Постоянная Вселенной

Тем не менее, в театре к Платону Ивановичу относились с уважением, здесь он служил уже почти шестьдесят лет. В прошлом году ему исполнилось восемьдесят. Как водится, юбилей отмечали пышно и весело, его поздравляли, дарили подарки, и у Платона Ивановича появилось ощущение, что жизнь удалась, всё у него хорошо.

А почему и нет? Родился Платон Иванович в семье интеллигентной, мама была артисткой, а папа инженер. В детстве Платоша часто бывал с мамой в театре. Там ему очень нравилось. Театр будто завораживал мальчика, он мог часами наблюдать, как репетировали артисты и никому не мешал. Летом, когда родители отправляли его к бабушке в деревню, он часто рассказывал ей о театре, о спектаклях, об артистах. Бабушке нравилось слушать Платошу, она восхищалась его рассказами и хвалила внука.

Когда Платону исполнилось тринадцать, ему несказанно повезло. Тогда в театре поставили пьесу, в ней одним из персонажей был мальчик его возраста. Эта роль досталась сыну режиссера, которому в тот момент исполнилось уже пятнадцать. Внезапно мальчик заболел, возник вопрос, кто его заменит? И тут вперёд вышел Платон и сказал: «Я могу». Присутствуя на репетициях, он запоминал многие роли, особенно те, которые ему нравились, а уж роль своего ровесника Платоша знал прекрасно, и иногда репетировал её перед зеркалом, представляя себя на сцене. Только был он мальчиком тихим и незаметным, поэтому режиссер посмотрел на него с сомнением, но вечером спектакль, делать нечего, стали пробовать. К удивлению многих, даже матери Платона, он прекрасно справился с ролью. Этот случай определил в дальнейшем его профессию.

Женился Платон Иванович тоже можно сказать в театре. Его жена приятная, милая женщина работала костюмером. Однажды подбирая костюм Платону Ивановичу для спектакля, они разговорились, и с этого дня уже не могли жить друг без друга. Таисия Николаевна снимала небольшую комнату, вскоре туда переселился и Платон Иванович. Жили они в полном согласии, только вот деток Господь им не дал, поэтому они очень дорожили друг другом. Со временем им от театра дали небольшую квартирку в бывшем купеческом доме. Там кроме них жили ещё шесть семей, четыре квартиры были на первом этаже, и три на втором. Возле дома был хороший дворик, где соседи любили собираться тёплыми летними вечерами. Только не так давно их спокойная, мирная жизнь закончилась. Веянья последних лет и появление большого количества богатых людей, привели к большому спросу на старые, солидные дома. Вот и их дом приглянулся одному новоиспечённому предпринимателю. Жильцы выезжать не хотели, любили свой дом, но и предприимчивый претендент не отступал. Он пообещал местным властям отреставрировать дом, придать ему былой вид.

Только эти споры прошли стороной от Платона Ивановича. После того, как отметили его юбилей, слегла Таисия Николаевна, хоть и была на восемь годков моложе мужа. Побороть болезнь она не смогла, проболев около полугода, Таисия Николаевна тихо скончалась. Для Платона Ивановича наступили тяжёлые, безрадостные дни. Прожив больше полувека со своей женой, он просто не мог жить один. К тому же Таисия Николаевна была для него другом, и главной почитательницей его таланта. Своё увлечение присутствовать на репетициях Платон Иванович так и не оставил, поэтому знал многие главные роли, и часто дома, по вечерам делился с женой тем, как бы он сыграл ту или иную роль. Она восхищалась и умилялась его игрой, а он, наконец, чувствовал себя признанным и оцененным по достоинству.

Теперь Платону Ивановичу даже вставать по утрам не хотелось, ибо жизнь потеряла для него всякий смысл. Таисии Николаевны не было, да и в театре он теперь больше гость, лишь иногда случались очень небольшие роли.

Вот в такой момент его и пригласили к Савелию Никитичу, новому хозяину их дома. Оказалось, что уже все соседи выехали из дома в квартиры, которые он им предоставил. Оставался только Платон Иванович, да соседи напротив, которые никак не хотели смириться и подчиниться, не смотря на все уговоры. Однако даже эта новость не растревожила Платона Ивановича, теперь ему было совершенно всё равно, что происходит с ним или вокруг него. Он поднялся на второй этаж. Там в одной из квартир расположился новый хозяин.

– Знаю, знаю ваши обстоятельства, – сразу заговорил он с Платоном Ивановичем, – поэтому и не тревожил. Только и вы меня поймите уважаемый…

Здесь вышла заминка, Савелий Никитич посмотрел на своего помощника, тот заглянув в папочку, подсказал.

– Платон Иванович.

– Уважаемый Платон Иванович. Я человек деловой, время мне дорого, давайте решим наш вопрос быстро.

– Давайте, – безразличным голосом сказал Платон Иванович.

– Серьёзно? Вы не против? – удивился и обрадовался Савелий Никитич. – Тогда сейчас привезут нотариуса, и мы сможем оформить купчую на вашу квартиру. Да, Платон Иванович, может, вы хотите взглянуть на вашу новую квартиру?

– Нет, вы только вещи помогите мне перевезти.

– Это непременно, а вы присаживайтесь.

Что-то во внешности Платона Ивановича показалось Савелию Никитичу знакомым. Зная, что в этом доме жили артисты, он поинтересовался.

– Платон Иванович, а не мог ли я вас в кино видеть?

– Могли, – неожиданно оживился старик и назвал несколько картин в которых играл, среди них, конечно, был фильм с его звёздной ролью.

– А я смотрю лицо знакомое, я ведь этот фильм мальчишкой, раз пять смотрел, – удивился Савелий Никитич.

Несмотря на то, что сейчас его волновал лишь бизнес, воспитание, привитое Савелию Никитичу в детстве мамой, которая преподавала музыку, и хотела видеть в сыне интеллигентного, образованного человека, всё же иногда сказывалось. Пока ждали нотариуса, они приятно беседовали, потом спустились, чтобы осмотреть квартиру Платона Ивановича, она оказалась очень небольшой, обстановка унылой, на столе стоял портрет умершей жены. И тут Савелия Никитича посетила гениальная мысль.

– А знаете что, Платон Иванович, не надо вам никуда съезжать, сделаем вам отдельный вход и живите, – радостно сообщил он.

Не сказать, что Платон Иванович очень обрадовался, но испытал чувство облегчения, ведь квартира это последнее, что связывало его с Таисией Николаевной. Он поблагодарил Савелия Никитича.

– Только я ремонт делаю, в доме будет шумно, у вас есть, где пожить какое-то время?

Платон Иванович задумался.

– Нет, пожалуй, нет.

– Ладно, решим и этот вопрос.

Савелий Никитич почувствовал себя благодетелем, это оказалось приятно. Только вот его молодая жена вряд ли обрадуется такому решению. «Ну да сколько осталось Платону Ивановичу, он уже очень стар, а потом в его квартире можно будет поселить прислугу», – решил новоиспечённый благодетель. Вопрос с переселением тоже решился быстро, благо была весна, Савелий Никитич снял дачу в пригороде и отправил туда своего нового соседа. Теперь он был полностью собой доволен.

Вернувшись вначале осени, Платон Иванович не узнал свой дом, да и теперь его он был лишь отчасти. К квартире, где он проживал, вела отдельная боковая калитка, выглядевшая очень незаметно, на фоне великолепного дома, огромных кованых ворот с витиеватой оградой. Однако, это совершенно не смутило Платона Ивановича. Какое-то время он рассматривал дом, а потом вместе с молодым человеком, которого звали Юрий, направился в свою квартиру. За калиткой тянулась узкая дорожка, ведущая к крылечку, возле которого становилась немного шире, что позволило поместить здесь скамейку. Это очень порадовало хозяина, сразу захотелось присесть в тени деревьев и предаться воспоминаниям. Только это позже, вначале надо занести вещи и отпустить своего помощника.

Поднявшись на крылечко, Платон Ивановича вошёл в квартиру и растерялся, ту да ли он попал? Раньше вход был общий, теперь планировка поменялась, и он не узнавал свою квартиру. К тому же его очень удивили две двери в крошечной прихожей, уж очень они красивы. А вот узкий коридорчик, ведущий в кухню и ванную, Платон Иванович узнал сразу, обрадовался и сразу ощутил себя дома. Теперь надо осмотреть комнаты. Он приоткрыл одну из дверей и вошёл в гостиную, которая показалась ему великолепной. После ремонта комната сияла новыми окнами, восхищала прекрасными обоями, на пол и становиться страшно, так хорош. В центре лежит небольшой ковёр, показавшийся Платону Ивановичу просто великолепным. Мебели не много, зато какая! Два дивана, небольшой столик, обычно такие называют «журнальными», но здесь такое определение не годилось, поскольку он больше напоминал произведение искусства. А люстра, что за люстра! Она просто сияла в солнечных лучах, наполнивших комнату яркими бликами. Только не это больше всего изумило хозяина роскошной гостиной. На стенах висели большие и маленькие фотографии, на них Платон Иванович был запечатлён в различных ролях, основное место занимали те, где он играл военного начальника.

Платон Иванович рассматривал комнату какое-то время, а когда удивление прошло, он неожиданно спросил у Юрия.

– А где же я буду жить?

– Как где? Здесь.

– А где я буду спать? – робко спросил Платон Иванович, потому что диваны казались столь восхитительными, что на них и седеть-то страшно, не то, чтобы спать.

– Ах, вот вы о чем! – понял Юрий.

Они вернулись в прихожую, и он открыл вторую дверь, за ней находилась спальня. В комнате стоял платяной шкаф, кровать, напротив которой на стене висел телевизор, ещё кресло. Места было не много, но комната выглядела уютно, а главное на прикроватной тумбочке стояла фотография Таисии Николаевны, что умилило Платона Ивановича до слёз.

– Мне, пожалуй, пора, а вы располагайтесь, – сказал Юрий и ушёл.

Так у Платона Ивановича началась новая жизнь, и очень не плохая надо сказать. Савелий Никитич решил быть благодетелем до конца, поэтому холодильник Платона Ивановича регулярно пополнялся, его кормили обедами и ужинами, в квартире убирали, даже пенсию особо не на что было тратить. Только при всей этой благополучной жизни, стало Платону Ивановичу скучновато. Ровесников его осталось в живых не так много, и жили они далеко, не наездишься. В доме все заняты делом, бывших соседей нет, разве что дворник, живущий по соседству, которого Платон Иванович знал уже лет двадцать, но раньше особо не общался, по причине того, что трезвым тот бывал не часто, зато теперь, даже такому собеседнику он был рад.

Митрич, как все звали дворника, заметал по утрам свою территорию, а часам к одиннадцати садился на лавочку, расположенную недалеко от его дворницкой, отдохнуть. Вот в это время Платон Иванович и подсаживался к нему. Обычно Митрич был угрюмый и не очень разговорчивый, то ли после похмелья болела голова, то ли размышлял, где взять денег, чтобы опохмелиться. Поэтому он больше молчал, лишь иногда соглашался, многозначительно произнося: «Это да». Зато Платон Иванович мог наговориться вволю, на весь день хватало.

Так он и жил, пока в доме не появилась девушка, дочь хозяина от первого брака, Любаша. Девушка надумала пойти в артистки и приехала к отцу в столицу. Узнав о Платоне Ивановиче, она стала к нему захаживать и слушать рассказы о театре, чему тот был несказанно рад. Как-то Платон Иванович спросил у Любаши, отчего она решила пойти в артистки, ведь это не простая профессия.

– А что сложного, посмотрите вокруг, все кого-то из себя изображают, а копни глубже… Вот моя мачеха, строит из себя великосветскую даму, а как начнёт ругаться, то сразу видно её суть, обычная рыночная торговка, как папа этого не видит! – рассуждала девушка. – Да и он сам, с ней один, со мной другой, с подчинёнными третий.

Такой ответ удивил и озадачил Платона Ивановича. Как же так? Ведь он всегда чувствовал, думать стеснялся, но чувствовал, что Господь благословил его талантом, возможно люди и не до конца оценили его, но всё же, он избранный. Вот и сейчас он живёт в доме, его оставили одного из всех соседей за талант, и вдруг оказывается он никакой не особенный, а самый обыкновенный?

Эти мысли растревожили Платона Ивановича, и на следующий день он решил поделиться своими сомнениями с Митричем.

– Актёрское мастерство это от Бога, – говорил он. – Возможно, в жизни люди и притворяются иногда, и лукавят, но разве это игра? Разве в этом есть талант? Актёр заставляет зал плакать, смеяться, вот это истинный талант! – с пафосом закончил свою речь Платон Иванович.

Вдруг Митрич рассмеялся, что случилось впервые за время их знакомства. От неожиданности Платон Иванович умолк, не понимая, что смешного сказал.

– Театры все ваши, это для тех, кто жизни не знает, – наконец изрёк Митрич. – Мне вот когда выпить охота, а денег нет, я своей Клавдии такие спектакли устраиваю! Тут знаешь, какой талант нужен? Она же меня, как облупленного знает, а всё равно – верит! Кто это у вас в театрах говорил: «Верю, не верю»? Попробовал бы он мою Клавку убедить, я бы глянул! А я – могу! – самодовольно говорил Митрич, и в конце своей речи снова рассмеялся.

Комментарий Митрича совершенно расстроил Платона Ивановича, он даже растерялся и ничего не смог ему возразить. Как же так? Как такое может быть?

Вернувшись домой, он сел в гостиной, и, глядя на свои портреты, думал: «Может, они правы и все люди всегда играют свои роли? Ведь говорил Шекспир, что мир театр, а люди в нём актёры?». Платон Иванович вспоминал свою жизнь, и вдруг понял, что он не исключение, ведь в театре он был один, а дома с Таисией Николаевной совсем другой. Это открытие ещё больше опечалило его. «Тогда какой я? Был ли я когда-то настоящим?», – мысли не давали ему покоя, пока воспоминание из детства не заставило забыть его обо всём.

Утром бабушка будит его: «Вставай, Платоша, я пирожков напекла». Он просыпается и ощущает аромат свежей выпечки, чувствует бабушкину любовь и заботу. В душе появляется такая радость! Он бежит к ней, обнимает её, она гладит его по голове, и так хорошо, и больше ничего не надо!

Эти воспоминания растрогали Платона Ивановича. Да, тогда всё было по-другому, ему не нужны были главные роли, известность, слава. Достаточно было чувствовать, что его любят, и эта любовь делала его абсолютно счастливым.

Додумать Платон Иванович не успел, зазвонил телефон.

– Добрый день, Платон Иванович, – поздоровался Савелий Никитич, – у меня сегодня гость, и я хотел бы заглянуть с ним к вам.

Так случалось уже не раз, Савелий Никитич любил приводить гостей к Платону Ивановичу, и обычно предупреждал: «Сегодня можете особо не стараться, мой гость человек далёкий от искусства, хочу его немного приобщить», или «Сегодня постарайтесь, Платон Иванович, человек очень достойный». Только последняя фраза звучала редко.

– Буду рад, Савелий Никитич, как сегодня?

– О, сегодня гость исключительный, постарайтесь, Платон Иванович.

– Хорошо, Савелий Никитич.

Разговор отвлёк от мыслей, и Платон Иванович стал думать, чем лучше «впечатлить» гостя, какую историю из актёрской жизни рассказать, о каких актёрах вспомнить, с которыми ему пришлось играть на сцене, какие нынче пьесы идут в его театре, и чем они интересны. Потом мысли переключились на то, что одеть, сегодня вечером. В общем, Платон Иванович входил в роль, и вдруг его осенила мысль, от которой он замер на месте, а потом присел на стул. Он подумал, что сегодня вечером будет играть самого себя, только более именитого, более заслуженного. Это поразило его.

Здесь Кира почему-то остановилась, возможно, она почувствовала усталость, но скорее, потому что последняя фраза удивила и её саму, и как закончить рассказ, она пока не знала. Решила отдохнуть, сварить кофе, только отвлечься до конца не получалось. «Как же теперь поступит Платон Иванович? Возможно, решит, что достоин уважения и вечером будет самим собой? Ну, нет, он человек слова и не подведёт Савелия Никитича, да и не в его возрасте становиться бунтарём», – думала Кира.

Чашка вдруг выпала из рук, но не разбилась, зато Кира будто очнулась и вернулась в реальный мир. «Ладно, потом, все потом», – остановила она себя. Кира знала, что ответ придёт сам, немного позже, и может быть, он будет совсем другой, и даже удивит её. А сейчас надо заняться домашними делами, завтра приходит Клара Матвеевна, а в холодильнике не густо. Она решила съездить за продуктами, это поможет отвлечься и отдохнуть.

Так и сделала. Продуктов получилось много, и когда Кира перекладывала их из тележки в машину, то решила позвонить Павлу.

– Павлуша, ты случайно домой не собираешься?

– А что пора?

– Думаю, да, и мне заодно поможешь.

– Вот как! Рабочая сила понадобилась?

– Да, что-то я увлеклась с покупками.

– Хорошо, через полчаса, максимум минут сорок буду дома.

– Жду.

Домой Кира возвращалась не спеша, у подъезда припарковалась и стала ждать Павла. Вскоре появился и он. Забрав продукты из машины Киры, они поднялись в квартиру. Пока муж умывался и переодевался после работы, Кира накрывала на стол, потом ужинали.

– Кирюш, ты сегодня какая-то не такая, – вдруг сказал Павел.

– Какая не такая? – удивилась Кира.

– Будто в облаках витаешь.

– Витаю, это точно, – согласилась она, и рассказала, как ей сегодня работалось.

– Знаешь, Павлуш, мне кажется, у меня получилось.

– Это хорошо, почитать дашь?

– Не сегодня, ещё не закончила.

Теперь уже Кира отвлеклась от своих мыслей окончательно, и стала интересоваться делами мужа, как прошёл день, всё ли хорошо?

– Да, всё в порядке, только вот звонил мой новый заказчик, приглашает пообщаться в неформальной обстановке, – осторожно начал Павел.

Раньше подобные вопросы он с женой не обсуждал, просто предупреждал, но после случая с Жанной подумал, что Кира может заподозрить его в очередной измене. Однако, она была совершенно спокойна, лишь поинтересовалась.

– И когда?

– В конце следующей недели. Отпустишь?

– Неужели не поедешь, если не отпущу?

– Не поеду, только надо причину очень убедительную придумать, а главное правдоподобную.

– Ну, вот видишь, какая сложная задача, так что поезжай, не утруждай себя не нужными заботами.

Павел был доволен, его заказчик слыл человеком богатым и влиятельным, в свою частную жизнь допускал немногих. Попасть к нему было не просто, а тут сам пригласил, это польстило Павлу и вызвало определённый интерес. «Хорошо, что Кира так отнеслась, сейчас не нужны лишние переживания и подозрения. Хватит уже, накуролесил», – думал он.

Глава 10. Искушение

К рассказу Кира вернулась через два дня. Платон Иванович не сплоховал, он блестяще сыграл самого себя, успешного, талантливого, интересного зрителю. Даже Савелий Никитич был удивлён и смотрел на него с восторгом, что польстило старому артисту. Действительно, это была его лучшая роль, и теперь он гордился своим мастерством. «Видели бы они меня! Пусть бы так попробовали сыграть! Сравнили искусство с жалким притворством для достижения своих меркантильных целей!», – думал потом Платон Иванович о Митриче и Любаше.

Перечитав рассказ, Кира вдруг подумала о себе, а какая она, или тоже играет роль? Вопрос удивил, поскольку пока писала, такие мысли не приходили ей в голову. Вспомнилась юность, ну тогда все искали себя. Потом любовь, неудавшаяся карьера, дети, семья, требующая большой отдачи, и Кира старалась, нет, не старалась, она просто любила своих родных, отдавала им всю себя. Тогда вопрос о смысле жизни не возникал, смысл был в семье, в заботе. Сейчас всё изменилось, можно сказать, что она стала менее востребована. Сразу это немного пугало, хотелось вернуться в старую жизнь, где всё просто и знакомо. А сейчас Кира рада, что у неё есть свободное время, появилось личное пространство, которое надо чем-то заполнять. Да, она начала писать, но этого было мало, хотелось ещё чего-то, нового, волнующего, только вот чего, понять она не могла. Тогда Кира решила подумать о сюжете для нового рассказа, но тут зазвонил телефон.

– Здравствуйте, Кира Андреевна, – услышала она в трубке голос Давида.

– Здравствуйте, Давид, – немного удивлённо отвечала Кира.

– Как наши дела?

– Движутся, написала рассказ.

– Да? Хорошо.

– Могу прислать завтра.

– Присылайте, – согласился Давид.

Последовала небольшая пауза, он словно не решался что-то сказать, потом заговорил и голос звучал так проникновенно, чувственно, словно между ними с Кирой уже сложились особые отношения.

– Кира Андреевна, у меня в воскресенье спектакль, мне бы хотелось пригласить вас.

Кира невольно поддалась магии его голоса, а вопрос удивил её.

– Неожиданно, – лишь смогла сказать она.

– Не хотите?

– Хочу, очень хочу, – постаралась сбросить с себя наваждение Кира, – только…

– Что, только?

– Одной не хотелось бы идти.

– Почему одной? Я оставлю в кассе два билета на ваше имя.

– Вот как? Что ж, большое вам спасибо, буду рада увидеть вас на сцене.

– Тогда в субботу в семь, не забудьте, – теперь голос звучал радостно.

– Что вы, буду очень ждать субботу, – немного растеряно отвечала Кира.

Разговор с Давидом был давно закончен, но он словно заворожил Киру. Откуда-то издалека тихо, но настойчиво звучала мысль: «Кира, он актёр», но ей так не хотелось её слышать. Чувство, о котором она, пожалуй, забыла, вдруг наполнило её, какая-то необъяснимая радость, ощущение полного счастья, так не хотелось выходить из этого состояния и возвращаться в реальный мир. Однако, мир ворвался к ней в комнату пронзительным звуком пылесоса, это Клара Матвеевна начала уборку. Тогда Кира быстро собралась и вышла из квартиры, куда идёт не знала, но вскоре оказалась в ближайшем сквере. Она шла в тишине алей, между зеленеющими деревьями, вдыхая пьянящий весенний воздух, глаза наслаждались оживающей природой, только вот пения птиц Кира не слышала, поскольку в её душе звучала мелодия. Эта мелодия была совершенно не на что не похожа, Кира сразу даже не заметила её, ей казалось, что она по-прежнему слышит голос Давида. В голове звучала лишь одна фраза: «Как хорошо! Как хорошо!». Кира полностью погрузилась в свой внутренний мир, испытывая блаженство, позабыв обо всём на свете. Сколько продолжалось это очарование, она не представляла, может полчаса, может час. Наконец, взгляд упал на ближайшую скамейку, она подошла, села, мелодия продолжала звучать, наполняя её ощущением счастья невыразимой радости. Мимо проходили люди, кто-то смеялся, кто-то звал собаку, это вернуло её в действительность. На смену очарованию, пришло удивление: «Что это со мной?». Первая встреча с Давидом тоже не оставила её равнодушной, но увлёкшись работой, она совершенно забыла о нём. Отчего же сейчас небольшой разговор так взволновал её? Неужели… Нет, нет, ну какая может быть любовь с первого взгляда в её возрасте? И у Давида поклонниц не меряно, которые в два раза моложе её.

Вдруг, в голове прозвучал вкрадчивый голос: «Причём здесь поклонницы, звонил-то он тебе». У Киры даже дыхание перехватило, но нет, нет, у неё семья, Павел такого не заслужил! «Какого такого, – не унимался голос, – много ты о нём знаешь». Кира замерла, она подумала о фотографиях, заставивших её усомниться в муже. Только жить в недоверии она не хотела, и решила обо всём забыть, или спрятаться от реальности?

Кира слегка тряхнула головой, будто отгоняя ненужные мысли. «Всё, хватит, а то я сейчас додумаюсь непонятно до чего. Вперёд, домой, к мужу, ужин готовить», – решила она и сразу вспомнила, что теперь ужинами занимается Клара Матвеевна. «Вот, говорят горе от ума, а дурные мысли от праздности», – упрекнула себя Кира, и, встав со скамейки, быстро направилась домой, дав себе слово больше не думать о Давиде.

Только это оказалось не так просто. Дома Кира постаралась занять себя домашними делами, однако мысли всё время возвращались к Давиду, и сразу сердце наполнялось радостью и волнением. Наконец настал вечер, вернулся Павел. Кира стала кормить мужа, говорить с ним, а после ужина спросила.

– Павлуша, а когда ты говорил, уезжаешь?

– В следующие выходные, а что?

– Иннокентий билеты в театр предлагает, говорит хороший спектакль, – солгала Кира, даже не пытаясь понять почему.

– Хорошо, давай сходим, я давно в театре не был.

«Вот и славно, буду с мужем, и не надо мне никаких глупых мыслей, и надежд», – решила Кира. Только весь день в воскресенье она потратила на косметолога, парикмахера, визажиста, затем выбирала наряд, украшения.

– Кирюша, прекрасно выглядишь! – увидев её, сказал Павел.

Кира улыбнулась мужу и промолчала, будто ожидая ещё чего-то.

– Даже помолодела лет на десять, – добавил Павел.

– Спасибо, Павлуша. Ты сегодня тоже ничего, – довольно отвечала она.

В театре Кира сама подошла к кассе, объяснив Павлу, что билеты оставлены на её имя, и ему их могут просто не отдать, но основная причина заключалась в том, что она не хотела, чтобы фамилия Давида прозвучала ненароком при Павле.

Забрав билеты, они направились в зал. Места оказались одними из самых лучших, и сердце Киры наполнилось нежностью и благодарностью Давиду. Прозвучал последний звонок, подняли занавес, и она сразу увидела его. Давид был иначе причёсан, одет в костюм начала двадцатого века, но от этого он казался ещё более привлекательным. Кира не могла оторвать от него взгляд. Как же он был хорош! Как играл! На сцене Давид любил другую девушку, но сердце Киры отзывалось на каждую его фразу.