Странник. Хроники Альрата

– Ничего себе… – мальчик поднимает то одну ногу, то другую и наблюдает за тем, как на полу вспыхивают звезды. – А я правда увижу Хмаса? – он смотрит на меня.

– Да, – мы выбираем одиннадцатый коридор, так как Хмас был основателем одиннадцатой династии. – Ты же принес дар.

– И он будет со мной разговаривать?

– Не уверен, но ты попробуй.

– А что мне ему сказать?

– Если у тебя нет конкретного вопроса, то просто выкажи ему почтение. Возможно, он сам даст тебе какое-нибудь напутствие.

В чем я очень сильно сомневаюсь. Дело в том, что Царь Царей Хмас умер от рака, развившегося из-за слишком слабой защиты кораблей от космической радиации. Самые передовые достижения медицины позволили продлить ему жизнь, но умирал он в страшных муках. Именно среди этой боли и агонии его сознание и было записано в последний раз. Так что Царь Царей – очень своеобразный собеседник. Думаю, если бы он запоминал все разговоры, то давно бы уже разнес собственное Святилище и сравнял Аним с землей. Но он их не запоминает, для каждого просителя Боги воскресают из глубины времен как в первый раз. Мы останавливаемся у Святилища Хмаса.

– Готов? – спрашиваю я.

Мальчик кивает.

– Когда зайдешь внутрь, приложи руку к груди статуи Царя Царей, а потом отойди за белую линию. Царь Царей появится перед тобой. Сначала приветствуй его, как следует приветствовать Великого Царя, и только потом говори. Но не слишком умничай, все-таки Царь Царей гораздо мудрее тебя.

Мальчик как-то съеживается.

– Да не бойся ты, – подбадриваю я его. – Он тебя не укусит. Это же Бог, они все мудры и милостивы.

Я подношу руку к стене, дверь отъезжает в сторону, внутри вспыхивают искры жарда.

– Иди.

Мальчик глубоко вздыхает и делает шаг вперед. Дверь закрывается. Я остаюсь снаружи. Мимо меня жрец проводит даму в плаще с капюшоном. Дальше по коридору только святилища Великих Богов Ракса Гриала и Лаира Тарта. Конечно же, они останавливаются у двери Великого Бога Ракса Гриала. Это вообще один из самых популярных Богов Анима. Чем меньше времени прошло с физической смерти Бога, тем больше желающих с ним пообщаться. Со временем все меняется, появляются новые Цари, новые Боги, которые свежи в памяти народа. Но так бывает не всегда. Например, самым популярным Богом Анима вот уже на протяжении многих веков остается Великий Царь II династии Элет Нарос, один из тех, кто построил великолепнейшую гробницу для своего смертного тела в Пустых мирах задолго до того, как другие Цари основали некрополь на Желтой земле.

Послание прожигает карман, но я не рискую открывать его сейчас, потому что в коридоре я теперь не один. Сделаю это, когда вернусь в храм Бетхара. Двери Святилища Хмаса открываются, в коридор выходит мальчик, вид у него озадаченный. Я кошусь на другого жреца – не стоит ему слушать впечатления этого юноши.

– Все? – спрашиваю я.

Он кивает.

– Тогда пойдем.

Мы идем обратно к камере из жарда, потом почти той же дорогой, но сворачиваем в другом месте. Выход, конечно же, находится не там, где вход.

– Как все прошло? – осторожно спрашиваю я.

Мальчик останавливается, я наклоняюсь к нему.

– Он обозвал меня мелким ублюдком, – шепчет мальчик.

Чего и следовало ожидать. Надо было послушать Рена.

– И все?

– Потом он ругался словами, которые я не могу повторить, и сказал, что моя наглость приведет меня или в тюрьму, или во дворец.

Я улыбаюсь.

– Ну вот ты и получил напутствие Бога.

Мы выходим во внутренний дворик, а из него к отрытым воротам, вливаясь в вереницу покидающих храм.

– Удачи, – я показываю мальчику на ворота.

– И вам удачи, Благословенный Морн.

Я киваю и с деланым безразличием исчезаю в лабиринтах Анима. Мне приходится собрать всю волю, чтобы не бежать. Ноги так и норовят выйти из-под контроля. Как же чертовски много здесь коридоров! Если бы была какая-то возможность прорубить сквозной путь то, клянусь, я бы это сделал. Но все должно выглядеть как обычно.

Я с грохотом закрываю за собой двери храма Бетхара, пытаюсь их запереть, но пальцы никак не хотят попадать по нужным кнопкам замка. Наконец, мне это удается, я вытаскиваю из кармана бархатный чехол, неуклюже вынимаю из него записку, чехол падает на пол. Я подношу письмо к лицу, потому что буквы расплываются от волнения. И тут я слышу тихий свист. Внутри все леденеет. Я поднимаю глаза и вижу, что на алтаре Бетхара сидит не кто иной, как Мастер Сентек собственной персоной. На нем щеголеватый коричневый костюм – последний писк моды Ландера, темные волосы уложены волосок к волоску, и только круги под глазами свидетельствуют о его ночных подвигах.

– Ты как сюда попал? – я прячу записку обратно в карман, все еще надеясь, что Сентек каким-то чудом ее не заметил.

– И тебе привет, Морн. Да вот, вечер свободный выдался, дай думаю, зайду к старому другу, посмотрю, как он там после вчерашнего: не мучает ли его похмелье, не расстроился ли он, что я увел у него даму.

– Да перестань ты… – мямлю я. – Ничего я не расстроился. И не так много я вчера выпил. Я ушел почти сразу же, как ты отправился рисовать.

– Охотно верю, – кивает Сентек.

Записку он видел, но есть что-то еще, иначе Сентек учинил бы мне допрос. Он любопытен как кот, хотя всеми силами это скрывает.

– Ты совсем офигел?! – спохватываюсь я. – Слезь с алтаря!

Сентек спрыгивает, и эхо отдается от стен. Он идет ко мне, я вжимаюсь в дверь. Не то, чтобы вид у него устрашающий, или я его боюсь, но… Сентек вытягивает руку.

– Отдай, – говорит он.

– Что? – я еще сильнее прижимаюсь к двери.

– Не придуривайся.

Я решаю, что лучшая защита – это нападение, и заставляю себя сделать шаг ему навстречу.

– Ты чего тут устроил? Не проспался что ли?

– Морн, я знаю, что в этой записке.

Откуда? Даже я еще этого не знаю. Сентек не убирает руку и с места не двигается. Ну вот и все, понимаю я. Все. Я вынимаю записку и читаю ее, потом сминаю и сжимаю в кулаке. Да, теперь точно все. Наверное, у меня взгляд, как у побитой собаки, потому что Сентек вдруг отходит от меня и садится на пол у стены. Он закидывает голову назад и смотрит в потолок. Поколебавшись, я сажусь рядом, но все-таки не так близко, чтобы он мог до меня дотянуться. Мы молчим. Я надеюсь, что его увлечет разглядывание фрески на потолке, но Сентек закрывает глаза.

– Ты поедешь? – спрашивает он.

Я киваю.

– Я не могу не поехать.

– Ты идиот, Морн? – Сентек опускает голову и смотрит на меня.

Я отвожу взгляд. Да, идиот. А что бы ты сделал на моем месте? Хотя ты на моем месте никогда не будешь, ты для этого слишком эгоистичен.

– Я поеду, – повторяю я. – Я все понимаю, но я не могу поступить по-другому, Сентек.

– Отмени все.

– Не могу, – я бросаю взгляд на планшет, который так и остался стоять на алтаре. – Поздно. Она уже меня ждет.

Сентек некоторое время молчит.

– Не приходи.

– Да как? – не выдерживаю я. – Я по-твоему скотина какая-то?

– Она подождет, поймет, что ты не придешь, и вернется обратно. Если ей повезет, то никто ничего не заметит.

Как у тебя все просто, а?

– И что она обо мне подумает? Что я жалкий трус? Ты вообще знаешь, что я сам все это придумал? Это я ее уговорил! А если я не приду, то я буду предателем! Я ее люблю, Сентек, а она любит меня. Это наш единственный шанс!

– У вас нет никаких шансов, и никогда их не было. Ты погубишь и себя, и ее. Вас поймают, и даже Боги не могут предсказать, что с вами сделают.

– Значит, умрем вместе.

– Да не надейся даже! – выплевывает Сентек. – Смерть тебе манной небесной покажется!

И вдруг меня осеняет. Я понимаю, почему он все это городит, почему сидит тут и изображает из себя седовласого мудреца. Кто бы меня учил! Сентек? Этот щеголь и пьяница, которому наплевать на всех, кроме себя и своей мазни?

– Ты просто завидуешь нашей любви, – огрызаюсь я. – Тебе это чувство вообще неведомо.

Но цели мой удар не достигает.

– Ведешь себя как баба, – Сентек пожимает плечами.

– Да пошел ты… – я встаю. – Будешь меня удерживать?

– И не подумаю.

К черту тебя, Сентек, и к черту твои предостережения. Я лучше тебя знаю, на какой риск мы идем. Другого выхода нет. Я снова смотрю на часы. Пора. Мне нужно убираться из Анима.

– Выключи свет и запри дверь, – бросаю я через плечо.

Сентек не отвечает. Мне, честно говоря, все равно, сделает он это или нет. Я не оборачиваюсь, потому что в глубине души боюсь его взгляда. Я не хочу, чтобы ему удалось посеять во мне хотя бы тень сомнения.

Я снова углубляюсь в лабиринт Анима, но на этот раз иду к служебному выходу напротив площадки для каров. Чтобы добраться туда, у меня уходит минут двадцать. Я сажусь в свой кар и задаю курс на точку в сердце пустыни Асеир. Это еще не место нашей встречи, там меня ждет другой кар, без опознавательных знаков. Такой кар сложно достать, и стоит он целое состояние. Я смотрю на навигатор. До пункта назначения полчаса. Это будут самые долгие полчаса в моей жизни.

Ее имя Алетра. Ей девятнадцать лет. Она похожа на пугливую лесную птицу. Невозможно поверить, что это чудо можно встретить в насквозь прогнившем Ландере. Когда она смеется, кажется, что весь мир наполняется светом. Мне стоило увидеть ее только один раз, и я понял, что пропал. Врут те, кто говорят, что не существует любви с первого взгляда.

Мы встретились на празднике поминовения Лаира Тарта. Она была одной из тех, кто хотел лично побеседовать с Великим Богом и выказать ему свое почтение. Я провожал ее к Святилищу. Тогда мы почти не разговаривали, я едва разглядел ее лицо под капюшоном, но она почему-то очень мне запомнилась. Несколько месяцев спустя я увидел ее на одной из вечеринок в Ландере, куда меня затащил Сентек. Это было крайне чопорное сборище, Сентек в основном занимался тем, что рекламировал свои услуги и даже сделал несколько набросков, чтобы привлечь потенциальных заказчиков. Он нарисовал и ее. Я отобрал рисунок и отдал ей, потому что это был прекрасный повод для знакомства. Алетра густо покраснела, но приняла мой подарок. Я как мог старался поддерживать разговор, но она каждый раз опускала глаза и отвечала односложными фразами. Минут через пятнадцать она от меня сбежала. Я был раздавлен и напился тем вечером до бессознательного состояния. Не слишком праведное поведение для благословенного жреца Анима. На следующий день, как только у меня появилась возможность внятно разговаривать, я заставил Сентека узнать о ней все. Алетра оказалась дочерью бывшего Казначея Великого Царя Лаира Тарта, ее отец потерял свой пост при Вейте Ритале, но получил другое назначение – стал Управителем поместий. Алетра была средней из его трех дочерей, и, как говорили, самой красивой. Ухажеров у нее было хоть отбавляй, но ее отец отваживал всех.

– У него на примете какая-то важная партия, – заметил тогда Сентек. – Без вариантов, Морн.

Но разве я был плохой партией? Потомственный жрец Анима с прекрасными перспективами, я богат, точнее, мой отец богат, но я – единственный сын, так что богатым рано или поздно стану и я. Я не красавец, но и уродом меня не назовешь, у меня в друзьях сама Великая Царица Миртес, да и легендарный Мастер Сентек, который поражает своим искусством весь Ландер. Я написал ей письмо, очень вежливое и почтительное. Она не ответила. Я написал еще одно. Она снова не ответила. Я написал третье, четвертое, пятое. Наконец, на восьмом или девятом письме она сдалась и согласилась со мной встретиться. Наша встреча происходила в людном месте в дневное время, но мне и этого было достаточно. Она снова краснела и опускала глаза. Я нес какую-то ерунду, но она внимательно слушала, кивала и даже иногда задавала вопросы, удивительным образом успевая за моими скачущими мыслями. Мы проговорили час, и она сказала, что ей пора. Я пригласил ее встретиться еще раз, она ничего не ответила, но через несколько дней написала мне, назначив время и место. Я перечитал это письмо тысячу раз, я был так счастлив, что мог бы одним прыжком перемахнуть через самую высокую стену в Аниме.

– Не обольщайся, – предупредил меня Сентек, которому я, конечно же, рассказал обо всем. – Я тут поузнавал, там на нее какие-то грандиозные планы.

Да какие еще планы? Второе свидание прошло почти так же, как первое. Потом было еще одно, потом еще. В какой-то момент мы не могли встречаться несколько недель, только переписывались и несколько раз созванивались. Это было сущей мукой. Но она больше не краснела и не отводила глаза, теперь она улыбалась и смеялась, и я был счастлив, как только может быть человек, когда видел эту улыбку. Я понял, что что-то значу для нее. Через несколько месяцев я собрался с силами и сказал ей, что я ее люблю. Она кивнула, отвернулась, а потом выпалила: «Я тоже».

Тем же вечером за семейным столом я объявил отцу, что хочу жениться. Он одобрительно кивнул, потому что в моем возрасте уже давно пора было обзавестись семьей, а мать вознесла хвалу Богам. На следующий день мой отец отправился к отцу Алетры, чтобы договориться о браке.

– Ох уж эти ваши замашки знати, – фыркал Сентек.

Отца не было слишком долго, а когда он вернулся, по его лицу я понял, что он получил отказ. Мой отец, Благословенный Джалан, жрец Анима в двенадцатом поколении, тот, чьи предки стали пусть второстепенными, но Богами, получил отказ от какого-то Управителя поместий, дед которого работал на полях. Отец был оскорблен. Причину отказа он не назвал, а может, и ему самому ее не назвали. Ночью я позвонил Алетре. Она уже обо всем знала. Она плакала. Я поклялся, что несмотря ни на что, мы будем вместе.

Мы больше не могли встречаться, потому что Алетру не выпускали из дома. Мы переписывались и раз в несколько дней созванивались ночами, разговаривали шепотом, чтобы никто не мог нас услышать. Я попросил Сентека выяснить хоть что-нибудь, но он так ничего и не узнал. Я уже подумывал отправиться к Миртес и попросить ее надавить на отца Алетры, но Сентек почему-то стал меня отговаривать. Я послушал его, хотя мне было странно, что он так против этого разговора. Разве Миртес не встала бы на мою сторону? Конечно, встала бы! Она бы вызвала этого напыщенного Управителя поместий, разнесла его в пух и прах и просто-напросто заставила бы его отдать мне Алетру. Такова уж Миртес, не родился еще человек, который сможет сопротивляться ее напору. Теперь я понимаю, почему Сентек так яростно возражал, уже тогда до него доходили какие-то слухи, намеки на то, что должно произойти. Он не рассказывал мне, жалел, наверное, а может быть, надеялся, что слухи окажутся просто слухами.

Все прояснилось через несколько месяцев. Посреди ночи мне позвонила Алетра. Она была в слезах. Я долго ее успокаивал прежде, чем мне удалось выяснить, что же произошло. Отец наконец-то рассказал ей, кому она предназначена, но это следовало держать в строжайшей тайне. Ее собирались сделать младшей женой Великого Царя Вейта Ритала. Я онемел. Я ожидал кого угодно, но только не Вейта Ритала. Я мысленно благословил Сентека за то, что он отговорил меня от разговора с Миртес. Вейт Ритал. Царь. Великий Царь Альрата. Я едва ли разговаривал с ним хоть раз за всю жизнь, для меня он всегда был каким-то приложением к Миртес, которая все решала за него. Вейт – мальчишка, он капризничает и хочет свой трон, но вынужден дуться на двоюродную сестру, которая все время сдвигает его с этого трона. Мне и в голову не могло прийти, что он когда-нибудь посмеет пойти против нее и завести еще одну жену. Для Вейта это было бы слишком большой дерзостью. Как я понял из сбивчивых объяснений Алетры, церемония должна была пройти в тайне в храме Аним и только после того, как все свершится, последует официальное заявление. Миртес узнает обо всем, когда уже будет поздно, она не сможет ничего изменить – моя Алетра отправится в Царский дворец, и я потеряю ее навсегда. Я пообещал ей, что придумаю что-нибудь, закончил наш разговор, взял кар и отправился на обрыв Трех скал, чтобы подумать в одиночестве.

Я не мог отдать Алетру кому-нибудь другому, будь то даже сам Великий Царь. Миртес будет в бешенстве. Не то, чтобы она испытывала к Вейту хотя бы что-то, похожее на привязанность. Нет, будь ее воля, она бы стерла его с лица земли, но новая жена – это возможность наследника, официального наследника, а не бастарда, права которого она сможет оспорить. У Миртес нет сына, только дочь, Нефис, а для Миртес проще сдвинуть Альрат с орбиты, чем еще хоть раз переспать с Вейтом Риталом. Только вот я понимал, что если Великая Царица все узнает, она решит эту проблему совсем не так, как мне хочется. Выдать Алетру замуж за меня, если на нее положил глаз Вейт Ритал, будет практически невозможно, потому что хоть Миртес и дочь самого Великого Царя Ракса Гриала, но Вейт Ритал тоже сын Великого Царя. И Царь он, а она всего лишь Царица. Нет, Миртес не поставит на кон свой статус ради моего личного счастья, какая бы крепкая дружба нас не связывала. Миртес просто убьет Алетру. Концы в воду, как любит говорить Сентек. Вейт взбесится, но Миртес сделает все так, что он не сможет ей ничего предъявить, хотя будет прекрасно знать, кто стоит за смертью его невесты. Заодно она преподаст ему хороший урок, чтобы он впредь не смел придумывать что-нибудь подобное. На меня и на Алетру всем будет наплевать. О, конечно, потом Миртес будет мучать совесть. Возможно, она даже сделает меня Верховным жрецом Анима, чтобы загладить вину, да только что мне будет проку с этой чести? Нет, Сентек, гори он в Дауте, был прав, не стоит даже заикаться ей об этом тайном браке. Как же мне хотелось с ним посоветоваться! Уверен, он что-нибудь придумал бы. Но я не стал, потому что Сентек в таких ситуациях проявляет просто удивительную бесчувственность и прагматичность. Он будет меня отговаривать от единственного возможного варианта – побега. Я решил все быстро. Взять кар, купить другой, который никто не опознает, забрать Алетру из условленного места, потом отправиться в космический порт, заплатить хорошую сумму какому-нибудь капитану и улететь с Альрата к черту. Куда? На Инсонельм, да хоть на Мирраер, и пусть там не видно солнца, но там мы будем вместе. На все это нужны были деньги. Если на кар моих личных сбережений вполне хватало, то на аренду целого корабля, да еще и нелегально, средств у меня не было. Обчистить счета отца было почти невозможно, поэтому у меня оставался единственный вариант – обчистить Великого Бога Бетхара Сефриса, благо пожертвования малого храма мы сдавали один раз в месяц, и произойти это должно было как раз через пять дней. Во время очередного своего дежурства я без зазрения совести обокрал покойного Царя. Я знал, что меня с легкостью вычислят, но надеялся, что к тому времени я уже буду далеко отсюда. Мы все обсудили с Алетрой. Я купил кар, нашел сговорчивого капитана корабля, летящего на Инсонельм. Дело оставалось за малым – Алетре нужно было вырваться из дома. С кухонным мальчишкой она передала мне послание о месте и времени нашей встречи. Именно оно и было в той записке. И все так и осталось бы тайной, если бы Боги не пошутили надо мной и не послали мне Сентека. Не могу понять, как он узнал об этом, но если узнал он, то могут узнать и другие. Это заставляет меня сходить с ума. Я уверен, что Сентек не отправится к Миртес, он, конечно, не подарок, но он и не подлец. Сентек не будет мне мешать, уверен, он так и сидит в храме Бетхара и разглядывает столь ненавистный ему потолок. Потом он отправится в кабак, напьется, может быть даже что-нибудь нарисует, какую-нибудь сюрреалистическую страшилку, которые мне так нравятся. Сентек не будет мне мешать. Я уверен. Он мой друг.

Кар заходит на посадку, я выбегаю, пересаживаюсь в другой и задаю новый курс. Еще двадцать пять минут. И снова эти минуты покажутся мне длиннее всей невообразимо долгой истории Альрата.

Сентек

Прибить бы тебя, Морн, да, видят Боги, жалко. Когда он тут изображал из себя бравого кавалера прекрасной дамы, мне очень хотелось дать ему по голове, но такое между нами случилось только один раз, и я поклялся, что это не повторится, а я стараюсь соблюдать те немногие клятвы, которые дал.

Время и место назначено. Несложно догадаться, куда он так торопится.

– Идиот… – я откидываю голову и ударяюсь о каменную стену.

Больно.

– И-ди-от, – с горечью повторяю я.

Может быть, настал момент, когда я могу наконец-то оставить Морна наедине с его проблемами и позволить ему разбираться самому? Увы, но нет. Хотя бы потому, что он вряд ли понимает масштаб этих проблем. Там, где Морн видит счастливый конец, я ясно вижу трагическую развязку драмы. Нет, Миртес не знает, Вейт Ритал не знает, но Управитель поместий Юма не спускает глаз со своей дочери, которую так удачно сторговал.

– О Боги!

Я смотрю на статую Бога Бетхара. Помоги мне, что ли? Все-таки этот влюбленный дурак уже три года натирает твой золотой зад до блеска. Ладно, Сентек, пора заняться делами.

Я встаю и потягиваюсь – бессонная ночь дает о себе знать. Морн, да что б тебя… Неожиданно мне приходит в голову интересная догадка. Я обхожу алтарь и открываю ящик для подношений. Пуст. Морн мне все уши прожужжал тем, что в конце месяца им приходится подсчитывать дары Богу Бетхару, и каждый раз они получают нагоняй за то, что этих даров слишком мало. Ящик пуст. Нетрудно догадаться, что это Благочестивый Морн сгреб выручку. Я примерно представляю ее размер и понимаю, что этого вполне может хватить, чтобы улететь с Альрата. Морн, Морн…

Моих скромных средств, естественно, не хватает на те роскошества, которые может позволить себе мой друг, но, скрипя зубами, я все-таки выкладываю деньги за аренду кара и отправляюсь по координатам из записки Алетры. Уже ночь. Ночью пустыня Асеир выглядит совсем непривлекательно – просто темное безжизненное нечто. Пустыню нужно перелететь, вернуться к Ландеру и там, собственно, не так уж и далеко от города назначена встреча. Во время полета я просматриваю почту, на которую приходит несколько писем от заказчиков. Семейный портрет, статуя Великого Царя Ракса Гриала для личного храма, статуя Великого Царя Вейта Ритала для личного храма, статуя самого заказчика опять же для личного храма. Неплохо, но скучно до зубной боли. Тем более, что мне еще нужно закончить портрет Великого Царя и Великой Царицы. По правилам двора, пока я этого не сделаю, я не имею права брать другую работу. Мне приходится поставить соискателей в лист ожидания, где уже и так человек пятьдесят. Понятия не имею, как я смогу со всем этим справиться. Надо взять себя в руки и закончить этот проклятый потрет. Если Миртес сразу же не закажет следующий. Нет, оплата меня вполне устраивает, но вечно рисовать Миртес даже при всем ее очаровании несколько утомительно. Кар подает сигнал, и я вижу, что в нескольких километрах от меня находится еще один. Судя по расчетам, он направляется в ту же точку, что и я. Морн? Нет. Он пользуется личным каром, и ему точно следует его сменить, так что у меня перед ним фора. Честно говоря, я надеялся прибыть на место встречи раньше него и уговорить Алетру вернуться домой. Да только кто-то оказался еще резвее меня. Нетрудно догадаться, кто.

Ее кар легко разглядеть, а когда я снижаюсь, прожекторы освещают ее фигурку в желтом платье на фоне темной ночной зелени. Кар приземляется, опускается трап. Я кляну свой затрапезный вид, потому что помятого Мастера Сентека Алетра все-таки не заслуживает. Представляю ее разочарование. Ценю женщин, которые разочаровываются при виде меня, потому что они редки, как цветы в пустыне Асеир. Хотя и в Асеир встречаются оазисы.

Прожекторы кара освещают меня из-за спины, она не может разглядеть, кто это, и бросается ко мне.

– Морн… – она замирает всего в нескольких шагах.

Нас сложно спутать, но любовь, как говорят, слепа.

– Нет, – я качаю головой.

Алетра отступает. Конечно, она меня знает, да и о нашей дружбе с Морном наслышана.

– Возвращайся, – говорю я. – Вы не сможете сбежать. Вернешься сейчас – спасешь и себя, и его.

На себя-то ей наплевать, а вот спасение любимого – это другое дело.

– Через несколько минут здесь будет еще один кар, и это не Морн, – добавляю я. – Возвращайся, пока можешь!

Она не двигается с места. Вот ведь упертая! Беги же! Давай!

– Алетра, это не игра! Жизнь Морна зависит от твоего решения!

Она отступает на шаг. Я хорошо ее вижу. Да, симпатичная, но на мой вкус простовата. В ней нет изюминки, чего-то, что придавало бы ей очарование. Девушка как девушка, по улицам Ландера таких ходят сотни.

Я слышу гул опускающегося кара.

– Алетра…

Она цепенеет. Ну что за бестолковая баба! Замирает как животное посреди дороги в свете фар.

– Алетра!

Кар садится. Поздно. Я слышу топот, человек пять, не меньше. И еще один кар идет на посадку. А вот и наш герой! Только вот опоздал ты, Морн, мы начали вечеринку без тебя. Я обреченно смотрю в небо, где отчетливо видны сигнальные огни кара Морна, краем глаза замечаю бегущие ко мне фигуры. Да что б ты горел в Дауте, Морн! Да что б твоя душа претерпевала вечные муки! Да что б ты никогда не был обожествлен! Да что б твое тело было сожжено, и ты никогда не познал бессмертия!