Где же ты, счастье…

Однажды я поссорился с матерью. У нас частенько были разногласия по поводу моей дальнейшей судьбы. Она считала, что я должен жить по ее плану. Жениться на той женщине, которая ей понравится. Говорила, что я в женщинах не разбираюсь, слишком доверчив. И вот во время очередного «горячего» разговора она проговорилась, что избавилась от невестки, чему очень рада. Как у нее вырвалась эта фраза, не знаю… Наверно, она сто раз пожалела об этом. Но я запомнил эти слова, они живут во мне по сей день. После ссоры между нами образовалась пропасть. Я мучил ее вопросами, на которые не получал ответа. Еще в детстве слышал, но не верил никогда, что моя бабушка занималась колдовством, готовила всякие снадобья. Помню, я был еще совсем маленький, лет пять, наверно. Бабушка и мать сидели за круглым столом, было темно, только горящая свеча освещала их лица и руки, которыми они водили над пламенем. Обе смотрели в чашу, из которой шел пар. Запомнил я тогда слова «колдовство и зелье». Все происходившее было для меня страшной сказкой. Потом я забыл об этом. Вспомнил лишь тогда, когда у нее вырвались те страшные слова, и понял, что моя мать продолжила дело бабушки. Стало ясно, что смерть Насти – ее рук дело. По-видимому, чем-то поила… Теперь в этом не сомневаюсь. Настя никогда не жаловалась на здоровье, все началось после родов. И я этого не смог простить матери. Она прекрасно знала причину моего отчуждения. Я тебе никогда не рассказывал, потому что ты жила с ней, не хотелось портить ваши отношения. Теперь ее нет, я могу рассказать правду. Не хочу, чтобы ты думала, будто я тебя бросил.

– Так ведь вскрытие не показало отравление? Бабушка говорила, что мама умерла от заражения крови.

– Дочка, ты не знала Клавдию. Она с моей бабушкой много чего умели. Не подкопаешься.

Зорина тут же вспомнила последний разговор с бабулей. Все, что она говорила, тогда показалось ей странным. Только сейчас поняла, что смерть ее матери и была тем грехом, про который бабушка намекала. Дочь решила не говорить отцу про разговор, но он заметил, как Зорина изменилась в лице.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Нет, нет.

– Выпей водички. Понимаю, что узнать такое о самом родном и любимом человеке нелегко.

Он налил в стакан воды и подал дочери.

– Папа, неужели бабушка могла убить маму? Я не верю. Это не доказано. Неправда это!

– Могла. Она не хотела, чтобы я женился. Но я пошел против ее воли. Мать поняла, что никакими силами не заставит меня отречься от Насти, решила действовать по-своему. Знаешь, еще до Виктории я стал встречаться с одной женщиной. Твоя бабушка узнала и все сделала для того, чтобы мы расстались. Дочка, я стал бояться собственной матери… Думал, все, к чему она прикасается, все, что ей не нравится, оборачивается несчастьем. У меня развилась фобия. Боялся, что случится беда с очередной женщиной, которую я приведу в дом. Когда встретил Викторию, мы решили временно пожить в съемной квартире, а потом вообще уехать из города. Я купил недостроенный дом в хорошем месте, возле моря. Модернизировал его по своему проекту. Тебе пора там побывать.

– Теперь я понимаю, почему ты меня бросил.

– Да не бросал я тебя! Не бросал! – отец нервно заходил по кабинету. – Мы же каждый год встречались. Я возил тебя за границу, к морю. Мы были вдвоем. – Он подошел к дочери и с нежностью положил руку на ее плечо, впервые за эти дни, посмотрел в ее карие, как у матери, глаза. В эту минуту Зорина вспомнила детство, его теплый взгляд.

– Ты же знаешь, когда появилась Виктория, я никогда не брал ее с нами, чтобы ты не ревновала, не чувствовала себя брошенной. Раз в неделю мы с тобой обязательно разговаривали по скайпу. Я все время беспокоился о тебе, думал о твоем будущем. Может, я недостаточно уделял тебе внимания, лишил ежедневной отцовской любви, которая должна была присутствовать постоянно, но прости меня. Ты у меня единственная дочь и наследница. Я всю жизнь занимался бизнесом, вложил деньги в акции, это все для тебя. Я люблю тебя, доченька…

Зорина бросилась к нему, прижалась и впервые почувствовала невидимую отцовскую защиту, которой всегда так не хватало. Ей были приятны эти слова.

– Помню, папа, наш отдых на море. Я благодарна тебе за те дни. Я люблю тебя, папа.

– Доченька, я тоже тебя люблю.

Отец гладил ее по волосам, смотрел в красивые глаза.

– Как я мог тебя бросить, когда ты – это она. Настя подарила мне тебя, оставила частичку себя. После ее смерти я ведь двенадцать лет не прикасался ни к одной женщине. Могу тебе это сейчас сказать, потому что ты взрослая. Не мог. Я и сейчас люблю твою маму, мою единственную женщину. А с матерью, видишь, какая история вышла… Не суди строго. Это только часть того, что я рассказал. Об остальном можно только догадываться. Много было разного, что невозможно объяснить.

– Папа, может, ты ошибаешься? Я могу поверить в магию, даже в колдовство, но чтобы убить… Нет, бабушка не могла. Это совпадение какое-то, просто вырвавшиеся в сердцах слова, которые не имеют отношения к действиям. Ведь бывает так: человек выпалит в ярости – и все. Прости ее.

– Нет, дочка, я не ошибся. А простить… Теперь, наверно, прощу.

– Хорошо, не буду тебя убеждать, но я все равно не верю. Ты просто вбил себе в голову. Бабушка любила тебя. Она мне рассказывала про твое детство. Причинить тебе боль она не могла… Скажи, ты Викторию любишь так же, как маму?

– Она хорошая женщина. Я люблю ее, но иначе. Мама – это моя юность, и любовь там была другая.

Зорина с нежностью посмотрела на отца. Она поняла: мама в его душе навсегда. Было приятно, что отец однолюб и так тепло отзывается о Насте. Они одновременно посмотрели на портрет, и Зорина подумала: «Мама всегда в его кабинете, смотрит сейчас на нас и улыбается. Радуется, что мы любим друг друга и помним ее».

Глава 5

В этот день Зорина проснулась позже обычного. Высвободила из-под теплого одеяла ноги, опустила их на пол, но встала не сразу. Попыталась вспомнить кошмарный сон, который будил ее несколько раз за ночь и, как показалось, мучил до утра. Глубоко вздохнув, сбросила с заспанных глаз темную прядку волос, сунула ноги в пушистые тапочки, взяла со стула халат и небрежно накинула его на плечи. Уже на ходу постаралась попасть руками в рукава и вышла из спальни.

Прошло две недели после похорон бабушки. Все это время Зорину терзала мысль, что они никогда больше не увидятся. И откровенный рассказ отца не давал покоя.

Зорина медленно спустилась по лестнице, в доме царили тишина и спокойствие. «Странно, – подумала она, – где же отец?»

Девушка, войдя в столовую, сразу ощутила привычные нотки свежесваренного кофе. Комната была ярко освещена, на столе стояли две пустые чашки. «Значит, отец с Викторией только что были здесь», – подумала она и подошла к кофемашине, чтобы сделать себе кофе, но вдруг передумала, насыпала в чашку растворимый, залив его кипятком. Держа чашку в руке, посмотрела в окно, где нежный ветерок дотрагивался до красно-желтых листьев на деревьях, тихонько покачивая их, будто играл, а они отвечали ему тихим шорохом, рассказывая о приближающейся осени. Зорина взглянула на приоткрытую заднюю дверь и увидела, как Джейк, бегавший рядом с домом, довольно вилял пушистым хвостом. Садовник наблюдал за ним, бросал небольшой мячик, который Джейк ловил зубами и крутился, как юла, негромко рыча. Николай Ефремович спустил пса с поводка и следил, чтобы тот не бегал по клумбам. Джейк еще щенком привык слушаться мужчину, знал, что будет наказан, если потопчет хоть один цветок. Понаблюдав за резвившимся Джейком, Зорина перевела взгляд на садовника, на его натруженные руки. Она подумала, что это руки рабочего человека, умеющего делать все. Не зря бабушка постоянно хвалила его. Ведь их дом окружали уникальные ландшафтные композиции, созданные из разнообразных деревьев, кустарников и цветов. Все это благодаря Николаю Ефремовичу.

Налюбовавшись вдоволь, Зорина села на стул, сделав глоток кофе, подумала: «Отец, наверно, в кабинете… Какая гробовая тишина в доме. Жуть… Но где же Марта?» Допив кофе, она поставила чашку в посудомоечную машину и вернулась в спальню. Натянула джинсы, футболку, небрежно накинула покрывало на кровать и вышла из комнаты. Услышав голоса внизу, поторопилась спуститься в прихожую и увидела отца и Викторию.

– Доченька, доброе утро. А мы вот собрались уезжать, – сообщил Дмитрий Федорович.

– Так скоро?

– Мы не можем больше оставаться. Жизнь продолжается. Пора на работу.

– Так-то оно так, но как же я, папа? Что мне делать?

– Доченька, жить и работать. У тебя дом, а рядом Марта. Да и подруга, Аня, у тебя есть. Кстати, хорошая девушка, – добавил он. – Ты не одна. Да и взрослая уже. Не скучай, я приеду на твой день рождения.

Он подошел, обнял и ласково прикоснулся губами ко лбу. Виктория молча села в кресло и наблюдала за ними. Отец отстранился от дочери и заглянул в ее наполнившиеся слезами глаза.

– Ну что ты, что ты как маленькая… Ты же сильная. Привыкла жить без меня.

– Но была бабушка, – всхлипнула Зорина.

– Я буду тебе звонить часто. Обещаю. Помни, мы Пановы – сильные и волевые.

– Хорошо, – смахнула со щеки покатившуюся слезинку Зорина, и тут же взглянула на Викторию, которая попыталась ей улыбнуться, но сразу опустила взгляд, сделав вид, что торопится, и вышла из дома. Отец выкатил чемодан, поставив его у входа и подумал: «И все-таки за эти дни я ужасно устал морально». И в этот миг ему захотелось несколько минут побыть одному, помолчать. Бросив пиджак на кресло, он еще раз прошелся по комнатам. Каждый раз, когда он возвращался в родной дом, возникало ощущение чего-то прожитого, ненастоящего, оставшегося за кадром жизни. Будто все здесь самое лучшее, родное. Он понял, что всегда скучал по родному гнезду. Ему показалось, что в глубине зеркал, в темных уголках вестибюля он увидел всех обитателей дома. «Невозможно, глупости, чепуха! – вздрогнув, подумал он. – Дурман какой-то!

С этими мыслями мужчина вернулся и сразу сказал:

– Зорина, машину поведу я, – сказал он дочери, спускаясь по лестнице.

– Хорошо, я согласна.

Марта молча теребила край фартука, изредка поглядывала на хозяина, почувствовав, что все сейчас выйдут, сказала:

– Присядем на дорожку. Так положено.

Все дружно присели на мягкий кожаный диван, и в эту минуту каждого одолевали свои мысли и воспоминания. Минуту помолчав, члены семьи взяли вещи и вышли из дома. Виктория уже сидела в машине. Зорина, устроившись на заднем сиденье, заметила, что отец старается при Виктории не вести никаких разговоров.

Дмитрий Федорович уехал в Новороссийск, где когда-то купил недостроенный дом в красивейшем местечке за городом, недалеко от моря, там за пять лет он возвел настоящий замок. Он был президентом компании. А дочернее предприятие, созданное для Зорины, временно оставил своему другу, юристу Александру Петровичу. Только ему мог доверить руководство фирмой, пока дочь научится управлять бизнесом. Александр Петрович уже вырастил своих детей и собирался на пенсию, но, когда Дмитрий Федорович попросил его еще ненадолго задержаться, не смог отказать. Назначив Зорину заместителем, отец был уверен, что дочь со временем приобретет опыт и займет его место. Дмитрий начал готовить ее к этой работе, когда девушка была еще студенткой. Несмотря на то, что дочь оканчивала художественный институт, надеялся, что в дальнейшем она освоит все нюансы и дела к ней перейдут. После получения диплома Зорине пришлось пройти дополнительное обучение в сфере маркетинга, экономики и менеджмента. За два года работы девушка многому научилась, поэтому легко справлялась со всеми возникающими задачами. Но свое любимое дело Зорина не оставляла, посвящая творчеству все свое свободное время. В их доме было много картин Зорины, их поместили в отдельную комнату, как в личную галерею. Чтобы не обижать отца, после окончания института дочь подчинилась ему, понимая, что ей как единственной наследнице придется продолжать бизнес.

Пять лет назад, построив дом, Дмитрий Федорович уехал в Новороссийск с Викторией, оставив Зорину и мать в родовом особняке. Несмотря на множество комнат, Ксения Михайловна сразу объявила сыну, что не потерпит чужой женщины в своем доме. Поэтому Дмитрий Федорович не женился официально. Только пять лет назад все узнали, что состоит в отношениях с Викторией, которая его на двадцать два года младше. Девушка родом из Краснодарского края, ее родители жили там до сих пор. С подросткового возраста Виктории внушали, что она должна выйти замуж за богатого человека. Окончив парикмахерские курсы, она попросила у отца с матерью денег, открыла в городе небольшую парикмахерскую. Ее бизнес не давал большого дохода, и когда она случайно на море познакомилась с Дмитрием, ее жизнь кардинально изменилась. Виктория оставила подругу руководить парикмахерской, а сама уехала к Дмитрию в его родной город. Привлекательная внешне, кокетливая, исполнявшая все желания мужчины, она вскружила голову уже немолодому человеку, надеясь, что когда-нибудь он сделает ей предложение, они поженятся. Муж помог преобразить маленькую парикмахерскую в салон красоты в престижном районе Новороссийска. Виктория заключила контракты с работниками салона и назначила директором подругу. Сама же появлялась там редко. Женщина могла многое себе позволить. Дмитрий Федорович выдал ей карточку, куда перечислял деньги на хозяйственные расходы, и Виктория бесконтрольно ею пользовалась. Ей нравилось заниматься собой, причем все услуги оказывали на дому. У нее было все: дорогая машина, драгоценности, модная одежда. Совместных детей у пары не было, и Дмитрий Федорович не торопился узаконить отношения. Но если бы Виктория забеременела, он повел бы ее в загс не раздумывая.

Всю дорогу никто не произнес ни слова. Когда вошли в здание аэропорта, у стойки уже началась регистрация. Дмитрий Федорович остановился, поставил чемодан и обнял дочь.

– Не скучай. Знай, что практически любой вопрос можно решить по телефону. Я никому не дам тебя в обиду. Будет отпуск, приезжай к нам. Если у меня не будет неотложных дел, я приеду к тебе, но не обещаю, что скоро. А на день рождения обязательно.

Виктория протянула Зорине руку, сухо сказав: «До свидания», – и они пошли на посадку.

Милые стюардессы с улыбкой приветствовали пассажиров, когда все расселись по местам, Дмитрий Федорович расслабился и стал наблюдать за пассажирами. Виктория положила ему руку на колено и произнесла:

– Дорогой, я так соскучилась по дому.

– Ты устала?

– Да. Очень. Я плохо чувствую себя в твоем доме. Какая-то негативная аура. Даже когда уже нет твоей матушки, что-то происходит в том доме.

– Может быть, – тихо сказал он и стал смотреть в иллюминатор.

Вскоре самолет оторвался от взлетной полосы и взял курс на Новороссийск. После набора высоты стали видны причудливо громоздившиеся внизу курчавые облака, освещенные солнцем. На минуту Дмитрий Федорович прикрыл глаза, и в реве реактивных двигателей ему почудился сатанинский вой. Он продолжал думать, борясь со сном: «Настя… Все сместилось после твоей смерти… Мать так и ушла в иной мир, не рассказав правды…»

Вскоре стюардесса подкатила тележку, на котором в бокалах пузырилась минералка. Дмитрий Федорович приветливо улыбнулся миловидной девушке, которая подала супругам по стаканчику воды.

Глава 6

Зорина задумчиво сидела в машине и не торопилась запускать двигатель. Со стоянки выехала только после того, как по взлетной полосе промчался и взмыл в воздух очередной самолет.

В дороге ей вдруг стало нехорошо. Испарина выступила на лбу, не хватало воздуха, тонкая кофточка прилипла к телу. Зорина несколько раз опускала стекло, чтобы ветерок освежил лицо, но, не почувствовав облегчения, включила кондиционер. Наконец она резко свернула на обочину, остановила машину и разрыдалась. Уткнулась лбом в руки, крепко сжимавшие руль. «Господи, что со мной происходит? В груди все сдавило, дышать тяжело. Простудиться я не могла, на улице тепло. Просто мне нужно отдохнуть, отвлечься от скорбных мыслей», – решила она.

Успокоившись, девушка продолжила путь и вскоре подъехала к дому, повернула во двор, где, как и всегда, царили тишина и порядок. Оставив машину, медленно брела по аллее, которая вела к парадному крыльцу. Зорина никак не могла преодолеть гнетущее чувство одиночества. Чтобы успокоиться, девушка остановилась перед входом. Выждав некоторое время, вошла внутрь, когда уже справилась со слезами. Марта услышала ее шаги и поспешила навстречу.

– Зоренька, ты плохо себя чувствуешь?

– Почему ты спросила?

– Да у тебя лицо все красное. Будто жар… Ох, ты вся горишь.

– Да? Что-то знобит меня. Сейчас поставлю градусник. Хочу прилечь.

Домработница заторопилась за термометром и жаропонижающим, а когда вошла в комнату, увидела Зорину, стоящую у окна. Девушку сотрясал озноб.

– Зоренька, скорей меряй температуру, – встревоженно сказала она и, не дождавшись реакции, сама сунула градусник ей под мышку. Девушка отошла от окна и легла на кровать.

Когда Марта через положенное время вынула градусник, испуганно заохав:

– Тридцать девять… На, выпей, – сказала Марта и подала таблетку, стакан воды. – Я вызову врача.

Зорина молча приняла лекарство и провалилась в тяжелое забытье, а домработница поспешила к телефону.

Врач пришел через два часа. Температура за это время упала. Доктор выписал несколько рецептов и оставил направления на анализы.

Этим же вечером Аня после работы приехала к подруге. Зорина спала, и девушка до позднего вечера просидела возле нее. Решив не оставлять ее, разложила рядом кресло и легла спать. Уже за полночь, едва уснув, Аня вскочила от громкого крика Зорины. Та громко звала бабушку. Аня бросилась к ней.

– Зоренька, что с тобой? Проснись!

– Бабушка, не уходи! – в бреду кричала Зорина, протягивая перед собой руки, будто вырывая бабушку у какой-то потусторонней силы. Она дрожала всем телом. Аня пыталась успокоить подругу, но та вдруг вскочила и начала кружиться вокруг кровати, беспорядочно двигая руками, будто хотела кого-то схватить. Аня открыла дверь и с лестницы громко позвала Марту:

– Марта, Марта, скорее сюда!

Она опять бросилась к Зорине, обняла рукой за талию и медленно вернула ее на кровать. Марта включила свет во всех комнатах второго этажа, дала Зорине успокоительное, обтерла мокрым полотенцем ее лицо. Только тогда девушка успокоилась, медленно опустилась на кровать, закрыла глаза и снова уснула.

– Который час? – устало спросила Анна.

– Два.

Аня с Мартой молча сидели возле Зорины и до рассвета не сомкнули глаз.

Утром в доме было тихо. Марта готовила завтрак, Зорина спала. Аня спустилась в столовую.

– Спит? – спросила домработница.

– Да, уже шесть часов подряд.

– Пусть спит, – вздохнула Марта.

– А что с ней случилось? Ведь все было нормально. Как только уехал отец, будто кто вселился в нее.

– Не знаю, – пожала плечами Марта, – температура сейчас вроде нормальная. Никаких признаков простуды. Перенервничала, наверно. Бедная девочка. Сиротка при живом отце.

– Странно все это, – сказала Аня и посмотрела в сторону лестницы, откуда всегда спускалась из своей спальни Зорина.

– Ты позавтракай, а то убежишь на работу голодная.

– Что-то не хочется, но кофе выпью. Вы присмотрите за ней, а я обязательно позвоню вам.

– Не беспокойся. Если будут какие-то изменения, я наберу сама.

– Хорошо.

Допив кофе, Аня надела кожаный пиджак, взяла сумочку и вышла из дома. По пути она встретила садовника и Джейка, которого Николай Ефремович вел на поводке. Пес, увидев Анну, попытался вырваться, но команда и крепкая мужская рука не дали ему приблизиться.

– Аня, иди, иди, не бойся, – улыбнулся ей Николай Ефремович.

Она дошла до калитки и, закрыв ее за собой, поспешила на маршрутку.

Марта бросила свои дела на кухне и поднялась к Зорине. Та лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Когда домработница подошла ближе, девушка перевела на нее взгляд и улыбнулась.

– Марта, неужели уже пора вставать? Я проспала? – спросила Зорина, будто не было этой кошмарной ночи.

– Зориночка, я принесу тебе завтрак в постель, – обрадовалась Марта ее бодрому голосу.

Зорина как ни в чем не бывало вскочила с кровати и пристально посмотрела на женщину.

– Марта, на тебе лица нет. Что случилось?

– Зориночка, как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно! А почему я должна плохо себя чувствовать?

– У тебя вчера была температура, ты всю ночь бредила.

– Ничего не помню, – она коснулась пальцами своего лба, тот был холодный. – Марта, я правда ничего не помню. А Аня уже ушла на работу?

– Да, только что.

– Тогда я иду завтракать. А ты мне в столовой расскажешь, что со мной вчера произошло… Да, и еще… сегодня нужно съездить на работу.

– Может, не нужно? – с осторожностью спросила Марта. – Вчера вызывали врача…

– Марта, я прекрасно себя чувствую. Зачем вызывали врача? И вообще, что происходит?

– Ты ничего не помнишь?

– Нет. Я проводила отца с Викторией, вернулась домой и уснула.

– Ну ладно, ладно, – махнула она рукой, – спускайся в столовую, завтрак на столе.

Домработница вышла из комнаты и с тревогой подумала: «Странно, что это с ней? Ничего не помнит. Господи, помилуй, будто дух Ксении Михайловны приходил… Что же она с ней делает? Больше ничего ей не скажу о вчерашнем и Аню попрошу, чтобы не говорила».

Марта принесла из кухни завтрак и стала ждать хозяйку. Зорина бодрой походкой вошла в столовую и сразу посмотрела в окно.

– Интересно, какая сегодня погода? Марта, ты была на улице?

– Да. Утром было пасмурно, но солнышко уже выглядывает. Думаю, распогодится.

– Хорошо бы. Поеду на работу.

– Ешь, набирайся сил… – теребя подол фартука, продолжала смотреть на нее Марта, не скрывая беспокойства.

– А вообще-то, ты права, – отбросив пряди волос на спину, согласилась Зорина. – Сегодня займусь другими делами.

– Вот и я так думаю, – обрадовалась женщина решению хозяйки.

Съев творог со свежей клубникой и выпив кофе, Зорина, начала строить планы на день.

– А ты, Марта, можешь идти домой. Пусть сегодня у тебя будет выходной.

– Мне не нужен выходной, – возразила женщина, не желая оставлять хозяйку одну. – Дома все в порядке, а здесь у меня еще дела есть. Постирать нужно, комнату убрать.

– Как хочешь, – махнула рукой Зорина, – а я пойду к папе в кабинет. Ты пока не беспокой меня.

– Хорошо, – недоумевала Марта, думая: «Раньше она месяцами туда не заглядывала, а сейчас не успела проснуться – и сразу в кабинет».

Зорина почти бегом поднялась по лестнице, вошла в кабинет и сразу подошла к сейфу. Вспомнив, каким образом она тогда открыла его, взяла с полки шкафа книгу и все повторила, как велела бабушка. Открыв дверцу, достала фамильную рукопись. Устроилась в кресле отца за рабочим столом и стала перелистывать страницу за страницей. Медленно погружаясь в тайны двух женщин, которых уже нет на свете. Их дух будто присутствовал в каждом слове, на каждом листе, к которым много-много лет назад они прикасались. Многое ей было непонятно, но оторваться от чтения она не могла. Ее будто затягивало в прошлое, в нечто таинственное. Девушка вчитывалась в непонятные рецепты приготовления отваров и настоев, поражалась изобретательности представительниц двух поколений. Затем, к ее удивлению, записи превращались в личные дневники, где были описаны их тайные личные мысли. Зорина откинулась на спинку кресла и задумалась. «Действительно ли они были колдуньями… И это хотела мне передать бабуля? Никогда, никогда, я не буду этим заниматься. Сожгу тетрадь и забуду, как страшный сон. Ой, она же просила, чтобы я закопала ее на могиле, если не собираюсь продолжать вести эту тетрадь», – Зорина захлопнула рукопись, прижала ее рукой к груди и вышла из кабинета. Чтобы Марта случайно не наткнулась на тетрадь, Зорина спрятала ее в комод, где лежало белье, решив тайно сжечь при первом удобном случае, когда останется одна.

В доме еще чувствовалась смерть, печаль словно висела в воздухе. Комната бабули была заперта, но от этого, когда Зорина проходила мимо, становилось жутко, почему-то неудержимо тянуло заглянуть в холодную опустевшую спальню. Назойливые мысли о рукописи и о бабушке не давали покоя. Решив открыть сейчас спальню Ксении Михайловны, девушка взяла ключ и направилась к двери. Постояла в коридоре несколько секунд, прислушалась и, убедившись, что рядом нет Марты, решительно открыла комнату и вошла. Внучка привыкла видеть бабулю в кровати, встречающую ее улыбкой, а сейчас почувствовала холод. Но вдруг ей показалось, что тень бабули таится где-то в углу. Она присела на край постели, ощутив тепло от постели. Зорина вскочила, как ошпаренная, ее блуждающий взгляд шарил по комнате, по всем вещам. Она спрашивала себя: «Как же они жили, мои далекие предки? Любили, надеялись, страдали. Бабушка, дедушка и пра, пра, пра… многие, чья кровь придает тепло моей крови? Я частичка огромного целого, всего моего рода, уходящего во тьму столетий. Едино ли все это? Как бы я хотела угадать сейчас, какими они были?»