Необычные истории. Сборник рассказов

– Ты застрял в прошлом веке, дед, – сказал он. – Сейчас совсем другая жизнь!

– Пусть я из прошлого века, – неожиданно согласился старик. – Да, многое изменилось, но в мужчинах по-прежнему ценятся знания, ум и сила. А теперь скажи, что из этого в тебе есть. Что молчишь? Через два года закончишь школу – и что тогда? Институт и колледж отпадают, а о работе, требующей физической силы, я уже говорил. Конечно, можно стать менеджером-чего-то-там, но, для того чтобы получить такое тёплое место для бездарей, нужно заплатить много денег или иметь блат. А ведь ты мужчина, значит, будущий глава семьи, которую должен всем обеспечить!

В общем, все разругались, а Коля получил от отца подзатыльник. Дед виртуально плюнул, заявил, что ноги его здесь больше не будет, и уехал к себе домой. Такая ругань случалась каждый месяц, но результатом была лишь гибель нервных клеток у участников скандалов.

С появлением у сестры волшебного прибора всё изменилось. Теперь не нужно перелазить через перила моста с риском сверзиться вниз или придумать ещё что-нибудь смертельное, чтобы получить оригинальное селфи. Снимки с аурой будут полным отпадом! Только нужно изъять у Таньки эту штуку и снимать самому.

В субботу брат с сестрой пришли в парк и там разошлись.

– Я подожду Владислава, а ты спрячься возле колеса обозрения, – сказала Таня. – Начнёшь снимать, когда я махну рукой.

Вчерашний дождь шёл всю ночь, и в парке было мокро и холодно. По этой причине в нём почти отсутствовали посетители и вспышка напугала только самого ухажёра. Брат исправно снимал, прикрываясь будкой кассира. Когда Владислав временно ослеп, Коля вышел на аллею, помахал сестре рукой и поспешил домой. Нужный кадр был выведен на экран и через час предъявлен Татьяне.

– Увеличь, – попросила она. – Так, он мне не соврал!

– Я помог, теперь твоя очередь, – напомнил о себе брат. – Слушай, может, дашь свою коробку? Зачем тебе ходить за мной хвостом? Я за пару часов сфоткаюсь в нужных местах и верну.

– Ладно, – нехотя согласилась Таня. – Только учти, что, если посеешь или отберут, меня выпрут с работы. Я опять сяду на шею родителям, а отец лишит тебя компа да и многого другого.

– Всё будет ништяк, – пообещал Коля. – Не выпущу из рук.

В два часа он не уложился, но за шесть часов сделал больше сотни снимков. Если бы существовали приборы для измерения облучённости, они показали бы, что подросток получил в пять раз большую дозу, чем все институтские обезьяны, вместе взятые.

Коля снимал бы и дальше, но генератор перестал работать. Наверное, разрядился аккумулятор. Отдав его сердитой сестре и наскоро поужинав, он сел за компьютер. Работал до одиннадцати, но всё сбросил на винт и выделил нужные кадры. Посмотреть не получилось, потому что подошёл злой как демон отец, всё выключил да ещё двинул по шее. Пришлось идти спать.

Утром было не до просмотров. Позавтракав, Коля собрал рюкзак и побежал в школу. Он к ней не готовился, но лучше получить пару, чем прогулять. Это было уже проверено на практике. На уроках его не вызвали, но время тянулось страшно медленно. Смотреть записи со смартфона было бесполезно из-за кратковременности вспышки, он и не смотрел. Домой не шёл, а бежал.

– Что ты такой растрёпанный? – спросила встретившая в прихожей мать. – И дышишь, как загнанная лошадь. Не терпится засесть за свой ящик? Вначале поешь.

Чтоб она отстала, пришлось поужинать, а потом для него во всем мире остались только вчерашние селфи. Просмотр фотографий разочаровал. Все они были кайфовые, только похожи одна на другую. Вид был такой, словно на фотографии совместили изображение черепа и лица, а потом все густо посыпали разноцветной икрой. Сверху она сливалась, выбрасывая над головой корону из полусотни щупалец. Виден был только сам Николай, всё остальное тонуло во мраке.

«Зря излазил полгорода, – с досадой думал он. – Интересно, почему так получилось? Неужели из-за засветки? Можно было снять один раз и не париться: всё равно они все одинаковые».

Оказалось, что это слишком поспешный вывод. Коля решил посмотреть всё и уже в самом конце вывел на экран фотографию, от которой стало так жутко, что он чуть не свалился со стула.

Его лицо ничем не отличалось от других селфи, только оно было не одно. Прислонившийся к фотографу подросток смотрел в объектив камеры черными провалами глаз. Это лицо не полностью вошло в кадр, было голубого цвета и немного просвечивало.

«Что за хрень?! – обмирая от страха, думал Коля. – Рядом со мной точно никого не было! Этот голубой на кого-то похож… Точно, я его раньше видел! Если бы были нормальные глаза…»

Он всё-таки узнал и чуть не заорал от ужаса. На селфи позировал умерший два месяца назад одноклассник, живший в соседнем подъезде. Витька Быстров погиб от удара током, когда полез снимать селфи на крышу вагона пригородной электрички. Николай ходил на его похороны, как и почти все одноклассники, но увидел уже заколоченный гроб. Видимо, родители приятеля не захотели показывать то, что осталось от сына. С трудом справившись со страхом, он досмотрел оставшиеся фотографии, но в них не было ничего необычного.

«Завязываю с селфи! – решил Коля. – А эту хрень сейчас же сотру! Не хватало ещё из-за неё рехнуться!»

Он не стал разбираться с фотографиями и удалил всю папку. Выключив компьютер, забрал из прихожей рюкзак и ушёл в свою комнату готовиться к школе. Сосредоточиться на домашке было трудно, поэтому Николай засиделся с учебниками дольше обычного. Закончив, разделся и лег спать. Страх не отпускал, и заснуть удалось только в первом часу.

Обычно он просыпался только утром, по сигналу будильника, но сегодняшнее селфи поставило на обычной жизни жирный крест. Пробуждение было внезапным. Страх ударил по нервам раньше, чем он понял, что видит. На стуле сидел слабо светившийся голубым Витька и смотрел на него чёрными пятнами глаз! Через его фигуру слабо просвечивался письменный стол. Коля кубарем скатился с кровати и метнулся к выключателю. Вспыхнувший ярким светом светильник не убрал ночного гостя, просто его стало плохо видно.

Послышались шаги, и в комнату вошла мать.

– Что у тебя за грохот? – сердито спросила она. – И почему горит свет? Ты знаешь, сколько сейчас времени? Все давно спят!

– Ты видишь его? – прошептал сын, показав рукой на гостя.

– Кого я должна видеть? – не поняла она. – Твой стул? Ты скоро совсем свихнёшься с этим компом! Я иду спать, и попробуй ещё раз нас разбудить!

«И что теперь делать? – в панике подумал Николай. – Я здесь засну только под наркозом!»

«Зря боишься, – прошелестел в его голове чей-то голос. – Я не смогу причинить вред, даже если захочу».

– Витька? – голосом спросил он. – Это точно ты, а не бред?

«Я это, – ответил гость. – Говори мысленно и потуши свет, а то вместо матери придёт отец».

«Что тебе нужно?» – перешёл на мысленное общение Коля.

«Тоскливо ходить одному в темноте, – пришёл ответ. – Увидел вспышки света и вышел на тебя. Ты освещаешь всё вокруг себя, поэтому и я кое-что вижу. Свет и общение тянут к тебе как магнитом».

«Почему в темноте? – не понял он. – Когда я снимал, было ещё светло. И вообще ты же умер, поэтому должен уйти из этого мира».

Страх не исчез, но уже не бил по мозгам. Разговор успокоил, но не настолько, чтобы выключать свет. Очутиться в темноте с этим… Ну уж нет! Пусть лучше приходит отец.

«Самоубийцы остаются, – ответил Витька, – а тех, кто погиб по собственной глупости, приравнивают к ним. Мы не видим обычного света и привязаны к месту смерти. Уйти можно, только куда идти в темноте и зачем?»

«Уйди хоть до утра! – взмолился Коля. – Я же не смогу заснуть!»

«Если я уйду, придёт сосед с семьдесят восьмой квартиры, – возразил Быстров. – Помнишь Фомина?».

«Неужели Пётр Николаевич самоубийца? Он же скончался от инфаркта».

«Он похоронил жену и наглотался таблеток, – объяснил Витька. – Я слышал, как мать разговаривала с соседкой. Ты светишь не только для меня. Если окажешься недалеко от других, их тоже потянет к тебе».

«Так скоро вокруг меня соберётся толпа мертвецов?» – ужаснулся Коля.

«Душ, – поправил его Быстров. – В нашем районе мало самоубийц, а другие не придут. Если не хочешь собрать толпу, меньше расхаживай по городу. Можно ездить на транспорте, души его не догонят и потеряют свет».

«Постой, – дошло до Борцова, – так ты пойдёшь за мной в школу?»

«Я буду следовать за тобой всю твою жизнь, – «обрадовал» его Витька. – И тебе не поможет даже самолёт, потому что мы уже связаны».

– Мне теперь прыгать с балкона?! – сорвался на крик Коля.

«Тише, придурок! – повысил мысленный голос Быстров. – Разбудишь отца и будешь бит, а если начнёшь болтать об оживших мертвецах, живо окажешься в психушке. А балкон… Ты просто не понимаешь, о чём говоришь. Помнишь «Мумию»? Смерть – это только начало. Не знаю, какое продолжение у других, но у нас оно ужасное. Вечно бродить в темноте и одиночестве… И потом чего ты бесишься? Нужно не трястись от страха, а использовать!»

«И как я тебя использую?»

«Элементарно, Ватсон, – ухмыльнулся Витька. – Оставляешь открытым учебник и идёшь к доске. Я читаю текст, а ты отвечаешь».

«Клёво! – проникся Коля. – Ты умеешь проходить сквозь стены?»

«Хочешь за кем-то подсматривать? – догадался Быстров. – Я прохожу через всё, только чувствуется сопротивление, как при ходьбе под водой. Учти, что ты освещаешь круг с полсотни шагов, поэтому должен быть поблизости».

«А как же ты сидишь на стуле?»

«Если сесть осторожно, он держит, – ответил Витька, – а если броситься со всей дури, пролечу и сквозь стул, и сквозь все этажи. Вот в землю почему-то не проваливаюсь».

«Ладно, тебя я готов терпеть, – решил Коля, – но как быть с остальными?»

«Ну ты тупой! На твоем месте я прыгал бы от радости!»

«Мне хватает деда с его руганью. Недавно опять прошёлся по моему будущему».

«Он прав. Ты лентяй, но теперь сможешь устроиться лучше любого умника. Слушай, что я предлагаю. Самоубийцами могут быть и состоятельные люди. Мало ли какие причины уйти из жизни! Если найти таких, они отдадут всё, лишь бы вырваться из мрака! И это только деньги! Представь, что рядом с тобой политики, банкиры и бизнесмены, всегда готовые помочь советом. Они живут твоей жизнью и сделают всё, чтобы она была безопасной, а значит богатой!»

«И как таких найти? – скептически спросил Коля. – Ходить по городу и собирать всех, кто увидит мой свет?»

«Можно ходить, но лучше ездить на велосипеде. Запомни, что для привязки нужно время. Если поговоришь и уедешь, её не будет, а тебя не догонят. Вот с нужными душами придется с полчаса сидеть, тогда они всегда будут рядом. Не знаю почему, но я не могу тебе врать, наверное, и у других то же самое. Если в лом ездить вслепую, используй интернет».

«Сильно хочется спать, – зевнул Борцов. – Поговорим об этом завтра».

Он не стал выключать свет, укрылся одеялом с головой и уснул.

Двадцать лет спустя

– Звание Героя Труда Российской Федерации присваивается предпринимателю, меценату и общественному деятелю России Николаю Алексеевичу Борцову! – торжественно звучал голос президента. – За большой вклад в оборону и социальную сферу…

«А меня в свое время не наградили», – посетовал один из двадцати восьми окружавших его советников.

Огромные люстры заливали зал потоками света, и его голубая свита была почти не видна.

«Награждают нас всех, – заметил другой советник. – А этот президент будет порядочней предыдущих».

Тот, о котором он говорил, вручил Николаю золотую звезду и грамоту, пожал руку и продолжил церемонию награждения. Когда она закончилась, все стали расходиться. Из толпы гостей к нему устремилась очень красивая девушка в шикарном платье и бриллиантовом колье.

– Николя, – проворковала она, хватая его за руку. – Вы обещали мне волшебный вечер!

«Шлюха», – прокомментировал кто-то из свиты.

«Зря вы так, – возразил другой голубой. – Каждый устраивается как может. Её папаша богаче нашего друга, но он не даст ей больших денег. Ему пора покупать жену, почему не эту?»

«Оценим, когда он уложит её в кровать, – цинично сказал самый высокий из свиты. – Поспешим, господа, а то отстанем и придётся всю ночь добираться самим».

Николай под руку с красавицей вышел из зала и был встречен представителями СМИ.

– Господин Борцов! – крикнул один из них. – Ответьте на один вопрос! Скажите, чему вы обязаны своим фантастическим взлётом?

– Селфи, – засмеялся он. – Извините, господа, но я тороплюсь.

Им дали пройти, а голубые обступили пару и сопровождали её до машины. Борцов посадил спутницу на заднее сиденье и сел рядом, а советники слились с электромобилем.

Три в одном

Павел Сиськов работал в нашем отделе ведущим инженером и был из тех, кто безотказно и безропотно пашет за весь коллектив. Поэтому ли или по какой-то другой причине, но у нас все работники, независимо от возраста, называли его Пашечкой. Сегодня он обратился ко мне за десять минут до окончания рабочего дня:

– Олег, мне нужна твоя помощь.

– И в чём? – с опаской спросил я. – У нас с тобой разные темы, к тому же у меня после работы назначена встреча.

– Я сильно не задержу, – пообещал он. – Это не имеет прямого отношения к нашей работе. Я изобрёл одну штуку и теперь не знаю, что с ней делать…

– И что же это? – заинтересовался я.

– У меня случайно остался один из тех эффекторов, которыми мы пытались дистанционно воздействовать на мозг, – начал он.

– Это же закрытая тема, – перебил я. – Все эффекторы стоят на учёте.

– Этот подгорел и был списан, – смутился Павел. – Я подписал акт об утилизации… Понимаешь, он уже непригоден для передачи, но прекрасно работает на приём… У нас большой задел по расшифровке биоритмов мозга, и ребята составили интересные программы, я только всё это обобщил.

– И что получилось? – спросил я, демонстративно посмотрев на часы.

– Вот этот прибор! – заторопился он и продемонстрировал мне небольшую коробку с ЖК-экраном. – С его помощью можно протестировать человека. Наиболее достоверно определяются ум, нравственность и практичность, вот я их и задействовал.

– И как калибровал?

– Ум – по себе, нравственность – по Лидочке, а практичность – по шефу.

– Ты у нас, конечно, голова, – с сарказмом сказал я, – а шеф практичней Остапа Бендера, но какая нравственность может быть у Борисовой?

– Нулевая, – ответил Павел. – Свою я взял за единицу. Все показания в относительных величинах. Тебя я выбрал из-за…

– Ума, – подсказал я и ошибся.

– Ума у тебя в три раза меньше моего, – огорошил он. – Причина моего обращения в другом. Понимаешь, у меня очень плохо с практичностью, а у тебя она зашкаливает.

– А что у меня с нравственностью? – поинтересовался я.

– Потом посмотришь сам, – ушёл от ответа Павел. – Я хочу знать, что может посоветовать такой практичный человек, как ты.

– Не вздумай выходить с этим к шефу, – предупредил я. – Какой у него IQ?

– Это не IQ, – смутился он. – Человека, не обладающего большими знаниями, не назовёшь интеллектуалом, но он может быть умным. Но можно накачать себя знаниями, правильно ответить на все тесты и быть дубом…

– Как наш шеф, – закончил я за него. – Так сколько?

– Он в два раза глупее тебя.

– И что он почувствует, когда об этом узнают все? – с сарказмом спросил я, уязвлённый его оценкой моего ума. – У нас уйма таких чиновников, и они сделают всё, чтобы твоё изобретение исчезло, возможно, вместе с тобой! А скорее всего, на него наложат лапу силовики. У тебя здесь три параметра в одном приборе, как в рекламе, а они вставят ещё благонадёжность. Слышал о цифровом концлагере?

– С благонадёжностью не получится! – запротестовал Павел.

– Что-нибудь придумают, – не согласился я, – например, будут делить людей по нравственности или уму. Тем, кто наверху, не нужны сильно умные, полезней верные! И нравственный человек не впишется в общество потребления, поэтому потенциально опасен!

– Так что же делать? – совсем упал духом изобретатель.

– Если общество не созрело для твоего прибора, используем его для себя, – предложил я. – Ты собирался летом на море? Поедем вместе и опробуем. Будем осматривать красивых девиц и выбирать самых безнравственных.

– Такие обычно очень практичные, – возразил Павел. – Быстро спустим все деньги.

– А для чего твой прибор? Если мало одной безнравственности, добавим к ней непрактичность! Можем вообще уйти из КБ и открыть своё дело. Будем тестировать работников для мелких фирм или невест на будущие измены. Деньги потекут рекой!

– И кто нам поверит? – возразил он.

– Соорудим какой-нибудь агрегат, чтобы производил впечатление на лохов, – на ходу выдумал я. – Главное, что в наших прогнозах не будет ошибок. А если наедет государство, отбрешемся. Мы с тобой классные психологи, а бутафория для солидности. Сколько уже можно пахать здесь за копейки!

Думаете, я его уломал? Чёрта с два! Он так и остался пахать в своём КБ, а я ушёл. Только перед этим купил у него прибор за пять тысяч. Он мог запросить и пятьсот – я заплатил бы, но что вы хотите от человека, у которого коэффициент практичности близок к нулю!

Урод

Они оставили машину на стоянке и вошли в здание Центра. В обширном фойе толпилось много народа, но очереди к кассам были небольшими.

– Становись и плати, – сказал матери Вадим. – У меня нет денег.

– Кто бы сомневался! – отозвалась она и заняла очередь туда, где стояло меньше людей.

Минут через пять она уже расплачивалась.

– Вам на сколько минут? – спросила кассирша. – Пять? Значит, платите пятьдесят тысяч.

– Что так дорого-то? – проворчала она, прикладывая карточку к считывателю. – Когда я смотрела цены неделю назад, было сорок.

– Вот и надо было приходить раньше! Возьмите чек. У вас мужчина, женщина или ребёнок?

– Мужчина. А в чём разница?

– Разные души вселяют в разные тела, – объяснила кассирша. – Их для этого специально выращивают. Пройдите в любой кабинет, номера которых начинаются с единицы.

– Учти, будешь разговаривать с ним сам, – предупредила мать Вадима. – Я послушаю ваш разговор, но не покажусь ему на глаза. Судя по указателям, нам направо.

Они свернули в правый коридор и остановились возле сто пятого кабинета. Здесь на приём сидел только один мужчина.

– Больше никого нет? – спросила мать, получила утвердительный ответ и села на один из стоявших рядом с дверью стульев.

Вадим проигнорировал стулья и стал нервно ходить взад-вперёд.

– Молодой человек, вы можете не мельтешить? – раздражённо спросил мужчина, но тут открылась дверь, и он, пропустив вышедшею из неё заплаканную девушку, вошёл внутрь.

Ждать своей очереди пришлось минут десять. В большом кабинете не было ничего, кроме клетки и сидевшего за пультом оператора. В клетке сидел ещё один мужчина, который никак не отреагировал на вошедших.

– У вас пять минут, – получив чек, сказал оператор. – Кто будет вести разговор?

– Сын, – ответила мать. – Я не буду говорить, но хочу присутствовать. Я слышала, что можно сделать так, чтобы меня не видели…

– Да, конечно, – подтвердил оператор, встал и выдвинул из стены ширму. – Встаньте за ней. Никто не вызывает души надолго, поэтому здесь нет лишних стульев. Где фотография?

Вадим достал из кармана фото отца и отдал.

– Николай Сергеевич Супрун, год рождения одна тысяча девятьсот семьдесят пятый, – прочитал оператор, ввёл эти данные с клавиатуры и положил фотографию в сканер. – Поиск души длится несколько минут, но это время не входит в оплаченное. Вам повезло: его уже зацепили.

Сидевший в клетке мужчина открыл глаза и нашёл взглядом Вадима.

– Зачем ты меня вызвал? – спросил он низким голосом. – Закончились деньги от продажи моей квартиры?

– Куда делись деньги с твоих счетов? – зло спросил сын. – Не хочешь отдать их мне, отдай матери! И говори быстрее, у нас только пять минут.

– У нас? – спросил отец. – Так вы здесь вместе. Мать за ширмой?

– Какое это имеет значение! – взорвался Вадим. – Ты мёртв! К чему была эта подлость с деньгами? Хотел мне отомстить?

– Ты не знал ни в чём отказа, – спокойно сказал Николай Сергеевич. – Я заплатил за тебя в один из самых престижных вузов, купил квартиру в центре Москвы и шикарную машину. У меня открылись глаза, когда тебя на второй год «учёбы» стал искать военкомат! Сбежал из института и проматывал мои деньги со всякими…

– Это моя жизнь! Что хочу, то и делаю!

– Вот и зарабатывай на неё сам. Жаль, что я доверил твоё воспитание матери. Она красивая, но совершенно пустая женщина. Вот и испортила тебя, да ещё добавила гнили её мамаша. Сколько прошло времени с моей смерти?

– Полгода, – ответил оператор.

– Моя квартира стоила миллионов тридцать, – сказал отец. – Как можно промотать такие деньги за какие-то полгода?

– Половина досталась матери, – буркнул сын. – У меня были долги…

– Вроде рос умным мальчиком, – с сожалением глядя на него, сказал Николай Сергеевич. – Безделье и потакание твоим увлечениям сделали из тебя урода. Итог жизни человека – это его дети. Дочь умерла, а тебе лучше было бы не рождаться. У матери уже два года своя семья, вот пусть её и обеспечивает новый муж. Она и так много из меня вытянула. А ты, голубь, не получишь ни рубля! Честно или нечестно, но мужчина должен зарабатывать на жизнь сам, а ты быстро спустишь любые деньги.

– Ну ты и сволочь! – закричал Вадим и повернулся к оператору. – Вы можете сделать так, чтобы он испытал сильную боль? Я заплачу.

– Пытки запрещены, – ответил тот. – Каждый сеанс записывается, поэтому я не только лишусь места, но и буду отвечать в суде. Учтите, что у вас осталась минута и двадцать секунд.

– Так ты убил меня из-за денег? – спросил отец. – Я никогда не жаловался на сердце, а тут этот инфаркт. И главное, он случился на второй день после того, как я перекрыл тебе финансирование.

– Я этого не делал! – отказался Вадим, затравленно посмотрев на оператора. – Меньше нужно было психовать!

– Время вышло, – сказал тот. – Разрываю контакт!

Мужчина в клетке обмяк, а сын с матерью вышли из кабинета.

– Неужели ты действительно убил Николая? – спросила мать, когда шли к машине.

– Хоть ты замолчи, дура! – не выдержал Вадим.

– Наверное, дура, если воспитала такого урода, – согласилась она. – Но ты продолжаешь оставаться моим сыном, поэтому мне не безразлично, что с тобой будет. Хочешь, Василий устроит тебя в свою фирму?

– Полдня протирать штаны в его офисе за зарплату в каких-то двести тысяч? – презрительно отозвался сын. – Обойдусь.

– Ты только учти, что, если потеряешь свою квартиру, можешь не рассчитывать на нашу, – предупредила мать. – Василий будет против, да и мне это не нужно.

– Иди ты со своим Василием… – грязно выругался Вадим. – Домой доберёшься на метро! Мне нужны деньги, а не твои советы!

Оставив растерянную мать, он сел в машину, с силой захлопнул дверцу и умчался.

Это мои зубы

– Это мой зуб.

– Ха-ха! Слыхали? Какой глупый! Он не твой, даже не мой, понял? Он ихний!

Художественный фильм «Не бойся, я с тобой!»

– Ты должен посидеть с дедом! – зло сказал отец. – Нельзя быть таким бессовестным! Мы заняты, а он может вот-вот умереть!

Занят он был делёжкой дедовой квартиры. Это увлекательное мероприятие проводилось в гостиной силами взрослой части семей Мухиных. Старик оставил завещание на свой банковский счёт, не упомянув в нём трёхкомнатную квартиру в доме дореволюционной постройки. Это жильё тянуло на десять лимонов, которые и делили сейчас брат с сестрой в окружении других заинтересованных родственников.

– Посижу, если купишь айфон! – поставил условие сын. – С моим уже стыдно выйти на улицу!

– Перебьёшься, – отказал отец. – За дедову квартиру сестре придётся отдать не только те деньги, что мы получим по завещанию, но и часть своих! А если будешь упираться, не получишь ни рубля!

Видя, что отец не шутит, Сергей молча подошёл к стоявшему возле кровати креслу. Когда предок вышел, он позволил себе плюнуть на пол. Несмотря на открытое окно, от старика неприятно пахло, а сам он мало отличался от трупа, поэтому внук отодвинул кресло подальше.

Деда он не любил. Эта нелюбовь возникла ещё в сопливом возрасте. Владимир Николаевич не баловал внука подарками, и его нечастые визиты в их семью почти всегда заканчивались скандалами.

– Разве можно давать ребёнку столько сладостей? – ругал он мать. – Да у него через десять лет не останется ни одного здорового зуба!

– Я люблю пирожные! – возмутился тогда шестилетний Серёжа. – Если испорчу зубы, сделаю их золотыми, как у тебя. Так даже красивее.

Пришедшее в голову воспоминание направило мысли Сергея от прошлых неприятностей к будущим перспективам. Включив айфон, он быстро выяснил стоимость золота одной коронки.