«Хроники мёртвых городов – 3». Сборник рассказов

Проулок Кузнецов вывел приятелей на Вторую восточную площадь – свободный от строений замощённый булыжником участок круглой формы. По краям его возвышались дома богатых горожан. В обычное время это место почти пустовало, лишь иногда его использовали для оповещения народа о решениях правителя. Зато в праздники на площади проходили гуляния, состязания борцов и мастеров кулачного боя. Сейчас же здесь установили помост, где учёные проводили свои диспуты. В детстве Ты-младший, по настоянию отца, посещал школу, где его учили писать, читать и считать. Но тогда он не стремился к наукам, его больше интересовал кулачный бой и фехтование тесаком. Иногда к ним заходил скорняк Жунь, слывший в квартале мудрецом. Они с отцом много спорили о божественной природе императорской власти, о сути мироустройства и о месте простого человека в мироздании. Но эти споры обычно проходили за кувшином-другим вина. Вследствие чего спорщики, не приходя к единому мнению, расползались, кто куда. Скорняк Жунь уходил домой, сильно пошатываясь, отец ползком добирался до постели. Ты-младший любил слушать эти дискуссии, не влезая, впрочем, в них, так как многие слова просто не понимал.

К зрителям этого учёного диспута метельщик присоединился, потому что Вао ушёл по своим делам, попросив подождать его у помоста. На возвышении стояли четыре кресла, в них восседали мудрецы. Одно из них пустовало. Выступал какой-то благообразный высокий старик с редкой белёсой бородкой. Он, вышагивая, подобно цапле по помосту и как раз заканчивал свою речь:

– …таким образом, моя теория о том, что Земля, на которой мы живём, представляет собой доказанный и обоснованный со всех сторон постулат.

Толпа встретила слова цаплеподобного сдержанным гулом.

– Что за ахинея! – вскакивая со своего кресла, воскликнул другой мудрец – маленький полноватый человечек, похожий на домашнего кота. – Всем известно, что наша Земля плоская и покоится на трёх слонах! И вот мои аргументы…

Пока толстяк излагал свои взгляды на мироздание, сухопарый старик с достоинством приземлился в кресло, шипя в бороду что-то нелицеприятное в адрес оппонента. А тот ещё долго и величаво распинался о личном подходе к устройству мира.

– …вот поэтому Земля и покоится на трёх слонах! – подбоченясь, закончил пухлый и горделиво удалился на место.

Окружающие загикали и заулюлюкали вслед закончившего речь оратора.

– Бред сивого мула! – вскричал третий мудрец, вышедший на помост. При взгляде на этого человека возникало ощущение, что его кто-то долго и сильно мял. – Разве возникает у кого-то сомнение, что Землю, на которой мы живём, окружает твердь. И если дойти до края её или взлететь высоко, то наткнёшься на стену и потолок, соответственно! Кто опровергнет эту теорию? Никто! Потому что…

Далее «мятый» пустился в пространное доказывание своих воззрений. Толпа молчала, переваривая сказанное.

Ты-младший внимательно выслушал каждого мудреца, но не знал, чьи взгляды принять. Он заметил, что на краю помоста, спиной к спорщикам, сидит человек в синей одежде и ехидно улыбается. Его улыбка становилась тем шире, чем яростнее велась дискуссия. Четвёртого оратора Ты-младшему послушать не довелось, поскольку его отыскал Вао. Носильщик переоделся в походную одежду, за его спиной висела котомка, видимо с запасом еды, а на поясе – длинный кинжал.

– Что ж, пора в дорогу, – сказал носильщик.

– Ты ж не хотел идти? – удивился Ты-младший.

– Я передумал. Путешествие должно хорошо сказаться на моих стихах, – ответил Вао.

– Странный человек сидел на помосте, – сказал Ты-младший, подстраиваясь под шаг спутника.

– А, ты о капитане Сине? Он когда-то давно плавал на торговом морском корабле, но до сих пор ходит в форме.

– А почему он улыбался, слушая мудрецов?

– Да кто его знает. Моряки вообще странные люди, – пожал плечами Вао. – Пошли к воротам.

И приятели направились в сторону ближайших ворот. Они считали, что, миновав их, смогут выбраться за пределы города. Дорога шла под гору, и метельщик с носильщиком быстро добрались до цели.

– Есть две возможности путешествовать таким как мы, – сказал по дороге Вао. – Первый – это идти самим или нанять повозку.

– На повозку у нас нет денег, – опечалился Ты-младший.

Его семья жила небогато, и он не взял много монет в дорогу.

– К счастью, – ответил Вао, – есть второй путь. А именно, пристать к какому-нибудь каравану или наняться в него.

Они как раз подходили к Пурпурным воротам. Около них прямо к городской стене прилепился постоялый двор, где отдыхали путешественники.

– Кем? Я никогда не связывался с животными, – сказал Ты-младший.

– Например, стражами. Ты же неплохо фехтуешь, – обнадёжил товарища Вао.

Как раз рядом с постоялым двором возвышался павильон охранников бяо. Наймёмся бяоши в ближайший караван – решили друзья.

Начальник павильона – Грузный Фань – выслушав тщедушного Ты-младшего рассмеялся, да так, что его пузо заходило ходуном, а стены павильона затряслись.

– Как же ты собираешься защищать нанимателя, если ты такой хилый? Вот тебя, – Фань ткнул пальцем в Вао, – я возьму. Ты крепок и подвижен даже с виду.

– А ты испытай сначала, почтенный, – обиделся Ты-младший. – А потом уж и решай.

– Хорошо, – ухмыльнулся Фань. – Эй, кто-нибудь, позовите мне Го и Ченя!

Появились два громадных человека, вооружённых один алебардой, другой – длиннющим мечом. Громилы и их оружие вызвали у Ты-младшего приступ страха и желание бежать подальше. Даже поодиночке эти мощные парни приводили в ужас. А уж вдвоём они усиливали этот эффект. Но, Ты-младшему, вспомнилось наставление учителя по кулачному бою и фехтованию тесаком.

– Этот недомерок, – Фань ткнул свой толстый палец в сторону Ты-младшего, – хочет вступить в наши ряды. Он думает, что он лучше вас. Покажите ему, что значит, быть бяо. Да смотрите, не зашибите. Помните об императорском указе, о случайном смертоубийстве и наказании за него.

Громадины синхронно кивнули и, развернувшись к испытуемому, двинулись к нему, расходясь немного в стороны. При этом они что-то грозно рычали и вращали глазами, стараясь напугать паренька.

– Ну, будь, что будет! – подумал Ты-младший. – Если меня побьют, вернусь и останусь навеки метельщиком.

Однако ловкость и выучка не подвели юношу. Он с честью выдержал испытание. Все попытки его ударить или схватить успеха нападающим не принесли. Он же умудрился несколько раз хорошенько приложить и Го, и Ченя. В общем, прошёл он экзамен с честью.

Так, Ты-младший и Вао стали охранниками. Их сразу же их отправили с караваном через Восточный лес, к некоему купцу за рыбой. А тот должен был получить за свой товар, ткани и пряности. Долго ли коротко, но караван добрался до городка, где жил торговец. К тому моменту, когда первые верблюды вошли в населённый пункт, Ты-младший понял, что не хочет быть ни охранником, ни караванщиком, ни погонщиком животных. Ибо его влечёт нечто другое. А вот что, он пока не понял.

Осев в городке, Ты-младший попробовал себя в разных делах: торговал сладостями, работал лесником в Восточном лесу, трудился посудомоем, красильщиком, посыльным, некоторое время даже побирался. Позже, за годы странствий, он побывал в десятке городков и сотне деревень. Научился писать стихи и петь песни, преуспел в чревовещании и толковании законов. Даже служил пару лет судьёй в одной рыбацкой деревне. Но всё это его не устраивало. Вао давно покинул приятеля, отправившись обратно в их родной город Жао – столицу империи. В центре её стоял императорский дворец. А самое занятное, что открыл для себя Ты-младший – с какой бы точки не смотреть в сторону Жао, дворец всегда окажется на возвышении, будто смотришь с подножия горы на её вершину.

В один прекрасный момент надоело Ты-младшему искать себя. Он повзрослел, заматерел, многое повидал.

– Пойду домой, – решил он. – Теперь я многое знаю, много умею. А там видно будет, чем займусь.

Но сначала решил сходить Ты-младший к морю. Посмотреть, что там, да как. Ни разу в своей жизни он моря не видал.

На речной корабль садиться не стал – не любил Ты-младший корабли. Пошёл пешком с ближайшим караваном до морского порта. Нанялся, как уже бывало не раз охранником-бяо, и в путь. Долго ли коротко ли, добрался караван до порта. Ещё с возвышенности, когда спускались к городу, Ты-младший любовался бескрайней синей гладью и игрой птиц над ней, дивился мощи стихии и восторгался дивным пейзажем. Наконец их пути с караваном разошлись в разные стороны и Ты-младший отправился на берег моря. Уж очень ему хотелось вступить в морскую воду, попробовать её на вкус. Такая ли она солёная, как говорят. По пути он выбирал место, где без труда спустился к воде. Ещё понял, что воду не везде стоит пробовать. В порту она гадкая и грязная. Решил найти место в отдалении от причалов. И нашёл.

Пляж оказался не песчаным, а словно высеченным из камня. И рисунок на нём странный – словно кладка больших булыжников. Сбросил Ты-младший на камень тощую котомку и, разувшись, ступил в воду. Море было неспокойно. Волны то и дело накатывали на берег. И тут Ты-младший заметил краем глаза, что на небольшом отдалении от берега, что-то поднимается из воды и снова уходит в неё. Частота этих всплытий небольшая и бывшему метельщику пришлось долго ждать следующей. Наконец, это нечто снова показалось из-под воды. В этот момент на небе показалось солнце, осветившее гладь моря. То, что увидел Ты-младший поразило его до глубины души. Всплывающее и ныряющее нечто оказалось гигантской черепашьей лапой! И основание её уходило под найденный им пляж!

Догадка словно взрыв шутихи поразила Ты-младшего. Оказывается, мудрецы, спорящие об устройстве мира, ошибались. Мир располагался на гигантской черепахе, плывущей в океане. Моряки, понятно, об этом знали. Но те умники никогда не выходили в море. Они вряд ли даже покидали границы Жао. Ты-младший сразу понял, почему капитан Сим так ехидно улыбался, слушая их диспуты. Он знал то, что не знает простой народ и учёные, именующие себя мудрецами.

Чтобы проверить свою правоту, Ты-младший прошёл вдоль границы панциря. Через несколько лет он подошёл к тому порту, у которого расстался когда-то с караваном. Теперь он доподлинно знал – Земля покоится на черепахе, плывущей в океане. Это касалось не только земель Жао. Теперь бывший метельщик видел всё, теперь он познал всё.

Ты-младший вернулся в Жао седым, умудрённым годами путешественником. В странствиях он сколотил неплохое состояние. Достаточное, чтобы сидеть на помосте рядом с капитаном Симом и ухмыляться ему в унисон, слушая слова «мудрых» мужей.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. САМОСБОР

Автор иллюстрации – Нитки Ос

Татьяна Осипова «МЁРТВЫЙ ГОРОД»

Татьяна Осипова

Уходит время, бежит сквозь пальцы,А впереди дорога в вечность.И кто сказал, что бесконечностьНам скажет – в путь пора, скитальцы.Там за спиной остался город,В пустых глазницах окон хохот.Там смерть сплела нам душный кокон,Ей всё равно, кто стар, кто молод.Не умирай, шепчу я тихо,Не умирай, прошу не надо,Давай сбежим с тобой из ада,И вместе мы прочтём молитву.Но боги глухи, снова пастваПредложит жертвы есть на блюде,Где палачи и даже судьиПосменно пашут, делят жатву.Глаза закрою, в чудо веря,Надеясь, что смогу проснуться,Что всё не то, к чему коснутьсяНельзя, не взяв с собою бремя.Тебя запомню, пусть могилыНе будут сложены для близких,Оставим драму толстым книжкам,А жизнь расставит точки силы.

Тим Волков «ХОЛОДНЫЕ ПАЛЬЦЫ»

Тим Волков

Замёрз. Холодные руки. Погода просто сегодня такая, промозглая, с дождём, переходящим в снег. Дрянная.

Отогреваешь пальцы. Кипятишь чай. Садишься на скрипучий диван и долго смотришь на хрустальный сервиз, стоящий в серванте и не тронутый до сих пор. «Придут гости – тогда и выставим». Не пришли. Не выставили. Умерли.

Противогаз – как вторая кожа. О нём часто забываешь, не снимая до тех пор, пока не поднесёшь кружку с кипятком ко рту. Кружка звякает по коробке фильтра. И только тогда вспоминаешь, что не разделся придя с улицы.

Стягиваешь противогаз. Садишься на табурет. Пьёшь.

Кипяток обжигает нутро. Горячее прогнать через себя – это обязательно. Особенно после улицы. Отогреться. Почувствовать тепло. Почувствовать…

В последние дни изменилось что-то. Надломилось. Там, внутри. Ни страха, ни жалости, ни боли. Ничего не осталось. Сгорело. Лишь только пыльная пустота. Зрение словно тоже стало другим, чёрно-белым. Или это из-за хмурых постоянных туч и непогоды?

Кружка кипятка, тарелка слипшихся макарон. Сквозь отвращение запихивать в себя еду. Нужно. Чтобы были силы. Чтобы завтра…

Нет. О завтра лучше не думать. Таков закон. Что будет завтра – тайна. Дожить ещё надо до завтрашнего утра. Впереди ночь.

Мёрзнут руки. Всё никак не согреться. Кружка с кипятком остыла.

Берёшь противогаз, шаркающей походкой идёшь в комнату чтобы вновь смотреть на хрустальный сервиз и молчать, слушая завывание ветра за окном.

– Сегодня к Ленину ходил.

Плюшевый пыльный заяц смотрит внимательно чёрными пластмассовыми глазами, не перебивает. Он единственный собеседник. Больше поговорить не с кем.

– Сегодня к Ленину ходил. Памятник повело весь. Видимо просадка грунта. Там магазин раньше был, сразу за памятником. Удалось гречки урвать и немного гороха, – киваешь на рюкзак, стоящий у порога, – а вот макароны подмокли и плесенью покрылись. Жаль. Своих запасов уже не осталось – вчера последнее сварил.

Переводишь взгляд на обогреватель, который уже давно не работает. Пытался несколько раз починить его, но всё без толку. Бросил.

Вздыхаешь. Почти шёпотом произносишь:

– Бродячих не видел. Хотя следы были.

Заяц одобрительно молчит.

– Думаю, завтра до парка пройтись. Там порыскать. Опасно, знаю, а что делать? В округе пусто. Всё вытаскал. А уже аптеку надо искать. Лекарства заканчиваются. До следующей недели хватит, но потом…

Заяц вновь молчит. Взгляд с укором. Вдруг взрываешься от этого:

– Вот только не надо опять начинать! Лекарства мне нужны! Без них… Без них тяжело.

Заяц ничего на это не отвечает. Он делает безразличное выражение морды.

– Молчишь? – злобно кидаешь зверю. – Ну вот и молчи!

Встаёшь. Долго ходишь по комнате, глядя на старые пожелтевшие плакаты – отпечатки былой эпохи. Достаёшь пистолет. Долго смотришь на него, словно видишь в первый раз. Вновь прячешь.

Замерзают пальцы. Где-то сквозит? Опять окно? Трёшь ладони, пытаясь согреться. Не получается. Что же это такое? Опять кипяток поставить? Не охота. И так тошно, а от воды и подавно плохо станет.

За окном ветер начинает резвиться вовсю, швыряет в пыльные стекла горстями колючий снег, завывает, гремит железным подоконником. Зима длиться уже второй год. Кажется, ей не будет конца.

Надеваешь перчатки. Идёшь на кухню. Ставишь кипяток. Всё как всегда.

На лестничной клетке раздаётся шум. Ветер? Не похоже.

Замираешь, прислушиваешься.

Ток-ток-ток.

Словно шаги.

Ток-ток-ток.

Выше и выше.

Ток-ток-ток.

Поднимаются к нему. И вдруг затихают.

«Бродячие!» – успеваешь подумать прежде, чем дверь с грохотом отворяется.

В комнату вваливаются несколько теней.

Никогда так близко их не видел. Опасался подходить. А тут вдруг рассмотрел в деталях.

Вполне себе обычные люди. Такая же одежда, такие же, как у меня, противогазы и глаза за защитными стёклышками такие же, человеческие. Постой…

Замираешь от внезапной догадки.

Они ведь… Они…

– В коридоре никого! – говорит один.

– В ванной тоже пусто, – устало отвечает другой.

– Зал – пусто, – произносит третий.

– Кухня… никого.

– Квартира пустая, – подытоживает первый. – Идём выше. Повторяю – при обнаружении живых немедленно оказывать помощь и нести на базу к доктору.

– Помним, – бубнит второй.

Бродячие уходят.

Смотришь им вслед, растерянно, ничего не понимая. И вдруг ловишь себя на мысли – а чего их боялся? Что они должны были сделать? Убить тебя? Съесть? Почему ты решил, что они вообще опасны?

А ещё беспокоит фраза, сказанная вслед – квартира пустая.

«Не пустая. Я тут живу!»

– Леха, чего там задержался? – кричит первый с лестничного марша. – Опять на кухне еду высматриваешь? Пошли давай живее! Ещё пару домов надо в этом секторе успеть проверить до ночи.

– Иду, – бурчит второй и выходит из кухни.

– Подкрепился? – смеётся напарник с лестницы.

– Как же, подкрепишься тут – одна тарелка прошлогодних макарон плесенью покрытая, да ржавый чайник на плите. И в пыли всё. Сразу видно, с эвакуации никого тут не было. Зря ходим. Нету тут живых.

Оборачиваешься к нему. Хочешь что-то сказать, но ничего, как назло, не лезет в голову.

Бродячий идёт прямо на тебя, словно не видит.

«Осторожно!» – хочешь крикнуть ему, но не успеваешь – тот проходит сквозь тебя. И идёт за остальными.

Оглядываешься, словно видишь все вокруг в первый раз.

Ничего не понимаешь.

Смотришь на пальцы. Только сейчас обращаешь внимание что они иссиня-белые. И сквозь них виден пол.

Почему так?

Вновь непонимающе оглядываешься вокруг.

Как оказался в этой комнате? Когда именно? Не помнишь. Ни-че-го. Словно всегда тут был. Хотя, нет, постой. Смутные воспоминания.

Плюшевый заяц смотрит на тебя со скрытой усмешкой, словно что-то знает, чего ты не знаешь. Или не помнишь.

«Я раньше был одним из них!» – обжигает догадка.

Был бродячим. А потом… Все расплывается.

«Помню… Помню вылазку. Помню снег, застилающий глаза. Помню удушливый страх. Помню, как сквозь белый саван тумана прорезается боль. Чернота… И потом – эта комната».

Что произошло? И почему бродячие не видят тебя? Почему ходят сквозь тебя?

Вопросы словно рой дикий пчёл – жалят, не щадят. И ответов на них нет.

«А нужны ли они, эти ответы?» – думаешь ты.

Иногда лучше не знать ответов.

Бродячие уходят, не закрыв за собой дверь. Медленно бредёшь в коридор. Закрываешь дверь.

Шаркающей походкой идёшь на кухню чтобы поставить кипяток. Пальцы всё так же мёрзнут.

Сообщество ВКонтакте «Леди, Заяц & К»

Александр Васин «ВЗАПЕРТИ»

Александр Васин

Игорь открыл глаза и уставился на потрескавшийся потолок бункера. Этой ночью почти не удалось поспать. Ужасно болела голова. В последнее время пульсирующие вспышки в висках сменились получасовыми спазмами, вытягивающими силы организма до самого донышка. Терпеть их становилось всё сложнее.

Чтобы не думать о больной голове, приходилось отвлекаться. За последний месяц Игорь досконально изучил все извивы бетонных трещинок и часто мысленно дорисовывал их, стирал лишние и соединял недостающие чёрточки, чтобы получилась новая картинка. Это занятие требовало времени, но его у Игоря было в избытке.

Набросав последние штрихи, молодой человек критически прищурился. Вроде бы голова слона, как она есть. Но рисунок явно вышел неидеальным. Впрочем, неважно… Пора вставать.

Дни в закрытом бункере были одинаковыми как два противогаза. Распорядок дня устаканился и превратился в рутину. Нет, поначалу Игорь очень удивлялся, почему, когда круглые настенные часы показывали девять утра, в холодильнике всегда оказывался свежий завтрак. Он пытался разгадать эту загадку, и даже караулил у холодильника, чтобы не пропустить момент появления каши или омлета. Но понять действие механизма (или волшебства – чего уж тут), так и не сумел. Еда просто появлялась – и всё.

Тот же фокус был и с обедом, и с ужином.

А телевизор, неведомым образом настроенный на один и тот же музыкальный канал? Ровно в одиннадцать ламповый динозавр сам включался и работал до восьми вечера без перерыва. Игорь пытался щёлкать тумблером, но телевизор ловил лишь один сигнал. Ну что ж, музыка всё же лучше, чем какой-нибудь круглосуточный рупор действующей власти. Хотя иногда, ну пусть раз в неделю, было бы неплохо прослушать последние новости.

То, что в мире твориться чёрт знает что, было понятно и без телевизора. Но Игорю очень не хватало конкретики. Он никак не мог вспомнить, как оказался в этом бункере, очень напоминавшим декорации каких-то сталкерских игрищ.

– Моя игра, моя игра. Она мне принадлежит и таким же, как и я, – словно вторя мыслям, запричитал из телевизора Баста.

Игорь был ролевиком со стажем и понимал в этом деле толк. Поэтому сразу же пришёл от бункера в восторг. Особенно его умилили детали: игрушки, старый сервант, книги середины прошлого века. И противогазы – куда ж без них. Они были разбросаны и запиханы по всем углам.

В первые несколько дней пребывания Игорь изучил здесь каждый сантиметр. И впоследствии пришёл к выводу, что это помещение – не декорации, а самый что ни на есть настоящий бункер, призванный защищать от последствий ядерной войны.

Но что здесь делает он, студент пятого курса института геодезии? Этот вопрос Игорь задавал себе по двести раз на дню. Последнее, что он помнил, – это поездка группой на пикник. Погодка в конце мая выдалась замечательная, всем перед госами и дипломом требовалось развеяться. Так родилась идея посетить озеро Великое. Там и рыбакам раздолье, и парочкам уединиться есть где, и костёр, несмотря на все запреты, разводить можно.

И никакой ядерной войны! Ни на пол-ракеточки, понимаете? Понимал Игоря только солист какой-то металл-группы с плаката на стене. Важно скрестив руки на груди, он словно соглашался с доводами бункерного узника, но подсказать, по понятной причине, не мог.

Игорь снова завалился на продавленный диван и принялся в миллионный раз изучать трещинки на потолке. И вспоминать.

После того, как первое любопытство прошло, Игоря охватила паника. Он очень хорошо помнил это липкое неприятное чувство, забравшееся в каждую пору его тела. А потом пришёл ужас. От осознания, что Игорь оказался заперт. Нет, дверь имелась. Классическая бронированная махина с тяжёлым замком-колесом. Но механизм был сломан, застопорен. И выхода не имелось. Игорь перепробовал всё, что находилось под рукой, но так и не смог открыть дверь.

Впоследствии ужас и паника отступили. Пришли апатия и отрешённость. Ну, посудите сами: кислород есть, еда есть, даже развлечение в виде телевизора и книг имеются. Чего же ещё надо? Рок-вокалист с плаката всем своим видом показывал, что такой ход мыслей всецело одобряет.

А Игорю не хватало живых людей. Требовался человек, хотя бы один, неважно, – женщина или мужчина, пусть даже ребёнок. Но чтобы живой, чтобы мог ответить на его вопрос или задать свой. Мог пожаловаться на что-то или чего-либо попросить. Или просто чтобы подпевал клипам из телевизора…

Связь с внешним миром отсутствовала полностью. Да и вообще были крепкие сомнения, что этот мир ещё существовал. Может быть, на тысячи километров вокруг лишь мёртвые города, бездушные пустыни и полное отсутствие биологической жизни.

Но это тоже была лишь теория. Есть жизнь на Земле или он последний человек на планете – оставалось загадкой. Игорь часто подходил к толстенному тройному окошку на двери. Оно было чем-то запачкано снаружи, и все силуэты по ту сторону казались размытыми. Угадывался какой-то коридор, но освещение было тусклым, и разглядеть подробности никак не удавалось…

Когда отчаяние в очередной раз доходило до своего края, Игорь срывался. Он стучал, кричал и даже грыз дверь. Безрезультатно. Впрочем, он уже почти смирился, что за ним никто не придёт и остаток свой жизни молодой человек проведёт здесь, в запертом бункере…

Часы негромко бренькнули – наступил полдень. Неожиданно телевизор резко выключился – Диму Билана прервали на полуслове.

Это что-то новенькое. Игорь рывком вскочил. Ему показалось или он действительно слышал голоса? Кто здесь? За ним пришли? Его хотят спасти? Вот это да!

Игорь в два прыжка преодолел расстояние между диваном и дверью. Приложив ухо к холодному металлу, он прислушался. От напряжения на лбу выступил пот. Но ведь и правда – снаружи слышен звук. И он чрезвычайно похож на человеческий голос.

Игорь прижался к мутному окошку. Боясь моргнуть, он ощупывал всё доступное его взору пространство. Сначала он сумел распознать мелькавшие тени, а потом… Потом он увидел лица. Размытые, будто призрачные, они были чётко различимы по ту сторону бункера.

Словно в припадке, Игорь принялся барабанить по двери. Удары гулким эхом отражались в комнате бункера, но снаружи их явно не слышали. Игорь закричал от бессилия и сполз на пол. Его не видели и не слышали. Хотя помощь была здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки. Это был конец. Воспалённое сознание Игоря отметило этот факт как непреложный.