Девушка с короткой стрижкой. «Последний путь к себе»

Уже спустя несколько минут, они оба сидели за барной стойкой, уминая остатки приготовленной утром лапши. Вдруг Соня достала из своей сумки тот самый контейнер, пульнув его в раковину. Тот небрежно приземлился на дно мойки, в отличии от крышечки, слетевшей с него ещё в полёте, и закатившейся под столешницу. Соня тут же рванула за ней, случайно нащупав под гарнитуром какой-то целлофановый свёрток. Достав его вместе с крышкой, она обнаружила в своих руках небольшой пакетик с белым порошком.

– Что это? – с ужасом спросила она Альфреда.

– Положи на место, – ответил он приказывающим голосом, не отводя глаз от пакета.

– Нет уж! – кинула она в него этим пакетом, – забирай эту дрянь, и девай куда хочешь, но чтобы в нашей квартире её не было, – закричала Соня, что крик её перешёл в бешенство, под конец так сливая слова, что и не разобрать было, говорит она или вовсе рычит как саблезубый тигр.

Альфред ничего не ответил, а лишь схватил пакет с пола, скорчив лицо так, как будто его обидели, и совсем уже ничего не ведая, замахнулся на Сонечку рукой. Та хладнокровно отразила удар защитным блоком, из-за чего в следующую же секунду рука Альфреда онемела как плеть.

Соня тут же разрыдалась, забившись в угол, закрыв лицо руками. Альфред почувствовал нестерпимую боль в своей руке, что совсем не скоро начала осязаться им, из-за чего тут же упал на колени. Он подполз к ней, что так и шарахалась, пытаясь быть, как можно дальше.

– Ну вот опять, прости, прости меня Сонечка, я не знаю, – кричал он, плача, пытаясь обнять, на что Соня тут же прижалась к нему, крепко обвив ногами за талию, и схватившись ладонями за его щёки, пытаясь целовать.

– Ну скажи, скажи, почему всё так, почему… – застонала она криком души, разрывающим её сердце, заглушённым лишь поцелуем, воссоединившим их.

***

Весна пришла довольно скоро, разогнав хмурые тучи, кочевавшие над столицей всю зиму. Весь май и июнь дул прохладный ветер, то и дело срывающий свежие зелёные листья для дальнейшего купания их в реках, прудах, лужах, да и просто в какой-нибудь кадке наполненной водой, стоящей возле частного дома на окраине города.

– Ой, даже не знаю, и зачем тебе всё это надо? – говорила София, завязывая галстук на шее Альфреда, этим июльским утром.

– Ну, я же это не для себя, – ответил он.

– Это понятно, Стасик тебя уговорил. Ну мне всё же непонятно, зачем вся эта показуха, детский сад ей богу.

– А смысл здесь один – порисоваться.

Всё дело было в том, что Стас, младший брат Альфреда, после окончания одиннадцати классов школы в их родном городе, последовал за ним в Москву. Альфред устроил того в институт, но из-за систематических прогулов, Стас был отчислен. Старшему брату ничего не оставалось, как только лишь отправить того в колледж, что по своему уровню был сравнительно схож с институтом. После первого курса в начале июля в этом самом колледже намечался день открытых дверей, на который были приглашены большинство родителей, младшие братья и сёстры учащихся. Конечно же, студенты заранее поделились на группы и составили свои проекты для всеобщей выставки. Стас же не придумал ничего особенного, как только лишь пригласить своего брата для небольшого выступления в виде речи: «Что значит успех?», дополнительно собрав небольшую группку из пяти человек, что все как один, одетые в классические костюмы, так и расхаживали, деловито разглядывая по сторонам, выказывая всем своим видом, что не всё так просто, как кажется.

Альфред с Софией подъехали к колледжу, возле которого уже столпилась уйма народа, как вдруг у неё зазвонил телефон.

– Как полетела? – выдала она первый же вопрос в трубку своей "лопаты".

– Опять на работе что-то случилось? – спросил Альфред, припарковав Мерседес.

– Да, опять система, которую мы уже целый месяц настраивали, вылетела к чертям собачьим, – ответила она ему, не отрывая смартфон от своего уха.

– Всё у вас там неладно, – сказал он тихо, как бы невзначай.

– Скоро буду! – сказала она, звонившей ей, и положила трубку.

– На сколько? – спокойно спросил Альфред, не отрывая взгляда от здания колледжа, как бы смотря на него исподлобья.

– Ну Альфред, – заскулила Соня, – пол часика и я здесь, ты пока со Стасиком встреться, я мигом, ты же их знаешь, опять ничего без меня не могут.

– Знаю, знаю, мисс директриса, – сказал он, улыбнувшись, и чмокнув её в губы, отдал ключи от машины, затем легонько приоткрыл дверь, и выйдя из авто, пустился в толпу, случайно словив чуть не падающую на бегу девчонку, удирающую от трёх своих подруг.

Соня, счастливо улыбнувшись, смотрела ему вслед. Через минуту она пересела на место водителя, перемахнув через панель рычага сцепления своими длинными ножками, и недолго думая устремилась на проезжую часть.

Через полчаса, а может даже и через двадцать девять минут, Соня вновь была на этом самом же месте, относительно ровно припарковав свой автомобиль. Она вышла из Мерседеса, не обнаружив абсолютно никого вокруг. Закрыв машину на сигнализацию, София подошла к колледжу, что внешне теперь пустовал. У парадного входа не было не единой души, а в окнах зияла мрачная пустота. Очень странной показалась ей вся эта картина. Можно было подумать, что все гости просто прошли внутрь здания, но тот факт, что даже в окнах застеклённых входных дверей никто не стоял, и даже не мелькал, заставлял задуматься, что что-то здесь не так.

Подойдя к дверям, Соня услышала как кто-то из кустов расположенных напротив колледжа, шепнул ей: «Не ходи», что крайне испугало её от неожиданности, из-за чего она ещё сильней прибавила ходу, шмыгнув в длинный коридор учебного заведения, пройдя мимо пустующего места вахтёра.

И тут среди полной пустоты, и всякого отсутствия людей, София встретилась лицом к лицу с высоченным мужчиной, одетым в Балаклаву, и с автоматом в руках. Не успела она вымолвить и слова, застыв на месте, как тот самый, в следующую же секунду долбанул её в живот, прикладом своего автомата, тем самым откинув Сонечку вглубь коридора.

***

– Ну и зачем вам туда идти, скажи мне на милость? – спросил Андрей красящуюся перед зеркалом Оксану.

– Ну я же тебе уже всё объяснила, там будет Альфред, тем более я уже обещала Вере, что свожу её, ты же и так всё знаешь.

– Знаю, в том то и дело, что знаю! Альфред – краш для этих школопендр, в том числе и для твоей племянницы, ну я надеюсь, что ты, хотя бы ты понимаешь, что он совсем другой человек в отличие от того каким себе его представляют эти малые дети. Или ты тоже неровно дышишь по отношению к нему?

– Ты чего? – игриво спросила она его, приобняв за талию, – совсем крыша поехала? Сам же знаешь, насколько сильно я люблю тебя. Тем более я тоже могу приревновать тебя к этой вашей Соне, сколько сострадания в её сторону, сколько твоей дружеской поддержки оказана ей, но я же этого не делаю.

– И правильно, – кротко ответил он.

– Вот в том то и дело, что правильно. Может быть он и краш, но это ещё не значит, что каждая отдалась бы ему, и изменила бы с ним своему мужу. Сам вспомни, как несколько лет назад, когда мы ещё только познакомились, и вместе смотрели этих блогеров, у нас же не возникала мысль, что наша любовь к ним может перерасти во что-то наибольшее, как только лишь обычное фанатство. Нет! Мы любили и любим друг друга, до сих пор! Да? – спросила она протяжно, широко улыбнувшись в его объятиях.

– Да, – кратко, но искренне ответил Андрей, – но всё же, к чему всё это, я и сам могу познакомить Веру с Альфредом и Соней, без всяких посторонних, и дней открытых дверей.

– Ну что ты понимаешь, это же совсем другое, увидеться с таким человеком в обществе других детей.

– Понимаю, сам такой был. Все мы ещё дети, хоть уже и почти под тридцать.

Уже через час они ехали по городу. Вера сидела на заднем сидении, чуть ли не подпрыгивая от счастья. Кое-как выбравшись из пробки, Андрей заехал на стоянку. Выскочив из только что остановившейся машины, Вера тут же помчалась в сторону колледжа.

– Не убегай далеко, подожди меня солнышко, – окликнула её Оксана, из-за чего та замедлила шаг, и обернувшись, продолжила пятиться в сторону здания.

– Ну что, – сказал он, крепко прижав к себе Оксану, смотря ей в глаза, – отдыхайте, я за вами заеду, позвонишь, как освободитесь.

– А ты разве не с нами?

– У нас сегодня в банке с другом повышение, а с завтрашнего дня уже отпуск, буду с тобой.

– А почему меня не пригласил? И даже и не рассказал, что тебя повышают.

– Нечего тебе там делать, очередное заседание менеджеров и директоров, после которого меня с Богданом объявят новыми начальниками отдела, да и только.

– Директор отпуск подписал?

– Подписал, подписал, – ответил Андрей, крепко поцеловав Оксану в губы, что даже её помада немного смазалась на его щёки.

– Ну ладно, – нежно прервав поцелуй, сказал она, – Вера смотрит. Пойдём мы, я позвоню, ну или ты сам подъезжай, если раньше освободишься, – сказала она, обняв его ещё разок, и пошла к Вере, взяв её за руку, помахав Андрею на прощанье.

Андрей махнул своей ладонью, что странно, как будто не слушалась его, и с неоткуда взявшейся судорогой неуклюже замаячила над его головой.

И как только автомобиль Андрея покинул улицу, раздался пулемётный залп. Оксана с Верой в это время уже стояли на самой верхней ступеньке крыльца. Сотворившись будто из воздуха, из кустов повыскакивали крепкие люди, наряженные в самую разную одежду, кто-то в обычные джинсы и клетчатые рубашки, кто-то в униформу уборщика, кто-то и вовсе в рыбацкий комбинезон. Но поверх всего этого на каждом из них было одето по бронежилету и Балаклаве, и у каждого из них в руках было по автомату.

Возникшие люди быстро загнали всех, кто был на улице, в колледж, с помощью автоматных очередей выпущенных в воздух, и забежали туда сами, прикрыв за собой двери. Когда Оксана с Верой со всей этой паникующей толпой были уже внутри колледжа, оказалось что в самом колледже уже были подобные люди, видимо пробравшиеся туда через чёрный вход.

***

– Ах, что происходит? – очнувшись, простонала Соня, лёжа головой на коленях Оксаны, и всем своим остальным телом на полу, в набитой людьми аудитории.

– Всё хорошо, всё хорошо, – еле слышно твердила ей Оксана.

– Что, что это было? – пытаясь резким рывком вскочить с пола, спросила Софья.

– Тише, тише! – тут же стали успокаивать её, рядом сидящие люди.

Аудитория была полна ими под завязку. Родители, дети, учителя и студенты, люди самых разных возрастов были там. Захватчики собрали всех, кто находился в колледже, разместив в три класса, в которые те еле как влезли.

– Да что же всё-таки случилось? – наконец окончательно придя в себя, недовольно спросила Софья.

– Террористы, – монотонно ответила Вера.

– Что им нужно?

– Они сказали, – смотря на Соню с волнением, и как-то искоса, ответила ей дрожащим голосом Оксана, – Альфред.

– Что, мой…

– Они… – не успела Оксана договорить, как в коридоре послышались тяжёлые шаги, и следом громкий и грубый голос: «Открыть двери!».

«Неужели нас выпускают?», – зашушукались между собой все, кто был в аудитории.

В дверях показался бандит, мужчина небывалого роста и силы, что даже пистолет, лежавший в его правой руке, казался маленькой игрушкой. Он был одет в Балаклаву, а также в броник, облегающий его широкое тело, как старинный доспех.

– Так, слушайте меня внимательно, – начал говорить тот, расхаживая между аудиториями, чтобы его было слышно и там и там, – вы говорите мне, где Альфред, или я начинаю убивать вас по одному.

Все молчали, включая и бандитов. Недолго думая, после своего озвученного требования, этот самый, как теперь было ясно Главный из всех бандитов, зашёл в класс, соседний тому, где была Соня, и вывел оттуда пожилого мужчину одетого в серый пиджак, и непроглядные массивные очки, дёргая того за ухо. Тот, молча шёл за ним, покорно слушаясь, пытаясь поспевать и не спотыкаться.

– Вы меня слышите? – опять проорал Главный, – Я думаю, что да! Сейчас я взведу курок, и мозги этого бедного старика размажутся по стене, если вы не скажите, где же этот чёртов Альфред.

– Запачкаешься, – с досадой сказал ему бандит, стоящий у него за спиной, на что Главный ничего не ответил.

– Ну что дед, отжил своё, или ещё подышишь? – спросил тот тихо старика.

– Как получится.

– Ну ты ещё поживи, я же не против, ты только скажи где этот смазливый?

– Ты хоть покажи, как тот выглядит, сынок, я же даже не знаю о ком ты.

– Как выглядит, не вопрос, – уважительно ответил Главный, достав из заднего кармана фотку, протянув ему в руки, – вот, держи, видал?

– Видал, на третьем его видал, где он сейчас не знаю, – со слезами на глазах ответил дед.

Вдруг один из только что подошедших бандитов, стоящих в коридоре, увидев Софию, сидящую рядом с Оксаной, приговаривающей лишь одно: «Что им от него нужно?», узнал в ней его жену.

– Шеф, – окликнул тот бандит Главного, – здесь его жена.

– Свободен отец, – сказал тот, отпустив старика, легонько подтолкнув в сторону двери, и резко обернувшись к тому, что стоял за его спиной, в одно мгновение, треснув тому в живот, сказав, – ты чё сука, сразу не сказал, что жену его суда приволок?

– Ах, да я чё знал что ли, что это его жена, – закашлявшись от боли, ответил тот.

– Так, я не понял, вы же сказали, что на третьем всё прочесали? – спросил Главный своих ребят стоящих ближе к лестнице.

– Всё прочесали, так и есть! – ответил один из них, крепко вцепившись в свой автомат.

– А учительскую? – громким рёвом спросил он, видя на их глазах страх и недопонимание, – Живо бегом туда, – заорал он, теперь уже ясно понимая, что Альфред возможно там.

– Её с собой брать? – спросил у Главного, тот, что узнал Соню.

– Обязательно! – приказал ему Главный, махнув остальным следовать за ним.

Бандит в несколько широких шагов подбежал к Софии, схватив за руку.

– Нет, не трогайте её, – взмолилась Оксана, в следующую же секунду получив оплеуху.

– За что, что вам от него нужно? – кричала Соня, пока её волокли за собой на третий этаж.

– Он блин сука должен нам! – ответил наконец Главный.

– Но ведь он не беден и может заплатить, зачем вам всё это?

– Да чтоб он сдох, этот твой Альфред, – ответил ей тот бандит, что тащил её за собой, время от времени рывками подтягивая к себе.

***

Андрей подъехал к уже оцеплённому по всему периметру колледжу.

– Что происходит? – спросил он, выйдя из машины, чуть ли не на ходу.

– Не знаем, пока не знаем, – ответила одна из прохожих, толпящихся возле кардана.

Полицейские повторяли одни и те же слова, обращаясь к толпе, что неустанно росла: «Граждане, не толпитесь, отойдите подальше для вашего же блага».

Когда Андрей подошёл вплотную к самому оцеплению, расположенному вдоль кустов, совершенно случайно минув нескольких полицейских, с намерением хотя бы одним глазом взглянуть на колледж, то тут же встретился лицом к лицу с одним из спецназовцев.

– Ты чё парень, тебе жить надоело, сказано же: «Оцепление», – сказал тот ему.

– Оцепление? – будучи будто в прострации, спросил Андрей.

– Да, оцепление, так что иди давай от сюда, пока ещё всё тихо.

– Что случилось? Там моя жена! – сказал он, уже ведомый под руку одним из сотрудников, в сторону толпы.

– Жена говоришь, а у меня там две дочери, – сказал полицейский, доведя Андрея до его автомобиля, – так что ты здесь побудь, без тебя точно разберёмся, не одному тебе за своих боязно…

Андрей отрешенно взглянул на свою Хонду, положив ладонь на горячий капот. Со злобой и даже с великим сожалением он ударил по капоту рукой, в мгновение сжавшейся в кулак, и уселся на асфальт, медленно скользя спиной по двери машины.

– Слышь парень, – обратился к нему кто-то.

Андрей поднял глаза полные отчаяния и страха, спросив, – вы мне?

– Да, закурить не будет? – спросил худощавый мужчина, лет пятидесяти, с небритым лицом и разворошенными волосами.

– Не курим, – почти без сил ответил Андрей, уронив голову.

– Э, э, ты чего это? – спросил тот мужчина, подсев к нему рядом, пытаясь привести того в чувства.

– Там моя жена и…

– Знаешь уже?

– Что?

– Захватчики.

– Это я понял.

– Ну может она ещё жива, а ты уже раскис, а?

– Я видел её последний раз сегодня утром, – сказал Андрей, схватившись за лоб.

– И чё, выживет, всё выживут, ещё даже же ничего не случилось, а ты уже того, давай вставай, – сказал тот, поднимая его с асфальта, – твоя машина? Давай садись, и жди, все подождём, что вечер принесёт, ничего с ними не случится.

Андрей сел за руль, уставившись на крышу колледжа, возвышающуюся над высокими тополями, окружающими здание.

– Ты думаешь, тебе тяжело и ничего не можешь с этим поделать, а им там как? – продолжил с ним разговор тот мужчина, наконец, раздобыв в толпе сигарету, – тоже, небось, не сладко. Так что соберись брателло, ведь то, как ты относишься к этому здесь, напрямую зависит на то, как они переживут всё это там.

А тем временем захватчики затащили Соню на третий этаж. Двое, изначально находившихся там бандитов, уже пытались выломать железную дверь учительской, безрезультатно пиная петли и погнутую ручку, своими несокрушимыми берцами.

– Ну чё, вскрываю? – обратился один из них к Главному, направив дуло своего пистолета на дверной замок.

– Ты чё совсем отмороженный, – ответил ему тот, – замок стальной, а ты полить по нему собрался, совсем жить надоело?

– Ладно, как скажешь, – ответил он, спрятав пистолет в кобуру, ещё раз хорошенько пнув по ручке, от чего та вся перекрутилась, и наконец, отвалилась, со звоном шмякнувшись об пол.

– Щас всё решу! – сказал Главный подходя к Соне, и аккуратно взяв её за подбородок, своими распухшими пальцами, спросил её, – поможешь нам?

София на это лишь обречённо вздохнула, смотря на него с залитыми досадой и ужасом глазами.

– Нет, – сказала она, повертев головой в знак отрицания.

– А вот сейчас и проверим, – сказал он, схватив её под руку, подтащив к двери и легонько побренчав по ней дулом своего пистолета, протяжно позвал, – Альфред, выходи. Сам же знаешь, тебе теперь деваться некуда. Если ты вдруг сейчас на подоконник полез, то это ты зря, этажом ниже находится наш человек, и он застрелит тебя даже раньше, чем ты наступишь на карниз, тем более у нас для тебя сюрприз.

Главный схватился за Сонину чёлку, приткнув её лицом к двери, от чего та вся зажалась, тяжело дыша.

– Нет, не надо, за что вы так с нами, что он вам сделал?

– Что он сделал? – слегка ослабив хватку, ответил Главный, – он сука подставил нашего босса, сдал того со всей партией товара, и эта тварь думала, что сможет уйти живым.

– Альфред-Альфред, – тихо, еле слышно, с сожалением сказала Соня.

– У тебя три секунды, – прокричал Главный, обхватив Соню рукой и прижав к себе поближе, приставив пистолет к её виску.

– Нет, не надо, не выходи, Альфредушка, – кричала она, и плакала, уже совсем ничего не понимая.

– А зачем? – наконец послышался голос Альфреда, – ты все ровно убьёшь нас.

– А вот в этом ты ошибаешься, с тех пор как ты меня кинул, никто кроме тебя нам ничего не должен, как эти люди, так и твоя жена, – сказал Главный, щёлкнув курком.

– Только не это, – прошептал Альфред, пятясь к окну, рвя на себе волосы, задыхаясь чуть ли не от каждого следующего глотка воздуха.

«Раз», – начал расчёт Главный. «Два», – сказал тот через секунду, прижав дуло к виску Сони посильнее, чтобы самому впоследствии не запачкаться кровью, и разлетающимися мозгами.

– Не судьба Сонь, не выйдет он, – сказал один из бандитов, с относительно молодым голосом, – ты же его сама знаешь.

«Два с половиной» – продолжил Главный, в то время как Альфред бесшумно метался из угла в угол, со звоном в ушах, дробящим и выматывающим его и без того вывернутую душу.

«Два с тремя четвертями» – объявил тот, пред тем как настала кромешная тишина, прерванная лишь пробежавшей с невероятной скоростью кошкой по крыше одного из соседних домов.

София лишь тихо хмыкнула, приготовившись к смерти, и крепко зажмурив глаза, не шепотом, а будто и вовсе про себя, закусив нижнюю губу, сказала: «Прощай, прощай любимый, прости за всё, прости, живи, будь счастлив, не кари себя, я жертвую собой ради нас».

«Два и девять», – разорвал тишину голос бандита. «Три», – резко, с придыханием, выпалил Главный, но выстрела не последовало, вокруг всё так же царила тишина, ещё слегка разбавляемая эхом последнего сказанного им слова.

– Хорошо, я выйду, – сказал Альфред вполне спокойным голосом, после чего в двери забренчал открывающийся замок.

Уже через десять секунд дверь приоткрылась, и Альфред показался в проёме. Сам не свой, каким его никогда и ни кто не видел, как ходячий мертвец, весь взъерошенный, с отрешённым взглядом, без пиджака, и расстегнутой рубашкой. Он прошёл мимо двух стоящих рядом с ним бандитов, и встав напротив Софии, тихо сказал ей: «Прости меня, я люблю тебя Сонь…», как тут же получил залп огня прямо в сердце, из пистолета, что всего лишь мгновение назад прикрывал Сонин висок.

Пули в один момент проскочившие на вылет, продырявили его насквозь, лопнув сердце, вытекшее кровью на белоснежную сорочку Альфреда. Уже навсегда безжизненный он упал навзничь, запрокинув свои руки вверх, ударившись Сониным широким серебряным кольцом об пол.

Вся жизненная сила смешалась, в сей момент, в Софии. Вся жизнь, всё её бытие и давным-давно забытые невзгоды и разочарования вспомнились ей, лопаясь и рушась, заставив хотя бы на одну секунду думать, что сама жизнь обернулась к ней несправедливостью. Ведь всё только совсем недавно наладилось, и любовь их, вспыхнувшая вновь, как затухшая в прошлом веке свеча, ещё не потерявшая свою силу до конца и без остатка, и то, каким стал Альфред, то, какие слова произнёс и как поступил в самое последнее мгновение своей жизни, как он вырос, как изменился, как он стал достойным человеком, чем уже никогда не сможет порадоваться София, как только лишь в бессмертной памяти о нём, её первом настоящим счастьем.

Дыхание спёрло и ужасно свело горло, подведя спазм к её женскому кадыку. Но, несмотря на это всё, она прокричала, на всё пространство, что только могло заполниться звуком, лишь одно, громкое и протяжное: «Нет!».

Слёзы с новой силой хлынули из глаз, но это были не слёзы слабости пытающиеся овладеть Софией, нет, это были слёзы невероятной силы духа, силы жизни, души, единства с миром, и соития духовного с материальным.

Она хотела, и даже бросилась к нему, но её тут же отволочили назад, схватив за платье. Она продолжила кричать, но уже более краткие: «Нет, нет, нет!».

Её слышали все, насколько были явными её страдания, и каждый из заложников вздрагивал только при произнесённой одной букве всех этих криков, и соболезновал ей всей своей душой.

Бандиты доволокли её до лестницы, после чего Соня вырвалась, оттолкнув одного из них, пнула по руке второго, на что тот лишь замахнулся на неё прикладом, и уже в следующую секунду она покатилась по лестнице.

***

Соня пришла в себя через неопределённое время. Она лежала на полу, возле двери, ведущей на второй этаж. В изголовье спускалась лестница. Ужасно ныла правая рука. Послышались шаги отзывающиеся эхом. Будто кто-то, вполне взрослый и довольно массивный, как маленький ребёнок спускался по лестнице, весело спрыгивая с верхней ступеньки на ступеньку пониже и так далее.

Кое-как собравшись с силами, София поднялась на ноги, подкашивающиеся и дрожащие как задетые электропровода, вновь тянущие упасть её на пол. Ухватившись за стену, а вскоре и за дверь, Софья медленно, но верно, продвигалась вдоль коридора, облокачиваясь об стену левым плечом, крепко сжимая в своей ладони ушибленную руку.

Все кабинеты оказались заперты, и ничего не оставалось делать, как только лишь спрятаться в ближайшем туалете, но вдруг ноги Софии подвели её. Она проскользила вдоль стены, уже совсем не чувствуя сил, а только лишь страдания своей души.

Вдруг, видимо выйдя из ближайшего закрытого кабинета, за спиной Сони нарисовался очередной бандит.

– Стоять! – закричал он как-то неуверенно, передёрнув затвор автомата, направив его дуло вперёд.

Соня, услышав это, застыла на месте, зажмурившись, не пикнув и единого слова.

– Я сказал стоять, – сказал тот бандит уже увереннее, таким молодым и до боли знакомым голосом, видимо совсем не зная, что теперь с ней делать.

Соня вдруг продолжила ползти, хватаясь за неприступную стену, пытаясь встать и идти дальше.

– Ты что глухая? – сказал он, подходя к ней поближе, схватив за больное плечо.

От неминуемой боли, она резко обернулась, взглянув ему прямо в глаза. Её лицо выражало мучения, возникшие не от того, что происходило с ней, а от того, что больше не было сил терпеть всё это.