Небеса. Близнецы

Ирина Вольная

Небеса. Близнецы

Глава первая

Утренняя прохлада чувствовалась во всем даже сквозь стекла мчавшегося по дороге автомобиля. Сквозь эти запотевшие стекла то и дело мелькали сельские пейзажи, возвращая мою память в тот домик на краю маленького сельского городишки, в котором я, Ева Гиллмор, прожила вместе с отцом все свои семнадцать лет. Сейчас, спустя всего неделю после его похорон, мне казалось, что прошла целая вечность. День, когда та женщина из отдела по опекунству сообщила, что теперь я должна жить с матерью, я не забуду никогда. Помню, я тогда слабо усмехнулась, насколько это было возможным в тот момент, ведь до этой минуты я и не вспоминала об ее существовании. Нет, конечно, само ее существование не вызывало у меня сомнений, ведь наличие матери и отца безусловно было у каждого, но моя мать ни разу за все семнадцать лет ни чем не напомнила о себе. Да и в моей жизни все было устроено так, что ее отсутствие было само собой разумеющееся.

Несколько дождевых капель кривой дорожкой сбежали вниз по стеклу. Проводив их путь взглядом, я оторвалась от своих мыслей и поерзала на сиденье – мысли о матери вызывали у меня двойственные чувства. В салоне было тепло и уютно, в другой раз я бы уже давно уснула, укачиваемая плавным движением автомобиля, но сейчас… сон не шел, а я была бы ему так рада. Вздохнув, я наклонила голову к окну и мысли снова унесли меня в тот день…

…Я была дома одна, в полураскрытое окно пробирались ночные звуки, выцветшая занавеска слегка колыхалась от дуновения ветра, я подошла к окну с книгой в руках, и глубоко вдохнула запах ночи. Впереди было темно, наш городок был маленький, ближайшие соседи находились не так уж и близко, поэтому рассмотреть огни их домов, было практически невозможно. Отца давно не было, утром уходя на работу, он, как и обычно поцеловал меня в макушку и быстро убежал к своим пациентам.  Я не волновалась, я уже привыкла к его задержкам на работе, к ненормированному графику, который то и дело срывал его с места посреди ночи. Три дня назад мне исполнилось семнадцать. Ничего примечательного – обычный завтрак, обычный день в школе, обычная вечерняя книгозаедаловка времени – ни разноцветных воздушных шариков, ни тортов с кремовыми розочками, ни поздравлений от верных друзей. Моя спокойная жизнь была настолько спокойной и ровной, что в ней отсутствовало исключительно все, что вызывало эмоции и скачки настроения. Я не жаловалась, мне казалось, что такой жизнь и должна быть, и я по-своему была здесь счастлива.

В дверь постучали. Или мне это показалось? Сделав шаг назад от окна, я прислушалась. Стук повторился. Странно, это не мог быть отец, ведь обычно, возвращаясь, он всегда звал меня по имени и я спускалась. Кто бы это мог быть? Любопытство росло во мне, когда я спускалась по ступенькам вниз. Уже с лестницы я увидела темный силуэт за дверью. В дверь постучали еще настойчивей, на этот раз стук был жестче, но меня это не поторопило.

– Ева! – раздался за дверью голос, и я его узнала. Наш местный участковый полицейский, Бил Трештон, он часто работал в паре с отцом, когда требовалось врачебное вмешательство. И я без единой нотки сомнений открыла ему дверь.

Он практически завалился на порог, и сразу же сгреб меня в охапку, прижимая мою голову к своей широкой груди.

– С тобой все в порядке? Ты одна? – спросил он голосом полным тревоги. От него пахло землей и дымом.

– Бил, – пыталась выбраться я из его крепких объятий, – отца еще нет дома, – подняв глаза на мрачное лицо Била, я почувствовала, как меня резко кольнуло. Я непроизвольно дернулась, будто меня ущипнули, чтобы вывести из оцепенения, – Бил, где папа?

Остальное я помню смутно… Вокруг все завертелось, группа полицейских, рыщущих по дому, перевернутый кем-то стул, наверное, он до сих пор остался на кухне в том же перевернутом положении. До меня еле доходили обрывки фраз, мимо мелькали фигуры, а потом все стихло.

– Ева, дорогая, тебе нельзя сегодня оставаться одной, – Бил подошел ко мне и с пониманием провел своей широкой ладонью по моей голове.

– Пойдем сегодня к нам, переночуешь у нас, – опустив ладонь за спину, он слегка подтолкнул меня к двери, напротив которой я стояла все это время, безмолвная и шокированная тем, что отца больше нет.

На удивление Трештонов, я быстро уснула, мои ощущения, будто отключились, а может просто я не могла поверить случившемуся. Поверить, что мой отец не справился с управлением и попал в аварию. Под сочувственные взгляды и утешительные слова Маргарет Трештон, я легла на приготовленный для меня диван, и отключилась, так и не проронив ни звука.

Разбудили меня голоса, исходившие из кухни. Оглянувшись, я вспомнила причину своего здесь появления и последние новости. Глаза заболели от напряжения.

– Миссис Груммер, дайте девочке время, – услышала я голос Маргарет, – у нее кроме Питера никого не было.

– У нее есть, и всегда была мать, миссис Трештон, – женский голос был мне незнаком.

Упоминание о моей матери заставило меня подняться. Впервые за свои уже полные семнадцать лет, я услышала про ту, которая по сей день не вспоминала обо мне. С чего вдруг ей сейчас это делать?

– И больше того, она уже в курсе случившегося, – женщина была явно нацелена на быстрое разрешение вопроса, ее скорости передачи данных можно было позавидовать. Я вздохнула, с появлением в моей жизни этого слова – "мать", я совсем не могла думать об отце. Как бы я хотела сейчас остаться одна и оплакать его, без всех этих дышащих в затылок людей.

– Ева, дорогая, – Маргарет слишком резво подскочила ко мне, заприметив мое пробуждение, – ты уже проснулась, – я так и не поняла, вопрос это был или утверждение, – тут к тебе пришли.

Вышедшая ко мне женщина, голос которой показался мне завышено рабочим, увидев меня, изменилась в лице, помимо сочувствия ее глаза выражали что-то еще, чего я не могла объяснить. Мне на минуту показалось, что она поддалась вперед, с желанием обнять меня и ей стоило больших усилий остановиться. Я никогда не видела свою мать, и в тот момент безумная мысль, что это она и есть, посетила меня. В тот момент я не была ни в чем уверена. Ночью, я оказалась будто отрезанной от всего, и лишь сейчас мысли и вопросы стали одолевать меня.

– Мисс Гиллмор, – начала она и ее голос звучал уже мягче, – Ева…, – продолжила она после небольшой паузы, переходя уже насовсем неформальный тон, – меня зовут Лея Груммер, специалист по делам опекунства, я понимаю, что сейчас не время, и ты совсем не готова справиться с этим в одиночку, но твоя мама…она примет тебя.

Я усмехнулась, – "Значит не она". Внутри загорелась маленькая обидная искорка. Мама. Я даже внутренним голосом не могла произнести это слово, не то чтобы вслух.

Заметив мою усмешку, она присела передо мной на корточки и заглянула в глаза.

– Не бойся, – убирая прядь волос с моих глаз, – мы поможем тебе, ты не одна, – чуть помедлив, она продолжила, – завтра организуют похороны, позволь нам со всем разобраться, хорошо?

Я и не сопротивлялась, наоборот, я совершенно не хотела заниматься делами похорон, встречаться с людьми, даже просто говорить у меня получалось с трудом, поэтому я лишь кивнула в знак согласия.

– Вот и хорошо, – Лея поднялась во весь рост, а я уставилась на ее ярко-красные туфли. Мой взор был отрешенным от всего, а потом я почувствовала, как мое тело вновь падает на диван.

– Бедная девочка, – услышала я шепот Маргарет перед тем, как снова погрузиться в сон.

Легкое потряхивание за плечо заставило меня проснуться.

– Ева, дорогая… пора, – я не сразу сообразила, о чем говорит мне Маргарет, – через час похороны, мисс Груммер обо всем позаботилась, тебе надо собраться.

Поддерживаемая Маргарет я смогла подняться. Что со мной не так? – созрело в голове. Я не плачу, я даже не говорю, мой отец погиб, а у меня не слезинки, только давящая на глаза боль. Я чувствую ужасную слабость и сильнейшую потерю сил, со мной никогда такого не было, даже когда я болела, я не чувствовала себя хуже, чем сейчас. Полная апатия овладела мной, я не хотела ничего, я просто не могла принять тот факт, что отца больше нет.

Через час я стояла у двери пикапа, который должен был отвезти меня на последнее прощание с отцом. Я с трудом вспоминала, как меня переодели в черный свитер и черную до колен юбку. Монахиня, она и есть монахиня, а я в этот момент выглядела именно так. Но сейчас меня не заботил мой внешний вид. Может это было действие успокоительных, которые меня убедили выпить перед выходом, а может я просто черствая и бездушная кукла, которая не чувствует ничего, что должна чувствовать любящая дочь после смерти отца. Что-то кричало во мне, пытаясь вывести меня хоть на какие-то эмоции, но я молчала. Мое выражение лица не изменилось, и я видела как Маргарет, глядя на меня, лишь сокрушенно качает головой.

Путь на кладбище не занял много времени, да и людей, пришедших проститься с отцом, было совсем чуть-чуть. Среди них я не могла не заметить ярко-красные туфли Мисс Груммер, которые привлекли мой потупившийся взор еще в доме Трештонов. "Она явно решила не соблюдать траурные правила", – почему-то подумалось мне.

Все прошло тихо. Присутствующие явно ожидали от меня реакции на происходящее, хотя бы всхлипываний, и уж точно не ожидали, что я как тень буду стоять, безмолвно и безучастно ко всему. Я упрашивала себя подойти, протянуть руку, сделать шаг, но все было тщетно, мое тело отключилось от мозга и не повиновалось мне. Я обессилено сдалась, мысленно оплакивая отца, который вырастил и воспитал меня один, без той особы, которую все называли моей матерью.

И вот я здесь, спустя четыре дня непонятной суматохи, коротких, но частых звонков, подписания каких-то бумаг, в машине, мчавшей меня к этой женщине. За эти дни я не раз слышала ее имя в череде звонков и перешептываний – Глория Гиллмор…

– Мисс, мы скоро приедем, – ровный голос шофера вернул меня из моих воспоминаний. Я выпрямилась и снова взглянула в запотевшее окно, которое уже не было таковым. Солнечные блики играли на слегка затемненном изнутри стекле, капельки уже давно высохли, оставив после себя серые контуры. Снаружи пейзаж так же полностью сменился, мои глаза ловили строгие отточенные дома, витрины прилавков, вечерний свет уже ложился на крыши домов и кое-где уже зажигались уличные огни. Я никогда не видела больших городов, да и средних тоже, мой прежний маленький мир потонул в тех красках и городских строениях, что проносились мимо меня. Зеленые деревья, трава, кустарники и цветы в клумбах города, по сравнению с серым, вечно чахлым видом моего городишки, бросались мне в глаза и не могли не вызывать интерес.

Машина сбавила ход, а в груди стало нарастать неизвестное мне чувство. За поворотом меня ждал огромный красивый двухэтажный дом, большая веранда у входа и лестница в несколько ступеней упиралась в широкую входную дверь из белого дерева. Светлые высокие окна были почти все открыты, я во все глаза смотрела на эту красоту, которая ни в какое сравнение не шла с тем самым стареньким домом моего отца.

Схватив лежащий рядом рюкзак, я вышла из машины, дверь которой распахнулась передо мной. Одновременно с этим распахнулась и входная дверь особняка, и из нее вышла женщина. Золотистые вьющиеся волосы, утонченная форма лица, дорогие украшения, совершенный макияж – она была во всем идеальной. В проеме распахнутой двери, где за ее спиной пробивался яркий свет гостиной, она казалась мне явившимся ангелом. Черт возьми, женщина была очень красива. Неторопливо, королевской поступью она спустилась вниз по ступенькам, уголки ее губ приподнялись в легкой улыбке.

Я замешкалась на месте. Вот теперь я готова была провалиться сквозь землю, в своем невзрачном, убогом костюме.

– Наконец то, – услышала я ее голос. Что-то мне подсказывало, что она и есть та самая женщина, которая меня родила. – Милая моя, – она подхватила мои руки в свои и крепко их сжала, необыкновенно приятный аромат дорогого парфюма стал щекотать мне нос, – как дорога? Ты голодна? Устала? – вопросы сыпались один за другим. Вместе с этой встречей во мне просыпались все новые  и новые чувства, – нам с тобой о многом предстоит поговорить, но сначала…, – Марк, занеси вещи мисс в ее комнату… пойдем, – последнее явно предназначалось мне, так как, не выпуская моих рук Глория, так я ее теперь называла про себя, потянула меня к лестнице, ведущей в дом.

Внутри дом был еще красивее, светлый мрамор и дерево были повсюду, стены, потолки, пол, – везде чувствовался изысканный вкус дизайнера. Большой холл плавно переходил в гостиную, уставленную мебелью пастельных тонов, на расписных комодах стояли красивые цветы, а в нишах стен расставлены очень милые сувениры.

– Девочка моя, – в голосе Глории прозвучало заметное волнение, – я знаю, что у тебя очень много вопросов, – ее рука нежно погладила меня по щеке, приподнимая за подбородок. Я подняла на нее глаза. – Я обещаю ответить на все твои вопросы, но сначала ты должна отдохнуть.

Она замолчала, ожидая ответа от меня, но я не собиралась ей отвечать. Я уже поняла, что выдавить из себя хоть слово будет практически невозможно, даже при желании произнести что-то, мой голос отказывался заявлять о своем существовании. Да и честно говоря, иногда я была даже рада такому протесту.

– Ну, хорошо, – понимающе вздохнула Глория, – у нас еще все впереди, я очень рада, что теперь ты снова со мной, – Глория обняла меня. Снова? Мои глаза округлились, но Глория не могла этого увидеть. Нет, определенно в моей жизни было темное пятно, которое скрывало от меня что-то.

Комната, в которую меня проводили, находилась на втором этаже, я заметила, что рядом была еще одна дверь. Но ведь это и понятно: дом большой, наверняка и комнат здесь достаточно. Наконец-то дверь за мной закрылась, и я осталась в комнате одна. Прислонившись к двери спиной, я огляделась. Просторная. Светлая. Я сделала шаг вперед, мои глаза пробежались по потолку, по стенам, опустились на кровать, заправленную покрывалом крупной вязки цвета пудры, задержались на большом зеркале над туалетным столиком. Отражение в зеркале мне не понравилось, и я поморщилась – серое пятно среди этой чистоты. Я почувствовала сильнейшую усталость. Еле уловимые звуки раздались со стороны окна. Скинув рюкзак с плеча на край кровати, я подошла к окну, слегка отодвинув край шторы. Окна выходили на передний двор, обзор был достаточно большой, я с удивлением заметила, что, напротив, через дорогу стоял такой же особняк. Соседи. Так близко, что можно было увидеть в окно, что происходит в доме. Но дом казалось, спал.  У входа остановилась серебристая Феррари. Двери с обеих сторон открылись. Парочка видимо возвращалась с вечеринки. Светловолосая девушка на высоких каблуках, небрежно откинула вьющиеся волосы с плеч, держа в другой руке женский клатч, ее лица не было видно. Ну конечно, вздохнула я, даже со спины с ее точеной фигуркой и светлыми волосами она напоминала Глорию. Я перевела взгляд на парня. Высокий, темноволосый, он очень свободно держался, показывая всем своим видом полную уверенность в себе, а мне показалось, что еще и самонадеянность. Обойдя машину, он облокотился на открытую дверцу авто. Я прищурилась, мне очень хотелось рассмотреть его черты лица, но свет лишь автомобильных фар не дал мне такой возможности. Слов я так же не могла разобрать. Я видела, как девушка подскочила к парню и, обвив руками его шею, крепко поцеловала в губы, удерживаемая за талию его руками. Стоп! Его глаза метнулись к окну. Я не сразу сообразила, когда наши взгляды встретились, и резко задернула штору. Черт! Сердце бешено забилось, а я, закусив губу, отскочила от окна, как ужаленная. Мой пульс взметнулся куда-то вверх. Да что в этом такого? Ну, подглядела, да. Но это, же не конец света. Набрав побольше воздуха, я выдохнула. Так, хватит с меня на сегодня впечатлений.

Подойдя к краю кровати и повернувшись спиной, я опустила руки вниз и качнулась назад. Чувство падения быстро сменилось другим… и я погрузилась в глубокий сон.

Глава вторая

Проснулась я от яркого света в глаза. Никогда утро не было таким солнечным. Прикрыв рукой глаза, я приподнялась. Так я и знала, я проспала всю ночь в одежде, не разбирая кровать. Зеркало напротив показало мне совершенно замученную, заспанную девочку, спутанные волосы торчали во все стороны, а мятая рубашка, выбитая из-под пояса юбки, завершала столь неопрятный облик. Боже, на кого я похожа, – внутренний голос ругал саму себя. Мне стало стыдно. Наверное, все еще спят, и я успею прошмыгнуть в ванную комнату, пока меня никто не видел.

Приоткрыв тихонько дверь, на ходу протирая все еще заспанные глаза, я боком пролезла в дверной проем и на цыпочках направилась по коридору, ощупывая пальцами стены. Неожиданно на что-то натолкнувшись, я резко повернулась. Ее крик оглушил меня, и я тоже закричала. Лишь на мгновение я увидела ее лицо перед собой, но и этого мне хватило. Меня будто пронзило током, ледяной холод прошелся от корней волос до кончиков пальцев.

– Мамаааа, – раздался уже вполне ясный, громкий и не в меру возмущенный голос. Она стояла напротив меня, в розовой майке и шортах, с полотенцем на голове и с ужасом глядя на меня. Я не шевелилась. По лестнице был слышен звук приближающихся каблуков. Глория выглядела немного растерянной, но быстро собралась с мыслями.

– Девочки, – твердо заявила она, – быстро умываться и переодеваться… я жду Вас в гостиной.

– Маааам… она…, – указательный палец был направлен прямо в меня.

– Знаю, Лаура, знаю, я все объясню, – Глория, держась за перила, уже спускалась с лестницы, – даю Вам полчаса, – уже откуда-то снизу донеслись ее слова напоминания.

Лаура осторожно не произнося ни слова, обошла меня вокруг, будто я прокаженная и, ускорив шаг, скрылась за дверью соседней с моей комнатой.

Я же поспешила в ближайший открытый проем, и только закрыв за собой дверь, смогла вздохнуть. Меня все еще била мелкая дрожь. Открыв кран с холодной водой, я набрала полные ладони и несколько раз брызнула в лицо водой. Подняв голову, я увидела свое отражение в зеркале, которое ничем не отличалось от предыдущего, не считая теперь уже мокрых волос. Что это было? Мои пальцы коснулись моего лица, провели по щекам, носу, спустились к губам. Я ведь это видела, мне это не приснилось? Девушка, с которой я столкнулась, была как две капли воды похожа на меня. Я фыркнула. Конечно не всем, но лицо, лицо-то одинаковое. И что теперь? Когда эти перемены в моей жизни, наконец, то обретут стабильность? Что меня еще ожидает? Может, стоит покончить с этим прямо сейчас? Да, я хочу все знать.

Быстро расправившись с утренними процедурами, я вернулась в свою комнату, где заметила, что моя одежда отсутствует и мне не во что переодеться. Выбора особого не было, поэтому пришлось надевать мятую рубашку и свою старую юбку. Волосы я собрала в длинный хвост, при этом поймав себя на мысли, что цвет волос то у нас разный.

В гостиной разливался утренний свет, Глория стояла в центре, заломив пальцы в замок. Лауры еще не было. Спускаясь по лестнице, я затылком почувствовала ее взгляд. Лаура перегоняя меня, спустилась по лестнице. С невозмутимым видом она села на край дивана ко мне спиной. Видимо так она решила вести себя, показывая свое пренебрежение и свое превосходство. И она была права, рядом с ней, я была простушкой, она во всем превосходила меня, от макушки до ярко салатовых ногтей на пальцах ног. Салатовые босоножки на стройных ножках смотрелись убийственно хорошо, облегающее платье выше колен подчеркивало фигуру, а струящимся белокурым локонам позавидовала бы любая топ-модель. Посмотрев на свои черные потертые старые туфли, я остановилась. Что я тут делаю? Это противное чувство стыда снова накатило на меня, и я повернула обратно.

– Нет, нет, Ева, постой, – Глория даже на каблуках умело оказалась рядом, – не уходи, прошу тебя, мне есть, что тебе рассказать.

Я обернулась. Лицо Глории было озабочено не меньше моего, она совсем по-другому представляла себе эту встречу, как и я. Я видела это в ее взгляде, – пойдем, присядь.

– Маааам… только давай побыстрей со своей историей, – Лаура сидела в кресле, положив ногу на ногу, в одной руке был леденец, который она с демонстративным видом облизывала, – меня ждет Томас, а я не хочу опаздывать на нашу встречу.

– Лаура, это очень важно, ты ведь понимаешь, – Глория устремила на свою дочь укоризненный взгляд, – итак… Лаура, Ева… вы сестры…

Минута молчания прошла. Думаю, Глория и сама понимала, что этим не раскрыла никакой тайны. Те полчаса, которые я провела в сборах, помогли мне правильно рассудить ситуацию, к тому же, подглядывание с окна, еще вчера навело меня на мысль о дочери Глории.

– Вы обе мои дочери, – Глория порциями выдавала информацию и проверяла реакцию на нее, – и у вас был один отец…

Лаура выпрямилась.

– Мам… это все понятно, ну приехала сестричка погостить на выходные, пусть повеселится, а потом возвращается туда, откуда приехала, – выпалила Лаура разом, – я отца не знала и меня все в моей жизни устраивает.

– Лаура!  – голос Глории стал жестким, – Ева твоя сестра, и она никуда не уедет.

– Но мам…, – Лаура вскочила, пытаясь возмутиться.

– Сядь, Лаура и послушай, что я скажу… мы с Вашим отцом были знакомы очень давно, поженились, а спустя год родились Вы.

Я подняла глаза на Глорию, она смотрела прямо на меня. В моих глазах застыл один немой вопрос, и Глория прочитала его, – да, вы близнецы.

– Ты, наверное, шутишь, мам, – лицо Лауры исказилось от негодования, – посмотри на нее и на меня, разве мы похожи? Разве эта…, – я почувствовала направленный на меня взгляд полный отвращения, – может сравниться со мной?

– Лаура, ради бога, да… у вас разный характер, но внешне Вы – одинаковые. Спустя три месяца после Вашего рождения у вас развилась аллергия, сильная, такая, что вы начинали задыхаться. Проведя еще три месяца на различных обследованиях, мы нашли причину аллергии, и эта новость стала для нас очень тяжелым испытанием. Как оказалось, вы и были этой причиной, стоило вас разделить, как вам становилось лучше, но как только вы приближались друг к другу, вы снова не могли дышать. Мы с Питером приняли решение жить отдельно, и каждый взял себе одну девочку. Чтобы не навредить вам мы готовы были на все, чтобы Вы выросли без осложнений, – Глория замолчала. Я переваривала услышанное. Отец никогда не упоминал про аллергию, про сестру, про мать, он всегда жил своей жизнью, ценил то, что имел и ни на что не жаловался, справляясь с трудностями своими силами. У него была я, и кажется, ему меня вполне хватало, как в принципе и Глории хватало одной дочери.

– Мы с Питером поддерживали связь, – опережая мой немой вопрос, осторожно продолжила Глория. Лаура фыркнула и снова подскочила, бросив взгляд на миниатюрные часики на своем запястье.

– Ну, все, мне надоело, – Лаура обогнула диван и, подойдя к длинному трюмо, взяла в руки свой клатч, – не хочу заставлять своего парня ждать, надеюсь, к моему возвращению ты уже закончишь свою историю, мама.

– Лаура, постой, – Глория попыталась остановить ее, но той уже и след простыл.

Какая же она все-таки стерва, эта Лаура. Высокомерная и самонадеянная стерва. Понятно, что она даже не поинтересовалась про отца, она его совсем не знала, но такое отношение к собственной матери, с которой она прожила под одной крышей семнадцать лет, просто немыслимо. Мне стало жаль Глорию.

– Ева, милая, все будет хорошо, – она улыбнулась мне самой нежной улыбкой, отчего на сердце у меня сразу потеплело. Глядя на нее, я чувствовала, что тоже улыбаюсь в ответ. Немного глупо улыбаться, не сказав при этом ни слова, но мне было все равно, ужасно хотелось поддержать ее. Обида на нее прошла, я и сама не заметила как.

– А знаешь что? Сейчас мы с тобой поедем за покупками, – Глория вся светилась, – тебе нужно срочно сменить гардероб, не пойдешь же ты в школу в этих лохмотьях.

О, боже, школа! Как я могла о ней забыть. Я уже больше недели не брала в руки учебники, а что такое ручка и вовсе забыла. В прежней школе я не была отличницей, но некоторые предметы мне давались довольно легко. Если вспомнить, что подруг и друзей у меня там не было, мне только и оставалось, что заниматься.

День прошел на ура, впервые я осознала, что такое походы по магазинам, когда покупаешь не одну, а сразу несколько вещей, когда глаза разбегаются от такого количества платьев, платков, юбок и блузок. Мы вернулись уже ближе к вечеру, Марку пришлось три раза возвращаться к машине, чтобы перенести все пакеты с вещами в дом. Я чувствовала одновременно и прилив сил и усталость, раскрасневшиеся щеки горели от активно проведенного дня. Я любовалась городом, его улочками, жизнь кипела в городе, и мне самой захотелось стать частью этой жизни. Рядом была Глория, она всю дорогу рассказывала мне, то про кафе французских булочек, то про цветочный магазинчик за углом, то про бутик своего любимого парфюма, не обращая внимания на мое молчание. Я продолжала кивать, слушать, улыбаться и кивать, сама не замечая того, как проникаюсь доверием к этой женщине.