Боги Бамиана

Возмутился Боб.

– Давай скидываемся у меня синтик12 с прошлой получки остался, думаю и у остальных не гуще. –

Заявил Боб, подкидывая на ладони, десять копеек.

– Я думаю, сторож, меньше двух пузырей, и разговаривать не будет. А это два сорок. И вообще, что такое килограмм Чашмы, на двадцать рыл.

– Ну и у меня синтик образовался, только бумажный. -

Обрадовал, я друга. Решив не выкладывать все козыри сразу.

– Это восемь пузырей и курево.– Быстро подсчитал кто – то из присутствующих. – Через КПП я тебя выведу. – Сказал пришедший из штаба Сафон. Он знал, что бюджет пополнился. И был рад помочь обществу, скрасить ожидание отправки, стаканчиком дешёвого узбекского вина.

– А дальше сам. Я в штаб пойду, сколько там буду, не знаю. Постараюсь один сапог там, другой здесь.

Сапоги со шнуровкой, особая гордость, десантных войск, того времени. Такие сапоги были только у десантников и морских пехотинцев. Шнуровка предназначалась, для удержания на ногах обуви, во время десантирования.

В любом случае, первые десантники это – моряки, исторический факт, и лирическое отступление. А на деле, Боб филигранно исполнил номер, доставив через полчаса, в каптёрку спортивную сумку с восемью бутылками Чашмы и пачкой Родопи13.Четыре литра на двадцать лиц, как слону дробина. Разговевшись и закурив по родопине, завели разговор:– кто, чем на гражданке после дембеля заниматься будет.

– Я в дальнобойщики пойду. –

Сказал Котелок

– У меня батя всю жизнь за баранкой. Тяжело конечно, но зато всю страну посмотрел. Семья, опять же, одета, накормлена и, каждый год на месяц, выезжаем к морю, на юга.

– А я в мореходку. –

Сказал, вставая с матраса Антип.

– Кто со мной, пацаны? Прикиньте Сингапур, Гонолулу, Калькутта, сказочные города, сказочных стран. И всё это можно увидеть, отучившись три года в мореходке. А потом, принимай торговый флот СССР Моряка Десантника Антипа, со Товарищи, на службу. На благо Отечеству. А так как мы и есть часть отечества, то и нам естественно на пользу. Три года отрабатываешь – квартиру от мореходства дают. Ещё через пару годиков, разрешают иномарку из Японии, или другой какой страны привезти. И, в сорок пять лет, можно на пенсию уходить.

–Ты доживи ещё до той пенсии. – Мрачно пошутил Феликс.

– Не сегодня, завтра за речку. А там лотерея, тоже, будь здоров. Но я с тобой. После войны словимся. А то у нас, после детдома, выбор не большой. Или на стройку или опять же на стройку, только за колючку.

–Хватит о грустном, давайте о насущном. –

Перевернулся на матрасе Боб.

– Есть, у кого, закурить? А в ответ тишина, как в песне.-

Он заложил руки за голову и глубокомысленно произнёс:

– Вывод, у нас ни курить, не заварить. А вы о пенсии мечтаете. Надо думать о сегодняшнем дне. Кто знает, сколько нам ещё по чердакам да каптёркам кантоваться. – И опять повторил – Надо что – то думать.

– Тут думай не думай, а чудес не бывает. – Сказал Гусар.

– Даже если бы и откуда – то образовались гроши, то второй раз исполнить трюк, уважаемого Боба, навряд ли, сможет исполнить даже сам Боб. Потому, что сейчас, подразделение идёт на ужин. После ужина сержанты будут гонять молодых на плацу. А возле забора, «похороны бычка», так, что мимо них, хрен проскочишь.

– Бабки бы были, я бы проскочил.– Уверенно сказал Боб. – Пацан сказал, пацан сделал? – Обрадовался я.

– Тут у меня ещё пара червонцев нарисовалась. Так, что тебе брат, придётся опять, стол организовывать.

Правда, через сержантов Боб проходил третий раз. Второй трюк, он исполнил, во время движения на ужин и обратно.

Расположение сапёров и трёх рот автобата находилось на территории отдельной от полчка14. Чтобы попасть в столовую, сапёры, шесть раз в день, проходили мимо стекляшки. Но, затариться в ней было крайне сложно. Однако, несмотря на все сложности и, лишения солдатской службы. Несмотря на тотальный контроль, со стороны офицеров, прапорщиков и сержантов. Трюк удался. По пути в столовку, сделав вид что, в сапог попал камень, Боб технично передал, курящему, на крыльце магазина, грузчику, две спортивные сумки, и деньги. На обратном пути, так же виртуозно, был принят, купленный товар. Который тут же был равномерно распределён, по солдатским пазухам. Сержанты, даже если и заметили, какую – то движуху, то сделали вид, что ни чего не происходит. Им и без «деревянных» дембелей, хватало геморроя с новобранцами.

– Песню запевай.

Последовала команда, и строй дружно грянул:

– Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам. А вода по асфальту рекой и не ясно прохожим в этот день не погожий, почему я весёлый такой.

– Отставить приколы. Катюшу запевай.

И полилась бессмертная Катюша

– Расцветали яблони и груши. Поплыли туманы над рекой.– Вывел залихватски Гусар. И сто семьдесят глоток дружно подхватили:

– Выходила на берег Катюша.

– На высокий, берег, на крутой.

Когда звучит эта песня в исполнении строя десантников зрелище довольно внушительное. А когда сам принимаешь участие в этом действе, то понимаешь: что все сто семьдесят десантников, тех, что поют эту песню. И все десантники, что были до них и те, что будут. Это ты. И все их родные, близкие и друзья. Это твои родные близкие и друзья. И это не высокий слог. Это то, что я и мои друзья испытывали во время исполнения большинства строевых песен. Сейчас продвинутая молодёжь скажет:

– Сто процентов НЛП15.

Может они и правы. Но мы, тогда, таких мудрёных вещей, не знали. И с удовольствием пели про Катюшу, и её привет.

Придя в расположение, сержанты отправили, деревянных дембелей, с глаз долой, а сами стали заниматься с молодыми. Деревянные, предварительно разгрузившись, расположились в курилке, и стали ждать Сафона, который попросил, без него не начинать. Сафон появился минут через двадцать, с довольно кислым лицом, и сказал классическую фразу, про две новости.

–Сейчас денежное довольствие давать будут. А в шесть утра, отправка. Триста человек на Кабул. Так, что парни, ждите меня там. Я всё сделаю, чтобы к вам приехать. Без вас служить, будет, не так интересно.

Дело в том, что брат Сафона, служил в штабе и отмазал его от Афгана, устроив в штаб писарем. А молодая, ищущая приключений, душа молодого пацана, не могла с этим смириться. Но ослушаться старшего брата он не мог. Он, как и обещал – сделал всё. Ушёл в Афган. И погиб на перевале Саланг. Пусть земля ему будет пухом. Но это другая история.

Тогда мы ещё не знали, что из ста пятидесяти человек, домой живыми, и не покалеченными, вернуться всего двадцать пять. И те двадцать пять, которые вернутся, будут инвалидами на всю голову. От Феликса останется половина, ему при разминировании оторвёт руку и ногу. Бобу осколок попадёт в висок. Он останется жив, но всю оставшуюся жизнь проведёт в дурке. Меня на той войне Господь сберёг, но от афганского синдрома – Повышенного Чувства Справедливости, страдал не только я, но и все мои родные и близкие. Опять лирика.

А пока договорившись о том, что ни чего не знаем об отправке, мы стояли возле кабинета ротного, в очереди за деньгами. Деньгами – солдатское денежное довольствие, можно было назвать, с натяжкой. Три рубля восемьдесят копеек, это бутылка водки, которая как я уже говорил, стоила по тем временам три шестьдесят две. Расписавшись в ведомости и получив свою порцию довольствия, я в очередной раз услышал предложение от ротного остаться в учебке сержантом, и в очередной раз ответил: – А как, я потом пацанам, в глаза, смотреть буду? – Я и не ожидал другого ответа. – Сказал гвардии капитан Ивонин.

– Ты в приказе, завтра в шесть утра построение на плацу. Останься живым.

– Есть остаться живым. – Браво ответил я – Разрешите идти?

– Идите. – Ротный грустно вздохнул и распорядился – Позовите следующего. Получив довольствие, мы собрались, в кубрике. В расположении роты было пусто. Сержанты увели молодых на занятия. Я кинул на койку панаму с деньгами, и сказал – Давайте, у кого, сколько денег есть, скидываемся. – Ого, сколько там?– Спросил Боб, кидая трояк в панаму. – Двести двадцать шесть рублей восемьдесят копеек вместе с твоими. Давай, пацаны, не стесняемся. Скинулись все, кроме Хуреш Оола. Мальчик – борец решительно отказался сбрасываться. Он заявил, что деньги ему понадобятся после армии. И вообще, у него всё есть, а бухать он не будет.

– Зачем сразу бухать? – Удивился Боб.

– Я бы, например, коробку птичьего молока с удовольствием сейчас продегустировал, в стекляшке есть. Я видел. Прекрасным коньяком неизвестного происхождения запил. Сторож сказал, за четыре пятьдесят пузырь отдаст. И, покуривая космос за шестьдесят копеек, послушал бы пацанов кто на гитаре шпилит. Да пару часиков перед отправкой кемарнуть. Так, что давай пацаны, дорога в стекляшку у меня проторена, делайте заказы, кому, что надо. Мыльные, пузырные – спецзаказы, принимаются на отдельном листке и после общего обсуждения переносятся на отдельный лист. А после моего персонального одобрения, фокус исполняется на бис, но уже после употребления ожидающей нас Чашмы.

– Пошли в каптёрку, чего глаза здесь мозолить. Ротный ещё не ушёл?

– Уже ушёл. Давай пацаны, пошли Чашму пить и список писать, кто, что перед отправкой откушать желает. – Я желаю копчёной колбасы. Причём, целый батон в одно рыло упороть. – Сказал Антип

– И «космосом» закурить. – Добавил Ёж.

– Братья, а я предлагаю взять всем по паре носок, бабай сказал, у них хорошие по полтиннику есть, и на этом с промтоварами закончить. – Предложил Боб.

– Колбаса, хлеб, чай, конфеты, сигареты, закусь. Ящик коньяка нам на первое время должно хватить, это двадцать пузырей. Пойду я с Перстнем. Берём по две сумки. Пойдем, как стемнеет. – Сказал Боб.

– А пока, пить Чашму, играть на гитаре и сильно начальству на глаза не попадаться:

–«Под облаками купола плывут, в чужое небо за собой зовут…»

– У меня, как всегда, две новости.– Перебил гитариста, подошедший Сафон.

– Офицеры из расположения уже свалили. А у молодых, через пол часа, ночной марш бросок, по полной боевой. Так, что до утра, расположение в нашем распоряжении. Но тревожная новость тоже имеется. Я сейчас по телефону со штабным товарищем разговаривал, он мне по большому секрету поведал страшную тайну.

– Не томи. – После отбоя патрули удваиваются. Особый контроль стекляшка и ещё три точки, где разливухой банчат. Под особый контроль, так же попадает, женская общага. Отбой в десять, сейчас полдевятого, в самый раз на прорыв идти. Я пошёл, сержантам приказ из штаба передавать. Кто идёт на реализацию, самое время по сто грамм принять на ход ноги.

Выпив, мы с Бобом рассудили трезво, что наш брат как всегда прав. За забором, вне строя, ты автоматически оказываешься вне закона. Тебя сразу все стараются поймать или как минимум сдать патрулю. Исключение, когда ты в увольнении. Мне пару раз доводилось быть – кайф. А сейчас мы с Бобом лежали в кустах через дорогу от дырки в колючей проволоке. Уже двадцать минут. С полными сумками. Мы старались не дышать. Потому, что прямо напротив нас, на тротуаре, прямо под дыркой в заборе, расположились покурить два патруля – десантный и летунов.

– Ну что старлей, здесь, сейчас, примем клиента и через комендатуру можно прогуляться до вашей части. Через рынок пойдём мы, а вы тогда через вокзал. Возле аэродрома покурим, даст Бог без клиентов, и назад до комендатуры. – Как без них? – Сказал, затягиваясь сигаретой, старший лейтенант ВДВ. –

Чуть в сторону отойди, а то на голову спрыгнет.

Клиентом оказался сержант хозроты 345 гвардейского полка, которая базировалась на территории учебки. Попав в руки патруля, сержант гордо заложил руки за спину и, вдруг, неожиданно, прыгнул обратно через забор в часть.

–Двое за ним!– Скомандовал десантный старлей.

– Мы через КПП. – Крикнул в спину убегающему десантнику лётный офицер.

Десантный патруль перелез через забор. Летуны, потоптавшись пару минут, пошли в сторону штаба. А мы с Бобом, аккуратно перелезли, через заборчик. И сразу же попались, в крепкие руки гвардии старшего прапорщика Коростылёва. Которые, впрочем, быстро разжались. Уменьшив наш стратегический запас на полкило, и пожелав нам остаться живыми, прапор молнией перелетел через забор. Мы же, наконец, добрались до каптёрки. Там не было не души.

– Давай покурим, что ли, брат, да пойдём пацанов поищем.

– Нет, брат, пацаны нас сами найдут. Давай мы с тобой по соточке выпьем, дорогой мой дагестанский друг. И выпьем мы за то, что мы с тобой, будем, вот также всегда рядом. – Давай и, пусть наши матери, не получат на нас похоронок. – Добавил к тосту я.

Выпили, закурили. Я взял гитару и начал бренчать, что – то из Розенбаума. – А, правда, что он еврей? – Кто? – Ну, Розенбаум. – Судя по фамилии, наверняка, а тебе какая разница? Песни у него, что надо.

– Согласен, песни что надо. Но что-то я за станком не одного Кобзона не видел. И у нас в списках по роте Цукерманы отсутствуют. – Это ты зря, брат. Наверняка, если не в нашей роте, так в других хватает и иудеев и мусульман и христиан. Вон у нас даже буддисты есть – Тувинцы. – Не скажи, в других ротах может и есть, не знаю, а в сапёры смотрю, прям, не рвутся. – Гнул своё Боб.

– Тормози, братан. – Я попытался остановить друга:

– Ты разве выбирал, в какую роту идти, сказали саперная, и пошёл. А сказали бы ДШБ16, пошёл бы как миленький. Так, что заканчивай. Какая муха тебя укусила?

– Да не знаю, сам что-то психую, перед неизвестностью что ли, хрен его знает, как там сложится, война всё-таки. И евреи здесь не причём. Пойдем, поищем пацанов. – Замял он разговор.

Идти не куда не пришлось. После моих слов, в каптёрку, громогласной толпой ввалились, бравый десантник и будущий моряк Антип со товарищи. – А мы думали – вы спалились. Тут патруль по территории лазил, кого-то искали, мы подумали вас.

– Вы больше про нас всякую херню не думайте. – Проворчал Боб, открывая сумку.

– Разбирай заказы. Всем, как обещал, по паре носок. Антипу персонально кольцо «краковской17». Другой копчёной в магазине нет, забрал всю. Ещё шесть штук «краковской» и три батона «докторской18». Хлеба нет, придётся «рожать». Курево, алкоголь и три пачки птичьего молока тоже присутствуют. Денег потрачено сто тридцать два рубля осталось примерно столько же. Может чуть больше. Кому отдать? Я больше ходить не хочу.

«Рожать» должен был уметь, каждый уважающий себя десантник. Но в этот раз не пригодилось. Как всегда вовремя, появился Сафон и, принёс целый поднос нарезанного хлеба. С ним пришли три автобатчика с тремя бутылками водки или шестью, но это уже было не важно. На вопрос – откуда хлебушек? Брат попробовал отшутиться, что по пути родил. Но не прокатило. В это время закусывали очередной тост и вопрос повторился.

– А, правда, если не секрет, откуда, такой хлеб – вкусный. – Из офицерской столовой, земеля подогнал. Он там поваром служит.

– Пацаны, у них даже хлеб, не как у нас. И капустой их не кормят, на завтрак обед и ужин.– Со злостью, выдал Гусар.

– А батончики с червями на день ВДВ все помнят?

– Шакалы одно слово. – Поддержали его остальные. – Хорош психовать, пацаны.– Пришлось вмешаться мне. – Одного только успокоил. Тут целый хор включился.

Алкоголь, почему то не брал. Выпито было уже порядочно, но ни валяющихся, ни качающихся не наблюдалось. Уже были собраны и стояли у тумбочек рдшки19 со скатками. Боб ещё пару раз прогулялся до стекляшки. Но и это не подняло настроения. И тут у кого-то появилась оригинальная мысль, «а пойдёмте по бабам». Ходить по бабам в Азии сомнительная авантюра. Мало того, что велик процент, нарваться, на неприятности, с родственниками. Их, как минимум, надо было ещё найти. И мы, конечно же, их нашли. Не неприятности, а целую общагу узбекских невест, куда нас, даже и не думал, пускать, бравый вахтёр.

Естественно появился вопрос.

– Что будем делать? Отступать не вариант.

Десантники по балконам залезли на пятый этаж. Зашли в комнату и увидели…..

Накрытый стол. И сидящего за ним мужика, ростом, чуть поменьше Антипа. – Наконец то, а то я думал уже не придёте. Присаживайтесь.– Улыбаясь, сказал он, радушно приглашая нас за стол.

Мы были готовы ко всему, но не к такому приёму. И усевшись за стол, потребовали объяснений.

– Да что здесь объяснять. Зовут меня Василий.

Представился гигант.

– Каждую отправку я располагаюсь в этой комнате на пятом этаже. Девчата помогают мне накрыть стол и уходят. А я дожидаюсь бравых десантников. Меня всё время один вопрос интересует: Почему вас обязательно на пятый этаж тянет?

Приглашаю их за стол. И дальше они уже ни куда не идут.

– Это почему?– Задался резонным вопросом Котелок.

– Ты, что такой непобедимый?

– Насчёт этого не знаю. – Честно сказал Василий.

– Но как штурмовали дворец Амина20, рассказываю интересно.

– А ты, что, правда, там был? -

Нам стало интересно. Ещё бы. Живой участник штурма дворца, правителя Афганистана. – Ага, присаживайтесь, наливайте пока. А я, если интересно, расскажу. Конечно, интересно. Василий рассказывать умел. Через пару часов попрощавшись с Василием и четырьмя девчатами, которые перед уходом напоили всех вкусным чаем. Десантники, особо не таясь, вышли через главный вход общаги и, отправились в расположение. Южные ночи не просто тёмные. Раскрытую ладонь, прямо перед носом, не видно.

– О па. Я на кого то наступил. – Пацаны, сюда не ссать, здесь кто – то лежит. – У кого огонь?-

Боб чиркнул спичкой, за ним вспыхнули ещё несколько огоньков. Ноги в арыке, голова на дороге, лежал, десантник.

– Перстень, глянь нашей роты, нет? –

Попросил Антип.

– Хотя по любому тащить. –

Добавил он. Огонёк горящей спички осветил лицо.

–Это Ёж. – Узнал я лежащего.

– Ладно, хоть знаем куда переть. – Проворчал Антип, легко взваливая восьмидесяти килограммового Ежа на плечо Котелка. Котелок от неожиданности присел, но со словами:

– Тащим по очереди.

Быстро засеменил по направлению движения. Метров через пятьдесят эстафета перешла ко мне. Хорошо, что я оторвался вперёд и, пацаны не видели, что Ёж, был три раза, уронен. Потом все признались, что тоже, по нескольку раз, не удержали, тело боевого товарища. Потом его ещё пару раз уронили, передавая через забор. Его вообще, сложно было удержать, он был скользкий как холодец. Но, это был брат. И брат, был в целости и, сохранности доставлен в расположение и, засунут головой под кран.

– Всё, всё, пацаны, я трезвый.– Раздалось через пару минут из-под крана.

– Наверняка, дурит. – Решили мы.

– Подержи его ещё пару минут для верности, брат Антип. Потом в каптёрку приходите. До отправки ещё часов пять может, что ещё придумаем.

Кто бы сомневался: – Придумали.

Когда Боб в очередной раз вернулся из стекляшки. Он поведал, что произошёл небольшой залёт.

– Вот. – Он показал сбитые кентуса21.

– Кого это ты?– Поинтересовался я.

– Не знаю, какой-то капитан с полчка.

– А на хрена ты его бил?– Попробовал уточнить Гусар.

– Не знаю, как – то само получилось.– Сказал Боб, слизывая кровь с костяшек пальцев.

– Что получилось?– Спросил Антип.

– Двоечка. – Ответил Боб.

– Какая простите, двоечка?

– Обыкновенная. Правой рукой в дыхалку, левой в челюсть. Я же левша. -

Он поднял левую руку и попытался сконцентрировать на ней взгляд.

– Он сто процентов не ожидал.

– Рота строиться.

По проходу, между кубриками, шагал гвардии старший прапорщик, Коростылёв. За ним капитан с синяком под глазом и, повязкой дежурного по части. Замыкал процессию патруль, в составе прапорщика, сержанта и, двух молодых. На удивление, в строю, через минуту, стояло двадцать человек, включая Антипа с Ежом под мышкой.

– Взвод равняйсь, смирно, товарищ гвардии капитан разрешите обратиться, к товарищу гвардии старшему прапорщику.

– Обращайтесь.

– Товарищ гвардии старший прапорщик, взвод, по вашему приказанию, построен.

– Стать в строй.

Я вернулся в строй.

– Вытянуть руки ладонями вниз. – Скомандовал старшина. – Ишмухаметов, что это такое?

–Взять его. – Закричал истерично капитан.

Патрульные – прапорщик с сержантом, надели на Боба наручники, и повели его на выход.

– Не вздумайте дёрнуться. Видимо, что то, прочитав в лицах солдат, сказал капитан и, отступил за спину, гвардии старшего прапорщика Коростылёва.

– Прапорщик они же у вас все пьяные. – Не выходя из – за спины старшины, предъявил прапору капитан.

– Ни как нет.– Чётко ответил прапор и, подойдя ко мне сказал.

– А ну дыхни.

Я честно со всей силы дыхнул на прапора.

– Этот трезвый, остальные, думаю, тоже. – Повернулся к капитану старшина.

– Будете нюхать товарищ капитан?

И тут, из подмышки Антипа, раздался, богатырский храп Ежа.

– Это, что ещё такое?! – Обрадовано закричал капитан, из далека, тыкая пальцем, в сторону Антипа.

– Взять и этого тоже.

Но тут прапор, взяв капитана за руку, что то прошептал ему на ухо. Капитан видимо за речкой ещё не был. Поэтому, посмотрев в выразительные глаза гвардии старшего, у которого там было два сверх срока. И на огромного Антипа, который явно не собирался, отдавать без боя Ежа. Сказал:

– Отставить. – Он бодро пошёл в сторону выхода.

– Не расходиться, я сейчас вернусь.

Прапор побежал догонять капитана. Вернулся он ровно через три минуты. Мы только закончили обсуждать план освобождения Боба.

– Так парни, ни кого освобождать не надо. Капитан, точно не видел, кто его уронил. Я Роберту сказал, чтобы не кололся. Он в списках. К самолёту точно отпустят. Вылет в семь утра, подъём в пять тридцать. Увидимся на подъёме, взвод отбой.

– Товарищ гвардии старший прапорщик, с нами на ход ноги, уважьте. –

Обступили мы старшину, не давая ему уйти.

– Конечно парни, наливай.

Гвардии старшему прапорщику поднесли пол котелка коньяка.

– Пацаны, давай послушаем, что гвардии старший прапорщик скажет.

– А скажу я вам парни вот что.– Начал уважаемый всеми нами старшина.

– Не все из вас вернуться с войны, кто-то совсем, кто – то частично останется там. Желаю вам, с честью, пронести звание советского десантника, через любые испытания. И постарайтесь остаться живыми. Слава ВДВ!

Выпили и прапор как по волшебству исчез.

– Братья, хотите анекдот. – Желая разрядить тишину начал Гусар.

– Давай трави. – Поддержал его я.

– Я недавно узнал, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс не четыре человека, а два. А Слава ВДВ, вообще не человек. Чего не смеёмся?-

Сказал он, оглядывая наши серьёзные лица.

– Ты чего Брат, не знаешь, что за такие анекдоты бывает? – Остудил его Котелок.

– Давай-ка по аккуратней.

– А, что они мне сделают, всё равно на войну. Да и здесь все свои.

– Свои-то свои. И ты прав, что на войну. Только говорят, что за речкой, особисты тоже не зря свой хлеб едят. Так что по-братски, фильтруй базар.

– Давно хотел спросить Перстень. – Сказал Феликс:

– Ты, где таких словечек набрался?

– Каких таких? – Удивился я.

– Ну, хотя бы, «фильтруй базар»? У нас так зеки на посёлке общались.

– А у нас пацаны во дворе. Половина уже чалилась, а вторая, кого в армию не загребли, скорей всего, сейчас в командировках.

– А, что так?

– Да я, как – то не задавался этим вопросом. Сидел и сидел, главное, чтобы человек хороший был. Я так думаю. А от сумы и тюрьмы, сам знаешь.

– Ладно, проехали.

Похоже, что мой ответ Феликса устроил. Давай выпьем, чтобы у Боба всё хорошо сложилось. А, что если его к самолёту не будет?

К самолёту, Роберта привёз ротный на своей «волге». Строй в триста полупьяных десантников, выстроился у трёх ТУ 134. Пока ждали команду на погрузку, в аэропорт въехал штабной уазик, а следом за ним, «волга» ротного. Из «волги» выскочил Боб и бегом побежал в строй.

–Мой РД22 взяли?– Первым делом спросил он.

– Да.

За первым вопросом последовал второй,

– Погрузка когда?

– Сказали, через полчаса начнётся. – Ответил я

.– На РД.

– Зырь!

Из штабного уазика, подъехавшего к самолёту, вылез Сафон. Подойдя строевым шагом к стоявшему в группе офицеров ротному, он что – то доложил ему. Ротный в ответ кивнул ему головой. После этого, Сафон подойдя к строю сказал:

– Перстень, Боб, Феликс – пошли со мной. Поможете мне документы в самолёт перенести.

Зайдя за штабной уазик, Брат достал из машины, две бутылки «горилки з перьцем».

– Давай пацаны, на ход ноги. Пусть вам сопутствует удача. А я, всё сделаю, чтобы попасть к вам.

– Ты давай-ка брат не горячись. Гусара вон прямо из строя выдернули. Подъехали патрульные, и выдернули. В уазик засунули и увезли, что, по – чём – ни кто не знает.

Феликс потянулся к бутылке.

– Может за анекдот? Да вроде все свои были.