Виконтесса из другого мира

– Так, а кто же за мальчишками присмотрит? Они же оба ещё болеют.

– Я и присмотрю. Вон сколько дней в кровати провалялась.

– Болела ты, а не валялась, – возразила няня горестно, выкладывая из кармана несколько свечей.

– Няня, а почему ты сама Алоису не дала настой, которым меня поила? – озадачилась я неожиданно.

– Так ты же не простывала. У тебя лихорадка была из-за того, что душа сильно болела. Так травница сказала.

Вот как?! Интересно, но всякое может быть. Только непонятно, как настой в этом вопросе помог. Хотя возможно и не помог. Судя по всему, душа Кати ушла в загробный мир.

Тяжело вздохнула и достала стопку расписок из шкатулки. Первый же взгляд на них ввел меня в ступор. Незнакомые символы испугали меня до нервного тика. Неужели я теперь не умею читать? Прикрыла глаза и медленно выдохнула. Кати умела читать и писать, значит и я должна уметь. Нужно просто как-то включить память тела, а точнее мозга. Ведь говорю на другом языке я вполне уверенно.

Не с первой и даже не со второй попытки мне удалось понять, что написано. И только когда я прекратила пытаться понять отдельные закорючки и рассредоточила взгляд, неизвестные символы сложились в голове в знакомое слово: «расписка». Выдана Эрмином де Арманди барону дель Соро. Так десять золотых до первого мая. Забавно, как внутренний переводчик название месяца перевел. Провел аналогию? Теперь надо выяснить, какое сегодня число и день недели.

Как раз к этому времени вернулась Тора с чаем, у неё я и уточнила. Девятое апреля, четвертый день седьмицы, то есть уже пятый и десятое число. Поблагодарила Тору и, отправив её спать, принялась разбирать расписки по срокам. Найденная залоговая расписка на поместье не обрадовала. Триста золотых надо выплатить до начала лета, иначе поместье отойдет примелькавшемуся в расписках барону Волдо дель Соро. Общая задолженность этому фрукту составляет без малого пятьсот золотых. А по остальным распискам ещё двести золотых. Насколько это много пока плохо представляю. Собственно для этого и попросила счетные книги, а оказалось она одна, но с закладкой примерно посередине. Приступим.

Итак, основной и сейчас единственный доход поместья – это оброк, то есть налог, который платят вилланы за проживание и пользование землей. Как я поняла, каждый землевладелец может установить его индивидуально. В нашем поместье он составляет один золотой со двора в месяц. Дворов в моей деревне двадцать четыре, плюс одна пасека в лесу. Не все платят деньгами, около половины выплачивают продуктами и изделиями своего производства. Например, скорняк отдает выделанными шкурами: шесть кроличьих или три норки. Пасечник расплачивается мёдом или свечами. Свечи? Я оглядела их: самые обычные восковые свечи. Так, одно направление для развития я уже придумала: декоративные и ароматические свечи. Одно время я увлекалась этим процессом, так что можно попробовать здесь наладить их производство. Вот только непонятно, сколько у пасечника осталось воска, его не так много пчелы производят. Обновление сот раз в три-четыре года надо делать, если я ничего не путаю. А ведь последние два месяца он оплачивал налог именно свечами, поэтому и мёда у нас почти не осталось. Хотя если здесь есть магические светильники, не факт, что свечи будут пользоваться спросом. Опять же нужно узнать стоимость светильников, вдруг она слишком высокая. Свечи же в розницу по пять серебряников продаются. Нам же пасечник в качестве оброка 30 свечей отдает. Нужно прикинуть стоимость дополнительных ингредиентов, и уже после решать стоит ли овчинка выделки или нет. Так что эту идею пока не стоит сбрасывать со счетов.

Ладно, дальше смотрим. Один двор поставляет нам ежедневно молоко, раз в три дня сметану и творог, раз в неделю – масло. Хмм, а сейчас появятся излишки этих продуктов, так как население усадьбы сократилось минимум в два раза. Продавать? И почему среди молочных продуктов нет сыра? Не знают технологию изготовления? Да и я толком её не знаю, только творожный сыр и смогу сделать в домашних условиях.

Яйца, курицу и крольчатину поставляет другое хозяйство. Опять же будут излишки. Куринные рулеты готовить? Домашнюю колбасу? А может коптить? Или внести новшество: полуфабрикаты? Опять же чтобы всерьез обдумать этот вопрос, надо изучить рынок. Память Кати в этом вопросе не поможет.

Дальше. Судя по тому, что в отчетах фигурирует мясо овцы, на моих землях и их выращивают. И это может быть интересно. Насколько я знаю, их стригут именно весной. Если взять в качестве оброка шерсть после первичной обработки, то можно на этом неплохо заработать. Я знаю, как можно выбелить шерсть, но и это ещё не всё. Когда я изготавливала свечи и мыло (был и такой период), заинтересовалась натуральными природными красителями. И изучила этот вопрос достаточно глубоко, даже ткань пробовала красить. Так что мы можем не просто напрясть белые нити, но и окрасить их в разнообразные яркие тона. А можно и связать что-то интересное. Спицами я вязать никогда не любила, а вот крючком у меня неописуемая красота выходила. А это идея! Распустить старые шерстяные вещи на нитки и связать что-то особенное. Например, ажурные митенки. Съездить в ближайший городок и пристроить в магазин одежды. Магазин одежды? А ведь у брата осталась одежда высшего качества: сорочки, костюмы, фраки, жилеты, плащи, шуба. Он же себя ни в чем не ограничивал, привык жить на широкую ногу. Часть нужно будет оставить Роланду на вырост, а остальное сдать в местный секонд-хенд.

Неожиданно в висках снова стрельнула боль. Новое воспоминание, как маленькая Кати пробирается на чердак и находит там целую лавку чудес. Старая мебель, канделябры, посуда, игрушки и сундуки. Один из них, что был поменьше и полегче, Кати смогла открыть. А внутри оказалось платье невиданной красоты. По крайней мере, таким оно показалось на детский взгляд.

Наследие предыдущих поколений барышень нашего рода? Тоже сдать в магазины одежды? Хотя вряд ли мода стоит на месте… Стоп! Насколько помню из исторических романов, лиф платья часто украшали драгоценными камнями, иногда и не только лифы, но и подол, воротник… Да их везде могли нашить! И так как раньше проблем с деньгами в роду Арманди не было, то на чердаке может быть наше спасение. Если, конечно, до него не добрался ныне покойный брат.

Я в очередной раз зевнула и посетовала, что не додумалась попросить няню принести мне ручку (или перо?) и бумагу. Надо бы записать все идеи, что мне в голову пришли, а то могу и забыть. Но негде.

Чай уже давно закончился, свечи наполовину сгорели. Да и план минимум выполнен. Так что всё! Спать! Однозначно! Прежде чем погасить свечи, решила снова проверить температуру у племянников. У Роланда нормальная, а вот у Алоиса, кажется, снова повышается. Немного растормошила ребенка и заставила выпить ещё полкружки отвара. Тазик с водой поставила на табуретку рядом с кроватью и положила в воду лоскут от покрывала. Пока Алоису холодный компресс на голову не нужен, но может и понадобиться. Подумав, зажгла одну новую свечу, часа на два-три её хватит, а там уже и рассвет должен быть. Вдруг дети ночью проснуться и испугаются? Пристроилась на краешке постели и тут же задремала.

Пару раз просыпалась от кашля младшенького и проверяла температуру. На рассвете у него опять начала повышаться температура, да и кашель усилился. Только бы не воспаление легких! Приложив ухо к его груди, прислушивалась к дыханию, но хрипов не услышала. Но я не врач, да и они со стетоскопом легкие слушают. Остается только верить в лучшее.

Пока ходила в уборную, которая была одна на весь коридор, пыталась вспомнить самые эффективные народные средства от кашля. Вспомнила, как бабушка мне банки ставила в детстве. Поморщилась, не походит этот вариант. Боюсь, что просто не смогу найти подходящую посуду. И тут мелькнуло другое воспоминание, как меня заставляли дышать над картошкой. А вот эту ингаляцию можно попробовать.

Вернувшись в комнату, обнаружила, что Роланд уже проснулся и обеспокоенно поглядывал брата.

– Он сильно кашляет, – сообщил он, с надеждой посмотрев на меня.

– Да, я слышала, – я села на кровать и снова потрогала губами лоб Алоиса.

– Зря я его с собой на речку взял, – пробормотал Роланд. – Надо было не слушать его, домой прогнать.

– Не переживай так. Вылечим мы Алоиса, – с улыбкой заверила я. Надо чем-то занять старшего, чтобы меньше накручивал себя. – Одевайся, – я протянула ему портки и отвернулась. – У нас отвар закончился. Сходи за ним на кухню, думаю, Тора уже проснулась. А если нет, то надо её разбудить. У Алоиса опять жар начинается.

Я отжала лоскуток ткани в тазик и положила на лоб маленького.

– Я быстро, – пообещал мальчишка и метнулся к выходу.

Как Роланд вернется, напою Алоиса отваром и сама спущусь вниз. Пусть ещё есть слабость, но ходить уже по стеночке могу. После плотного завтрака так вообще бегать буду.

– Тетя Кати, – позвал меня детский голосок. – Мне холодно.

– Знаю, – я улыбнулась ему. – Надо потерпеть, – ребенок кивнул и огляделся с любопытством.

– А мы где?

– В нашей усадьбе, – коротко ответила я и взлохматила светлые кудряшки мальчишки.

– А где Роланд и?.. – Алоис закашлялся. Приподняла ребенка и подложила подушки под спину. Так должно быть легче.

– Роланд за отваром пошел. А хочешь, я тебе сказку расскажу?

У мальчишки глаза сразу загорелись любопытством.

– Какую? – уточнил он, пытаясь скрыть заинтересованность.

– Интересную, – пообещала я, перебирая в уме варианты. Остановилась на Шреке. И тут же на меня посыпались вопросы: кто такой огр, почему осёл разговаривает, что за странный рыцарь, который не хочет спасать принцессу. В этот момент как раз вернулся Роланд. Няня шла следом за ним с большим подносом в руках. Завтрак? Ура!

Однако когда я присмотрелась, энтузиазм пропал. Никогда не любила овсянку. Но без всяких возражений съела кашу. Заметив, как Алоис без аппетита ковыряется в овсянке, разрешила ему не мучить себя. А вот оладьи с вареньем пришлись всем по душе.

Ушедшая варить картофель Тора вернулась неожиданно быстро. Это она вспомнила, что все мои вещи остались в господских покоях. И принесла мне длинное серое платье с белым воротничком. Новая картинка, всплывшая в памяти, подтвердила догадку: это униформа студенток Института благородных девиц. То есть братец так и не сподобился купить Кати хотя бы одно платье.

– Спасибо, нянюшка, – поблагодарила я женщину. И тут же направилась в соседнюю комнату, чтобы переодеться.

Судя по воспоминаниям Кати, сейчас здесь мода примерно конца нашего девятнадцатого века. То есть излишне пышные кринолины уже отошли в прошлое. Женщины носят длинные в пол платья или костюмы: длинные юбки, блузки и жакеты. Корсеты же надевают, чтобы подчеркнуть или обозначить талию, но Кати это совсем не нужно. И это не может не радовать.

Платье мне оказалось даже немного свободным, и это означает, что за время горячки, Кати ещё похудела. Надо будет поясок организовать, но это позже. Переплетала косу я уже по пути обратно. Напоила Алоиса отваром, продолжая рассказ о приключениях зеленого огра. Причем мое повествование с интересом слушал даже Роланд, который тоже успел переодеться.

Кастрюлю с картофелем принесли, как раз к эпичному сражению Фионы с разбойниками.

– Так, ребята, пока картошка остывает, нам надо с Торой заняться делами. Так что мы ненадолго отойдем. А вы пока придумайте продолжение истории Фионы и Шрека.

Чмокнула обоих мальчишек в лоб, заодно проверив температуру. И ухватив няню под ручку, направилась на выход, по пути захватив шаль.

– А куда мы? – удивилась пожилая женщина.

– В кабинет моего брата, – ответила я и повязала шаль, перекрестив её на груди. Да я решила начать поиски разных полезностей с этого помещения. Не верю, что Эрмин вынес всё подчистую. Да и бумага с письменными принадлежностями мне нужна.

Глава 3

И уже по дороге начала более подробно расспрашивать Тору о состоянии наших дел.

– У нас совсем не осталось денег? Ни одного серебряника?

По записям в счетной книге, Эрмин выделял пару золотых в месяц на ведение хозяйства.

– Почему же? Осталось около тридцати серебряников, – ответила няня, задумавшись. – Мы же ещё на похороны потратились. Только на гроб целый золотой ушел, а ещё и цветы. Да и служителям Всеслышащего пришлось мзду платить…

Я нахмурилась. За отпевание? Или как здесь этот обряд называется? Тора же продолжила, погруженная в свои мысли.

– За возможность похоронить вашего брата на кладбище.

И здесь за место на погосте надо платить?

Я тихо хмыкнула и в тот же момент в висок будто гвоздь забивать начали. Я схватилась за голову, замычав от боли.

– Ой, Кати, прости меня, – взволнованно просила Тора, обняв меня за талию. – Прости дуру старую. Не надо было мне напоминать о смерти Эрмина.

Покачав головой, я ожидала пока новый пакет данных встанет на свои места, уже понимая и принимая необходимость такого медленного возвращения памяти. Если каждый более менее весомый кусочек вызывают такую боль, то чтобы со мной стало, если бы воспоминания Кати скопом в мою память ворвались.

– Я вспомнила, – прохрипела я, спустя пару минут. – Эрмин покончил с собой.

Так что заплатили мы служителям за то, чтобы его тело до склепа семейного допустили, который на освещенной земле находится. Обычно же самоубийц хоронили не на кладбище, а за её оградой со стороны леса.

Гнида он! И слабак! Сначала до разорения довел своё семейство, а после смотал удочки, повесившись в своем кабинете. Ненавижу таких эгоистов! Ненавижу! Мало того, что сам поступок отвратительный по сути, так и окружающие винят себя за это. Вот и Кати из-за чувства вины свалилась в горячке.

Выдохнула протяжно, заставляя себя успокоиться. Выпрямилась и, не слушая причитания няни, пошла дальше по коридору.

– А что у нас со съестными припасами, няня? – спросила я, входя в кабинет. – До конца месяца хватит?

– Надо посмотреть и прикинуть, – неуверенно протянула няня, отводя взгляд. Что-то мне это не нравится. Тора явно о чем-то не договаривает, но давить сейчас бесполезно.

Я оглядела кабинет главы рода, то есть теперь мой кабинет. И двинулась к громоздкому столу, стараясь не вспоминать, как здесь раскачивалось тело Эрмина. Его обнаружила Герти, горничная. И первой на её крик прибежала Кати, а следом Роланд, которого виконтесса тут же выгнала, наказав не пускать сюда Алоиса.

Отодвинув верхний ящик, обнаружила внутри печать с витиеватой буквой «А», бумагу и конверты. Чернильница и перо лежали на столе. Во втором ящике обнаружила толстый талмуд, на обложке которого ажурными буквами была сделана гравировка: «История рода де Арманди». О! Нужная вещь! Почитаем. В нижнем ящике я нашла записную книжку братца и практически пустой бутыль какого-то крепкого алкоголя. Коньяк? Виски? Не важно. На дезинфекцию пойдет.

Села в кресло, пытаясь вспомнить, где же в столе тайник находится. И боль снова прострелила в висок. Ага, надо нажать вот на эту финтифлюшку, чтобы открылась небольшая ниша в казалось бы цельном массиве столешницы. Заглянула внутрь: перстень, небольшой бархатный мешочек и записка.

«Кати, прошу, позаботься о моих сыновьях. Эрмин.»

Очаровательно! Он ещё всю ответственность за своих детей на Кати возложил. Чтобы снова не разозлиться, поспешила переключить свое внимание на перстень. А вот и первая магическая штучка, попавшая ко мне в руки. Это фамильный артефакт, то есть в руках постороннего человека это просто украшение. И именно поэтому Эрмин его не продал и не заложил. Что может это кольцо? Толком не знаю, но его носили все главы семейств. А, следовательно, теперь оно по праву моё. Я тут же загорелось идеей его примерить, но в последнюю секунду засомневалась. А вдруг артефакт как-то поймет, что в теле Кати подселенка? Но все же отбросила сомнения прочь и надела перстень на указательный палец. Тут же палец будто укололо иголкой, а в следующий момент ободок чуть нагрелся и сжался, плотно обхватив палец. Испугавшись этих метаморфоз, попробовала снять перстень, но он не сдвинулся с места ни на миллиметр. Оставив попытки снять артефакт, я с интересом принялась разглядывать его. Изумруд такой величины изумлял, как и гравировка с той же витиеватой буквой «А». Да и металл странный, серебристый. Белое золото? Платина? Не серебро же. А ещё от перстня по телу шло приятное успокаивающее тепло.

Ладно, надеюсь, в хрониках де Арманди про этот перстень будет информация. Иначе он так и останется красивым украшением. Хотя… наверняка в этом мире есть специалисты, которые смогут понять свойства артефакта.

Развязав тесемки на мешочке, я высыпала монеты на стол. Несколько крупных серебряников. Не фонтан, конечно, но хоть что-то. Засунула их обратно в кошель и, поднявшись, продолжила изучение кабинета. Так, а это что?

На одной из стен, обитой деревом, была нарисована схема. Подошла ближе: имена, стрелки. Родовое древо? Присмотревшись, поняла, что иногда род продолжался по женской линии. Причем эти женские имена, как и большинство мужских, были в золотистой рамки. Главы рода? Нет. Некоторые мужские имена были без всяких рамок, хотя от них продолжала ветвиться основная линия рода. В противовес у некоторых имен в рамке совсем не было продолжения. А если так выделяют магически одаренных членов рода? И я тут же поняла, что эта догадка верна. Взгляд тем временем опустился до последних имен. Стоп!

– А почему имя К…– начала я спрашивать вслух и тут же закашлялась. Надо перестать думать о Кати в третьем лице, а то так и спалиться недолго.– Почему мое имя не в золотистой рамочке?

Няня подошла ближе и с непонятным выражением посмотрела на меня.

– Кати, ты об этом уже спрашивала, когда вернулась из Института, – заметила Тора негромко. Я жалобно посмотрела на женщину, и она продолжила. – У тебя слишком слабый дар. Эрмин сомневался, что ты сможешь передать искру своим детям.

В душе снова поднялась волна возмущения. Что-то в этом было категорически неправильным, но пока не хватало знаний, чтобы понять, что именно.

– А я ведь даже артефакты умею заряжать, – пробормотала я, проводя пальцами по выжженным на дереве буквам моего нового имени. На самом деле отдать свои силы неодушевленному предмету не так-то легко. И даже самый простой артефакт требовал от Кати предельной сосредоточенности и полной отдачи. Но она научилась этому, чтобы впоследствии уметь отдавать эти силы своим детям, пока они растут в утробе.

– Тебя раньше это не обижало.

– Обижало, – выдохнула я. Кати это сильно задело, но она промолчала, не желая ссориться с братом сразу по приезду. – Это неправильно, – уже с напором сказала я. Кати потратила столько времени, чтобы хоть немного овладеть даром, а Эрмин все её усилия свел на «нет». Выдохнув, я с вызовом произнесла. – У меня есть дар.

Перстень резко нагрелся и на мгновение вспыхнул светом. Я в изумлении посмотрела на изумруд, не понимая, что сейчас произошло. Удивленный вздох Торы привлек мое внимание. Проследила за её взглядом и увидела рамочку вокруг своего нового имени. Неужели родовое древо тоже артефакт? Или кольцо и древо связаны?

Как бы там ни было, в душе от свершившегося разлилось приятное удовлетворение. Довольно хмыкнув, я снова оглядела кабинет и направилась к книжному шкафу. Самих книг было мало, и это удручало. Эрмин и их в большинстве продал, остались только самые дешевые экземпляры. Хотела уже поискать что-то интересное, как вспомнила про остывающую картошку. Хлопнула себя по лбу и, схватив что-то похожее на карту, вернулась к столу за хрониками и записной книжкой Эрмина. Тору попросила взять бумагу с письменными принадлежностями и бутыль. И мы вдвоем поспешили вернуться к детям.

Проверив картошку, выдохнула более свободно. Она ещё не остыла окончательно, как раз нужной температуры сейчас была. Роланд помог брату сесть за стол. Я рассказала, как нужно дышать и накрыла голову Алоиса многострадальным покрывалом, свернутым в два слоя.

– Кати, ты уверена, что это поможет? – с явным сомнением спросила няня, подозрительно поглядывая на меня. – И с чего ты вообще взяла, что пар может помочь?

– Няня, в Институте нас много чему учили, – вот и пригодилось заготовленное заранее оправдание. Причем эта отмазка пригодится на все случаи жизни. – В том числе и как ухаживать за ранеными и больными. Так что, да, я уверена.

В этот момент я заметила взгляд Роланда на мой перстень. В его глазах был такой коктейль эмоций, что я не удержалась от вопроса.

– Роланд, ты не согласен? Считаешь, что перстень должен быть твоим?

Он порывисто покачал головой и посмотрел в мои глаза.

– Нет, тетя Кати, – спокойно ответил он. – Мне отец как-то объяснил, почему перстень перейдет к тебе.

– И почему? – спросила я с легкой улыбкой. Делала вид, что проверяла его знания, но на самом деле ответ и мне был интересен. То есть я поняла, что род может продолжаться и по женской линии, но почему это так, не уловила.

– Магическая искра должна сохраняться в Родах, – заученно начал говорить Роланд. – Поэтому несколько веков назад король Волдхар законодательно закрепил наследование основных земель не по старшинству, а по наличию и величине Дара. В случае же если дар в одном поколении обнаруживался только у девочки, наследовать могла и она.

Что ж, это отличный способ привязать одаренных людей к Родине – вручить им земли Рода. Дальновидный этот король Волхар был.

Уже привычная боль ударила в висок. И я вспомнила слова одной из преподавательниц Кати. Магия вырождается в этом мире. И теперь если в двух поколениях нет одаренных потомков, род считается угасающим. Если магии нет уже в трех поколениях, то приставка «де» превращается в «дель». При этом возможность вернуть искру в род есть, если глава или его наследник женится на одаренной девушке. И выкуп за такую девушку высокий. Отчего-то вспомнились долговые расписки выписанные барону дель Соро… Но додумать мысль не дал кашель Алоиса. Погладила его по спине, не зная чем ещё облегчить его страдания.

– Няня, нагрей еще молока, – попросила я Тору. Она сразу как-то ссутулилась и пробормотала.

– Нет у нас молока.

– Как? – с недоумением посмотрела на неё. – Молоко же из деревни привозят ежедневно.

– Сегодня ничего не привозили: ни молока, ни яиц.

– А вчера? – уточнила я у женщины. Вот уж не ожидала проблем с этой стороны.

– А вчера привезли всего две крынки молока и один десяток яиц.

– И с какого момента вилланы решили самолично уменьшить объем вдвое? – сердито вопросила я.

– Да как слуги разбежались…

Интересно это просто человеческая наглость или бунт на корабле? Решили, раз Кати слегла, так и приструнить их никто не сможет? А ведь, действительно, кто бы их к порядку призвал? Племянники?

Когда же до меня окончательно дошел весь смысл ситуации, я чуть вслух не выругалась. Пришлось даже поспешно прикусить язык.

– Не стоит спешить с выводами, – сейчас я больше уговаривала себя, чем успокаивала остальных. – Возможно, они просто задержались в дороге. Или телега у них сломалась, – начала я строить предположения, заметив взгляд Роланд. Не стоит исключать и такие варианты. – Тора, а во сколько обычно привозят продукты?

– Дак с самого утра.

Сейчас ещё утро, так что все может быть. Возможно, пока мы ходили в кабинет, они и приезжали. Но, несмотря на все доводы, в душе поднималось негодование.

Как бы там не было, мне надо в деревню попасть. Только каким образом?

– А деревня далеко находится? – спросила я, задумавшись о том, одолею ли дорогу до неё. И только почувствовав ошарашенные взгляды окружающих, поняла, что спросила что-то не то. Твою матрёшку! Эту информацию Кати должна знать. В волнении сглотнула и поспешила исправиться.– То есть насколько весенняя распутица усложнила дорогу? Проедем мы на карете или пешком сподручнее будет добраться?

– Про карету надо у Тима уточнить, – пробормотала Тора и тут же встрепенулась. – Как пешком? До деревни почти шесть верст, а вас ещё шатает от слабости.

– Именно поэтому я и надеюсь на экипаж, – вполголоса прокомментировала я. Верста – это чуть больше километра, насколько я помню. Такое расстояние я не одолею сейчас. Посмотрела на младшего мальчишку и убрала покрывало, убедившись, что пара от картошки почти нет. – Всё, Алоис, теперь отдыхай. Ты – молодец! – улыбнулась и растрепала светлые кудряшки, которые от пара ещё сильнее завились.

Роланд без напоминаний подхватил Алоиса на руки и отнес в постель.

– А сказка про Шрека. – напомнил ребенок, жадно глядя на меня.

– Вечером, – пообещала я. – Сейчас у меня много дел. Роланд, побудь пока с братом. А как Мотька придет, спускайся на кухню.

По дороге на кухню прислушивалась к своему состоянию. Нет, далеко я не уйду.

– Матис, – громко позвала няня на подходе к кухне. Матис? В дверях же мы столкнулись со знакомым мальчишкой.

– Да, тетя Тора? – Мотька вопросительно посмотрел на нас.