Сердце чудовища

Валентин с трудом поворачивает голову – такая гибкость ему не доступна. Незнакомец избавляет его от необходимости преодолевать привычную скованность мышц и услужливо возникает прямо между ним и обрывом. Валентин видит перед собой того, кто лишь хочет казаться человеком. Он надел человеческое тело и слепил из обрывков омертвелой кожи жуткое лицо.

"Что ты хочешь?" – спрашивает незнакомец сотней слаженных, как гениальный оркестр, голосов, и Валентин убеждается, что перед ним стоит самый настоящий демон. Но вряд ли этот дух окажется хуже той бездушной напасти природы, что определила ему двадцать четыре года страданий. Что же Валентин Мейсон может хотеть?

– Хочу иметь здоровое тело. Не хочу больше быть слабым. Не хочу боли. Никогда.

Пародия на человека усмехается и кивает. Валентин догадывается, что будет дальше. Демон подходит к нему сзади, кладет руки в черных перчатках, набухших от гниющей плоти, и… толкает его с обрыва.

Валентин Мейсон летит с бешенной скоростью вниз. Он кричит от страха. Пропасть уже готова принять его жалкое тело в свои смертельные каменные объятия. Еще миг, и страшный удар обрушивается на Валентина. Сквозь мимолетной приступ чудовищной боли, являющейся закономерным завершением его никчемной жизни, его сознание меркнет.

Валентин обнаруживает себя в абсолютной пустоте. Он мертв? Разумеется. В этом месте нет ощущений, нет времени и самого пространства. И вдруг до него долетает тот самый голос, сшитый из обрывков чьих-то криков:

– "…Никогда не остановится…"

"О чем это он?" – думает Валентин.

Но его собственные мысли внезапно заглушает удар. Мощный и громогласный. Затем еще один. Валентин понимает, что слышит ритмичное биение. Валентин прислушивается к ощущениям и осознает, что так может биться только невероятно могучее сердце. Такое, что никогда не остановится. Такое, что способно гонять кровь по телу совершеннейшего монстра. И в восьми камерах этого дьявольского органа сгорает его старая жизнь и рождается новая.

Демон не обманул Валентина Мейсона. Тот больше никогда не испытает боли. Он будет сильным. Настолько сильным, что сможет стать источником этой самой боли для бесчисленного количества людей. Отныне он будет внушать не жалость, но безумие и страх. Отныне он не будет знать ограничений ни в физическом измерении, ни в моральном.

Злой дух утаил лишь одно: вместе с болезнью он бесцеремонно вырезал из мозга Валентина все желания и ориентиры. И чтобы чем-то прикрыть зияющую брешь, поместил туда иную мечту. И носитель ее будет навеки чужд всему человеческому…

– С тобой все в порядке, Вал? – взволнованный голос Льюиса вырвал Валентина из царства воспоминаний.

– Да… – пробормотал он.

– Что здесь, черт возьми, происходит?

Валентин посмотрел на Льюиса и первый раз увидел на его лице растерянность.

– Все повторяется, друг. Все повторяется…

И на место отступивших моральных терзаний пришло понимание того, что только он в силах закончить трагическую историю бедняги Майкла Илнера. И то убийство, которому суждено случиться этой ночью, действительно станет делом рук Валентина Стронгхолда.

Восьмая глава. Бал чудовищ

Стоило Валентину переступить порог зала торжественных церемоний, как ему стало ясно, насколько глубоко Змей проник в его разум. И в то же время он не мог скрыть своего восторга от перемен, произошедших с бывшим пристанищем веры. Эти метаморфозы не были видны никому, кроме Валентина, иначе бы вся масса народа, заполнившего зал, с таким же трепетом взирали на его убранство. Призрачный флер, накинутый восприятием Змея на глаза Валентина, не заслонял исходную природу помещения, но лишь подчеркивал ее красоту. Исконная мрачность древнего зала оделась в пугающие потусторонние наряды.

Необъятное помещение погрузилось в синие, зеленые и фиолетовые цвета, оттенки которых разительно отличались от привычного освещения. Это сияние наполнило морды и тела чудовищ загадочным блеском, а их тени вытянулись на полу, переплетясь в бесшумной, но отчаянной схватке. А может лишь в вечном разговоре. Игра теней исказила и лица святых, превратив их в злых духов, только надевших маски благородных и отважных борцов с тьмой. Зал будто был оживлен пламенеющим неземным мерцанием высоких витражей и проснувшимся, но пока еще замороженным движением, спрятанным внутри грозных фигур демонов. Казалось, монстры в любое мгновение могли сорваться с места и утащить весь этот зал в подземный мир смерти и непроглядной тьмы. И судя по ехидным выражениям лиц святых, гротескным в своей внешней добродетели, они не собирались останавливать звериную и безудержную ярость своих чудовищных противников.

Зал торжественных церемоний производил бы совсем зловещее впечатление, не будь он до самых пределов заполнен людьми и ровным шумом их взволнованных голосов.

Нечто внутри Валентина несказанно радовалось воцарившейся здесь сумрачной и туманной красоте. Он словно почувствовал отблеск иного мира и дворца демонов, пламенеющего на пике самой высокой горы. Чудовище, запакованное в человеческую кожу, было восхищено атмосферой давно потерянной страны и поднято своим ликованием до седьмого слоя космического хаоса. Валентин с огромным трудом справлялся со сладкой истомой, порождаемой его болезненно сокращающимся восьмикамерным сердцем. На пару минут он полностью замер и даже перестал слышать отвратительный людской гомон, порочащий это великолепие своими мещанскими интересами и страхами. Звуки стихли, сменившись зовущей и печальной мелодией, текущей из прошлого того ужасающего иррационального создания, что делило с Валентином его разум. На это короткое время он забыл все свои планы и опасения. Все перестало иметь значение, кроме недоступного для смертного замка из серебра и слоновой кости, возвышающегося над облаками.

Валентин понял, что навязчивое подсовывание моста над бездною уже не нужно Змею. Чудовищный дух просочился в самые интимные уголки души Валентина и встроился в зрение, слух и даже мысли. С огромным трудом Валентину удалось несколько отстраниться от влекущей атмосферы и сосредоточиться на происходящем.

Он сразу увидел полицейских. Михаэль Куртгард и Андрэус Увартис стояли на некотором отдалении от входа и внимательно смотрели на каждого входящего. Валентин не сбавил шага, но внутренне напрягся, ожидая, что они тотчас двинутся к нему и арестуют. Но полицейские при его появлении не сдвинулись с места и лишь обменялись короткими репликами. Валентин вновь поймал себя на мысли о крайней нелогичности их действий. Впрочем, с его точки зрения даже давать себе самому прийти на этот вечер было оплошностью. Они должны были заковать его в наручники и запереть в камеру с метровыми стенами, еще только получив весть о гибели Брюса Страйта. Чего же они ждут? Неужели их версия о кукловоде, управляющем монстром, была лишь бравадой? С новой порцией удивления Валентин увидел Уолтера и Альсенту. Они весело болтали с самыми блаженными улыбками, словно никаких убийств и комендантского часа и не бывало.

Пока Валентин шел к этой парочке, он обнаружил Марка и Глорию, которые тоже увязли в горячем споре. Валентин подумал, что они наверняка заняты обсуждением его "романа" с Альсентой.

Уолтер заметил его и приветливо помахал рукой.

– Тебя давно не видно, Валентин. К тебе заходил Майкл? Я просто не могу поверить, что это вещество сумело поставить его на ноги! К этому не было никаких предпосылок…

– Мисс Браун, вы позволите нам с доктором Грэндсом поговорить с глазу на глаз? – перебил его Валентин, обращаясь к Альсенте.

Валентин был уверен, что еще пару дней назад мисс Браун бы уперлась и потребовала присутствовать при важной беседе. Но, видимо, их откровенный разговор заставил ее более уважительно относиться к его персоне, потому Альсента лишь молча кивнула.

– Что случилось? – деловито уточнил Уолтер, когда они удалились от Альсенты и перешли на шепот, растворившийся в разноголосице.

– К тебе приходили полицейские?

– Нет, – тот удивленно нахмурил седые брови. – А что, должны были?

– Вчера они были у меня. Они думают, что я вступил в сговор с чудовищем и в обмен на покровительство забираю его кровь, из которой ты и производишь все наши лекарства. И когда Брендон Чейн решил вырвать из моих лап Майкла, на котором мы все это испытываем, я, как кукловод, приказал монстру уничтожить потенциальную проблему.

– Ясно, – чрезвычайно медленно отозвался Уолтер. – Не знаю причину, но меня они еще не опрашивали. Эээ, можно задать только один вопрос в связи с этой историей, Валентин?

– Задавай, – Валентину не понравился осторожный, будто извиняющийся тон скандального химика.

– А разве ты все это не делаешь?

Несколько секунд Валентин недоуменно всматривался в лицо Уолтера.

– Что?

– Честно говоря я всегда думал точно также…

Валентин потерял дар речи.

– Я же не дурак, – поспешно заметил Грэндс. – Разумеется, никакой крови я никогда не видел. Но те вещества, что ты добываешь, действительно невозможно достать обычному человеку. Их химический состав и форма свидетельствуют о нахождении в атмосфере адского водяного давления и других местах, куда нельзя добраться. Я всегда полагал, что их тебе добывает какой-то невиданный зверь. А что касается опытов над больными, то они просто перепутали цель и средство. Ты скорее испытываешь лекарства на спортсменах, чтобы найти средство, возвращающее здоровье и силы тяжело больным.

– Подожди, – сумел прийти в себя Валентин. – Получается, ты веришь, что я причастен к убийству Брендона и Страйта?

– Ну, – Грэндс замялся. – Не думаю, что стоит говорить такие вещи в слух. Но… большая цель требует больших средств. Хочешь играть в мораль – никогда не добьешься успеха. Ты уже догадался, что я параллельно синтезирую из этих уникальных сплавов природной эссенции то вещество, что отворит нараспашку двери восприятия. По сравнению с этими великими целями жизнь этих самодовольных идиотов ничего не стоит!

Валентин услышал трубный клокочущий хохот Змея. Внезапно его сердце пропустило пару ударов и стало распухать, стремясь выпрыгнуть из груди. Почувствовав слабость, Валентин схватился за грудь и оперся о доктора.

– Что с тобой, Валентин? – с тревогой спросил Уолтер.

В этот миг рядом с ними материализовалась Альсента.

– Что случилось? – спросила она.

– Я.. я не знаю, – прошептал Уолтер.

Они склонились над ним.

– Вы же люди, – тихо произнес он. – Вы не… не должны так говорить. Не должны мириться с чудовищностью и оправдывать людоедство ради мифических высоких целей. Если вы не можете быть людьми, то как же мне?..

Он замолчал. Валентин понимал, что находится на грани. Он не только копировал внешность человека, но и его внутреннюю суть. Если в самых дорогих для него людях не было той самой человечности, то на что он мог опереться в том противостоянии, от которого так устал? Может быть стоит уже бросить все и улететь на Авинору?

Валентин поднял голову и увидел растерянные взоры Альсенты и Уолтера.

– Послушай, Уолтер, – с трудом промолвил он. – Слушай меня очень внимательно. Ты должен сразу же после окончания мероприятия остановить производство и вывести все содержимое подвала как можно дальше. Иначе, пойдешь как соучастник. Более того, будь готов бежать! Ты меня понял, Уолтер? Я не шучу.

Грэндс быстро кивнул. Валентин лишь горько усмехнулся. Конечно, такому старого лиса не нужно было учить. Это он хорошо понимает.

– Разрешите теперь нам потолковать? – Альсента взяла Валентина за руку и увлекла в сторону от доктора.

Они встали рядом с фигурами древних чудищ и затерялись среди их ужасных щупалец и когтей.

– Они хотят арестовать тебя? Они догадались? – прошептала она, с болью глядя ему в глаза.

– Они близки к отгадке.

Альсента с ненавистью сжала губы.

– Может быть, стоит избавиться от них?

Спящие камеры его сердца вовсю перекачивали черную чудовищную кровь. Валентин ощутил себя стоящим на самом пороге трансформации, до которой должно было пройти еще много часов.

– Прекратите! – с трудом произнес он. – Нельзя ни от кого избавляться. И это не я убил Чейна и Страйта. Это Майкл…

– Майкл? – ее глаза округлились.

– Да. Посмотри на него. Он выздоровел от неизлечимого недуга за пару дней. Сегодня я почувствовал в нем тот самый запах… Запах, принадлежащий демону, что превратил меня когда-то. Майкл не зря учился на кафедре демонологии. Он сумел найти формулу вызова этого духа. Наше лечение ослабило его, а проклятые таблетки Уолтера затуманили разум, вынудив пойти на безрассудный шаг. И если бы не ваши чертовы наркотики у него был бы шанс хоть в какой-то степени остаться человеком. Я же смог. Но после того, как он убил… обратной дороги нет.

– И что? – дрожащим голосом спросила Альсента.

– Сегодня твой змеиный друг расправится с тем, во что он превратился.

– Но как же… Ведь ты говоришь, что нельзя убить и остаться человеком!

– Так и есть. Этот вечер – последний для меня.

– Нет! Нет!

– Никто не одолеет его. Если Майкл так же силен, как я, то он сойдет с ума и разнесет здесь все. Никакое оружие его не остановит.

Из глаз Альсенты потекли слезы. Она прижалась к его груди.

– Нет! Не уходи! Я не могу снова остаться одна!

– Поступки начальства не обсуждаются, – Валентин вымученно улыбнулся и нежно вытер с ее щеки слезинку. – Возможно я еще вернусь. Кто знает? И потом скоро Уолтер может изобрести того истинного друга, меняющего мир, которого вы так ждете.

Альсента заплакала.

"А все-таки, хоть замок демонической истины и замечателен, – подумал Валентин, с тоской смотря на нее, – хорошо бы завтра проснуться как и всегда. Словно всей этой истории и не бывало. Все же хочется остаться. Может быть, удастся?"

В этот момент прозвучал немелодичный звук, призывающий всех умолкнуть и обратить взгляды на трибуну. Из разговор был бесцеремонным образом прерван сигналом о начале собрания.

Карла Бэсфорд поднялась на сцену и встала за трибуну. Следом за ней поднялись полицейские. Ректор обозрела притихший зал. Тот, естественно, не прекратил общения, но понизил громкость бесед на несколько тонов. В обычной ситуации Карле бы даже пришлось призывать народ к тишине. Но сейчас, после зверской гибели двух сотрудников, все на всякий случай прислушивались, не сообщит ли Карла, что чудовище поймано и можно расслабиться. Но Валентин знал, что к их сожалению, Карла такого сказать не могла.

– Уважаемые дамы и господа! – голос Карлы пронесся по помещению. – Мы привыкли собираться в этом прекрасном зале, наполненном древними легендами и духом авторитета ученых прошлых столетий, в таком составе только по радостным поводам. Вы знаете, что этой ночью произошло еще одно убийство. На этот раз в лапах неустановленного монстра погиб декан медицинского факультета, ученый с большой буквы Брюс Страйт…

Карла говорила еще что-то, но Валентин не старался вникнуть в смысл ее слов. Затем выступили полицейские с предостережением и просьбой ни в коем случае не нарушать комендантский час. К всеобщему удивлению после того, как они закончили, Карла снова взяла слово и предложила всем собравшимся не расходиться.

– Разумеется, еще не отгремел один траурный оркестр и впору играть второй, но мы должны держаться. Нельзя потерять присутствие духа! – произнесла она. – А потому предлагаю всем провести в нашей большой компании хотя бы несколько часов. Не повеселиться, что невозможно в силу траура. Но просто постараться наполниться верой в то, что все кончится благополучно, и больше смертей не будет!

Таким образом статус мероприятия, развернувшегося в зале торжественных церемоний, окончательно утратил определенность. Присутствующие не могли однозначно ответить на вопрос, участниками чего они являются: чрезвычайного собрания или грандиозной вечеринки. По указанию Карлы было спешно накрыто несколько столов. Тыловики ухитрились откуда-то достать кучу закуски и даже пару бочек душистого эля и крепчайшего пунша. Ученый совет предложил сотрудникам исторического факультета устроить небольшие выступления на тему о тайнах центрального корпуса. Центр воспитательной работы в свою очередь предложил всем желающим поучаствовать в наспех организованном конкурсе на лучшее стихотворение на тему победы людей над чудищами. Последним штрихом в этом балу на тонущем корабле стали музыкальные аккорды, обрушавшиеся на зал веселыми танцевальными мелодиями.

Валентин нисколько не удивился, когда заметил первого человека, ринувшегося танцевать и даже не позаботившегося найти для этого занятия партнера. Вид пляшущего безо всяких костылей и даже трости Майкла вызывал восторг только у непрофессионалов – его сокурсников и тех, кто знали, что он чем-то там болен. Медики и Марк, ведающие о тяжести его недуга, смотрели на его выкрутасы с отвисшей челюстью. Валентин прекрасно понимал, что разум Майкла опутал туман из небывалых переживаний, что накрыли его в последние дни. В любой миг он мог взорваться и оставить последние остатки человечности. Как, впрочем, и сам Валентин.

С огромным трудом Валентин убедил Альсенту в том, что ему нужно некоторое время побыть в одиночестве. Валентин вышел из зала и направился, влекомый жаждой бездумного движения, вниз – в глубины и лабиринты центрального корпуса.

Помещения, по которым проходил Валентин, радовали его своей абсолютной пустотой. Главное здание института имело поистине исполинский размер, сопоставимый лишь с его древностью. Построенное в незапамятные времена, оно насчитывало пять этажей, занятых длинными широкими коридорами, дюжиной огромных аудиторий сферической формы с конусообразными, спускающимися к низу скамейками и сотнями кабинетов более скромного размера. Все это в свое время служило лишь одной цели – разместить как можно больше послушников забытой ныне веры и внушить им суеверный трепет перед божеством. Сегодня вряд ли кто мог восстановить первоначальный вид тех помещений, что превратились в учебные классы.

Валентин шел по полутемным коридорам, окруженный лишь гулким эхом собственных шагов. Он хотел вернуться и потанцевать с Альсентой. Ведь он никогда в своей жизни не кружился под музыку ни с одной девушкой, а тем более такой красивой. Может быть, он зря так боялся вступать в романтические отношения? Может быть, это превратило бы его в настоящего человека? Но пока Альсента только помогала Змею.

Вдруг его размышления прервал знакомый бас.

– Мистер Стронгхолд, вы тоже решили прогуляться?

Валентин обернулся и увидел Михаэля.

– Да, – коротко отозвался он. – А где же ваш коллега?

– Присматривает за этим балаганом, – усмехнулся тот.

– Господин Куртгард, вы же имеете дело с темной стороной людей в силу профессии. Скажите, есть ли что святое в них?

– Если посадить их в тепличные условия, то порою что-то похожее на честность и доброту можно заметить. Но в реальной жизни стоит чуть сойти с прямой дороги, и добродетели тут же тают, как снег на весеннем солнце…

– Спасибо за ваше мнение. Вы ведь не случайно здесь? Планируете арестовать меня?

– Нет. Мне не нужен человек. Мне требуется чудище.

– О чем вы?

– Если мы поймаем чудовище, которое повинно в убийстве двух людей, то получим с Андрэусом по медали и новое назначение где-нибудь в столице, а не в этом дрянном захолустье.

– Ну и?..

– Но того монстра, что разорвал ваших сотрудников нам не поймать. А если я арестую вас, то следствие и суд могут годами доказывать вашу причастность. Потому я предлагаю вам сделку.

– Сделку?

– Да. Вы приказываете вашему чудищу убить и принести нам любую тварь, которую оно найдет в этих лесах. Мы говорим, что именно она и сожрала Чейна и Страйта. А вы обещаете больше никого не убивать. Ведь, насколько я понимаю, теперь некому проливать свет на ваши эксперименты. Вы довольны, и мы тоже.

Валентин под громогласные удары бешено колотящегося сердца обессилено прислонился к стене.

– Ваша характеристика людей очень точна, господин полицейский…

– Это правда. Так что насчет моего предложения? – деловито уточнил Михаэль.

– У меня нет никакого ненужного чудовища под рукой. Вы верно сошли с ума.

– Рекомендую вам хорошенько обдумать мое предложение. В случае вашего отказа вас ждет тот самый позорный арест, о котором вы меня спросили.

Валентин пристально посмотрел Михаэлю в глаза, словно силился увидеть в них хотя бы тлеющий огонек служения долгу. Но в спокойном взоре полицейского не было заметно даже тени самой тщедушной порядочности.

– Как вы можете говорить такое? Неужели у вас совсем нет ничего святого? Вы готовы ради награды оставить настоящего убийцу без возмездия, а людей – в потенциальной опасности? Разве после стольких лет лицезрения дурных поступков вам не хочется хотя бы в себе самом сохранить честность?

Михаэль презрительно хмыкнул и состроил насмешливую гримасу.

– Дурачки, преданные служению морали, долго не живут… – начал он, но не смог закончить фразу.

И в этом не было ничего удивительно. Не так-то просто говорить, когда страшная когтистая лапа пронзила тело и вылезла из груди. Валентин отшатнулся, наблюдая, как сыщик хрипит и давится собственной кровью.

В следующий миг тело Михаэля, как ненужную тряпичную куклу, бросили на пол. Взору Валентина предстал убийца, бесцеремонно прервавший их с полицейским беседу не менее бесцеремонной выходкой.

Его лицо еще принадлежало Майклу, хотя было расцвечено маниакальными эмоциями. Безумный взгляд уводил в кошмарную бездну, до краев наполненную лютой злобой и желанием превратить все живое в хаос. Тело тоже частично подверглось трансформации. Длинные, поросшие густой черной шерстью лапы с непропорционально большими когтями торчали из разорванной рубашки.

– Он не прав. Мораль нужна, – ужасным певучим голосом, похожим на мяуканье, произнесло это существо. – Но пришло время новой морали.

Валентин не знал, что сказать. Это был не Майкл, несмотря на остатки внешности. Это был воплотившийся демон, одержимый самими ужасными помыслами. Говорить с ним было совершенно бесполезно. Валентин отклеился от стены и стал медленно отступать, повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу. Разве мог он убежать от этой твари, которая в отличие от прежнего Майкла наверняка умела двигаться очень быстро?

– Молчишь? – лицо нового Майкла расплылось в хищной улыбке. – Теперь я все знаю. Он рассказал мне, кто ты. Ты такой же. Мы с тобой стоим над всем этим жалким сбродом. Ты все эти годы таился, чтобы накопить достаточное количество сил, необходимых для покорения этого мира!

– Это существо тебя обмануло, – отозвался Валентин, наблюдая как Майкл не позволяет увеличиться расстоянию между ними. – Я скрывался, чтобы снова стать человеком. И для того, чтобы спасти подобных тебе.

– Зачем? Лучше бы ты сразу рассказал мне про этого замечательного демона! Сколько радостных минут и дней я бы успел прожить!

– Учитывая, что ты уже умер, то не думаю, что ты прав…

– Брось эти нудные похоронные причитания! – прорычал Майкл. – Давай поднимемся наверх и вместе поглотим жизни этих говорящих животных. Тогда у нас хватит сил, чтобы сделаться царями! Мы достанем до самых запредельных высот! Мы…

И тут Майкл начал рассказывать то, от чего даже Змей оторопел. Он поведал те страшные процедуры, что им стоит произвести над людьми, находящимися в зале торжественных церемоний. Все они были отвратительны и глубоко противны всему человеческому. То были ломающие и разрезающие человеческий дух ритуалы: использование человеческой крови сотнями зловещих способов, бунтующих против гуманизма дневного мира. Это были своеобразные инструкции о том, как достигнуть благодаря питию жидкостей человеческого тела подлинного бессмертия и могущества. Новый Майкл вещал о великой демонической культуре, подвластной его разуму. Теперь он знал, как путешествовать на другие планеты, как использовать сновидения, чтобы проникать в иные измерения, полные безобразных фигур других чудищ и прочих неземных сознаний. Но для этого надо было много и изощренно убивать.

Валентин чувствовал тошноту, но Змей понемногу наполнялся благоговением и преклонялся перед этой запредельной наукой, оставленной богами земли и напоенной квинтэссенцией чудовищности. Тот дух, что сумел подчинить своей воле Майкла походил на некую жемчужину абсолютного зла, породившего в своей ненависти к миру такую замысловатую и развитую систему представлений. Речь, изливаемая на Валентина, полнилась скверной и самим фактом своего существования уничтожала все прекрасное и замечательное.

Валентин скользнул взглядом по наручным часам. Стрелка едва доползла до девятого часа. Ждать превращения он никак не мог. Майкл захочет либо подняться наверх и поиграть в конец света, либо сразиться с самим Валентином. И первый и второй сценарии были одинаково неприемлемыми.