bannerbanner
Путешествие на Бухтарму
Путешествие на Бухтармуполная версия

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 5

Впрочем, основная напряженность исходила от тех джигитов, которые были без девушек. Эти стояли сгруппировавшись у ограды танцверанды и высматривали «жертвы». Вот один из этой «стаи» перед медленным танцем подошел к худенькой, но с симпатичным лицом молодой казашке, рядом с которой стоял невысокий парень-казах в обвисших джинсах. Видимо, джигит пригласил ее на танец. По всему, девушка не хотела идти и бросала соответствующие взгляды на своего парня, ища у него защиты. Но тот явно растерялся. Джигит тем временем его приобнял похлопал по спине, что-то сказал и указал глазами на своих товарищей у ограды… Молодых казахов на танцверанде было раза в три четыре больше чем чеченцев, тем не менее казах спасовал и джигит подхватив его вконец растерявшуюся девушку и под тягучие звуки песни «А-студио» начинает откровенно прижимать ее к себе, лапать за голую поясницу и живот…

Однако, этот случай, был нетипичен, прочие казашки как молодые так и не очень обычно добровольно шли танцевать если их приглашали чеченцы. Некоторые, станцевав два, а то и один танец тут же вместе с ними уходили с танцверанды. Люба от одной из своих новых соседок, которая тоже пришла сюда тут же узнала, что тут присутствует определенное количество казашек специально приехавших «словить» именно чеченца. И те кто потом постоянно «ходили» с ними были из тех самых «ловильщиц». Почему именно чеченцев? Причина была примерно той же, которая в советские времена «толкала в обьятия» кавказцев некоторых русских девчонок. Как тогда именно кавказцы были богаче едва ли не всех простых русских парней, так и сейчас в 2005-м году в Казахстане местные чеченцы по достатку во много раз превосходили опять же простых казахов, не принадлежащих к правящим чиновным кланам. В республике при относительно высоких пенсиях и зарплатах госслужащих, прочие заработки были крайне невысоки, а чеченцы весьма успешно занимались всевозможным подпольным бизнесом по транзиту как афганского героина, так и среднеазиатской анаши, «держали руку» и на торговле «паленым» спиртным, контрабанде оружием… В общем чеченцы в Казахстане имели постоянный неплохой доход, причем относительно безопасный, ибо органы внутренних дел в Казахстане были куда слабее чем в России, не менее коррумпированы, и если начистоту, откровенно побаивались связываться с джигитами. У чеченцев существовало неписанное правило неукоснительно претворяющееся в жизнь: молодой джигит должен быть хорошо, дорого одет, ездить на хорошей машине и иметь в кармане достаточно денег, чтобы хорошо с шиком погулять. Потому отцы и старшие братья, «наварив» денег, немалую долю отдавали младшим… Впрочем, часто совсем юные чеченцы помогали старшим обделывать их «дела» и имели свою заслуженную долю. Сергей отчасти и сам был в курсе теневой жизни Казахстана, но здесь ему еще подробнее все это объяснили его новые знакомые, приезжавшие сюда уже не первый раз. Они же пояснили, что это молодая поросль крутых чеченских семейств в очередной раз приехала «оттянуться» в «Голубой». Они всячески кичились своим богатством, и это было не бахвальство, деньги у них действительно были и по всему немалые, И не только дорогие джипы на каких они приехали, говорили о том, они покупали самые дорогие сигареты и вино, не жалели денег на самые дорогие виды развлечений. Единственно они совсем купались и не загорали – не находили в этом никакого удовольствия. Все это по совокупности выделяло этих молодцов из общей массы приехавших сюда не очень богатых русских, которых, как и Коростелевых в первую очередь привлекла сюда дешевизна отдыха и откровенно бедных, а то и нищих казахов, считавших дрожащими руками каждый теньге.

Тем не менее, русские девушки к чеченцам совсем не «липли», а то и откровенно игнорировали, даже те что приехали с недвусмысленной целью «словить мужика» на время отпуска, а если повезет то и с «пролонгацией» отношений. Чеченцы пытались «подкатиться» как к одиноко стоящим русским девчонкам, так и танцующих группами, пытались заводить разговоры и с женщинами постарше, пришедшими на дискотеку без мужчин. Но даже тридцатилетние, словно сговорившись, дружно отказывались с ними как танцевать, так и разговаривать. При этом джигиты иногда не сдерживались, возмущались, выкрикивали, хватали строптивиц за руки. Те тоже кричали, вырывались, звали на помощь. Вмешивалась охрана… С охраной чеченцы связываться не решались и отступали. Так что дискотека начавшаяся еще засветло в восемь часов, в общем-то проходила как обычно, чтобы закончится около полуночи.

Сергей, видимо от того, что достаточно давно не имел танцевальной практики, довольно быстро устал от дерганий и кривляний под музыку. В общем, ему это занятие почти сразу надоело. Видимо, такого рода «отрыв» все больше соответствует молодежному мировоззрению, а он из того возраста, как ни крути, уже вышел. Люба, напротив, казалось помолодела на несколько лет и про все забыв изгибалась, изображая некую танцевальную эклектику, в которых присутствовали и элементы узнанного еще от матери твиста и шейка и даже «бабушкиного» фокстрота. В быстрых танцах она «дергалась» без устали, словно стремясь натанцеваться в прок на несколько лет вперед, будто предчувствуя, что предстоящие житейские, семейные заботы вряд ли будут ей часто предоставлять такую возможность. По ее довольному, даже счастливому лицу было видно, что душой она сейчас там в середине девяностых, когда она «отрывалась» на студенческих балах, вечеринках, пикниках… Увы, Сергей не мог ее в этом поддержать, но и не препятствовал. Он отошел к группе мужиков земляков-барнаульцев и кемеровчан, с которыми они сошлись на ниве любви к пиву и у которых жены так же «отрывались» в общей «куче». Под разговор о том, о сем, про цены и качество пива и спиртного здесь и в России… Некоторые мужики «принесли с собой», пивные бутылки пошли из одних рук в другие… В этой компании Сергею местное пиво уже не казалось противным, как в тот момент, когда он попробовал его впервые…


                         6


Люба в своих темно-коричневых вельветовых, но сшитых как джинсы брюках и короткой бело-голубой майке, конечно, не могла не выделяться среди как своих ровесниц, которые оставив мужей пить пиво у ограды танцверанды, лихо двигали бедрами, сотрясали голыми уже не девичьими, а изрядно заматеревшими округлыми животами, не стесняясь показывать даже следы естественных порывов на них, часто происходящих во время родов… Русские женщины в возрасте от 25-ти до 35-ти это особая статья. Если успели выйти замуж и даже обзавестись ребенком, они как правило еще не успели ни уработаться, ни приобрести бесформенной рыхлости. А молодой жирок, который, опять же, именно в этом возрасте покрывает их тела придает им вовсе не обрюзглость, а ту притягательную полноту, которую особенно ценят большинство мужчин старшего и среднего возраста и едва ли не все выходцы с юга.

Так вот, даже среди своих ровесниц Люба выделялась. Во-первых у нее были довольно удачные роды и ни одного порыва не просматривалось на ее упругом хоть и довольно объемистом животике. Потом, она достаточно умело и изобретательно танцевала. К тому же она хоть всего дважды по нескольку часов успела здесь позагорать под прямыми и отраженными лучами солнца, но этого оказалось достаточно, чтобы ее светло русые волосы превратились едва ли не в льняные. Потому по совокупности с учетом косметических ухищрений, заключавшихся в предварительной «маске» из купленной свежей клубники, ей по лицу можно было дать 22, ну самое большее 24 года. Конечно фигура… слишком упитанное, явно не девичье тело, туго обтянутое майкой и вельветом брюк, соблазнительно колышущееся сочными округлостямя, особенно когда она делала нечто похожее на вращение тазом, позаимствованные из репертуара профессиональных танцовщиц танца живота… Это несоответствие лица вроде совсем еще молоденькой девушки и роскошного тела зрелой женщины не могло не привлечь внимания. И привлекло…

Сергей в ответ на предложенное ему пиво, достал пачку «Кента» и дал мужикам закурить. Здесь курили свободно, и потому на танцверанде стоял соответствующий смог. Мужики так увлеченно переговаривались, словно пришли на дискотеку именно ради этого и совсем не обращали внимания на своих «отрывающихся» жен. Во время медленных танцев те даже танцевали не с мужьями, а со случайными приглашавшими их партнерами, ну а во время быстрых в своем «девичьем кругу», куда вполне естественно присоседилась и Люба. Правда на медленные танцы она не следовала примеру своих временных подруг, приглашавшим ее парням отказывала, а всякий раз подбегала к Сергею и чуть не силком тащила его «в круг».

– Ну, ты что!? Не видишь что ли, меня посторонние приглашают. Хоть танго-то потанцуй со мной. Что мне с малолетками, или с этими старыми дон-жуанами, брюханами танцевать?– вроде бы возмущалась Люба, но сама явно была довольна, что вызывает немалый интерес.

А Сергей, стойко оттанцевав медленный танец, вновь отправлялся в сосущую пиво, курящую и беседующую на злободневные темы мужскую компанию. Тем не менее, краем глаза он постоянно держал жену в поле зрения.

За Любой, видимо, наблюдали уже давно. Но быстрые танцы она танцевала среди женщин, на медленные бегала за мужем. Так что посторонним мужчинам пригласить ее было непросто. Скорее всего, все это «просчитал» тот самый чеченец, который наиболее откровенно «играл на публику», «хватал» пришедшую вместе с ним казашку, этакую луноликую, очень приятную на лицо. Однако, как и у большинства прочих казашек ее обтянутые джинсами бедра и ноги были настолько узки и тонки, голый живот скорее вдавлен, чем выпукл… Для ценителей «стройности» она, конечно, была «то что нужно». Но, как правило, худые женщины в основном нравятся склонным к полноте мужчинам и парням. Среди кавказцев таковых много среди азербайджанцев, меньше среди грузин и армян. Но чеченцы, все равно где они родились и выросли, на Северном Кавказе или в Казахстане, как правило, подбористые и худощавые, особенно в молодости. Отсюда их естественная тяга к противоположности, к полным девушкам и женщинам, достаточно редко встречающаяся среди их молодых соплеменниц. Видимо и этот джигит, забыв про казашку, с которой пришел, во все глаза смотрел на эту вельветово-крутобедрую блондинку. У него, видимо возникло желание, а кавказцы, особенно по молодости не склонны эти желания подавлять, ни волевым усилием, ни чувством дисциплины. Он без тени смущения покинул свою луноликую спутницу и стал пробираться среди танцующих к этим так его манящим вельветовым бедрам и колышущимся в такт музыке животу, груди, вздымавшей изображение российскеого триколора и надпись «www.russia.ru». Он явно намеревался перехватить ее до того, как она по окончании быстрого танца успеет убежать к мужу…

Сергей заметил, что к Любе приблизился посторонний, молодой чеченец с характерной бородкой, когда тот уже оказался рядом с ней. Он даже на расстоянии увидел, как только что ее беззаботное, веселое лицо исказила гримаса настоящего испуга. Джигит, бесцеремонно оттеснив стоявших рядом с Любой женщин, пытался «дергаться» рядом, с ней в паре. Хоть танец еще не закончился, Люба уже не танцевала и оглядывалась на Сергея – видит ли он? Ритмичная музыка песни в исполнении Кайле Миноуг «Твои глаза» закончилась. Следующим должен был быть медленный танец и чеченец для того и подскочил заранее, чтобы пригласить эту русскую без помех, когда рядом нет мужа. Люба не слушая, что тот ей говорил, повернулась чтобы идти к Сергею, но джигит заступил ей дорогу, она попыталась обойти, но тот схватил ее за руку, и вновь развернул к себе лицом: показывая, что недоволен тем, что его не слушают. Люба рванулась, но джигит держал крепко. Сергей, преодолевал толщу людей, пытаясь прийти жене на помощь, это увидел чеченец и предчувствуя, что его предложение уже наверняка не будет принято, не удержался чтобы успеть сделать хотя бы то, что в данный момент ему более всего хотелось. Не выпуская запястья Любы, он вторую руку положил ей на живот, на самый столь притягательно нежный венерин бугорок возле пупка, наиболее соблазнительно сотрясавшийся во время быстрого танца…

Это прикосновение явно придало сил Любе, к тому же и Сергей был уже в нескольких шагах.

– Не смей меня трогать, сволочь!– крик при стихшей музыке прозвучал так громко и пронзительно, что на него обернулись буквально все.

Чеченец тут же убрал руку и отпустил Любу, после чего она уже оказалась в объятиях мужа.

– Ты что же, гад, делаешь, а?! Зачем к замужней женщине пристаешь!?– заорал уже Сергей, пряча жену за себя и становясь в боксерскую стойку. Несмотря на худобу, он был выше и шире чеченца, к тому же и его кулаки смотрелись внушительно.

– А на ней не написано, что она замужняя! Замужние одни не танцуют!– ничуть не растерявшись, нагло ответил джигит, кося взгляд на кулаки Сергея и сунув руки в карман.– Я ее только потанцевать хотел пригласить. Что нельзя?

– Так не приглашают, и вообще у нас к незнакомым девушкам на «вы», а не на «ты» обращаются!– выглянув из-за Сергея возмущенно продолжала кричать Люба, одновременно вцепившись в руку мужа, явно намереваясь воспрепятствовать ему вступить в драку.

Танцы прервались, к месту инцидента с одной стороны подтягивались джигиты, с другого мужики, с которыми Сергей только что курил и пил пиво. Тут же появились и охранники.

– Что случилось, из-за чего весь сыр-бор… девушка вас кто-то обидел!?-один из охранников, видимо старший обратился к Любе.

– Нет… нет… ничего, все нормально… Сережа пошли отсюда,– она неожиданно сильно потянула мужа к выходу…


– Сволочь черная! Все настроение угробил…! Так хорошо отдыхали… Нигде от этих бандитов покоя нет,– уже отойдя от танцверанды дала волю своим чувствам Люба.

Тем временем у них за спиной вновь ожили усилительные колонки, из которых раздавался задержанный медленный танец.

– Ты что Люб…почему охране то ничего не сказала?– недоумевал Сергей.– Этот же гад тебя лапал.

– А что бы они им сделали, что!? Ну внушение бы сделали, ну с дискотеки бы выгнали, а потом нам бы с тобой отсюда бежать пришлось. Ты что чеченцев не знаешь?! Я думаю, нам и сейчас лучше отсюда уехать, пока не поздно. Они теперь от меня не отстанут,– они стояли у своего домика, причем Люба озабоченно оглядывалась – не преследуют ли их.

– Да ну брось… Неужто тут такой беспредел?– не соглашался с женой Сергей.

– Не знаю, но ведь в России-то они беспредельничают. А здесь, что другие чеченцы живут? Надеялась, хоть здесь спокойно отдохнем…

Постепенно тревога жены передалась и Сергею. На всякий случай заперли дверь и провели ночь в тревожном полусне, даже не вспомнив о естественной любовной близости.

Но их в эту ночь никто не побеспокоил… На следующее утро к ним пришли земляки с кемеровчанами и их жены. Они рассказали, что после того как Сергей с Любой покинули дискотеку, чеченцы собрались кучей и что-то бурно обсуждали. Один из них, видимо самый старший, что-то долго выговаривал тому, который приставал к Любе, даже кричал на него. Затем они все покинули танцверанду. Мужики заверили, что случись чего, они готовы прийти на помощь. Сергей благодарил, но Любе эти заверения уверенности не добавили:

– Ага, держи карман шире, придут они. Что у них есть-то, кулаки? А у этих ножи, а может и пистолеты имеются. Ох, боюсь они сговаривались, как нас подкараулить. Нет, Сережа отсюда надо уезжать. Только не днем, а как стемнеет, и фар не зажигать, чтобы в погоню не пустились. На своих иномарках они нас с тобой в два счета…

– Да брось ты паниковать Любаша, зачем же мы сюда приехали, чтобы через три дня убежать ночью как зайцы. Тут же кругом люди, вон земляки наши с Барнаула, кемровские. А кемеровские это ребята твердые, если пообещали…– возразил было Сергей.

– Какие кемеровские, они что бандиты кемеровские, обыкновенные семейные мужики. Помнишь, сам возмущался, когда узнал, как в том Кемерове на Новый год, какого-то чемпиона, гордость города, которого все знали, бандиты изрезали и кругом люди были и ни один не вступился – жить-то всем хочется,– привела свой аргумент Люба.

– Да, действительно, Чигишева, штангиста, чемпиона Европы… а друга его вообще насмерть,– явно смутился Сергей, при упоминании, этого позорного для Кемерова случая, который потом долго был притчей во языцах во всей Западной Сибири.

И тем не менее, Сергей не драматизировал ситуацию в той же степени, что и Люба, для которой естественное женское желание, сохранить в первую очередь семью, то есть жизнь свою, мужа и не оставить сиротой ребенка, превалировало над всей наносной цивилизационной «накипью», типа гордости, веры в соблюдение законности и прав человека…

– Ты что же не понимаешь, что может случиться!? Нас здесь убьют, камни на шею и в воду. И никто не то что не вступиться, даже искать не будут. Здесь ведь не Россия, кому мы нужны. Ты о родителях, о Веруньке подумал?…

Супруги спорили не входя из дома, не загорали, не купались, хоть погода была такой же как в предыдущие дни, солнечная, что-то около тридцати градусов. А после обеда к ним постучали. Это был чеченец, но не тот который приставал к Любе, и он был один.


                        7


Он был молод, но заметно старше тех, что приходили на дискотеку. Хотя возраст у этнических кавказцев, особенно у молодых, определить довольно сложно – они, как правило, смотрятся старше своих лет. Этому на вид было не менее 25-ти лет, может даже под тридцать.

– Пойдем, поговорить надо,– спокойно предложил он, среднего роста, черноволосый, до синевы выбритый.

Его фигура не являла образец крепости, зато глаза… Какая-то особая сила угадывалась во взгляде. Он стоял на пороге и обращался к Сергею, нарочито не замечая замеревшую у газовой плиты Любу. Тем не менее, первой на его слова отреагировала именно она:

– Никуда он не пойдет! Сережа не ходи!– в ее голосе появился тот же вчерашний животный испуг.

– Не бойся, тебя никто из наших здесь не тронет,– опять игнорируя женщину, словно ее здесь и не было, проговорил чеченец. Он произносил слова с такой твердой отчетливостью… словно заколачивал с одного удара гвозди.

Люба вновь вознамерилась, что-то возразить, но чеченец, наконец, и на нее перевел свой «сильный» взор, и она сразу осеклась.

– Ну, что ж, если надо, пойдем поговорим,– вроде бы непринужденно, но с трудом сдерживая волнение ответил, наконец, Сергей, выходя вслед за визитером на улицу.

– Тебя Сергей зовут?– спросил чеченец, когда они, провожаемые тревожным взглядом Любы, отошли от линии домиков к пляжу.

– Да.

– А я Вахид, будем знакомы,– чеченец остановился и протянул руку.

Такое, несвойственное для чеченца поведение несколько озадачило Сергея. Во-первых, его речь была совершенно нехарактерна для подавляющего большинства не только чеченцев, но и вообще кавказских горцев, особенно это интеллигентное «будем знакомы». Ну и, конечно, Сергей никак не ожидал, что тот начнет с рукопожатия. Однако, и на этот раз не подав вида, он пожал протянутую руку.

– Вот что Сергей, я пришел извиниться перед тобой за того нашего парня. Он вел себя недостойно, и ты его здесь больше не увидишь. Я отправил его домой. Передай это своей жене. Перед ней я извиняться не буду… ну ты понимаешь, у нас не принято извиняться перед женщиной,– Вахид смотрел пытливо, явно пытаясь определить, что думает Сергей.

– Домой… Это куда… далеко?

– В Жангиз-Тобе. Мы все оттуда. Знаешь такое место?

Сергей недоуменно покачал головой.

– Зайдем в палатку, пива возьмем, я угощаю,– Вахид кивнул на близлежащую торговую точку.

Он взял две бутылки дорогого российского пива, и они сели на лавку неподалеку от танцверанды. Проходящие мимо с интересом на них смотрели. Видимо, если и не все, то большинство отдыхающих были в курсе случившегося на дискотеке.

– Жангиз-Тобе, это поселок возле станции на Турксибе, отсюда километров двести. Ты сам-то откуда?– пояснил и тут же задал вопрос Вахид.

– Мы из Барнаула.

– Ну, тогда мы не так уж далеко друг от друга живем. Жангиз это примерно сто-сто пятьдесят километров от Семипалатинска в сторону Алма-Аты,– еще уточнил Вахид.

– Ну, не так уж и близко, от нас наверное по железке до Семипалатинска километров триста с лишком будет, да плюс еще полтораста, возразил Сергей.

– Да, ерунда, разве это далеко… Ты с какого года?– удивительно быстро «сближался» Вахид.

– С семьдесят пятого,– откровенно ответил Сергей.

– А я с семьдесят седьмого… Мы же с тобой почти ровесники,– в голосе чеченца звучала какая-то обезоруживающая непосредственность.– Мне вот тут поручили за своими ребятами присмотреть, старики наши попросили, чтобы чего-нибудь не натворили. Да за всеми разве ж уследишь. Вчера вот не пошел с ними… ну и сам знаешь. Наша молодежь она такая, за ней всегда присмотр нужен…

И вновь речь Вахида не походила на речь обычного чеченца. Он говорил фактически как русский, или долго среди них живший. Но Сергей не счел себя вправе более подробно расспросить собеседника, с которым был знаком не более десяти минут. Вахид же подобной церемонности не испытывал и расспрашивал не стесняясь:

– Ну, как у вас там в Барнауле жизнь-то?

– Да так, ничего, жить можно,– неопределенно пожал плечами Сергей.

– Ты чем занимаешься, работаешь?

– Да… в фирме по производству и продаже некоторых продуктов,– непосредственно-искренней интерес собеседника, сделал Сергея совершенно откровенным.

– Это каких продуктов?– с долей усмешки на такое, по его мнению, несерьезное занятие, спросил Вахид.

– У нас производят колбасу, пельмени, соленую и копченую рыбу, но в основном мороженое около двухсот наименовваний. Продукцию реализуем в городе и по всему Алтайскому краю, а мороженое по всей России, даже в Москву отправляем,– не преминул похвастать Сергей.

– И кем ты там?– вновь с долей скепсиса спросил Вахид.

– Менеджер по продажам.

– Да ну… Ты что, где-то учился?

– Конечно, я экономический ВУЗ закончил. А ты чем занимаешься?– после стольких вопросов в его адрес Сергей тоже счел возможным поинтересоваться.

– Я-то… Да так, всем по-немножку,– Вахид отхлебнул из бутылки, замер на несколько секунд, будто собираясь с думами.– Ты знаешь, здесь в Калбитстане нормально работать и по-хорошему чем-то заниматься вообще нельзя. В Усть-Каменогорске, Павлодаре, где калбитов не так много еще более или менее. А там где они руководят и их большинство, как у нас например, там такой бардак. Ни порядка, ни бизнеса, ни жизни. Вот нам и приходиться, чтобы выжить самим о себе заботиться, чтобы от калбитов не зависеть, торговать всякой всячиной.

– Всякая всячина, это что? – на этот раз осторожно поинтересовался Сергей, явно опасаясь, что такое любопытство может обидеть собеседника. С другой стороны он откровенно отвечал на все вопросы и имел моральное право рассчитывать на столь же откровенные ответы…

Мимо них в основном с пляжа и на пляж проходили люди, пробегали со смехом и шалостями дети… Вахид помолчал, глядя на противоположный берег залива, где к воде почти вплотную подступал лес. Молчал и Сергей, но очередь отвечать была чеченца.

– Ты хочешь знать, не торгуем ли мы наркотой,– наконец вопросом на вопрос ответил Вахид.

– Да нет,– несколько смутился от такой прямоты Сергей.

– Торгуем и наркотой. А куда деваться, жить-то надо, семьи кормить. Ты вот, сколько получаешь в своей фирме?

– Когда как, в хорошие месяцы тысяч двенадцать, даже больше бывает. Жена у себя на работе тоже тысяч шесть-семь имеет, всего получается что-то около двадцати тысяч. В общем, нам хватает,– сделал обычный в таких случая вывод Сергей, ибо с детства часто слышал, что так же отвечали на вопросы о заработке отец и мать.

– Двадцать тысяч ваших рублей, это примерно восемьсот баксов американских или сто тысяч зверобаксов калбитских,– подытожил сделанные в уме вычисления Вахид.– Не скажу, что это много. Я один имею больше… Но знаешь, я бы предпочел получать столько сколько ты, и жить в России, в нормальном городе, работая также на законной, спокойной работе, так как работал мой отец в те времена когда еще был Союз. А наш заработок, он… ну как тебе сказать, он очень рисковый и непостоянный. Деньги вроде есть, иногда и большие, но все это без уверенности, что так будет и завтра. Другим ничего, а мне на нервы действует, и нормально жить не дает, ни в чем. Вот ты давно женат?– задал неожиданный вопрос Вахид.

– Четыре года уже.

– Дети есть?

– Да, дочке три годика.

– А я, вот, чуть моложе тебя, а до сих пор жениться не могу. Каждый чеченец обязан приумножать численность своего народа, потому что нас всегда много гибнет, а я вот этот свой долг не могу выполнить. И отец с матерью, и родственники предлагают невест, и у нас в Жангизе, и из под Алма-Аты, и из Чечни, отовсюду, где родственники живут. А мне они все не нравятся. И знаешь почему? Вновь задал совершенно «неберущийся» вопрос Вахид.

– Ну, откуда же мне знать,– пожал плечами Сергей.

– Потому что мне вообще не нравятся чеченки,– так же уверенно чеканил слова, словно вбивал гвозди Вахид.

На страницу:
3 из 5