Что, если мы останемся

Голова закружилась, и я крепче вцепилась в трубку.

Нет, нет, нет. События разворачиваются не по плану. Родителям все стало известно. Хуже того, лично из уст моей профессорши. Ощущение, что меня подставили.

– Я должна теперь извиниться? – От неожиданности паника привела меня в бешенство.

– Это было бы весьма кстати, – рявкнул отец.

Мне захотелось разбить телефон о стену спальни.

Вот черт. Что дальше, Гиллз?

– Я уже ищу работу. И думаю, что делать дальше.

– Ты можешь не беспокоиться по этому поводу. Дальше у тебя – Ванкувер.

Я нервно рассмеялась:

– Если вы думаете, что из-за этого я вернусь, то вы ошибаетесь. Я совершенно не намерена…

– Эмбер, боюсь, ты меня не совсем понимаешь. Я заблокировал банковские карты и расторг договор аренды твоей квартиры в Торонто. К счастью, домовладелец пошел навстречу и согласился расторгнуть прямо сейчас. У тебя есть три дня, чтобы освободить квартиру. – Я открыла рот, чтобы сделать вдох и возразить, но отец не дал мне и слово вставить. – Ты перешла все границы, дорогая. Вылетаешь в Ванкувер в пятницу, билет у тебя в электронной почте.

– Как, да кто ты такой?!

– Идиот, который потратил половину состояния на тебя и твое образование. Тридцать шесть тысяч долларов, Эмбер! Это только плата за обучение! Плюс квартплата и все остальные твои расходы. Думаешь, мы допустим, чтобы эти баснословные суммы пропали зря? Нет, ты сильно ошибаешься.

– Супер. И что теперь? Что я должна сделать? Или ваши деньги могут отменить мое отчисление?

– Не деньги, а связи. – Я задрожала, голос отца стал еще суровее. – Я переговорил с деканом факультета. И в твоем случае возможно применить исключительный порядок зачисления. Ты продолжишь обучение архитектуре здесь. Как и положено Гиллзам.

– Это просто смешно! Я совершеннолетняя, ты не можешь решать за меня.

С каждым словом я говорила все громче, сердце билось быстрее, меня охватила самая настоящая паника. Я чувствовала, когда отец говорит совершенно серьезно. Не раз испытывала это на своей шкуре.

– Ты думаешь, я столько лет вкладывал в тебя деньги, чтобы из-за одного твоего каприза все перечеркнуть? Нет, ты глубоко заблуждаешься.

– Это не каприз, черт возьми! Я ненавижу архитектуру, мне она совершенно не нравится.

– Ты выбрала этот факультет по собственному желанию.

Я затаила дыхание. Он был настроен действительно серьезно.

– Ты не можешь так поступить. Ты не имеешь права!

– Я могу отправить тебе список всех твои расходов, которые мы понесли за последние несколько лет. Можешь вернуть нам эти деньги. А потом пускать свою жизнь под откос. Но не сейчас, пока мы финансируем тебя.

Глупость с моей стороны. Такая непростительная глупость. Было же очевидно, что этот момент однажды наступит. Деньги дадут им право управлять мной. Давить на меня. Тридцати шести тысяч долларов у меня не было. Работы тоже. Была лишь иллюзия, что на гребаные деньги родителей я могу жить с комфортом. Моя наивность просто отвратительна.

– Вопрос закрыт, – рявкнул отец напоследок. – Увидимся в аэропорту в пятницу вечером. До этого у тебя есть время подготовить более или менее правдоподобное объяснение всего случившегося.

* * *

– Что? Ты возвращаешься? Что это значит, Эмбер? Сэм, подожди минутку. Мне нужно… – Голос Лори растворился в общем гомоне. Я услышала объявление в супермаркете, затем шумы немного стихли.

– Алло, ты еще здесь? – Взволнованный голос Лори заставил меня устало улыбнуться. Я закрыла глаза рукой и еще глубже зарылась в подушки. – Ты возвращаешься в Ванкувер? Это шутка?

– Вовсе нет, – пробормотала я. К сожалению…

– О, Эмбер, это же… Здорово! Я так рада! Снова вместе в одном городе!

– Ага. – Я любила Лори, это и было небольшим утешением.

– Когда ты приедешь? После бакалавриата? Значит следующим летом, верно?

– Нет, послезавтра, – сказала я, и это походило на дурацкий розыгрыш, в который вдруг превратилась моя жизнь.

– Так только на выходные? – Лори никак не могла понять, а во мне закипала бессильная злоба. Знаю, моя лучшая подруга не виновата. Но я и не хотела ничего объяснять. Лори меня не понять. Для нее учеба на медицинском – превыше всего. Еще тогда, в начале учебы в Торонто, она не одобряла мои вечные прогулы в универе. И мотивации на том бесполезном подготовительном курсе, где мы и познакомились летом, в ней чувствовалось вдвое больше. Время от времени я задаюсь вопросом, как так получилось, что мы, такие разные, стали лучшими подругами.

– Нет. – Следующие несколько слов дались мне с трудом. – Я приеду надолго.

– Но… – Лори замолчала, а я уже давно знала, о чем она хотела спросить. – Как? Я имею в виду, сейчас же середина семестра…

Я пожала плечами, прекрасно зная, что она этого не видит.

– Эмбер?

К черту все!

– Что случилось? – Лори молча ждала ответа. Я слышала шум проезжей части, какие-то голоса. Мне хотелось просто повесить трубку. Должно быть, в какой-то части моего мозга, преследуемого кошмарами после телефонного разговора с отцом, произошел сбой, иначе мне не пришло бы в голову звонить подруге после бессонной ночи. – Из-за парня? Тебя кто-то…

– Нет, – прервала я и прикрыла глаза. Я все-таки худшая в этом проклятом мире подруга.

– Тогда что? Я не понимаю, почему…

– Меня выгнали.

– Из квартиры?.. – беспомощно предположила Лори. – Тебе нужен временный ночлег? Я могу спросить Джека, или, в крайнем случае, пару дней у моих родителей в Барри…

– Меня исключили из университета.

Лори замолчала. Эта тишина была невыносима. Возможно, потому, что Лори была единственным человеком, чье мнение меня хоть немного интересовало. Но я не хотела слушать, как она сокрушается. Чувствовать себя жалкой перед ней – еще меньше.

– Что?! Подожди, я не понимаю. А за что тебя…

– Я провалила чертов экзамен. Думала, что у меня есть три попытки, но нет… Если бы я пришла на вводное занятие, возможно, я бы услышала, что их дается всего две. Я зашла слишком далеко. И вот результат. – Поразительно, как я смогла рассказать это так, будто это вовсе не обо мне, а о ком-то другом. Мне было совершенно безразлично. Что я, по всей видимости, совершенно не способна изучать архитектуру. Теперь это не важно. А вот вынужденное возвращение в Ванкувер сводило меня с ума.

– Вот дела! Эмбер, мне очень жаль…

– А мне нет. – Это прозвучало очень самонадеянно.

– И что ты будешь теперь делать?

– Мой отец принуждает меня вернуться домой. Он как-то организовал, что я могу продолжить учебу в UBC.

– Ах, это же хорошо! Ведь здорово, правда?

Я безрадостно усмехнулась:

– Ага, лучше некуда.

– Не все так уж и плохо, Эмбер, – утешала Лори, а я крепче сжала в руке телефон. – Давай смотреть на ситуацию позитивно!

Я неодобрительно хмыкнула.

– О’кей?

– О’кей… – выдохнула я.

– Мы снова вместе в одном городе… – мечтала Лори, а у меня кольнуло сердце. – Обсудим это спокойно по приезде. Мы с Сэмом сейчас в магазине. Когда именно ты приезжаешь?

– Я прилетаю в пятницу в половине шестого по ванкуверскому времени.

– Тебя встретить?

Вместо ответа уголки рта приподнялись в улыбке. Как бы ужасно все ни складывалось, я снова буду рядом с Лори.

– Думаю, как только я войду в зал прибытия, отец лично наденет на меня наручники, так что не беспокойся.

Лори тихо рассмеялась:

– Эмбер, я с нетерпением жду тебя. – Вне всяких сомнений, она единственная, кто меня ждет в этом проклятом городе.

– И я рада нашей встрече, – прошептала я. За последние дни это были самые искренние мои слова.

– Что?.. Да-да, я иду! Извини, Эмбер. Сэм нервничает. У него еще собеседование сегодня.

– Понятно. Удачи ему и передавай привет.

– Передам. Напиши мне, когда будешь здесь. И до скорого!

– Ага. – Я положила трубку.

У меня было меньше семидесяти двух часов, чтобы втиснуть остаток своей жизни в чемоданы и вернуться в город, который я поклялась сторониться как чумы. Только нужно было лучше стараться, черт возьми…

Глава 4

Скрежет столовых приборов о дорогие фарфоровые тарелки и покашливания время от времени – единственное, что было слышно. Я сидела за столом не шелохнувшись. Все было как прежде. Напротив меня – мама, слева, во главе стола, – отец.

Я не обращала внимания на его испепеляющие взгляды. И на те, которыми он обменивался с мамой, думая, что я не замечу. Мы едва перекинулись парой фраз с тех пор, как меня встретили в аэропорту. Мое присутствие здесь было каким-то сюрреализмом.

Последние несколько лет я регулярно навещала родителей. Каникулы, как и положено хорошей дочери, я всегда проводила дома, но старалась не задерживаться дольше, чем на неделю. И на то были свои причины.

Здесь совершенно ничего не изменилось. Ни минимализм обстановки этого до абсурда огромного дома, ни мрачные выражения лиц за столом. Мне до сих пор непонятно, зачем двоим нужен дом площадью более четырехсот квадратных метров. Видимо, самые известные в городе супруги-архитекторы так и должны жить, хотя у себя дома, на северо-западе Ванкувера, мои родители никогда не принимали клиентов. Это была амбициозная демонстрация их до омерзения хорошего вкуса. Рассеянный свет, гладкие поверхности, выразительные формы. В этом доме не было ничего лишнего. Кроме меня. Через огромные панорамные окна взгляд убегал по пологому склону далеко вперед, до Ванкуверской гавани и Стэнли-парка, вплоть до светящихся вдали небоскребов даунтауна. Меня тошнило от такого декаданса.

– Ты можешь зачислиться уже в понедельник, перед первым семинаром, – нарушил молчание отец, не глядя на меня, разрезая лежащий перед ним на тарелке стейк. – Постараемся не привлекать к себе внимания. Мне пришлось задействовать все свои связи, чтобы убедить декана. К счастью, Франклин у меня в долгу, еще с тех пор, как мы проектировали здание технологического факультета в кампусе.

Я молчала, сооружая из картофельного пюре небольшую горку.

– С твоей стороны было бы уместно выразить некую признательность.

Я прикрыла глаза:

– Но я не просила тебя об этом.

– Эмбер! – строго посмотрела на меня мама.

– А что, если я откажусь?

Отец громко рассмеялся:

– А дальше?

Я сжала губы.

– До окончания учебы тебе осталось всего три семестра, Эмбер, – принялась убеждать меня мама. – Будь благоразумна, у других такой возможность нет.

– Ах да, ведь другие лишены роскоши иметь столь знаменитого отца. Вы же понимаете, что все, и не без основания, будут смотреть на меня косо?

– Ты могла бы подумать об этом заранее, – отрезал отец.

– Нет, ну правда, Эмбер… Провалиться на строительном праве, это… – мама покачала головой.

– Это совершенно недостойно, я знаю… – Мои глаза сверкали. – Но чего, кроме разочарования, ждете вы от дочери?

– Не веди себя так по-детски. Ты бы избавила нас от этого цирка, просто посещая занятия. И вместо того чтобы узнать напрямую от тебя, я узнаю эту новость от Генриетты. – Суровый взгляд отца был красноречив, понятно, почему студенты его боятся. Я же давно перестала. – Итак, уясни себе: отныне праздная жизнь, которую ты вела в Торонто, закончена. Прогулы занятий тоже. Я попросил преподавателей глаз с тебя не спускать. Докажи, что тебе не зря дали второй шанс.

Я не смогла сдержать смех.

– Ты серьезно?! По твоей указке преподы будут играть в бебиситтеров?

– Если надо, то будут, не сомневайся.

У меня пересохло в горле. Так, спокойно. Побольше дипломатии. Только так можно более-менее нормально поговорить с родителями.

– Я уже начала поиски квартиры, – сказала я и попыталась стукнуть по столу.

На губах у отца появилась насмешливая улыбка.

– Серьезно?

– Совершенно серьезно! Почему ты так со мной разговариваешь?!

– Потому что ты меня вынуждаешь!

Мама с закрытыми глазами массировала виски. Все в точности, как и пять лет назад.

– Мы решили, что ты пока поживешь с нами, дорогая.

Я уставилась на мать. Ее светлые глаза казались уставшими, когда она их открыла. Я всего пару часов дома, а она, казалось, уже не в силах меня выносить.

– Нет, вы это в самом деле решили за меня?

– У нас достаточно места, там наверху у тебя будет свое пространство.

– Я уже взрослая!

– Видимо, не совсем. – Отец схватил салфетку. – Мы сыты по горло, хватит держать нас за идиотов. С сегодняшнего дня чтобы все предметы сдавала вовремя! За столько лет ты могла бы уже быть в магистратуре, а не прожигать жизнь впустую. Пока не научишься расставлять приоритеты, останешься здесь!

– Эмбер, используй эту возможность. Тебе не нужно беспокоиться ни о чем, кроме учебы.

– Зашибись! – Я усмехнулась и со злостью отодвинула стул. – Так это единственное, что определяет меня как личность?!

Отец с раздражением прикрыл глаза. Мне будто снова семнадцать, и я веду себя вызывающе и глупо. Не выношу этого. Разве родители не должны поддерживать и поощрять? Наивное заблуждение, проходили уже. Глупо надеяться, что однажды они предоставят мне право сделать собственный выбор.

* * *

Я правда не понимала, что люди находят в Ванкувере. Даунтаун хорош, да, но остальное в этом проклятом городе было просто недоразумением. Во всяком случае, для людей, которые больше ценили нормальную городскую жизнь, а не скучные природные явления и толпы надоевших туристов. Кампус где-то у черта на рогах; бесконечные, пусть и привычные для северного побережья Тихого океана, дожди в начале лета, а после – плотные клубы тумана над гаванью и между небоскребами.

Мне не хватало Торонто, его атмосферы настоящего мегаполиса, который пульсирует и захватывает. Это почти Нью-Йорк, только чище. Я скучала по крошечной квартире в центре города и по переполненному в час пик метро. Но вместо этого я была здесь, на пассажирском кресле рядом с отцом в его шикарном «Мерседесе», и на каждом светофоре мечтала, чтобы кто-нибудь въехал нам в зад.

Это нормально, когда у людей есть деньги, но неужели обязательно нужно выставлять это напоказ? Итальянская кожаная обувь, сшитый на заказ костюм… Все во внешнем облике моих родителей кричало о баснословных деньгах. Да, они могли себе это позволить. Выделяться из толпы. Надеюсь, и я, в поношенных бландстоунах и купленной в секонд-хенде бархатной блузке, выделяюсь на их фоне. Тоскливо жуя жвачку, я разглядывала винного цвета помаду на своих губах в темном стекле внедорожника, застрявшем рядом с нами в утренней пробке. Я ненавидела этот город.

И старалась не думать о том, как буду сидеть на первом семинаре и видеть презрение на лицах однокурсников. Им будет интересно узнать, как же мне удалось поменять университет в середине семестра. А узнав мою фамилию, будут воспринимать меня не иначе как избалованную дочку невыносимого профессора, которой позволено все. Потрясающие перспективы!.. С другой стороны, я и не намерена заводить здесь друзей. У меня была Лори и еще несколько бывших одноклассников, оставшихся учиться в Ванкувере. Все не так уж и плохо.

* * *

На самом деле все было просто ужасно. Я чувствовала себя отвратительно под взглядами дам из секретариата, которые понимающе вскидывали бровь при виде моей фамилии. Когда вместе со студенческим билетом мне вручили расписание на текущую неделю, я чуть не рассмеялась вслух. Первая пара – обязательный к посещению семинар по современному городскому планированию, которой вел не кто иной, как мой отец. Я шла к зданию факультета, и меня все тут раздражало: обилие зелени и необъятность кампуса. Повсюду сновали студенты в худи и футболках с логотипом UBC. Мне бы в жизни не пришло в голову служить ходячей рекламой этого элитного заведения.

Удивительно, но нужное здание я нашла без труда.

Кафедра архитектуры располагалась в старом, увитом плющом кирпичном здании, стены которого были расширены за счет высоких стеклянных фасадов. Про Университет Британской Колумбии можно было думать что угодно, но архитекторы тут поработали достойно: залитые светом коридоры, не оштукатуренные стены в сочетании с массивными стальными опорами и стеклянными противопожарными дверями. Внутренний двор, от которого лучами расходятся аудитории и учебные помещения, образует центр всего сооружения. Повсюду суетились студенты: одни сидели, уставившись в ноутбуки, другие раскладывали на столах свои метровые чертежи.

Я не обращала внимания на редкие взгляды в мою сторону, пока шла по фойе в поисках зала, где должен был проходить семинар. Одно за другим я читала названия аудиторий, все они носили имена корифеев архитектуры, которые даже мне были знакомы. И хотя я не особо вникала в историю архитектуры и искусства, тем более не заучивала фамилии и не разбиралась в достижениях каких-то седовласых дядек, я вдруг поняла, что имена моего отца и деда идеально вписываются в это ряд.

– Упс, прошу прощения!

Я немного споткнулась от легкого толчка. Мне на секунду показалось, что упаду, поэтому я быстро схватилась за перила стеклянного ограждения вдоль бетонной лестницы, ведущей на верхний этаж. Парень, оказавшийся впереди меня, балансируя, нес в руках изящную модель многоэтажного дома на белой деревянной платформе. Этот знакомый голос. Где-то в моем подсознании звякнул колокольчик. А едва я разглядела за моделью лицо парня, оно тут же просияло.

– О, а я тебя знаю!

О боже… Я уставилась в его темно-карие глаза за круглыми, в металлической оправе, стеклами очков, выделяющихся на этом чисто выбритом лице. До невыносимости идеально взлохмаченные кудри коротко острижены по бокам, но одной длинной прядью ниспадающие на лоб. Мысли в голове пронеслись в том же порядке, что и в тот раз, когда я увидела его впервые.

Вот ботан!.. Но я бы с ним перепихнулась…

– Привет, – ответила я, одарив его сладчайшей улыбкой, которую ровно через две секунды стерла с лица.

– Лори рассказывала, что ты перешла в наш университет, – затараторил он. И довольно громко, так, что несколько голов развернулись в нашу сторону.

– Да, но ради бога, об этом не обязательно должен знать весь факультет, – прошипела я, бросая на него испепеляющий взгляд. Но его совершенная невосприимчивость была очевидна.

– Вот круто! Ты же Эмбер, верно? Тебе куда? Я помогу, как только пристрою этого монстра. Я немного задержался с ним, а сейчас у меня как раз лекция у твоего отца. Туда лучше не опаздывать.

Я подавила желание закатить глаза. Нельзя ли еще громче, чтобы уж точно все узнали?

– А где это? – Я задала встречный вопрос, понизив голос так, чтобы только он мог меня слышать.

– На втором этаже, в Гиллз-холл, это почти прямо над нами.

– ГДЕ?! – Я не смогла сдержать смех. Это серьезно? Отец преподает в аудитории, названной в его честь?

– Альберт Гиллз, – уточнил Эммет, словно читая мои мысли. – Это же твой дед?..

– Давай не будем об этом! – Я обогнала его и зашагала вперед. Черт, это может быть даже забавно!

Эммет смотрел на меня весело и в то же время с любопытством.

– Значит, до скорого?

– Ага, жду с нетерпением… – пробубнила я. И мне было все равно, услышал он меня или нет. Пока этот Эммет возился со своей моделью, я помчалась вверх по лестнице. Отлитая целиком из бетона, без опор, она закручивалась спиралью по стене круглого фойе вплоть до куполообразной крыши. Надо признать, здание выглядело впечатляюще.

Следуя указаниям Эммета, я быстро нашла Альберт-Гиллз-холл, что опять вызвало у меня едва скрываемую усмешку. Несколько студентов уже сидели поодиночке за столами. Кафедра была еще пуста. Стараясь остаться незамеченной, я пробиралась на задний ряд, отвечая ничего не значащей улыбкой на заинтересованные взгляды присутствующих. Мне совершенно не хотелось ни с кем разговаривать.

Наконец, выбрав место, я уселась, закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди. Черта с два стану я раскладывать принадлежности на столе, как это демонстративно сделали другие студенты курса. Я кинула взгляд на свой мобильник. Лори прислала мне адрес кафетерия при больнице. Мы договорились встретиться там в ее обеденный перерыв. Единственная радость за сегодня.

Голоса вокруг меня стали стихать, и я непроизвольно подняла голову, когда в аудиторию вошел отец. Меня разозлило, что даже я подпала под влияние его харизмы. Если и было подходящее определение для моего отца, то это слово «авторитет». Отец излучал его так много, что тяжесть ощущалась физически. Студенты замолчали, когда он закрыл за собой дверь и решительным шагом подошел к кафедре. Спины сидящих передо мной выпрямились, сотовые телефоны исчезли со столов.

– Доброе утро всем. – Отец оглядел ряды аудитории. Когда взгляд скользнул по мне, ничто в его лице не выдало особенного отношения, я не дочь, а рядовая студентка. Трудно сказать, хорошо это для меня или плохо. Все как-то ответили на его приветствие, только я промолчала. Через мгновение дверь снова открылась. В аудиторию вошел Эммет. Глаза опущены, щеки просто пылают.

– Прошу прощения, сэр, – выдавил он.

– А, Сорикетти… – отец слегка кивнул.

Удивительно, что он знал его имя. С другой стороны, на этом курсе всего около тридцати человек. Эммет суетливо огляделся и протиснулся на последнее свободное место в первом ряду. Вот так сюрприз. Чем дальше, тем больше он подтверждал мои догадки: ботаник.

Я оценивающе разглядывала его, пока он садился. Стройное тело, бежевые брюки чинос, подчеркивающие его длинные ноги, начищенные броги и темный свитер с высоким воротом. Этот внешний вид донельзя соответствовал клише модного хипстера-архитектора, чей гардероб состоит только из темных водолазок и голубых рубашек на заказ. Он однозначно не из бедной семьи, и ему это обязательно нужно продемонстрировать.

Отец достал из портфеля айпад и приготовился начать семинар. Ему не было видно, как я глубже съехала под стол и со скучающим видом качала ногой. Отец долго рассказывал и приводил примеры безупречного городского планирования Ванкувера (то есть самое что ни на есть бесстыдное самовосхваление), и, к моему удивлению, в аудитории стояла полная тишина. Потом он задавал свои дурацкие вопросы, а Эммет все время тянул руку вверх.

Ну, блин! Он это серьезно? С начала лекции прошло минут десять, а этот Эммет уже бесит меня, с каждым правильным ответом – все больше. Да все уже заметили, какой он умный. Видимо, ему очень хотелось залезть отцу без мыла…

Стоп… У меня перехватило дыхание. Пелена внезапно упала с глаз. Эммет напомнил мне человека, о котором я хотела забыть напрочь. О том, как он лебезил перед моим отцом, как одевался, словно находился в Оксфорде, а не в Ванкувере. И этот дурацкий энтузиазм в голосе, как только речь заходила об архитектуре. Эммет напомнил мне Седрика. Человека, которого я ни за что и никогда…

Я вздрогнула, звонок моего мобильника прервал монолог отца. Его взгляд сразу же упал на меня. Убийственно ледяной. Я отклонила звонок и коротко извинилась. Внимание присутствующих разом переключилось на меня. Краем глаза я наблюдала, как однокурсники, наклоняясь друг к другу, перешептывались, прикрывая рот рукой. Весть о том, кто я, оказывается, распространилась намного быстрее, чем хотелось бы.

– Мисс Гиллз, может быть, вы знаете ответ на мой вопрос?

Я зажмурилась. Он это всерьез?! Хочет опозорить меня перед всеми? Я ведь совсем не слушала, о чем он говорил. Мне при всем желании не ответить на его дурацкие вопросы.

Направленные на меня взгляды заставили щеки гореть. Когда даже Эммет развернулся и посмотрел в мою сторону, мне захотелось просто встать и уйти.

– Извините, – я уставилась на отца с самоубийственной решимостью, – но я понятия не имею.

На его лице заходили желваки, он старался держать себя в руках. Да, я опять веду себя по-детски. Но мне было плевать. Хотел продемонстрировать свою власть и унизить меня? Вот и получил. И так будет всегда. Пока он горько не пожалеет о том, что взял меня на свой проклятый факультет.

* * *

– Эй, постой.

Я с досадой прикрыла глаза и крепче вцепилась в ремешок сумки. Ни при каких обстоятельствах я не собиралась останавливаться и разговаривать с ним.

– Эмбер!

– Извини, но я очень тороплюсь, – бросила я, хотя мой голос и казался дружелюбным, но вот взгляд выражал совершенно противоположное.

– Собираешься перекусить с Лори и Сэмом? Я могу тебя проводить, если хочешь.

Что? Лори и ему рассказала? Я, вообще-то, собиралась непринужденно поболтать с лучшей подругой. А не вести вежливые беседы о погоде с ее занудным соседом-мажором.

Я рассмеялась, и складка сомнения пролегла у Эммета между бровей.

– Ладно, послушай, Гаррет, – сказала я, хотя прекрасно знала, как его зовут.

– Эммет, – поправил он меня.

– Без разницы. – Меня, конечно, несло, но он так и напрашивался поставить его на место. – Так наивно с твоей стороны думать, что, примазываясь ко мне, наберешь еще больше очков в глазах моего отца. Не парься. Есть более простой способ сделать это. Например, бутылка кленового виски «Оканаган». Я знаю, это чертовски дорогое удовольствие, но что не сделаешь ради диплома с отличием, верно?