По праву короля

– Да, миледи.

– Замечательно. Потом мне доложишь.

Анжелина взглянула на Олава, но тому объяснять было не надо. Он уже приказывал прислать рабынь для уборки помещения.

– Значит, убийцы не нашли то, что было у Алии.

– Но могли найти потом. Сейчас, то есть, ваше высочество, – согласился вирманин.

– Или – не могли.

– Пока мы этого никак не можем узнать.

Анжелина вздохнула. Да, не можем. Но как же хочется!

***

Спустя час в главном зале дома, отведенного для ативернцев, сидели шестеро человек.

Ричард Ативернский – это его касалось самым непосредственным образом. Олав Хардринг, Бран Гардрен, Лейф Эрквиг, Джеймс Донтер и ее высочество принцесса Анжелина, которая наотрез отказалась уходить. Ричард и ругаться на сестру не стал, вот еще не хватало. Идеи у нее здравые, истерики не закатывает – и зачем ее гнать? Просто потому, что женщина?

Это уже глупость.

Первым взял слово Ричард, как самый высокопоставленный и титулованный.

– Все плохо, господа и дамы. – Присутствующие и без него это подозревали, но вдруг они недооценивают всю глубину ямы, в которую провалились? Так что Ричард продолжил разъяснения. – Если убийцу не найдут, будет большой скандал, и мы его никак не замнем. Ативерну польют грязью, а вас представят дикарями, которым все равно кого убивать. Мужчин ли, женщин… союз не состоится. Даже если я закрою на все глаза, сплетни пойдут по миру. И лицо мы потеряем раз и навсегда. И мы, и вы.

Бран кивнул.

Вариант, собственно, был один. Найти убийцу – и предъявить всем с убедительными доказательствами. В крайнем случае не найти, а назначить, но это уж если вовсе – край. Хотелось бы найти, не стоит такое оставлять за спиной. Вдруг негодяю убивать понравится?

– Интересно, ее убили потому что баба – или чтобы поссорить нас с Ативерной? – задумался Олав. – Нет-нет, ваше высочество, я помню про ваши рассуждения, но все же разница есть. Она могла узнать про какую-то бабскую интрижку, а могла наткнуться на нечто более серьезное. Вот мне и хотелось бы знать, что именно случилось.

Анжелина развела руками.

Она уже поняла, что на Вирме более вольные нравы, но к примеру, если Алия узнала, что жена Олава с кем-то блудит… однозначно, постаралась бы заткнуть негодяйку. И когда шантажисты поймут, что это ремесло чревато смертельным исходом?

– Повреждений на теле нет, в одежде ничего не обнаружено, – отчитался Джейми Донтер. – Ее не били, не мучили, с ней ничего не делали. Просто подошли сзади – и свернули шею. Она и мявкнуть не успела, разве что руками взмахнула.

– Получается, что с ней не говорили, ничего не хотели, не добивались…

– Или все было сказано раньше.

Мужчины мрачно переглянулись. Опять же, никакой определенности. Может быть, принцесса права, может быть, неправа. Не угадаешь.

Анжелина подняла руку, привлекая к себе внимание.

– Господа, я поговорила с Эшли Лорин. Она утверждает, что у Алии появился поклонник. В последние несколько дней, кстати говоря, уже после моего посещения Храма Анноры. Несколько раз Алия возвращалась с прогулок с цветами, а в последние два дня была очень возбуждена и нервничала.

– Влюбилась? – уточнил Бран.

Анжелина покачала головой.

– Эшли утверждает, что тут другое. Алия… ее в свое время бросили, над ней посмеялись, и с тех пор она не слишком доверяла мужчинам. Эшли говорит, что она хотела мужа и денег. Больше всего на свете, она хотела именно этого, а о любви речь не шла.

– Положим, все девушки, которые приехали сюда, ищут не любовь, а надежное плечо, – задумался Бран. – Прошу прощения, ваше высочество…

– Но это правда, – улыбнулась Анжелина. – С другой стороны, Алия не выглядела даже увлеченной…

– Ей заинтересовались как женщиной – или как вашей фрейлиной? – озвучил очевидное Бран. – Она рядом с вами, ваше высочество, она имеет возможность… да что угодно. Нанести удар, подсыпать яд…

– Алия не стала бы, – вслух подумала Анжелина. – К чему? Ей это невыгодно.

Бран задумчиво кивнул.

– Вредить вам невыгодно, согласен. Она бы никуда не делась с Вирмы. Рано или поздно узнали бы и нашли. Значит… а кто ее бросил? Не вирманин?

– Нет. Ативернский дворянин.

– Понятно.

– Зачем громить комнату, если ей интересовались просто как женщиной? – удивился до того молчащий Лейф.

– И она могла ответить взаимностью, – мягко заметил Джейми.

– Могли ей что-то подарить? – задумался Бран. – Что-то такое, что указывало бы на дарителя?

– Вопрос ставится иначе. Нашли это нечто – или не нашли? – мягко вступила Анжелина.

Мужчины разом посмотрели на принцессу, но та и не думала смущаться.

– Могли не найти? – озвучил Олав.

– Могли, – не стала скрывать Анжелина. – Считайте – обыскать дом ДО убийства неизвестный не мог, он физически не смог бы и быть рядом с Алией…

– Ой ли, сестричка? – Ричард прищурился. – Вот тебе второй вариант. Некто мог прийти, обыскать дом, найти то, что дал Алии, а потом пойти и убить ее. Она же стала не нужна и не опасна.

Анжелина покачала головой.

– Нет. Не мог.

– Почему?

– Тира, – просто объяснила принцесса. – Мы были здесь вместе, она помогала мне собираться, потом проводила меня, но сама к кострам не пошла. Подумала – и вернулась домой. С молодежью ей не по пути, с мужчинами пока не сядешь, с женщинами тоже неудобно, она все же хочет быть кирией, поэтому она подумала – и вернулась. Вышла только услышав крик.

– Вот как, – кивнул Ричард. – Что ж, неплохо. У убийцы было полчаса, вряд ли больше на обыск. Мог найти нечто, а мог не найти. А вот что он искал?

– Пока неизвестно. Эшли требуется время, чтобы все разобрать.

Мужчины закивали. Это понятно, но увы – не поможет в расследовании.

– А откуда этот человек знал, что в доме кто-то есть? – задумался Бран. – Наблюдал?

Ричард передернулся.

Одна мысль, что кто-то наблюдал, а Тира была здесь одна, беззащитная…

Он найдет эту мразь и сам оторвет ему голову! Голыми руками!

Анжелина грустно вздохнула.

– И как это у барона Холмса все так легко получалось?

– Жизнь, сестренка, это тебе не книжки, – отозвался Ричард. – С чего вообще начинал этот барон? Я как-то не слишком увлекался рассказами?

Вирмане переглянулись, но уточнять, что за барон пока не стали.

– Осмотр места преступления, – отозвалась Анжелина.

– Считай, осмотрели. Потом что?

– Кому выгодно. Он искал – кому выгодно убийство.

– И кому может быть выгодно убийство твоей фрейлины?

– Либо тому, кто хочет поссорить Ативерну и Вирму, – мягко вмешался Бран Гардрен, – либо госпожа Рейнст что-то узнала.

– Или ей что-то предложили, а она отказалась, – добавила Анжелина.

– Отказалась ли?

– А с чего ей нервничать, если бы она согласилась?

Бран хмыкнул.

– Возможно и такое, ваше высочество. Допустим, она сначала согласилась на что-то, а потом отказалась…

– А аванс она получила? Вряд ли Алия доверяла мужчинам, – подал голос Джейми.

Мужчины переглянулись.

А и правда – аванс! Все равно придется подождать, пока Эшли не разберет все вещи.

Тяжелая ночь плавно переходила в тяжелый день, и конца-края этому видно не было. Им оставалось лишь переливать из пустого в порожнее, без особых результатов. Предположений было много, а вот подтверждений той или иной версии, пока не находилось. И когда еще найдется?

Сложное это дело – убийства расследовать, особенно если у тебя никакого опыта.

Уэльстер, Кардин.

– Скажи – Ма-ри-я. Ма-ри-я.

– Мая…

– Ну-ка, скажи – ррррррр! Как собачка рычит? Рррррр! Давай порычим вместе?

Принцесса возилась на ковре с двумя маленькими братьями. Изображала собачку.

Эдуард, которому из-за выпадающих зубов плохо давался звук «р», пытался порычать.

Младший, Корин, просто висел на шее у сестры мелкой обезьянкой. Берта наблюдала за этой картиной с улыбкой на морщинистом лице.

Так их и застал его величество Гардвейг, зашедший к детям.

Реакция у всех была разная.

Берта вскочила и согнулась в низком поклоне.

Мария замерла, словно изваяние.

Эд и Кор с визгом бросились на шею к любимому папе. Младший – просто полез по нему, словно по дереву, а старший полез в карманы. А что там вкусненького, но не слишком-то разрешенного принес любимый папа?

Гардвейг улыбнулся дочери.

– Все хорошо, Ри. Садись в кресло…

И уселся сам.

Берта разогнулась и покинула королевскую семью. Эдуард как раз обнаружил орехи, вареные в меду, и принялся их грызть, Корин терся щекой о папину бороду, а Гардвейг внимательно смотрел на Марию.

– Нравится тебе возиться с малышами?

– С моими братьями, ваше величество…

– Не стоит так строго. Я все же твой отец, малышка.

– Да, отец.

Гардвейга Мария боялась до нервной икоты, и на то были причины. Спихнуть их в старый замок, словно ненужную ветошь, потом вытащить, чтобы использовать… да, любовь тут будет хлестать фонтаном. Кто б спорил!

– Через несколько дней приедет ативернское посольство, – зашел с другой стороны Гардвейг. – Надеюсь, ты будешь счастлива с Ричардом.

– Я исполню вашу волю, – отец, – прошелестела Мария.

– И только? А у тебя никого нет на примете?

– Нет, отец…

Мария почти шептала.

Гардвейг терроризировал ее вопросами еще минут пятнадцать, а потом в комнату вошла Милия, поняла все и прекратила безобразие.

– Берта, малышей давно пора укладывать. Мария, солнышко, помоги няне? Гард, любимый, ты не мог бы проводить меня в спальню? Что-то спину тянет…

Король, который уже приготовился высказаться на тему некоторых супруг, тут же замолчал, поднялся и подхватил жену под руку.

– Пойдем, Милли.

Уже на пороге Милия обернулась и подмигнула Марии.

Девочка ответила взглядом, полным благодарности.

Что ж, мамы у нее нет, но Милия ей как старшая сестра, которой у Марии тоже никогда не было. Что она попросила? Уложить детей?

Мария послушно захлопотала, не замечая острого взгляда Берты.

Старая нянюшка не разбиралась в политических мотивах, и ей было все равно, как любовь Марии к братьям подействует в будущем на политику. Она просто не доживет до этого.

А вот что девочка любит малышню – это хорошо.

Что у ребят будет еще один близкий и родной человек – вообще замечательно. Умничка, Милли.

Уэльстер, графство Лорт.

Альтрес Лорт был недоволен.

Собой, жизнью, миром в целом… а кто бы чувствовал себя иначе, на его-то месте. И граф злился.

Придворная жизнь и сельская очень сильно отличаются друг от друга. И не только своим ритмом. Стоит просто представить – вы летели во весь опор на коне, не разбирая дороги, и только внимания хватало, чтобы уворачиваться от ударов и брать препятствия, и вокруг – бой.

А потом оказываетесь садовником в огороде. И самое важное событие – это как растет тыква. А растет она медленно и печально, непривычно, да.

Альтрес уже не помнил себя вдали от брата, вдали от Кардина, от двора… просто не было тех времен.

Им с Гардвейгом и пожить в дальних замках довелось, и бегством спасаться, и… но – ВМЕСТЕ!!! И всегда вокруг них кипела и бурлила жизнь, сплетались тенета интриг, и требовалось недюжинное хладнокровие и изворотливость, чтобы выиграть у сильного противника.

Сейчас Альтрес был один, и совершенно не знал, чем заняться. Объезжать поля, разговаривать с крестьянами, проверять, что там с урожаем…

А что – так можно?

СКУЧНО!!!

Безумно, беспредельно скучно, до истерики, до крика, до сведенных судорогой зубов – скучно!

Размеренная, тихая и уютная жизнь была уже не для Альтреса Лорта, он навек был отравлен игрой. Альтрес не знал выражения «адреналиновый наркоман», но жить без острых ощущений, без опасности, без танца на лезвии ножа, без интриг и суматохи двора он физически не мог. Он чувствовал, как тупеет, угасает, сникает, словно цветок на морозе.

Сплетни на завтрак, объезд полей, визиты к соседям…

Убейте сразу, что ли?

Эдоард не мог придумать лучшей мести, хотя сам об этом и не догадывался.

А еще в деревне рано ложатся спать.

Во дворце можно не спать всю ночь, развлекаясь и наблюдая, Лорт и привык не спать, а в деревне ложатся с закатом, а встают с первыми петухами. А спать – как?

Лорт лежал, мрачно смотрел на небо, считал звезды и думал, что убил бы.

Всех и с особой жестокостью.

Кого именно? Списком?

А, неважно! Всех!

Поэтому когда звезды заслонила тень, Альтрес Лорт даже обрадовался. И тихо-тихо сдвинулся под одеялом, в сторону… тень поддела кинжалом задвижку на окне, скользнула внутрь… Лорт честно дождался, пока человек окажется в комнате, а потом уж и поздоровался.

Метательным ножом, с которыми не расставался, ссылка там, не ссылка, а без оружия – как без штанов. Даже хуже.

Клинок проблеснул в темноте рыбкой и вонзился так, словно Лорт его лично вкладывал – в плечо.

Убийца согнулся, захрипел… Альтрес прыгнул с места.

Не убивать!

Живым брать!!!

Не повезло.

Убийца, отлично понимая, что с ним сделает личный королевский палач (да, и так Альтреса тоже называли за глаза), повернулся, вскинул руки – и умудрился вывалиться в окно.

С такой высоты, да на камни – спасать там было уже некого.

Стоит ли говорить, что в лицо его Альтрес не знал?

Что в одежде не нашлось ничего, указывающего на заказчика преступления?

Что сообщника, а сообщник точно был, догнать не удалось. Неподалеку от замка нашли следы двух коней, но когда поднялась суматоха, второй все понял и сбежал. Что ж, правильно, но… поди, найди его теперь!

Альтресу оставалось только скрипеть зубами.

Вот ведь невезение! Надо было поближе подпустить, а он обрадовался хоть какому-то развлечению. И остался без «языка».

И думай теперь, кто захотел украсить свое скромное жилище головой отставного королевского шута. Много таких, ох, много ног оттоптано, а будет и еще больше. Хоть сутки думай – не угадаешь, слишком велик выбор. И спросить не получится, может, удалось бы что-то вытряхнуть из убийцы.

А, чтоб его Мальдоная прибрала, гада…

Вирма, земли клана Хардринг.

Настроение Анжелины с утра можно было выразить тремя словами: злая, не выспавшаяся, усталая. И жутко недовольная. Просто до ужаса.

Чем?

А, всем. И первой досталось Эшли Лорин. Принцесса вызвала ее к себе.

– Садись, Эшли. Разговор будет долгий.

– Да, миледи, – шепнула кареглазка, съеживаясь на стуле.

– Вы с Алией жили вместе, да и сошлись ближе, чем с двумя остальными девушками. Так?

– Да, миледи.

Анжелина поняла, что так она добьется только прямых ответов на свои вопросы, и решила сменить тактику. Чтобы правильно задавать вопросы, надо хоть что-то знать, а она-то НЕ знает. Вообще не владеет информацией.

Девушки были при ней, но менялись попарно. И у них было свободное время. Анжелина не таскала за собой всю свиту – видит Альдонай, зря! Вот что из этого получилось.

Анжелина кивнула Эшли на кувшин с вишневым отваром. Дикая вишня на Вирме росла, кислющая, правда, но можно и побольше меда добавить.

– Налей себе отвара. Да и мне заодно.

Эшли повиновалась.

Анжелина сделала глоток, прикрыла глаза. Вкус ягод, меда, лета на языке, вкус чего-то из детства… конечно, в королевском саду тоже росла вишня. И они с Джоли сбегали из-под неусыпного надзора нянек, чтобы сорвать темно-красные ягоды и от души наесться. А вишни были теплыми, и так пахли…

– Тебе нравится вишня? – голос принцессы звучал мягко.

– Да, миледи.

– А Алия какую ягоду любила?

– Ей земляника нравилась, миледи. Самая первая, она рассказывала, что любила даже ее собирать. Она нанизывала земляничины на такие тонкие травинки, а потом медленно поедала…

– Так жаль ее.

На глаза Эшли навернулись слезы.

– И мне, ваше высочество… ума не приложу, кто мог с ней так поступить! Алия была такой красивой, и мужчинам она нравилась…

– И здесь? На Вирме? А у кого было больше поклонников – у нее или у тебя?

Эшли чуть расслабилась.

– У нее, ваше высочество. Алия была больше похожа на вирманку, а мои волосы… знаете, вот Джин здесь красавица, вы тоже, а мы с Лорой… мы не останемся без кавалеров, вы не подумайте, у всех вкусы разные, но тех, кто любит светлые косы здесь больше. Считают, что светлые волосы – дар Олайва, и не хотят разбавлять кровь.

– Как порода у щенков, – хихикнула Анжелина. – А что с формой ушей? Или длиной хвоста?

Эшли тоже прыснула.

– Я не проверяла, миледи. Но может, и по длине – тоже… того?

– Может, и того. Кто ж его знает? Сколько за тобой сейчас вирман ухаживает?

– Мне Эрон очень нравится, – потупилась Эшли. – Знаете, я когда его увидела… он такой… это как удар солнца в глаза было. Луч – и ты ничего больше не видишь. И никого. А он подошел, заговорил… я никогда не думала, что могу ему понравиться.

Анжелина положила себе поговорить с Браном. Мало ли что там на уме у молодого вирманина?

– А у Алии такого не произошло? Бедная девочка…

Эшли пожала плечами с выражением превосходства.

– Алия так не считала, нет… она высказывалась в том духе, что мужики все, словно животные, им только одно нужно…

– Вообще всем?

– Видимо, да. Я помню, она один раз вернулась с прогулки, а на плече – след от зубов… ой!

– Эшли, Алия уже не была девушкой. Ты забыла? Она могла принимать решения за себя… давно это было?

– Дней пять – семь тому назад. Но неглубокий, не до крови. Дня через четыре там и следа не осталось…

Анжелина смутно помнила, как Алия несколько дней носила закрытые платья, но внимания она на это не обратила. Ну, носит.

И что?

– Я думала, она на ветру простыла?

– Да она и могла… постоянно к морю бегала, – выпалила Эшли.

– На свидание?

– Похоже. Она довольная возвращалась…

– А не бывало дней, когда она была особенно довольна?

Эшли задумалась…

Медленно, очень медленно, слово за словом, шаг за шагом, Анжелина вытягивала из девушки все, что касалось Алии. Все подробности, всё-всё, что могло быть важным или казалось таким…

Сложно?

Каторжный труд. Но Анжелина считала, что справилась неплохо – для первого раза. У нее было больше вопросов, чем ответов, да вот беда – задать их было некому.

***

Тем же вечером на берегу моря горел костер. Горел, выхватывая из темноты и море, и берег, а рядом с костром сидели вирмане. Разговоры, уговоры, обещания, но Лейф старался без нужды корабль не покидать. Не верил он в благородство Торсвега. Ни разу, ни половинку раза. Он и за ржавый гвоздь удавится, и вообще – Торсвег, чего тут непонятного? Ничего хорошего от него ждать не приходится, так что половина людей на корабле, в полной готовности, половина на земле, в лагере, и часовых выставить.

Как Бран Гардрен ни уверял, что Эльг Торсвег не самоубийца, ссориться со всем Кругом, но кто ж его знает? Слишком много всего Лейфу в руки упало.

И сам Эрквиг оправдан, и его корабль не сожжен, и малолетний Торн Эйнриксон Торсвег до кучи, опекаемый до семнадцатилетия.

Мальчишка просто вцепился в мужа сестры и не отлеплялся от него. На шаг не отходил.

Чего же он наслушался в отчем доме? В доме, который стал чужим и холодным?

Лейф догадывался, но окончательно уверяться не хотелось. Должно же быть у человека хоть какое-то понятие о чести? Даже если это Торсвег?

Наверное, должно. Только Эльгу об этом сказать забыли.

А каково пришлось мальчишке?

Похищают сестру, убивают отца, двух старших братьев, умирает мать… и он готов прилепиться к похитителю сестры?

Вот так и понимаешь, что есть ситуации, в которых заклятый враг становится ближе родни. Жить-то хочется, а Эльг мальчишку, считай, уже приговорил. Пару лет пожить бы дал, а там…

Или грибами отравился бы, или ягодами. Или мечом или топором подавится. Что под руку подвернется.

Лейф бросил взгляд на берег, и вспомнил графиню Иртон, с ее выражениями. Как она говорила – вспомни отсутствующего, и он к тебе приблизится. Впрочем, чаще Лилиан выражалась короче – что вспомнишь, то и всплывет.

На данный момент всплыл (сошел с корабля на берег) Торн Торсвег, присел рядом, посмотрел усталыми, недетскими глазами.

– Можно, дядя?

Лейф кивнул.

Времени поговорить у них толком так и не выдалось. Сначала мальчишка просто отсыпался, чуть не сутки, потом Лейф закрутился, да и страшновато было. Это не в атаку с топором идти, это живой человек, который тебе в глаза смотрит, за которого ты отвечаешь…

Не только перед Ингрид, а еще перед собой и богами. Хотя родная жена – она ближе, а боги-то дальше. От них, может, и не прилетит, а Ингрид точно не спустит.

Лейф протянул руку к костру. Снял прутик с поджаренным хлебом, протянул мальчишке.

– Будешь?

– Давайте…

– Давай и Лейф. Хорошо?

– Хм-м… пусть так.

– Торн, – разговор предстоял не из легких, но выбора не было. – Я тебе честно скажу, Ингрид я люблю. Она со мной счастлива. И с этим делом я ради нее связался, не ради тебя. Я о тебе не знал, но раз уж так сложилось… поедешь со мной в Ативерну, к сестре. Планов на твой счет у меня никаких нет, вырастить тебя – выращу, оружием владеть научу. Любить меня не прошу, уважать – если будет за что. Единственное, пока мы на Вирме – я требую беспрекословного послушания. Скажу идти – идешь. Скажу падать – падаешь. Не ради прихоти, просто Эльг опасен, а я тебя с собой круглые сутки таскать не смогу. Понял?

Торн кивнул.

Боги, как же мальчишка был похож на Ингрид. Копия, вплоть до упрямого движения подбородка. Не на отца, не на братьев – так вот сыграло.

– Эрквиги и Торсвеги давно враждовали.

– Я Ингрид люблю. И ребенок наш об этой вражде, Олайв даст, и не узнает никогда. Если ты ее дальше не понесешь.

– Ты отца убил.

– Убил, – не стал скрывать Лейф. – Сначала одного брата, он хотел мой корабль поджечь, я и не разобрался кого убивал. Потом отца – он в Ингрид стрелял. А второго брата я даже не помню. Бой был, свалка…

– Мне теперь мстить надо.

Лейф хмыкнул.

– Надо – будешь мстить. Только два условия.

– Какие?

– Подождешь до семнадцати лет. Вот признают тебя главой клана – там хоть улейся местью. А пока потерпишь. Как говорит одна моя знакомая, месть подают холодной.

– Почему так?

– Чтобы язык не обжечь, когда кушать будешь.

Судя по усмешке в глазах парня, смысл он понял. И был согласен.

– А второе условие?

– Мне – мсти. А Ингрид и дети – вне наших распрей, понял?

– По рукам, – кивнул мальчишка. И вдруг напрягся, словно закаменел. К костру подходил неспешным шагом Эльг Торсвег. Словно крался.

Вид делал.

Впечатление этот скользящий шаг производил, отдадим врагу должное, но подкрасться незамеченным? Это уж увольте. Лейф даже не сомневался, что Торсвега уже держат на прицеле не меньше, чем два лука.

И сидел, смотрел. Снял еще одну палочку с хлебом, разломил, протянул Торну.

Мальчишка сунул горячую корочку за щеку, обжегся, зашипел.

– Теперь понял про месть? – иронично поинтересовался Лейф.

– Понял.

– Вечеряете?

Слово Торсвег просто прошипел, словно гадюка. Лейф и не подумал переживать по этому поводу. Шипи на здоровье, пока хвост не оторвали – по самые уши.

– Тебе чего надо, Торсвег?

– Твоей смерти, Эрквиг. Твоей смерти.

– Медленной и мучительной?

Эльг на миг растерялся, но потом ухмыльнулся. Злобно, по-волчьи, намеренно пугая.

– Не возражаю.

– Встань в очередь. Аккурат в шестой сотне будешь.

Торсвег скрипнул зубами, и обратил свое внимание на племянника.

– А ты, глистеныш…

– Еще одно слово в таком тоне – и будешь собирать выбитые зубы сломанными пальцами, – вежливо предупредил Лейф. И подумал, что графиня Иртон как-то разлагающе действует. Вроде бы и нет ее здесь, а вот… Слова проскакивают, выражения. И чем-то домашним повеяло. Словно в Тарале очутился.

– Думаешь, Гардрен тебя защитит?

– На Вирме? А ты к нему сходи, усомнись, – предложил Лейф. – Хочешь?

– Не всю жизнь вы на Вирме будете.

– Эльг, – перешел на простой и понятный разговор Лейф, – тебе чего надо? Поболтать пришел? Так мне неинтересно. Давай, двигайся отсюда, пока за тебя еще кому-то мстить не пришлось. А то ведь у меня рука тяжелая, один раз приложу, и будешь брату отвечать у Олайва в чертогах. Или Холошу.

– Думаешь, тебе это все так просто с рук сойдет? Явился, Круг его признал, принц ему покровительствует, мальчишку под опеку взял… думаешь, я тебе это спущу?

Лейф даже не шевельнулся. Хотя уйти от удара был готов в любой момент, очень уж жгучая ненависть горела в глазах Торсвега.

– Я о тебе вообще не думаю.

– А стоило бы.

– Тебе же сошло с рук убийство его матери, – Лейф кивнул на Торна.

– А ты докажи.