Путешествие в обратно

Мне показалось, что я нахожусь где-то рядом с разгадкой тайны магического кубика. Не хватает самой малости – проверить это на практике.

Значит, если мои рассуждения правильны, то при благоприятных обстоятельствах, которые сегодня сопутствовали мне, я смогу запустить… "машину времени" и … может быть вернуться в детство. Чтобы убедиться в этом, нужна лишь самая малость – повторить предыдущий "эксперимент".

Окинув прощальным взглядом пожелтевший осенний сад, меня охватила глухая тоска, как при расставании с близкими.

А вдруг все получится, и я навсегда останусь в прошлом? Может оставить записку? – Эту мысль я отбросил сразу. Если не вернусь, то и записка ни к чему. Был человек и вдруг пропал. Такое случается очень часто в нашей жизни. А если вернусь, то записка сыграет роковую роль. Сначала вопросами замучают, потом примут за сумасшедшего и закончу я дни своего существования в какой нибудь психушке.

Я глубоко вздохнул, как перед прыжком с тарзанки головой вниз, удобнее уселся в кресле, взял в руки кубик, тщательно запутал грани, зашифровал в слова. Положил кубик за пазуху куртки, чтобы он не вывалился из рук, закрыл глаза и произнес:

Поехали!

И сразу же пальцы забегали по граням. На внутреннем экране, как и в первый раз, появились образы закодированных слов. Вращение набрало сумасшедшие обороты. Образы менялись как в цветном калейдоскопе, превращаясь в предметы, лица друзей и знакомых из прошлой жизни. И весь этот паноптикум воспоминаний и образов из прошлого, рожденный моим воображением, устремился в центр экрана к черной дыре, которая безжалостно всасывала в себя, все что мне было так дорого. Тяжелая голова набухшая как переспелый арбуз, готова была треснуть. Тело отделилось от кресла, полетело к черной дыре и исчезло в ней. Наступила кромешная темнота, как будто кто-то вдруг обесточил стадион в самый разгар вечернего матча. Пронзительный холод медленно сковал тело, проник в мозг, и я провалился в небытие.

7.

Первое, что я увидел открыв глаза, были черные сатиновые шаровары и сильно потертые кеды на детских ступнях. Причем правый кед был с дыркой, из которого торчал грязный ноготь большого пальца. Я сидел в песочнице в позе эмбриона. Шаровары и кеды принадлежали мне. Мои руки, под синей кофтой, крепко прижимали к животу кубик.

После абсолютной темноты я не решался поднять голову, чтобы не ослепнуть от яркого солнечного света. Ушные перепонки с трудом выдерживали непривычную какофонию звуков. Музыка, смех, лай собаки, плач ребенка, далекий перестук колес движущегося поезда и музыкальный свист – все слилось в единый шум, от которого кружилась голова. Свист перекрывал все звуки. Источник свиста был где то рядом…в нескольких метрах от меня. Прислушиваясь, я уловил знакомую, но давно забытую мелодию популярной песни моего детства. В припеве повторялось несколько раз подряд имя девушки. "Марина. Марина, Марина, хорошее имя, друзья".

Мне захотелось взглянуть на Свистуна.

Подняв голову я увидел мальчика одетого в черные шаровары как у меня и серую кофточку с тремя большими пуговицами посередине. На ногах у него были стоптанные сандалии неопределенного цвета. Рядом с ним сладко дремала рыжая собака. Свистун держал в руке перочинный нож и сосредоточенно смотрел вниз. Прицелившись, воткнул нож в землю, нагнулся и лезвием прочертил линию. Старую линию стер ногой. Его действия напомнили игру – "ножички". Я смутно помнил правила этой игры. Когда клочок земли стал настолько мал, что Свистун уже не умещался на нем, он обтер лезвие ножа о кофту, сложил его и сунул в оттопыренный карман шаровар. После чего залез в песочницу и уселся рядом со мной. Было видно что он скучал. Свистун обвел взглядом двор и произнес:

•

Скукотища. И куда все подевались?

Он повернулся и посмотрел на меня. Я сумел хорошо разглядеть его лицо. Два искривленных передних зуба и сильно оттопыренные уши подсказали, что имя мальчика – Витя Колупаев. Он умел шевелить ушами, лучше всех изображать походку Чарли Чаплина и здорово свистеть.

Вопрос повис в воздухе. Я не знал что ответить, поэтому промолчал. Да и что я мог сказать, если даже не знал какой сейчас день и который час.

Безлюдный двор удивил меня тоже. В моей памяти население нашего двора всегда зашкаливало и напоминало улей с пчелами. Сейчас же двор пустовал, не считая двух старушек сидевших на скамейке у дальнего подъезда, да очередь из нескольких человек, стоящих на углу соседнего дома у большого алюминиевого бидона на тележке. Женщина в белом халате наливала в маленькие бидончики молоко. Я вспомнил, что так торговали молоком по Воскресеньям. Выходит сегодня выходной.

Неожиданно хлопнула дверь. Из четвертого подъезда вышла маленького роста женщина с папиросой в зубах. От стука двери проснулась собака, подняла морду вверх и залаяла.

– Дамка! Фу! – прикрикнул на нее Витя. – Мам, ты куда ?

– К тете Лизе. Скоро буду. Со двора ни ногой, понял?

– Понял, – вяло ответил Витька.

Я вспомнил, что Витькина мать была дружна с моей мамой и тут же подумал. Почему была? Она есть. И она и папа – они живые и молодые еще. От мысли, что я могу прямо сейчас пойти домой и увидеть родителей – перехватило дыхание. А что меня удерживает? Да ничего.

Я встал и вылез из песочницы.

– Ты куда? – спросил Витя.

– Домой. Мне надо родителей увидеть.

Витя медленно встал. В его широко раскрытых глазах я увидел удивление. Он перевел взгляд на живот.

– Это че там у тебя торчит?

– Кубик… игрушка такая, – как можно безразличнее сказал я.

– Ку-у-у-бик?…Дашь позырить?

Я вытащил кубик и сунул ему под нос.

– Смотри!

Он взял кубик, повертел его, разглядывая со всех сторон.

– Гладкий. А как играть им?

– Крутишь грани…и собираешь цвета.

– И все? Ну, это не интересно.

– Кому как. Мне интересно.

Витя понюхал кубик.

– Ммм…яблоком пахнет! А что там внутри? – с любопытством спросил он.

Я мог бы объяснить что находится внутри кубика, но вспомнил, что Витю во дворе дразнили "Мастером – ломастером". Все, что попадало ему в руки, тут же разбиралось на части и потом выбрасывалось. Поэтому я сказал:

– Не знаю.

Витя недоверчиво посмотрел на меня. Потом засунул грязный ноготь между гранями, пытаясь расщемить их. Тут уж я не стерпел.

– Позырил? Гони кубик обратно. Мне домой пора…меня родители ждут.

Витя ноготь убрал с игрушки, но возвращать не собирался. Я выхватил кубик из его рук.

– Жмот ты, Юрка, и …брехун! И вовсе родители не ждут тебя, потому что они ушли в гости.

– В гости?! К кому?

– Откуда я знаю?

– Сам ты брехун!

– Брехун?

– Брехун!

– Сунь лучше руку в карман и посмотри, что там лежит.

Я решил проверить. В правом кармане шаровар лежал большой с латунной бородкой ключ от квартиры.

– Ну, кто брехун?

– А при чем тут ключ!?

Ключ от квартиры твоя мамка тебе в карман положила. И вообще, харэ дурака валять, – сказал он обиженно, повернулся и пошел к песочнице, сел на бордюрчик, подозвал свистом Дамку и стал гладить ее.

После услышанного, желание идти домой пропало. Я стоял и не знал чем заняться и куда пойти. Кроме Витьки я никого не знал. Он был единственным через которого я могу войти в контакт с другими. Мне было досадно, что я так лопухнулся. Витька подумал, что я разыгрывал его. Да и с кубиком вышло как то…резковато… не по-детски.

Я вернулся в песочницу, сел рядом с Витей. Дворовая собака Дамка подошла ко мне и стала обнюхивать мои ноги. Я толкнул Витьку в бок.

– Да, ладно, Витек, не дуйся, че пошутить нельзя? Ты сказал, что тебе скучно, вот я и решил…разыграть тебя. Да не дуйся, ты! На сердитых воду возят. Ну что мир?

Витя повернулся ко мне и не глядя на меня протянул согнутый мизинец. Я не понял, что это значит и уставился на него.

– Ты че, мириться не хочешь?– удивился он.

– Хочу!

– Ну тогда давай свой мизинец.

Я протянул согнутый мизинец. Витька, как крючком зацепился за него и поднимая наши руки вверх и вниз, проговорил как заклинание:

– Мирись, мирись, мирись и больше не дерись. А если будешь драться, я буду кусаться! А кусаться нам нельзя, потому что мы – друзья!

Чтобы совсем развеять Витькины подозрения, я даже решил пожертвовать кубиком, конечно в приделах разумного. Кубик был для меня "машиной времени" для возвращения назад в будущее.

– Держи кубик. Играйся, пока не надоест. Только смотри не сломай! А то мне отец голову…открутит.

– Не открутит. Твой папка добрый!

– Добрый то добрый. А ты знаешь, что такого кубика ни у кого больше нет?, – слова произнесенные шепот произвели сильное впечатление на Витьку.

– Ни у кого, ни у кого?– тоже шепотом спросил он.

– Такого кубика… ни у кого нет! Он…единственный. Отец сделал мне его на заводе.

– На авиационном!?

– На авиационном, в секретной лаборатории, – для пущей важности соврал я.

Мои слова магически подействовали на Витю. Он с любопытством

уставился на игрушку.

– А ты правда не знаешь что там внутри? Или…или это секрет?

– Еще какой секрет, – прошептал я, – но тебе, как лучшему другу, так и быть скажу. Только ты никому не болтай. Обещаешь?

– Могила! – сказал Витя и постучал кулаком по груди.

– Ладно, слушай и запоминай. Витька придвинулся ко мне, я наклонился и зашептал ему на ухо.

"В центре кубика находится трёхмерная крестовина, на которой свободно вращаются центральные элементы. Все остальные элементы держатся друг за друга, входя выступами в выемку."

Я замолчал, так как не знал, что еще сказать.

Витя отодвинулся и непонимающе уставился на меня.

– Короче, Вить. Внутри кубика находятся смазанные шарниры! – поспешил я закончить объяснение.

– Ха-ха-ха. То же мне секрет. Наговорил сорок бочек арестантов. Да твой секрет ни один отличник не запомнит…не то что я.

– Это почему?

– Потому что столько непонятных слов никто не запомнит.

– Но я то запомнил!

– Запомнил, но не сразу ведь?

– Не сразу, – согласился я.

– Не надо мне твоего кубика. Держи свою игрушку и играй сам!

Я облегченно вздохнул и спрятал кубик за пазуху.

– Че сам-то не играешь? – съехидничал Витя.

– Не хочу. Надоело.

Мы посидели некоторое время молча. Витя опять окинул взглядом двор.

– Пойдем, порыбачим?, – неожиданно предложил Витя.

– Пойдем, – согласился я, не понимая о чем идет речь.

Мы подошли к столу за которым после трудового дня собиралось мужское население нашего дома. Я уселся на отшлифованную штанами доминошников скамейку, а Витя полез под стол. Через несколько минут он вылез, сжимая что-то в кулаке.

– Смотри че надыбал! – он разжал кулак. На маленькой ладошке лежали две крышки от жигулевского пива и грязные 5 копеек.

– Ништяк, не плохой улов, – Витя вывалил содержимое из оттопыренного кармана на стол. Ножичек, резинку, биту и крышки от бутылок вернул в карман. На столе осталась небольшая кучка мелочи. К ней он добавил найденные под столом 5 копеек, поковырял кучу пальцем и мастерски сплюнул через кривые зубы:

– Слушай че я придумал, Юрок. Айда в кино?!

Его предложение меня насторожило. Я хорошо помнил, что с Витей часто случались разного рода неприятности. Одна из таких неприятностей случилась как раз в кино. Я решил убедиться в этом.

– В "Юность"? – спросил я осторожно.

– Ага, в "Юность". Там в "Розовом" зале идет классная страшилка "Седьмое путешествие Синдбада".

– Точно! – этот случай, и название фильма тоже самое . Это была одна из лучших американских лент с редкими спецэффектам для 60-х. Правда, досмотреть "страшилку" до конца мне тогда не удалось из-за Вити. А вот интересно, если пойти с ним в кино, то повторится все опять как было тогда или можно как-то избежать этого? Видно, пока не попробуешь – не узнаешь, но лучше не испытывать судьбу и попытаться отговорить Витьку от этой затеи.

– Ну, че, идешь? – спросил он опять.

– А тебе не попадет от мамы? Она же сказала…

– Что со двора ни ногой? Ха-ха-ха…Не боись…пока мамка хватится, мы уже домой вернемся! Ну, так как, потопали?

– Нет, я не пойду. Надо дождаться родителей, да и денег у меня нет.

– Опять ты, Юрок дурку гонишь. Тебе же мать сказала, что они вернуться поздно вечером, а на счет денег будь спок.

Витька скорчил рожу, глаза скрестил на носу и зашевелил ушами. Я не сдержался и рассмеялся. Он сгреб мелочь со стола, спрятал руки за спиной и стал читать считалку:

Акаты, пакаты, чукаты, мэ.

Абель, фабель, думанэ.

Ики, пики, кук и мак.

Выбирай любой кулак.

– Ну че смотришь? Выбирай давай!

– Правый.

– А теперь, считай! – сказал он высыпав всю мелочь на стол.

Я посмотрел на монеты. Две по 20 копеек, один десюнчик, четыре двушки, грязный пятачок, который он нашел под столом, и несколько однушек. Выходило где-то копеек шестьдесят или чуть больше. Я не помнил, сколько стоил детский билет в кино, поэтому решил потянуть время.

– Этих денег не хватит на двоих – сказал я.

Витя подозрительно посмотрел на меня.

– Ты че, таво? – он покрутил пальцем у виска, – считать разучился?

– А что тут считать? Эту мелочь любой одноклашка за минуту посчитает.

– Ну я не знаю, прям… если не хочешь идти в кино, то так и скажи…а на деньги давай…не пеняй! Зырь сюда, – он разложил на столе мелочь на три кучки. – Это – на два детских билета, это – на два стакана семечек, а на остаток можно будет купить два стакана газировки с сиропом и один без сиропа! Ну что? Съел? Че молчишь?

Витя сгреб мелочь со стола и сунул в карман.

– Короче. Последний раз спрашиваю: идешь в кино?

– Иду, иду! Только чур мне семечек не покупать. Они разрушают зубы! Кто грызет семечки…стаканами, тот может потерять все зубы за один год! – припугнул я Витю.

– Враки. Вон Базиль каждый день грызет семечки и не по стакану, а по три, а может и больше. И ничего с его зубами не случается. Видел, какие у него зубы?

– Нет.

– Ууу…Зубы у него острые, как …как, вон у Дамки. – Он указал пальцем на собаку, лежащую в тени под деревом. – Вчера он не мог развязать узел на ботинках, так, прямо вцепился зубами в шнурок и перегрыз.

– Не снимая с ноги? – улыбаясь спросил я.

– Не, ботинок он снял, а уж потом перегрыз.

Мы опять помолчали. Видно было как Витя обдумывал мое предложение.

– Ладно, уговорил. Себе я покупаю стакан семечек, а к твоим 10 копейкам добавлю еще пять, и мы покупаем мороженое. Только сорок восемь – половинку просим!

Я подыграл ему.

– Сорок один – ем один!!!

– Опять жлудишь? Кто первый сказал, тот и выиграл.

– Да, ладно, пошутил я.

Мы вылезли из-за стола, Витя обнял меня за плечо, так делали закадычные друзья только в детстве, и запел:

Город на Каме,

Где – не знаем сами,

Город на Каме,

Матушке-реке,

Прошло столько лет, но эту незамысловатую песню из кинофильма "Детство Горького" я сразу вспомнил. Второй куплет мы уже пели в два голоса.

Не дойти ногами,

Не достать руками,

Город на Каме,

Матушке-реке…

8.

Кинотеатр "Юность" находился недалеко от нашего дома. Мы вышли на улицу Ново-Вокзальная, где находился сквер имени Калинина, который сейчас показался мне пустым и неуютным. Четыре прямоугольных газона с круглой клумбой в центре, оживляли молодые карагачи посаженные по периметру сквера. Два дерева расположенные ближе к нашему дому служили штангами для ворот, когда мы открыли весенний футбольный сезон. После растаявшего снега было приятно бегать по молодой травке, вдыхать запах свежей зелени перемешанной с землей. Летом сквер становился полем битвы между соседними дворами.

Противоборство выражалось в метании камней друг в друга и продолжалось до первой крови. Потом бойцы двух армий разбегались по своим дворам зализывать раны.

Мы дошли до Победы – главной улицы города, по которой ходили трамваи. К остановке подъехал старенький трамвай под номером 11. На этом трамвае я ездил в "самоволку" на речку.

– Ну ты че застрял, встретил кого-то?

– Нет. Просто интересно было.

– Постой на стреме. Случай чего свистни. – Он вытащил из кармана две пивных пробки, положил их на рельсы и вернулся ко мне.

Трамвай с громким двойным выстрелом, на который никто не обратил внимания, проехал по пробкам. Сплющенные пробки, Витя засунул в карман штанов.

– Горячие, зараза. У меня с этими двумя уже штук двадцать будет, – похвастался он.

Следующим памятным местом для меня был гастроном, где мы покупали дешевые сладости. Этого магазина давно уже нет. Может поэтому мне захотелось зайти туда и чем-то полакомиться, но для этого надо было раскулачить Витю.

– Вить, а давай забежим в гастроном, немного купим подушечек с повидлом?

Витя поморщился.

– Чето, я не пойму тебя, Юрок. То тебе семечки нельзя грызть – зубы испортятся, то вдруг конфет захотелось. И потом, я сладкого не ем. Мамка запрещает.

– А как же мороженное? – не сдавался я.

– Ну, мороженное…мороженное – это другое дело. Его и грызть не надо…оно мягкое. Короче, хорош болтать, пошли быстрее, а то в кино опоздаем.

Соседним зданием за гастрономом была " Телефонная городская станция", а за ней находился магазин "Канцтовары" – одно из самых моих любимых мест. Меня сразу же потянуло туда. Я посмотрел на Витьку. Обстановка благоприятствовала мне. Около магазина, на стихийном рынке, торговали фруктами, овощами и, конечно же, семечками. Витя, увидев старушку с мешком семечек, позабыв обо мне, поспешил к ней.

Воспользовавшись этим я незаметно прошмыгнул в магазин.

Войдя внутрь я остановился от сильного будоражащего запаха новеньких канцтоваров. У прилавка стояло несколько человек. Женщина покупала тетради, бабушка с внучкой общались с продавщицей, рядом, прижавшись друг к другу, стояли две девочки и мальчик. Они с любопытством рассматривали через стекло содержимое на прилавке.

Найдя промежуток между ними, я протиснулся к прилавку. Яркие школьные канцтовары заворожили меня как в детстве. Было ощущение, что я попал в музей "Советского школьного детства".

От канцелярских принадлежностей разбегались глаза. Под стеклом на зеленом сукне лежали пеналы, точилки в форме рыбки, крокодильчика и мяча, линейки, коробочки с кнопками и скрепками, ластики, счетные палочки, краски с кисточками, разноцветные деревянные ручки и перья для них, клей, чернила синего и фиолетового цвета в пузатых бутылках и еще какая-то мелочь. Мне вдруг захотелось залезть под стекло пощупать и понюхать каждую вещицу.

Слева от меня на прилавке в стопках стояли разноцветные тетради: синие в клеточку, зеленые в линейку и желтые косые для первоклашек. Я вспомнил, что в тетрадях в клеточку надо было прочерчивать поля красным карандашом.

Когда продавщица отвлеклась, я взял несколько тетрадей и с придыханием стал рассматривать их. На обложке одной из них, я увидел таблицу умножения, на другой правила пионеров. Полистав, обнаружил синюю промокашку. Погладив мягкий листочек бумаги, я вернул его на место.

На трехъярусных полках расположились товары крупнее: глобусы, карты, бумага для рисования и для черчения, счеты, чучела птиц, пионерские горны, галстуки, плакаты и прочая школьная дребедень.

От рассматривания канцелярских принадлежностей меня отвлекла музыка, доносящаяся из дальнего помещения магазина. Я вспомнил, что в угловой части канцелярских товаров находился крохотный музыкальный отдел, в котором собиралась основная масса покупателей и просто зевак, желающих послушать музыку. Я направился туда. Мне тоже захотелось послушать музыку, но было и что-то еще, почему я пошел туда. Что это могло бы быть, я пока не не знал, но надеялся память подскажет предмет моего интереса.

Музыкальный отдел отделялся от основного помещения магазина двумя узкими колоннами в старом стиле. В это время дня покупателей было немного.

Входя в отдел я обратил внимание на галерею цветных фотографий звезд эстрады, висящих на стене над верхнем стеллажом. Из всех фотографий меня привлекла крайняя справа. Я догадался, что именно она была причиной моего частого посещения этого места. Объяснить, что меня привлекало в этой фотографии я не мог ни тогда, ни даже сейчас, но это было ТО, к чему меня страшно тянуло.

Я внимательно рассматривал фотографию пытаясь отыскать ответ. Во-первых, она была самой красочной из всех остальных и сразу бросалась в глаза. На ней был запечатлен стоящий вполоборота красавец-певец. Одет он был в белый костюм, театрально вытянутая рука указывала на сине-зеленую полоску безбрежного моря или океана.

Во – вторых, меня поразила прическа эстрадной звезды и его одежда. Длинные волнистые волосы развевались на ветру, а желтая рубашка с откладным воротником, гармонировала с коричневыми ботинками. Молодой человек разительно отличался от того, что я видел в нашей бесцветной жизни. Даже стиляги с их яркими пиджаками, галстуками-шнурками и обувью на высоких подошвах, не удивляли меня так, как фотография неизвестного певца. Тогда он казался мне инопланетянином, на которого я хотел бы походить. Он был моим кумиром и несбыточной мечтой, потому что мне трудно было представить себя в белом костюме и желтой с откладным воротником рубашке. Таких вещей не существовало в нашей жизни, их можно было только увидеть на обложках журналов и в кино и то в редких случаях. Теперь то я знал, почему меня так тянуло в музыкальный отдел.

Молоденькая продавщица в сером приталинном халатике с короткими рукавами разговаривала с пожилой женщиной. Я не прислушивался к их разговору, меня заинтересовал лист картона лежащий на стеклянной поверхности прилавка. Им оказался список ежемесячных поступлений пластинок. Я подвинул его к себе поближе и стал читать.

В разделе классика числился: П.Чайковский "Щелкунчик" Г. Рождественский, Яша Хейфец. Скрипка, выдающиеся пианисты прошлого, комплект из 7 пластинок.

Советскую эстраду возглавлял О. Анофриев с песней "Девчата". Дальше шли Великанова с песней "Два берега", Н. Рыбников "Татьяна", М. Магомаев "Итальянские песни" и "Песня самогонщиков из к/ф "Пес Барбос и необычайный кросс".

В списке зарубежной эстрады были представлены песни:"Дикий ветер", "Мамбо","Стюардесса","Лунная серенада"и "До Свидания Рим". Имена зарубежных звезд в списке не были указаны.

Увлекшись чтением я не заметил подошедшую ко мне продавщицу.

– Что вас интересует, молодой человек? – спросила она с улыбкой.

Я растерялся не понимая к кому она обращается, но тут же вспомнил в каком статусе я теперь нахожусь. Не долго думая, спросил:

– Скажите, а как имя певца в белом костюме на крайней фотографии справа?– я указал пальцем на галерею.

Продавщица повернулась к стеллажам, закинула голову и стала искать указанную фотографию. Постояв немного, она наклонила голову сначала влево, потом вправо. Отошла назад, как это делают посетители в музее, чтобы лучше рассмотреть картину. Повернулась ко мне, подняла плечи вверх и развела руки в сторону.

– Не знаю, мальчик. Я работаю здесь недавно, поэтому помочь тебе не смогу. – Она виновато улыбнулась. – Это все?

– Нет! – твердо сказал я. Мне хотелось спросить ее еще о чем нибудь. И вдруг из памяти всплыл кумир нашего детства Робертино Лоретти с его голосящей песней "Ямайка". Песня пришлась по душе всей нашей детворе. Помню как жарким июльским летом мы бегали по двору и орали во всю глотку: "Чья майка! Чья майка!!!" Тогда Робертино Лоретти был страшно популярен. Каждый у кого был проигрыватель в те годы, не отказывал себе в удовольствии открыть окно, поставить пластинку Робертино Лоретти и включить звук на всю мощь. Какой же это был год? 61-й или это было позднее? Ладно. "Спрос- не бьет в нос" – как говорила мне мама. От меня не убудет если я спрошу.

– У вас есть в продаже пластинка Робертино Лоретти?– как можно спокойнее спросил я.

Девушка непонимающе уставилась на меня.

– Ло- ррр- етти? Ммм…Первый раз слышу. Может, не Ло…Лоретти, а … Ланца… Марио Ланца итальянского оперного певца!?

– Нет. Я спрашиваю про юного итальянского певца из Рима. Лучшие его песни "Ямайка" и Санта лючия". О нем еще говорила Валентина Терешкова. Помните?

Мои слова сильно озадачили продавщицу. Она еще больше смутилась и не знала что ответить мне. Девушка подозрительно смотрела на меня. В глазах у нее появился страх.

Продавщицу выручил пожилой человек в шляпе с папкой под мышкой. На пиджаке у него красовался круглый значок с изображением Юрия Гагарина. Он спросил:

– Девушка, у вас есть "Песня о Тбилиси" в исполнении Рашида Бейбутова?