Полная версия
Когда будет дом…
Юра непримиримый женоненавистник, но почему-то сошёлся и сожительствует с одной женщиной, Евдокией Ивановной.
Она немного моложе его, работает прачкой у нас в детдоме, стирает, гладит белье и одежду. Она очень крупная и здоровая.
С необъятной талией, объемной грудью.
Когда она ходит в халате по прачке, то подрагивают полы.
Она курит только «беломор-канал», при её смехе басом, или прокуренном голосе, дрожат стены и воздух.
Я думаю, она тоже сидела в тюрьме, в своё время.
У неё всегда вульгарные и грубые шутки, про письки и сиськи.
Юра боится только её, на свете. Больше ничего и никого, кроме алиментов и тюрьмы, ведь в бога он не верит, не крестится, не ходит в церковь.
А она боится только его. Такая вот парочка.
Между собой они называются мужем и женой.
Юра, когда со мной заходит в прачечное отделение, всегда оглушительно кричит:
– Эй, жена. Я пришел.
Она в ответ, не уступая ему в громкости:
– А, муженек приперся.
Слесарь, – Анатолий, или по-простому Толик.
В отличие от Юры, у которого по натуре добрый и отходчивый характер, у него злобный и въедливый нрав. В детдоме его никто не любит.
Толик, ведь бывший алкоголик, теперь же закодированный навсегда.
Говорит, что в него вшита ампула.
Наверно поэтому он такой сердитый, только он не может скрипеть зубами, из-за их отсутствия. У него осталось две вещи в жизни, которым он посвящает
всё свободное время.
Или два вполне переносимых бзика, как у его коллеги, Юрки.
Мотоцикл с коляской «Днепр», на котором он ездит на работу в любое время года, в обед и обратно, и ручные голуби.
Мотоцикл синего цвета, а коляска нежно—голубого, блестящие фары, багровые подфарники, всё вместе выглядит очень красивым, похожим на гоночную машину на формуле-1. Только стоящую на асфальте под окнами слесарки.
За ним он ухаживает как за любимой женщиной; он его моет, чистит, смазывает, но мотоцикл вечно у него барахлит, или не заводится.
Я думаю, что у «Днепра» есть живая душа, он как живое существо вроде тигра или крокодила, чем-то недоволен хозяином, поэтому выказывает немое недовольство.
Толик злится на него, ругается на хохлов, которые сделали такую коварную технику, курит одну сигарету за другой, снова выходит к «Днепру» и колдует над ним. Перебирает то карбюратор, то систему зажигания.
Наконец мотоцикл оживает, Толик входит в слесарку с победной улыбкой.
А вечером он надевает шлем, готовясь ехать домой.
Но «Днепр» снова показывает свой норов, наотрез отказываясь заводиться.
Толик со злостью пинает его по колёсам, отчаянно материться, скидывает шлем, уходит домой пешком, чтобы завтра утром снова прийти и копаться с мотоциклом.
В такие дни Юра подшучивает над ним, а Толик зло посылает его в ответ.
Иногда доходит дело до драки, но успеваю разнять их.
И обиженный Толик уходит к голубям.
Он занимается разведением редких пород, и так, для души, держит всех подряд.
Голубятня устроена в помещение рядом со слесаркой.
В ней сделаны специальные клетки и насесты.
Голубей он кормит тем, что остается на кухне столовой, помоями или остатками из пищи. Толик иногда для детдомовской ребятни, делает показательные выступления полетов голубей. Они красиво взлетают, кружатся в небе, потом возвращаются обратно. У него есть жена, тоже из детдома.
Она работает уборщицей, убирается в детских группах.
Маленькая и неприметная женщина, Толик не любит её, презирает как человека и личность. Как объяснить такое отношение, – не знаю.
Толик выражается так: «Жизнь без бабы, как без помойного ведра».
Может он прав.
С ним мало общаюсь, по причине не сходства характерами.
Толик бы рад, чтобы был беззащитным пацаном, но показываю ему зубы, как молодой волк в волчьей стае.
Я не знаю, что потом с ним случилось, мне глубоко наплевать на него, – гнилой мужик, этот Анатолий.
Честно говоря, Толик вообще не работает по своей должности, ведь он занят двумя важными вещами, упомянутыми выше.
Почему его не увольняют, для меня загадка.
Наверно для начальства Толик образцовый сантехник, ведь он совершенно непьющий, его показывают другим начальникам как на передвижной выставке дрессированных зверей.
Как тот же Афоня, из того же фильма, много слов и мало дела.
А если случается важное, то Юра всегда просит именно меня, а не Толика, ему помочь заменить вентиль, кран, или задвижку, поддержать ключи, посветить в подвале.
В такие моменты Юра, особенно когда он в ударе, то он похож на главного энергетика всего детдома, просит от чистой души, чтобы не произошло самого плохого. Ломанием жизненного уклада в детдоме, для воспитанников.
Отключением воды, закрытием туалетов, прочим не комфортом.
Повар Гульнара. Или Гуля. Она работает в столовой.
Ей под тридцать лет, молодая и красивая.
У неё большие груди, широкий таз, длинные ноги, черные волосы и глаза.
Она немного больна на голову. А так всё нормально. Живет прямо в детдоме.
Почему так вышло? Попробую объяснить.
Гуля из этого детдома когда-то выпустилась.
Потом отучилась на повара, вернулась сюда работать по профессии.
Жить ей негде, ведь она жильё не смогла получить, да его не было уже в те лихие времена, поэтому начальство решило дать ей жилплощадь в детдоме.
Как бы временно, без постоянной прописки.
Как говорил ранее, детдом огромный, в нём есть множество всяких комнат и закутков.
Немного забегая вперед, скажу: я облюбовал одну свободную комнатку с окном, поговорил с тетей Фаей, она разрешила находиться там, в свободное от работы время, то есть вечером и ночью. С директором тоже был вопрос улажен.
Немного обставил комнату: кровать, стол, табуретка, тумбочка и шкаф, небольшой радиоприемник, – что ещё нужно для счастья человеку!
Фадин помогал тащить кровать, другие пацаны тоже оказали содействие в новоселье. Ту комнату, назвал про себя «берлогой».
Дома, у матери с бабушкой, уже появлялся очень редко, где-то раз в неделю, чтобы узнать новости, и так, когда скучал по ним.
В том числе, часть помещений, оборудованных под гостиничные номера, для приезжающих выпускников в гости.
Конечно, это не пять звезд, даже не три, а просто жилье с комнатой, туалетом и душем. Вот в таком месте Гуля проживала, только у неё была ещё комнатка под кухню. Почему знаю так хорошо?
Когда только устроился, то меня послали к ней по заявке, посмотреть что с проводкой и твориться со светом.
Взял лампочки у завхоза, всё необходимое для работы, пошел по указанному месту.
Я же не знал тогда, где и что находиться.
Нашел дверь и постучал, а оттуда вышла она, в домашней одежде, точнее в халатике обтягивающей её женственную фигуру.
Она смутилась, я тоже. Но деваться некуда.
Принялся объяснять, что меня послали в гостиничный номер по заявке.
Она сказала, – что да, это здесь.
Наконец, переборов смущение, взялся за работу.
У неё перегорели лампочки почти везде, сгорели две розетки на кухне, ведь бытового газа не имелось, а стояла мощная электроплита с духовкой.
Хотя тут немного вру, смущение присутствовало.
Вместе со стояком в штанах.
Ведь когда менял лампочки, то она стояла рядом.
Я, стоя на табурете, передавал ей сгоревшую лампу и принимал новую, то неосознанно скашивал глаза вниз, на прекрасный вид открывавшийся сверху: на её спелые груди, едва прикрытые разрезом запахнутого халатика.
Тут у любого встанет, не то, что у молодого парня, но боролся с этим мужским проявлением изо всёх сил, отвлекаясь на ремонт. За пару часов привел всё в порядок, собрался уходить, а Гуля предложила чаю, ведь ещё починил электрочайник.
Почувствовал, что голодный как волк, и не отказался.
Потом мы пили чай с чем-то, не помню именно с чем, просто болтали о жизни.
Мне сразу стало понятно, что у нее разум десятилетней девочки.
Её все мужчины хотят отыметь, особенно Славка.
Почему она запала на меня, не знаю, может от того, что кажусь ей очень умным.
Но Славка тоже умный, гораздо умнее меня, но у него с ней ничего не выходит, как бы он, ни старался.
Славка от злости твердит, – да переспи с ней.
Может успокоится. Но я то знаю, что дело не в этом.
Мы друзья, а с друзьями не спят, и я завсегда захожу к ней в гости, благо совсем рядом с моей «берлогой», чтобы заменить сгоревшую лампочку, заодно попить чаю. А она, когда находится на смене в столовой, постоянно подкладывает добавки в тарелку, из вкусного обеда или ужина.
Ведь у других поваров не допросишься такого приятного и дружеского обхождения.
Да, забыл сказать, что сам Славка отъявленный бабник, носит симпатичные усики, на которые западают молодые воспитательницы.
А сколько их Слава перепробовал, в интимном плане, только в месте работы в детдоме, это уж одному богу известно.
Хотя бог не вникает в такие подробности.
Наверно не по-джентельменски выдавать друга, но прошло, боже мой, прошло уже почти тридцать лет.
К тому же не буду передавать весьма пикантные доскональности
Хотя было и было, как поет София Ротару.
Внешностью он похож на молодого Олега Янковского.
Только тот в гриме, а Слава настоящий, так он шутит про себя.
Ах, его усики. Его шикарные и божественные усики сводили с ума всех женщин.
Не завидую, хотя чего скрывать, конечно, завидую, такому успеху у прекрасного пола. А какой артистизм и обаяние.
О, это можно поставить на уровень Евгения Миронова.
Честно говоря, сам бы не прочь переспать, будь я молодой девушкой, окажись она на моем месте.
Не верите? Тогда вот история. Собственно о чём. Ах, об этом.
Мне как-то неловко рассказывать о прелюбодействе, что даже забыл с чего начать.
У Гульнары, той самой, оказывается, есть подруга из другого города, и она, вот скоро, приезжает к ней.
Гуля стала описывать: молодая, красивая, не замужем, пока нет парня.
Говорит, – иди, мол, готовься. А я сейчас буду стол накрывать и готовить праздничный ужин. Так как, дело близилось к вечеру.
И я тоже стал готовиться. Сбегал в магазин, купил презервативы, цветы и бутылку шампанского. Правда, дешевого. Купил водку и сигареты.
А ещё сменил постельное белье на кровати, в «берлоге».
Тоже успел обменять в прачке, две простыни и пододеяльник.
Конечно, девушку, готов был обласкать, не знаю как.
Наступил вечер, прошел ужин, там, в столовой детдома.
Мы только сели за стол, открывая бутылки.
Втроём, – я, та девушка, не помню её имени, и Гуля.
Действительность не подкачала, девушка оказалась реально симпатичной, брюнетка с длинными волосами, с отличной фигуркой.
Стук в дверь и заявляется, кто? Да Славка, ведь теперь он не плотник, а ночной воспитатель. Наверно ему кто-то настучал, ведь ему вообще не говорил об этом мероприятии, что сегодня ночью намерен полюбить кое-какую особу.
Слава стучится под вполне благовидным предлогом, мы открываем ему дверь, он строгим голосом вопрошает:
– А что вы тут делаете? Не положено в детдоме распивать алкоголь и прочее.
Мы дружно приглашаем его к столу:
– Ну заходи, раз пришёл. Гостем будешь.
Слава отнекивается, потом нехотя соглашается, проходит на кухню, скромно садится за стол.
Девушки пили вино и шампанское, я же со Славой, налегли на водку.
Хотя происходило не так.
В тот вечер Славка повел себя довольно странным образом: не заигрывал с незнакомкой, выпил всего лишь пару стопок, немного посидел, ушел, ссылаясь на здоровье и работу. Поэтому на оставшуюся водку прилег один.
Уже потом понял: Слава понял, что оказался немного лишним, удалился, чтобы не помешать мне, соблазнить ту девушку. Но, всё вышло наоборот.
Так вот, Слава ушел, выпито нормально, все в хорошем настроении.
Девушка и я, вышли покурить во двор, то есть курила она, а я вышел за компанию.
Стал ей ясными намеками предлагать провести ночь вместе.
А девушка в ответ: «я не такая, жду трамвая», в общем, стала ломаться, как делают все недотроги, и сказочные принцессы.
Мы вернулись на кухню, я обиделся, что так повернулась фортуна, с горя допил, что оставалось из алкоголя.
Конечно, после этого мой разум затуманился.
Наверно поэтому не помню её имени.
Гуля куда-то отошла, мы остались на кухне вдвоем.
Тут принялся высказывать то, что взбредёт в голову:
«Зачем ты так делаешь, почему динамишь? Гуля сказала, что у тебя никого нет!
Ты же свободна!»
Вообщем приставать и домогаться к девушке, но только словами.
Уговаривал так и эдак, но она, ни в какую не сдавалась.
Тут встаёт в соблазнительную позу передо мной, это когда девушки гордо выставляют бедро с попой, как манекенщицы на подиуме, заявляет:
– Допустим, что у меня нет сейчас жениха и любовника. Но я не собираюсь ложиться в постель с первым же парнем, хотя…
Тут она переменила позу, меняя бедро, при этом вильнула офигенной задницей, туго обтянутой в джинсовые брючки.
– Я бы не отказалась переспать с тем мужчинкой. У которого усики, Слава, ведь его так зовут? Так вот, я бы с ним потрахалась во все дырки, если бы он меня позвал одним пальчиком. А с тобой – нет!! Ни за что!
– Ну и дура! – С этими словами ушёл из жилища Гули, ни с кем не попрощавшись, громко хлопнув дверью. Потом завалился к себе в «берлогу», лег спать, благо стояла уже глубокая ночь.
Больше ту девушку не видел, наверно она на следующий день уехала.
Никому не рассказывал, даже Славке, и Гуля не спрашивала меня, что, да как.
Вот примерно такие люди, будут играть ключевую роль в моём повествовании.
Даже были, так сказать, мертвые души. Хотя как мертвые, за зарплатой они вовремя появлялись.
Был такой кадр, не буду говорить кто именно; муж одной большой начальницы из мерии, она официально устроила его в детдом на липовую должность «трудовика», педагога по трудовому воспитанию детей мальчиков, который обязан учить их, как держать молоток в руке, прибить тот же гвоздь.
Естественно, пацаны не получали житейских навыков, выходили в большую жизнь совершенно не приспособленными для неё. Поэтому они неосознанно тянулись к нам; к слесарям, ко мне, к Славке, к шоферам, в общем, к простым мужикам.
Когда наступал день зарплаты, тот человек в дорогом костюме с галстуком, пахнущий французским парфюмом, являлся в детдом, здоровался за руку с мужиками, заходил в свой кабинет, выпивал там стаканчик коньяка, после смотрел на всех честными глазами и бесстыдно получал незаработанные деньги у кассирши. Лично я, с ним не здоровался, никогда. А вы думаете, что один объедал детей. Честно признаться кормешка была, когда как: то густо, то пусто. Бывали скудные дни, когда кормили одной кашей без масла, макаронами без ничего, с пустым чаем без сахара, разбавленным киселём в полдник. В основном, снабжение продуктами и не только ими, шло от нескольких богатеньких спонсоров, в счёт благотворительности и разных налогов.
А вот главным благотворителем для детдома, как узнал чуть позже, являлся Тони, который был выпускником из этого интерната.
День, когда сюда приезжал Тони, становился для всего детдома великим праздником. Все знали, что сегодня будет; детишкам, – конфеты, шоколад, игрушки, фрукты, бананы или даже мороженое; взрослым, – нормальная еда с маслом, мясом или колбасой. Вкусный запах разносился из столовой по всему детдому. Что говорить, в такой день даже директор Игорь Валентинович, ходил с радостным лицом.
Тони для детдома представлялся сказочным феем, или дедом морозом. Поставлявшим буквально из российской пустоты: новые цветные телевизоры, магнитофоны, кровати, постельное белье, одежду для воспитанников, мебель, линолеум, сантехнику, новые книги, учебники, – абсолютно всё, вплоть до карандашей и авторучек с тетрадями.
Так вот, Тони когда-то здесь вырос без родителей, выучился.
Потом отслужил, отсидел. В лихие времена перестройки, сколотил банду, занялся рэкетом на авторынке. На этом сделал первый капитал, понемногу приподнялся.
– И стал очень приличным человеком, – так говорили про него детям, тёти воспитательницы. Висел его портрет на доске почета среди фотографий достойных выпускников древнего интерната, ведь он ещё функционировал с довоенных врёмён.
А то, что Тони бандит или мафиози, занимался тёмными делишками, россказни, к делу не подошьёшь. Нет, мы взрослые, почти не обращали внимания, так, обменивались между собой новыми слухами, что из бандитского криминала произошло в городе под руководством Тони.
Тони и мы, сотрудники интерната, существовали в параллельных реальностях: он вращался в высоких кругах власти, решал глобальные проблемы, кому жить, кому платить, обитал в особняке, обедал в ресторанах, ездил на дорогих иномарках; а мы жили буднично и серо, приземлено работая среди детей.
Эти реальности иногда пересекались, но только когда Тони появлялся с визитом в детдом. Они обставлялись с большой помпой, выглядели примерно так.
В первый раз увидел его и сам приезд с подарками, незадолго перед праздниками в ноябре. В тот момент находился в комнате вахтёров, окно в ней выходило на улицу со стороны фасада, и на крыльцо. Где-то ближе к обеду, к входу в детдом, подкатила шикарная иномарка, из неё вышли двое мужчин, потом ещё третий.
Я смотрел на них через окно: мужчина средних лет, на нём идеально сидело кашемировое черное пальто, с длинным белым шарфом.
Высокий, чернявый, немного смуглое лицо походило на итальянский типаж.
Он прижимал к уху предмет, похожий на маленькую рацию, с тонкой антеннкой, что-то быстро говорил.
Сразу понятно по его внешности и манерам, что человек не мелкого пошиба.
Другой в кожаной куртке с широкими плечами, мордоворот телохранитель.
Когда они начали заходить, то он сначала распахнул перед шефом калитку, затем, когда взошли на крыльцо, то раскрыл входные двери, осторожно придерживая их от закрытия под действием дверной пружины.
Не хватало только ковровой красной дорожки.
Хотя какие тут дорожки? Деревянным дверям входной группы в детдом, исполнилось, по крайней мере, не меньше полвека, а то и больше.
Скрипучие, рассохшиеся от старости и погоды, в трещинах, ободранные деревянные полотна, их не спасала даже недавно набитая фигурная вагонка.
Эти бедные двери, что они только не видели на своём веку от пьяных хулиганов, сколько раз им ломали косяки, вышибали замки и щеколды, калечили дверной проём тяжёлыми ударами.
Матовые стёкла на внутренних дверях, давно были заменены на фанеру.
А ковровая дорожка всё-таки имелась, внутри постелена в холле поверх покрашенного бетонного пола, перед приёмной, правда старая и неопределенного цвета: то ли коричневого, то ли бордового. Третий тип, не меньших размеров, из багажника авто извлёк несколько больших картонных коробок, потом занёс их внутрь следом за ними. Троица сторонних мужчин направилась в директорский кабинет, он расположен в холле на первом этаже. Тут они прошли мимо комнаты вахтёров с открытой дверью. А в ней находились кроме меня, две уборщицы, сама вахтёр, тётя Зоя предпенсионного возраста. Так-то вахтёров три женщины, но у тети Зои была сегодня смена. Поинтересовался у неё:
– Что за люди такие?
– Как кто?! Наш благодетель, энтот, как его, сам Тони пожаловал. Что? Не слыхивал про такого?
– Да неужели?! – удивился, и вышел за дверной угол бытовки, пристально вглядываясь в спины удаляющихся посетителей, они уже входили в приемную директора, Игоря Валентиновича.
Про Тони был в курсе, что есть такой в нашем городе подпольный король, но лично не видел, дел не имел, не встречался с Антоном Сергеевичем Зайцевым.
Ведь Тони, производное от Антона, к тому же, как все замечали, он похож на одного молодого актёра, из фильма «приключения итальянцев».
Через некоторое время, из приёмной вышел директор, одетый в пальто, с ним трое посетителей, уже без коробок. Женщины тоже вышли из бытовки в холл, стояли рядом со мной, о чем-то сплетничали. Директор с ходу обратился к нам:
– Вы пойдете с нами, поможете, – это он мне.
– А вы тетя Зоя, найдите мужчин, пусть тоже подходят к складам.
Хороший человек, и руководитель, со всеми обращается на «вы».
Хотя Игорю Валентиновичу лет за тридцать пять всего.
Я зашел обратно в бытовку, накинул рабочую куртку, затем направился к выходу.
А тетя Зоя шустро побежала искать мужиков.
На крыльце увидел, что директор и спонсор, разговаривают, посматривая на старые двери. До меня донесся обрывок:
– Надо менять Валентиныч, никуда не годится.
– У нас денег нет по смёте.
– Возьму расходы на себя. Через неделю пришлю бригаду…
Они, удаляясь, вдвоем шли по дорожке, вдоль корпуса, направляясь к складам, водитель и два охранника сели в машину.
Грузовая «газель» с открытыми дверьми и черный джип, стояли возле складов, расположенных возле корпуса здания столовой.
Этими складами служили сараи, правда, не из досок, а сваренные из листового железа, вроде гаражей. Один для продуктов, другой для всякой всячины.
Всё скоропортящееся заносили с черного входа в промышленные холодильники, находящиеся на территории пищеблока. Рядом размещались одноэтажные постройки: один похожий на длинный барак банно-прачечный комплекс, будка электроподстанции, гаражные боксы для двух автобусов, грузовика «газика», и директорской «волги».
Возле складов уже стояли, переминаясь с ноги на ногу: завхоз тетя Фая, сантехники Юрка и Толик, плотник Славка, наш шофер Акрам, автослесарь Витька.
Как обычно, они маялись с похмелья, кроме Акрама, закодированного Толика, и тети Фаи, все ждали командирскую отмашку к разгрузке «газели».
Недолго думая, после разрешения директора, мы начали опустошать машину, завхоз записывать и вести учёт, ну а директор с патроном просто стояли рядом, наблюдая за нашей работой.
Мы таскали мешки с мукой, сахаром, картошкой, коробки с вермишелью, мясные туши, фляги молока, фрукты, овощи, – много всего привёз Тони.
Да плевать, что он занимается неблаговидными делами, главное оно вот, – нормальная еда. Чтобы это постигнуть требуется совсем немного: надо побыть в шкуре голодных людей, существовавших на мизерное количество денег, они простят любые грехи человеку, которых их обеспечил тарелкой горячего наваристого супа.
По окончанию Игорь Валентинович объявил нам благодарность за проделанную работу. А щедрый Тони принес из иномарки, которая подъехала сюда, блок импортных сигарет, стал раздавать их мужикам по одной пачке или по две, попутно здороваясь с каждым за руку, спрашивая как жизнь и дела у них. Тут настала моя очередь.
– Новенький? – спросил он меня без предисловий.
– Да, недавно сюда устроился, – немного робея перед статусом могущественного человека, ответил ему.
– Молодой ты ещё, служил?
– Да, только вот вернулся оттуда.
Тони как-то искоса посмотрел на меня, словно оценивая лошадь на рынке, затем поинтересовался:
– Куришь?
– Нет.
– Хорошо, хотя всё равно возьми, пригодиться. Ты же заработал.
Из того блока, осталась последняя пачка сигарет. Он протянул её мне, подал руку на прощание. Рукопожатие у него очень крепкое, надо признать, моя ладонь чуть ли не трескалась напополам. Тони улыбаясь, смотрел на меня, я собрал все силы в сдавленный кулак, терпел боль. Наконец он разжал ладонь от крепкой хватки, по-дружески похлопал меня по плечу:
– Ничего, силен пацан. Знаешь кто я?
– Не особо, – пожал плечами.
– Я Тони, – представился он.
– Максим, – ответил.
– Будем знакомы, Макс. Ладно, трудись дальше на благо родины. Брат по оружию.
Потом он развернулся, достал из кармана мини рацию, точнее сотовый телефон как узнал потом, деловито махнул мордоворотам властным жестом, мол, пора ехать. Они с Тони погрузились в машины, выехали за ворота.
Так произошла наша встреча.
Ту пачку сигарет, потом подарил Славке, мы подружились.
А через неделю, как обещал Тони, приехала монтажная бригада из строительной фирмы, привезла стальную дверь с рамой.
За один день те старые двери убрали с главного входа, установили новые.
Но в тот вечер, меня ждали ещё два знаменательных знакомства.
Как обычно стало, остался после работы, до ужина.
Проводя свободное время в своей рабочей комнатке, называемой «берлогой», читал учебник по электротехнике.
Ведь записался на вечерние курсы электромонтеров, они были бесплатны, ходил на занятия два раза в неделю.
Сам ужин, по расписанию, начинается в семь часов.
Он великолепен: картофельное пюре с мясной поджаркой.
Тогда сьел три порции подряд, благо на раздаче была уже знакомая Гульнара.
Но не важно, пара слов о самой столовой.
Она представляет собой большое помещение, находившимся между двумя корпусами. Из них в столовую ведут длинные коридоры, построенные недавно.