Аггент. Книга 1. Отпечатки Света

Придержав Сережу за футболку, она сама тихонько выглянула из-за дверного косяка и поискала Галину взглядом. Женщина сидела в единственном кресле и, громко фыркая, пила чай из блюдечка вприкуску с большой, румяной баранкой. Кресло было развернуто так, чтобы видеть дверь и стоящий на холодильнике телевизор. Но на Наташино счастье шла трансляция очередной серии самого любимого сериала всего женского персонала детского дома. Сериал был, конечно, про любовь и назывался «Бедная Роза». Взгляд Галины был прикован к экрану, и в перерывах между глотками горячего чая молодая женщина громко вздыхала и покачивала головой.

Девочка решила, что медлить больше нельзя и надо идти дальше, а то вдруг реклама начнется. Наташа жестами показала Сереже на противоположную стенку коридора, где лежала глубокая тень. И они на цыпочках, затаив дыхание и боясь лишний раз моргнуть, стали продвигаться вперед. И все вроде бы шло хорошо, как вдруг их прикрытие дало сбой: красотка Роза решила отвергнуть очередного поклонника! Этого нервы бедной Галины выдержать не смогли. Женщина, откинув недоеденную баранку, вскочила на ноги и, подбежав к телевизору, вцепилась в него и начала трясти:

– Ах, ты, мерзкая Роза! Что значит Педро недостаточно красив для тебя?!

Воспользовавшись грохотом, дети прибавили ходу и, миновав опасный коридор, а потом и темную прихожую, быстро выскочили на площадку перед их квартирой.

Теперь дело пошло веселее. Дети со всех ног бросились вверх по лестнице. Перепрыгивая через ступеньки и пытаясь обогнать друг друга, они одновременно оказались на самом верху, перед железной лестницей, ведущей к люку на чердак.

Но тут возникло неожиданное затруднение, на крышке люка висел большой черный замок. Такого никогда раньше не было! Наташа растерялась, ладони девочки вмиг сделались влажными, а в животе зашевелилось что-то очень похожее на панику. Как хорошо, что Сережа этого не заметил, вот был бы позор!

– Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила Наташа, наблюдая, как мальчик осторожно шарит руками по полу.

– Ищу какую-нибудь проволочку или скрепку.

– Зачем? Что ты хочешь… – не успела закончить Наташа.

– Ура! Нашел!

И Сережа быстро полез наверх. Раздалось еле слышное скрежетание, щелчок и, хитро улыбаясь, мальчик поманил Наташу к себе.

– Что стоишь как каменная? Мы идем или нет? Или ты хочешь, чтобы нас застукали? – и скрылся на чердаке.

Наташа этого категорически не хотела и поспешила следом за другом.

– А как же замок?

– Вот он. Я открыл его. Это проще простого, – похвастался Сережа.

– Теперь всегда буду брать тебя с собой, раз ты такой полезный, – сказала Наташа.

– Обещаешь? – с надеждой спросил мальчик.

– Подумаю.

От паники не осталось и следа. Девочка начала осторожно пробираться между старыми стульями, сломанными диванами и кучами другого хлама к дальней стене, в которой было проделано единственное окошко полукруглой формы. Наташа знала чердак как свои пять пальцев.

– Ты что, встал на жвачку и прилип? – обернувшись съязвила она.

– Ой, нет! Я иду!

– Только ничего не трогай, а то упадет на пол и будет грохот. Всех перебудишь.

– Что упадет?

– Да что угодно, хоть стул, хоть доска какая, а хоть и ты сам.

Наташа присела на корточки и стала рыться в куче мусора у окна.

– Уф, всё на месте, а то я так переживала! Иди быстрее!

Сережа ускорил шаг и сразу задел стопку старых газет, которая сначала вяло зашаталась, а потом рухнула под ноги мальчику, подняв клубы пыли. Дети замерли, причем Сережа застыл стоя на одной ноге и прижимая руками к своему животу несколько грязных листков, которые он успел подхватить. На лице его была гримаса, он отчаянно пытался не чихнуть. Наташа смотрела на Сережу круглыми глазами и шепотом уговаривала его вести себя тихо. Но на мальчика ее слова не подействовали, и уже через несколько секунд по всему чердаку разнесся звонкий раскатистый чих, а затем продолжительные невнятные ругательства на тех, кто развел здесь такую пыль. Наконец, Орлов, преодолев всё оставшееся пространство, плюхнулся на пол рядом с Наташей.

– Ну ты и слон! – возмутилась девочка. – Разведчик из тебя точно не получится.

– Ладно тебе ругаться. Давай показывай, что у тебя тут!

– Начнем с этого, – и Наташа протянула Сереже старую подзорную трубу. – Посмотри на небо.

Осторожно взяв вещицу из рук девочки, Сережа сначала попытался рассмотреть ее. Света из окошка явно не хватало, но даже при таком освещении было понятно, что она старинная и достаточно ржавая. Поднеся узкий конец трубы к правому глазу и сильно зажмурив левый, он принялся смотреть на небо.

– Что-то ничего не видно, всё черное!

Наташа хихикнула:

– Может, будет лучше видно, если ты снимешь крышечку?

И то верно! На широкий конец трубы была плотно прикручена железная заглушка.

– Ты ведь это специально, – возмутился Сережа.

– Ага! – Наташа была довольна собой.

Без крышечки смотреть в подзорную трубу оказалось гораздо интереснее. И следующие десять минут дети провели молча. Сережа обозревал звезды, а потом и окрестности детского дома. Наташа чем-то шуршала в небольшой коробочке.

– Ну, ладно, на сегодня хватит, – заявила она тоном не терпящим возражений и, забрав подзорную трубу у Сережи, сунула ее в кожаный футляр.

– А это что? – Сережа наклонился вперед и попытался притянуть к себе коробку, которая стояла у Наташи на коленях.

– Нет, не покажу! Это только моё! – девочка захлопнула крышку.

– Но ты же обещала? – блеснул глазами Сергей.

– Да, обещала! И показала тебе подзорную трубу и звезды!

– С трубой – согласен, со звездами – нет. Я их и раньше видел. Все равно этого мало. Давай еще что-нибудь! – мальчик недовольно заерзал на месте.

Помедлив, больше для вида, Наташа сказала:

– Хорошо, покажу тебе три вещи. Но только потому, что ты открыл замок.

– Ладно, – Сережа был доволен. – Только я сам эти вещи выберу!

Девочка согласно кивнула и поставила коробочку на пол между собой и своим другом. У коробочки была откидная крышка с круглой ручкой наверху. И можно было принять ее то ли за шкатулку, то ли за маленький сундучок. Стенки коробочки были украшены разноцветными стекляшками, слабо мерцавшими в свете звезд.

– Красивая, – тихо сказал Сережа, залюбовавшись этим блеском. – Можно?

– Давай!

Мальчик осторожно, двумя руками приподнял крышку шкатулки и взял первую попавшуюся вещицу. Это оказалась гладкая сухая палочка закругленной формы. Повертев ее перед глазами так и не поняв, что это такое, Сережа отдал ее Наташе.

– Рассказывай, – торжественно-ехидно произнес он, – надеюсь, это самый ценный экспонат твоей коллекции.

– Ой, а я про нее и забыла! Как здорово, что ты ее выбрал! – Наташа искренне радовалась. – Это одна из моих самых старых историй. Я тогда в первый раз поехала на дачу нашего детского дома. Помнишь, у нас там есть огород, а в самом углу растут малина и красная смородина?

– Конечно, помню! Я эту смородину каждый год там собираю. Она мне даже в кошмарах снится, – и Сережа поежился.

– Так вот, это был мой первый раз, когда я собирала эту самую смородину. Помню, было так жарко, что даже голова кружилась. А надо было целую корзинку набрать. Ну, в общем, села я в тень у куста и начала есть ягоды…

– Есть? Ну ты даешь!

– Не перебивай, а то не расскажу, что было дальше.

– Ой, извини, продолжай, – заерзал от нетерпения Сережа.

– Ну, значит, ела я ягоды, ела, а потом оборачиваюсь, смотрю на свою корзинку, а она доверху наполнена смородиной, да еще с горкой! И ни одной мятой ягодки!

– Это что, тебя солнечный удар хватил и тебе это всё померещилось?

– В том-то и дело, что нет! Я ведь эту смородину воспитателям отнесла и получила за это призовой стакан лимонада. Это уж точно мне не могло померещиться! А когда я корзинку двумя руками с огорода тащила, щепочка мне за юбку зацепилась. Я ее потом сняла и с собой в детский дом забрала, на память.

– Ух ты! Действительно крутая история! Вот почему ты так быстро ягоды собираешь! – восхитился Сережа.

– Эх, если бы, – вздохнула Наташа. – Это больше не повторилось. Хотя я каждый раз начинаю есть ягоды, а корзинка остается пустой.

– Ладно, давай дальше, – Сережа запустил правую руку в шкатулку и стал там шарить, пытаясь нащупать что-нибудь интересное.

Как вдруг яркий свет вспыхнул во дворе детского дома и до детей долетели звуки ровного механического урчания.

– Что там? – Наташа смотрела на друга испуганными глазами.

– Давай посмотрим!

– Только осторожнее, чтобы нас не заметили.

Дети присели у окна на корточки и медленно, косясь друг на друга, стали выглядывать во двор. Из-за яркого света, бьющего прямо в глаза, было сложно понять, что там происходит.

– Это автобусы! – радостно воскликнул Сережа и, выпрямившись во весь рост, высунулся в окно.

– Ты что делаешь? – яростно зашипела Наташа, – с ума сошел? Тебя же увидят!

И она попыталась оттащить мальчика от окна. Но было уже поздно. Женский голос, напоминающий пожарную сирену, прогремел на весь двор:

– На чердаке дети! Я их только что видела! Их надо немедленно поймать! Мерзкие мальчишки, вот уж я с вами разберусь!..

А Наташа и Сережа, который чихал уже без остановки, летели по чердаку не разбирая дороги, с грохотом роняя за собой старую рухлядь. Нырнув в люк, они даже не подумали остановиться и закрыть его за собой. Дети во весь дух неслись по лестнице. И вот уже спасительная дверь в их квартиру совсем близко! Только бы успеть добежать до нее раньше бегемота, который, топая и пыхтя, поднимается снизу по лестнице и жаждет кровавой расправы.

У самой двери дети остановились и согнулись пополам, чтобы отдышаться и успокоить сильно бьющиеся сердца. Наташа прижимала к себе шкатулку, Сережа держал кожаный футляр с подзорной трубой.

– Кажется, пронесло, – прошептал мальчик.

– Я бы этого не утверждала. – В проеме открывшейся двери стояла Галина. Брови ее были сдвинуты, ноги широко расставлены, а руки упирались в бока.

– Марш в постели! И чтобы ни звука!

Наташа, тихонько взвизгнув, чмокнула суровую воспитательницу в щеку, Сережа галантно склонил голову.

– Живее, живее! Я с вами еще потом разберусь!

Галина пропустила детей в прихожую и быстро заперла за собой дверь.

Но не успели дети добраться до своих кроватей и почувствовать себя в безопасности, как входная дверь начала ходить ходуном. Удары сыпались на нее не переставая.

– Эй, Галка, открывай! Ты что там, спишь что ли? – зарычала виновница этого шума: – Бери ключ от чердака и большой фонарь! Надо всех этих гадких детей выловить!

Галина, шаркая ногами, пошла открывать дверь. На пороге стояла женщина и фырчала от ярости. Толстой назвать эту женщину было никак нельзя, потому что она была не просто толстая, а очень толстая и даже жирная. С круглым красным лицом, с несколькими подбородками, по которым градом стекал пот от непривычной физической нагрузки. Глазки толстухи были злобными и маленькими, но это не мешало им следить за всеми обитателями детского дома, включая персонал и самого директора.

Изольда Карловна Лягушкина, а это именно она, была завхозом и считала себя самой главной персоной во всем детском доме. Иван Иванович для нее был чересчур интеллигентным аристократом, она испытывала к нему почти материнские чувства. Это, однако, не мешало ей мечтать заделаться графиней Ложкиной, то есть стать его женой. Вот тогда бы она им всем показала! Хотя что показала и кому Изольда придумать еще не успела, но все равно считала себя единственной женщиной, достойной этой почести и титула.

– Что случилось? – заспанным голосом спросила Галя, картинно зевая и потягиваясь.

– На чердаке кто-то есть, я видела их в окне. Пошли выловим их всех и накажем, а лучше сдадим в детскую комнату милиции. Будут знать, как шастать по ночам! – кровожадно зарычала толстуха.

– Но ведь чердак заперт. Как туда могли попасть дети? – удивилась Галя.

Хоть она была молодая и простодушная, но детей очень любила и всегда старалась их защитить. Дети это чувствовали и отвечали ей взаимностью. Галину можно было сравнить с курицей-наседкой как внешне, так и внутренне. И будь ее воля, она согнала бы всех своих «цыплят» в одну маленькую комнату и там стала бы за ними присматривать.

– Ключ, фонарь и за мной! – скомандовала Изольда, грузно развернулась и затопала к очередной лестнице.

Дело в том, что «квартира» Наташи была на третьем этаже, самая последняя по пути на чердак. И поэтому ключ от люка решили держать именно здесь. Галина не торопясь вынула его из ящичка около двери, взяла большой пластмассовый фонарь и пошла догонять завхоза, которая несмотря на весь свой лишний вес очень активно шагала по лестнице, ведущей на площадку под люком. Крякнув, Изольда осилила последнюю ступеньку и остановилась, загораживая своей фигурой весь лестничный проем.

– Так и похудеть недолго! Вся красота растает, и буду такой же страшной, как все эти худосочные модели. Ужас! – Изольда Карловна, покопавшись в своем кармане, достала полбатона докторской колбасы, откусила кусок и принялась его тщательно пережевывать, прикрыв глаза и при этом громко чмокая.

– Оф, как мне фкуфно-о-о! Бфала бы с меня пфимеф, – Изольда Карловна посторонилась и пропустила Галю на площадку. – Хофоший пефекус никогда никому не пофедит!

– Спасибо, я ночью не ем, – замотала головой молодая женщина.

– Гфупая тощая дефчонка, – замахала пухлой рукой с пальцами-сардельками толстуха. – Ну, тогда полезай на чердак.

Галина посмотрела на люк, но к ее удивлению он оказался запертым на большой черный замок. Воспитательница была абсолютно уверена, что Орлов с Малахитовой были этой ночью на чердаке. Ведь она знала о любви девочки к звездам и считала, что нет ничего страшного в том, чтобы Наташа изредка ходила на крышу и любовалась ночным небом. Именно по этой причине она и не запирала люк и только вчера, когда Иван Иванович привел рабочих для ремонта, решила повесить замок.

Пока Галина стояла и думала о том, куда же могли ходить дети ночью, жевание за ее спиной прекратилось.

– Раз ты такая трусиха и боишься высоты, я сама полезу, – и, отпихнув Галю, Изольда Карловна, колыхаясь всем своим телом, начала карабкаться вверх по железной лестнице. Поднявшись на две ступеньки, она обернулась:

– Что стоишь, давай ключ и придержи меня, а то вдруг я упаду.

Сделав что велено и пытаясь не думать о том, что произойдет при падении завхоза, Галина стала подпихивать ее руками в то место, которое расположено чуть ниже спины.

– Аккуратнее! У меня очень нежная кожа! – заверещала толстуха. – Наставишь мне еще синяков! Лучше отойди от меня.

Балансируя уже на четвертой ступеньке, Изольда ловко открыла замок и вынула его из ушка люка.

– На вот, подержи, а мне дай фонарь!

Изольда продолжала свое восхождение. После небольшой задержки, связанной с тем, что туловище завхоза никак не хотело впихиваться в отверстие люка, толстуха все же очутилась там, где и хотела, а именно на чердаке.

Выпрямившись во весь рост и включив фонарь, она громко крикнула:

– Эй, ужасные дети, вылезайте! Я вас поймала! Пойдемте со мной, я сдам вас в милицию!

Чердак в ответ лишь молчал.

– Ладно, я иду к вам сама.

До Галины долетели звуки тяжелых шагов. И вдруг душераздирающий вопль опять сотряс весь детский дом:

– Ааа! Спасите! На меня напали!

Галя кинулась на выручку. В темноте она не сразу поняла, что случилось. Но, увидев на чердаке фонарь, схватила его и включила. На полу, в двух шагах от люка лежал огромный ком из грязных тряпок и газет. Этот ком шевелился и издавал страшное нечеловеческое рычание. Галя в ужасе попятилась назад.

– Что у вас тут происходит? – рядом с Галиной неожиданно возник Иван Иванович. – Вы сейчас всех детей разбудите!

– Ой, дорогой мой Иван Иванович, Вы пришли спасти меня? – вдруг залепетала куча на полу голосом завхоза.

– Изольда Карловна, хватит играть со мной в прятки. Выходите и объясните, что тут творится!

– Нет, нет! У нас все прекрасно! Просто помогите мне встать.

И тут из кучи появилась толстая, пыльная рука и потянулась в сторону директора.

– Мне здесь так душно. Хочу на свежий воздух., – захныкала Изольда.

Иван Иванович вопросительно посмотрел на Галю, та угрюмо закивала, указывая на шевелившуюся гору, подтверждая догадку директора о том, где же прячется завхоз детского дома.

Совместными усилиями Ивану Ивановичу и Галине удалось вытащить толстуху из кучи грязных тряпок и спустить на лестничную площадку.

– Я просто запуталась в старых занавесках и упала, – потупив взгляд оправдывалась Изольда Карловна. Как удивительно менялась она в присутствии директора. – А Вы услышали мои мольбы и спасли меня!

– Боюсь, что Ваши мольбы услышал не только я, – вздохнул Иван Иванович, – хотя, раз уж все проснулись, можно и в дорогу собираться. Автобусы уже ждут.

Глава 2

Еще одно воспоминание

Четыре одинаковых белых автобуса с большими табличками «Осторожно! Дети!» выехали из ворот детского дома и направились на юго-запад.

Дети оживленно болтали, воспитатели судорожно пересчитывали коробки и тюки, пытаясь вспомнить, что же они забыли взять. Даже старая дворняжка Бусинка, которую в последний момент было решено отправить на дачу, тоненько подвывала из переноски, в которую ее с большим трудом запихал лично Иван Иванович. В общем, в автобусах царила атмосфера радости и предвкушения дачной жизни, которую все, и взрослые, и дети, очень любили.

Только Изольда Карловна Лягушкина сидела, погруженная в свои мысли, и то и дело морщила нос, и скалила зубы. Она размышляла о власти, так неожиданно оказавшейся в ее руках. Иван Иванович был вынужден остаться в детском доме и следить за ходом ремонта чердака, а Изольде Карловне, наоборот, пришлось тащиться на эту дурацкую дачу, которую она на дух не переносила. Но после того, как Иван Иванович объявил толстухе, что она будет исполнять обязанности директора дачи, она сразу же согласилась. Уж теперь-то она покажет этим детям! Введет свои порядки и правила! А ее любимый Иван Иванович, увидев, как она хорошо все устроила, сразу влюбится в нее и сделает предложение руки и сердца.

Так, в грезах и мечтах протекала дорога Изольды Карловны.

Наташа с Сережей, забившись на заднее сиденье последнего автобуса, в окружении чемоданов и коробок с кастрюлями и чайниками о чем-то шептались.

– А Малахитова и Орлов опять что-то затевают! – на весь автобус закричала пухлая девочка с короткими рыжими волосами. – Они уже целый час шушукаются! Их надо рассадить.

– Тише, Клава, не шуми! В автобусе можно сидеть с кем захочешь. Лучше пой с нами! – и сурового вида воспитательница в круглых очках затянула «Вместе весело шагать». Девочки с первых рядов сразу подхватили любимую песню, и в автобусе получился целый хор.

Замечание на Клаву не подействовало, она продолжала оглядываться назад и, будь ее воля, пересела бы поближе, чтобы подслушивать. Ох, как она это любила! Складывалось впечатление, что целью своей жизни Клавдия Петрушкина считала быть в курсе всего, что происходит вокруг нее. Она во все совала свой нос. Но самое плохое, за что ее все не любили, было то, что она обо всем сразу докладывала завхозу Изольде Карловне, которую считала своим кумиром и во всем пыталась ей подражать. Так же махала пухлой ручкой, так же скалила зубки и так же стремилась своей фигурой к идеальной форме шара. Прозвище у нее было соответствующее – Каркуша. Уж если она что накаркает, жди беды.

Наташа и Сережа с жаром обсуждали события прошлой ночи. Как же удачно все вышло! И Наташины вещи с чердака забрали, и Жаба, так между собой они величали Изольду Карловну, их не поймала. Какая всё же Галина мировая воспитательница, прикрыла их. Конечно, им еще предстоит разбор полетов, и Галя точно назначит им наказание. Но что ее наказание по сравнению с жабьим, одно удовольствие, тем более они его заслужили.

Вдоволь наговорившись про свою ночную вылазку, Сергей вдруг предложил:

– А может, расскажешь вторую историю? Ехать нам еще долго.

– Ну…, не знаю… А вдруг кто подслушает? – и Наташа покосилась на Каркушу.

– Сейчас все устрою, – шепнул мальчик. Он приподнялся со своего места и торжественно произнес:

– Надежда Михайловна, а давайте петь русские народные песни!

Строгая дама в очках расплылась в улыбке:

– Конечно, мой дорогой! Это чудесная идея! Я знаю столько хороших песен. Все начинаем с «Березки».

И громким выразительным голосом затянула «Во поле березка стояла…»

– Ты что, с ума сошел? Ее же теперь не остановишь! Она нас так до конца пути развлекать будет! – зашипела Наташа, прижимая ладони к ушам.

Сережа ухмыльнулся и указал в сторону Клавы, которая, как и Наташа, сидела с зажатыми ушами.

– Ты – гений! – Наташино лицо опять сияло.

Она осторожно протянула ему шкатулку.

– Выбирай! Только быстро!

– Ага, – и Сережа, запустив руку в коробочку, вытащил что-то блестящее непонятной формы. – Это же мой значок! Я тебе его сам подарил.

– Вернее проспорил, – поправила его Наташа.

– Ха, – довольно заулыбался мальчик, – значит, я тоже есть в твоих сокровищах!

– Не ты, а история про тебя.

– Ну, давай рассказывай свою историю. Только поподробнее и побольше меня хвали.

– Но ты же ее и так знаешь, – Наташа попыталась отобрать у друга значок.

– Да, знаю. Но уговор был на три истории. И эта – вторая.

– Хорошо, слушай! – и в глазах девочки заплясали озорные искорки: – Мне тогда было пять лет. У меня было полно друзей, меня все любили. И вот однажды, в наш детский дом подселили одного гадкого мальчишку.

Довольная улыбка сползла с лица Сергея.

– Это я то гадкий! На себя посмотри!

Наташа нахмурилась.

– Я не понимаю, твоя это история или моя? Не хочешь – не слушай. Или тогда не перебивай меня!

Сережа торопливо закивал.

– Так вот, – продолжила девочка, – оказалось, что этот мальчишка будет жить не просто в нашем детском доме, а в нашей семье, да еще в соседней спальне будет спать.

– Ну, он же не виноват, – Сережа принял правила игры, и она, похоже, ему начинала нравиться.

В это время в автобусе творилось что-то невообразимое. «Березка» закончилась и уступила место «Рябинке». Половина детей громко и выразительно подпевали Надежде Михайловне, которая, вскочив со своего места, активно дирижировала половником. А вторая половина, включая рыжую Клаву, пытались спастись от хорового пения с помощью ваты, которую напихали себе в уши. Картину завершала лохматая Буся. Собачонка громко выла в своей временной тюрьме. Выла так, что слезы наворачивались. И только двое детей, спрятавшись за чемоданами на заднем сиденье, не обращали на всё это никакого внимания.

– Может, и не виноват, только с того дня жизнь моя окончательно испортилась, – продолжала свой рассказ девочка.

– Постой, ты же говорила, что жилось тебе хорошо, и тебя все любили? – ехидно напомнил Сережа.

– Еще одно слово и уговору конец. Больше ничего не расскажу. – Похоже Наташа всерьез решила обидеться на товарища.

– Прости, я больше не буду, – занервничал Сергей, – ни слова больше не скажу!

Выдержав паузу, Наташа продолжила:

– Этот новенький постоянно путался под ногами. То живую муху мне в компот кинет, то за волосы дернет. А один раз вылил мне графин с водой на кровать. Это ведь ты был?

И Наташа внимательно посмотрела на друга. Сережа потупился и стал изучать свои не очень чистые коленки на штанах. Уши его приобрели ярко-розовый цвет и подрагивали.

– Мне тогда так влетело от Жабы, до сих пор помню, как всю ночь проревела.

Уши мальчика из розовых превратились в красные и пошли пятнами.

– В ту ночь я твердо решила с тобой разобраться, только вот еще не знала как. И, кстати, спасибо, что придумал всё за меня!

Сережа молчал, ему было очень стыдно. Он совсем уже забыл эту историю.

– На прогулке ты с мальчишками крутился на турнике и крикнул мне, что я слабая малявка, – Наташа хмыкнула и улыбнулась, – и предложил на спор, кто больше раз подтянется. Если честно, я до того дня ни разу этого и не делала.

– Правда? – в Сережиных глазах читалось сильное удивление.

– Ага, – кивнула девочка, – Мне тогда так страшно было.

– Но как же ты смогла подтянуться семь раз?! – воскликнул мальчик.

– Ты что, цифру помнишь?

– Конечно! Так позорно я в своей жизни никогда не проигрывал!

И дети дружно рассмеялись.

– Кстати, – сказала Наташа, – спасибо, что сдержал слово и больше меня не обижал.

– Не за что, мы же теперь друзья!

– Лучшие друзья!

Сережа осторожно положил значок в шкатулку, и Наташа спрятала ее на дно своей большой спортивной сумки.