлого и уставился в настоящее. Передо мной лежало три трупа. Такие все свежие, будто спящие. Хотя мне в процессе допроса казалось, что от них мало что должно остаться. Эти сумасшедшие тоже были двуличны. В них вселились мятежные души умерших магов не очень далекого прошлого. Самый старый умер сто тридцать лет назад. Каца остался в недоумении. Говорит, что за этим чернокнижием никто не стоит, будто это произошло само по себе. Порхали души над подходящими телами, а потом взяли и свили себе гнездышки в головах несчастных жертв. Только тот, первый, ловко приспособился к такому соседству, а эти – нет. Поэтому и превратились в безумцев.

– Кувшины, – проговорил Каца. – Взяли и налили разного вина в один кувшин. Если оба вина белые, то все получится. А если белое и красное, то будет отвратительная смесь. Иначе – безумие.

– А умерли они отчего? – спросил я.

– А зачем они нам живыми? – Каца сплюнул на пол. – Все равно изгнать этих паразитов уже не получится.

– У тебя не получится? – уточнил я зачем-то.

Каца посмотрел на меня так, что у меня похолодела спина.

– Ни у кого не получится, – он снова сплюнул. – Не знаю я таких колдунов ни единого. Гаро Проклятый, наверное, смог бы. Он был большим специалистом по промыванию мозгов.

– Кстати… – вообще-то мне хотелось закончить разговор и уйти по своим делам. Но Гаро… – Ты сам его видел?

– Видел, – хмуро буркнул Каца. – Я тогда был пацаном совсем, но меня отец водил к нему на прием. Урод был этот Гаро. Но силен невероятно.

– А может быть мертвый советник царя Гаро Проклятым? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Хм… – Каца замер и задумался. – Не думал над этим вопросом. Вроде этот труп ниже ростом, хотя царь меня никогда к нему близко не подпускал. Но думаю, нет… Хотя идея интересная. А почему ты так решил?

– Вряд ли это просто труп, – вздохнул я. – Просто трупы так себя не ведут. Они лежат и тихонько гниют. Ну или на первую ночь поднимаются и кусают своих обидчиков, как те пигмеи. Значит это не просто труп. А еще этот мертвый очень уж хорошо осведомлен о наших местных делах. Будь это какой-то деятель из тех краев, где вы его взяли, он вряд ли бы так срочно отправил царя домой…

Каца почесал лысый затылок.

– Я помог бы тебе, если бы знал побольше, – сказал он. – Только, думаю, это все же не Гаро, хотя лица трупа я не видел. Надо поискать еще. Может быть, какой-нибудь колдун из народа моря? Крисста-Облако? Или Лукрей-Помощник… Хотя нет, этот утонул точно. А может кто-то из более ранних тармских… Глупец-Бун или Движитель Мысли. Кстати, тут в Лулии есть один чудак…

Лулий вообще не был городом, пока рядом с ним не случилась верфь. А до этого тут была простая рыбацкая деревенька… Хотя нет, конечно. Не простая деревенька, и вовсе даже не маленькая. В Лулии самый большой рыбный рынок на всех Отмелях. Но до города это место все равно не дотягивает. Даже сейчас, когда здесь понастроили трехэтажных бараков для срочно понаехавших работников верфи. Местный бейлиф раздулся от гордости и немедленно увеличил штат городской стражи, которую срочно переименовал в гвардию. Иногда мне кажется, что разведенное в империи вольнодумие не идет нам на пользу. Именно из-за этого бейлифа у меня сорвались поставки строевого леса из Груды, потому что тамошний тан отверг дочку бейлифа, видишь ли. И теперь ни одно судно со знаком Груды не имеет право войти в порт Лулия. Я с ним долго ругался, даже один раз съездил в челюсть, но ничего не помогло, и пришлось искать обходной путь. А насчет дочери – отлично понимаю тана. Она, скорее всего, колдунья. Потому что если нет, то ей в жизни совсем не повезло.

* * *

Вообще-то его звали Корнеттой, но никто к нему так не обращался. Прозвище Крыса прилипло к нему еще во времена мятежа побережья. Отмели тогда взяли в глухую блокаду, как с суши, так и с моря. Царь очень удачно выбрал момент: ни в одном из городков-поселков не оставалось достаточно припасов, а рыбацкие суденышки совершенно не годились для военных действий против Остаха-Рубища, блокировавшего Отмели с моря. В общем, хорошая получилась осада, ни один человек там не пал от оружия, зато от голода вымерло едва ли не половина населения. Так вот этот самый Крыса занимался тем, что торговал едой за всякое разное. Откуда он брал еду, так никто и не понял, зато очень скоро все прочухали, что у Крысы страсть к бумагам. Не только древним летописям и пиратским картам, а вообще всяким бумагам – письмам, черновикам стихоплетов, договорам, распискам и прочему. Главное, чтобы бумага была настоящая, а не написанная специально для того, чтобы снести ее Крысе и обменять на кулечек ячменя и связку вяленой рыбешки.

– Здорово, Крыса!

– И вам здравствуйте, господин каптер! – Крыса мелко кланялся, глаза воровато бегали, и весь он был какой-то скользкий, даже склизкий, хотелось сразу же вытереть руки. – Чем могу услужить?

– Можешь– можешь, настало и твое время!

С Крысой пришлось рядиться долго. Он отнекивался, умолял не трогать его любовно собранный архив, плакал даже. В конце концов, мы сошлись на том, что я иногда буду приходить и читать, но ничего с собой не заберу. Переписать, если вдруг мне что-то понравится, Крыса, так и быть, поможет. За деньги.

Когда я вышел, уже стемнело. Я мимоходом подумал про ленивых фонарщиков, которые так до сих пор и не наладили нормальное ночное освещение. Прошел несколько шагов и замер. Из-за колючих кустов, выполнявших в Лулии роль городской стены, раздавались тихие голоса. Сначала мной двигало обычное житейское любопытство, а потом оказалось, что остановился я не зря…

– Марка не придет, – сказал женский голос. – Его схватили.

– Он опять проворовался? – отвечал мужчина, похоже, совсем молодой, почти подросток.

– Нет, – всхлип. – С ними пришел колдун. Лысый. Воровство здесь ни при чем. Сначала этот урод сделал вид, что пришел купить клей, потом как-то спровоцировал Марку. Он начал колдовать. А ты же знаешь, что настоящий Марка никогда не был колдуном…

– Говорят, магия может проснуться в любом возрасте…

– Не в этом случае! Надо спасти его! – истерических ноток прибавилось.

– И что ты предлагаешь?

Любопытная беседа продолжалась. Из недомолвок, косвенных указаний и вовремя выдержанных пауз, я понял, что некто Марка, торговец клеем в какой-то момент неожиданно стал колдуном. И что у него теперь есть еще одно имя, которое двое собеседников не назвали. И что именно этот, второй, привлек их для каких-то тайных дел, давал поручения и неплохо за них платил. И что Каца этого Марку раскрыл и схватил.

* * *

Озабоченный разными мыслями я направился к особняку, выделенному для имперских чиновников. Сейчас все и узнаю.

– Веселенькое дерьмецо! – Каца был пьян, но еще ясно мыслил. Угрюмый Лето стоял возле окна.

– Где-то я уже это слышал, – буркнул я. – Что там с клееделом? Он раскололся?

– Как бы ни так! – Каца снова приложился к бутылке, не утруждая себя наливанием жидкости в стакан. – У него оказался хренов брюлик доверенного лица царя. Пришлось отпустить. Я отправил гонца в северную столицу, царь сейчас там. А никакого карт-бланша на расследование двуличия у нас с тобой нет. Вот и Лето говорит… Что ты там сказал, Лето, я записать не успел!