Иногда следы остаются

На кухне уже что-то бодро шкварчало. Залихватски свистел чайник.

Он вышел из комнаты и застал сцену немого противостояния характеров добродушного Виталия и смелой, уверенной в себе Натальи. Похоже они прекратили пикировку только для того, чтобы не привлекать к участию в конфронтации лишние стороны. Виталий, улыбался несколько более скованно, чем обычно, в глазах Натальи поблескивали электрические разряды.

Как они умудрились поссориться, будучи едва знакомыми, Никита не знал и чувствовал, что попытка провести расследование чревата серьезными осложнениями уже для него самого. Поэтому он просто перехватил пару пакетов с едой из рук Виталия и понёс их на кухню.

Там царила почти армейская дисциплина и слаженность действий. Аня строгала салат, Надя жарила картошку, Света мыла посуду и поглядывала на кастрюлю в которой закипали пельмени.

Круглый столик в углу кухни явно не был рассчитан на шестерых, но для хорошей компании это не проблема, в студенческие годы и сильнее трамбоваться случалось, так что разместились. Зато чувство локтя усилилось. Упирающегося в бок локтя. Но никто не жаловался. Все весело болтали и шутили, даже Никитка временами отрывался от тарелки, чтобы ввернуть в разговор свои три копейки.

Только Наташа с Виталием недобро поглядывали друг на друга с разных концов стола.

После еды всех немного сморило, но времени на послеобеденный сон не было. Скоро милонга, а они всё еще немыты и неглажены с поезда. Никитка помог перелить в большой таз горячую воду из кастрюли и чайника, а сам взялся за утюг.

Девушки после непродолжительной игры в поддавки образовали очередь в гавану.

К началу милонги все были в сборе и торопливо шагали вверх по улице к Днестру. Да, приходить на милонгу к началу – это, конечно моветон. Хорош тот гость, которого долго ждали. Но опыт Ани с Наташей подсказывал, что на подобных мероприятиях лучше всё-таки поступиться принципами и занять столик, иначе придется до шести утра мыкаться по разным углам.

Никита, Света, Надя и Виталий всецело доверились «старшим товарищам».

Они спешили.

Условились не ждать друг друга после переодевания, а сразу подниматься наверх к банкетному залу и занимать места.

Первым наверху оказался Никитка.

Диджей поставил музыку всего-навсего десять минут назад, но с посадочными местами и впрямь была напряжёнка.

Пришлось изрядно побродить между обвешанными сумками стульями и столами с красными скатертями и искусственными карликовыми деревцами с кофейными зёрнами вместо листьев. Но свободный всё-таки среди них отыскался. В самом углу у входа.

Никитка бросил кардиган на один свободный стул, а барсетку – на второй. Возможно, следовало лечь на несколько стульев сразу, но на это он не решился и просто врос в сидение готовясь держать оборону.

Через пять минут у входа в зал показалась Аня со слегка сумасшедшими глазами. Она принялась судорожно сканировать ими пространство и Никитке пришлось привстать со своего места и помахать ей рукой, чтобы обозначить своё присутствие на стратегически важной точке.

За Аней в зал влетела Наташа, следом за ней понуро плелся Виталий. Света и Надя пришли только пол часа спустя. Накрашенные и невозмутимые.

Стол был занят прочно. И только теперь можно было приступить к отдыху.

Виталий отправился в сторону бара, Аня, Надя и Света принялись стрелять глазами по сторонам, а Никитка решился пригласить на первую танду Наталью.

Несмотря на самое начало милонги трафик на танцполе был весьма оживленный, как в час пик на регулярной милонге в Питере, а то и более плотный. Правда в основном тут были новички и те, к кому танго-возраст пришел в одиночестве. Иными словами, уровень вождения оставлял желать лучшего.

Зато Никитка ощущал себя вполне сносной рыбой в этом лягушатнике и даже почти не переживал от того, что впервые танцует со слегка похожей по типажу на школьную учительницу Натальей. По его собственным ощущениям если она его и экзаменовала, то должна была остаться вполне удовлетворена. Крепенькую четверочку он, со скидкой на свой стаж, и начало милонги, вполне заслужил.

И всё же проводив её к столику он облегченно выдохнул, расплылся в улыбке и некоторое время отрешенно наблюдал как танцпол вновь заполняется парами.

Аня ушла плясать со знакомым диджеем из Москвы, Света и Надя выхватили каких-то турков, а Виталий любовно грел в руках бокал с остатками коньяка.

Между Никитой и Натальей завязалась оживленная беседа о технике танца. Эдакий разбор ошибок, впрочем, весьма корректный. Наталья, как опытный педагог берегла неокрепшую психику юноши. Они в питерском танго и так были штучным товаром.

Вечер стремительно набирал обороты. Когда Никита спохватился и понял, что не танцевал уже минут сорок, на танцполе была наглядная инсталляция выражения «яблоку негде упасть», а Наталья наметанным взглядом поймала коротыша аргентинца, вот уже несколько месяцев околачивавшегося в Москве и ушла танцевать.

Скучать за столиком в гордом одиночестве не хотелось, но удачи всё не было. То музыка была слишком быстрой. Танцевать милонги в такой давке? Это же самоубийство! То партнерши подходящей не находилось. Как и большинство мужчин Никита инстинктивно сторонился женщин, от которых исходили флюиды отчаяния, а таких тут встречалось не так уж и мало. При этом, в отличие от регулярных милонг Питера, атмосфера всё ещё оставалась праздничной, ведь в большом потоке никто не видит как много времени дама скучает. Никому нет до этого дела. Но Никитка сторонился также и слишком уж нахрапистых, разбитных женщин, готовых на всё, или почти на всё за танду-другую. Была в их поведении такая назойливость, из-за которой ценность танца с ними скатывалась к нулю.

Оставалась золотая середина. Но её представительницы в Никитке не особенно нуждались. Стайки симпатичных девчонок из Москвы умильно поглядывали на приодетых и надушенных иностранцев, особенно на редких гостей из Буэнос-Айреса, московских и киевских знаменитостей, в общем, всех тех, кто чего-нибудь да стоил в иерархии танго-сообщества. Знакомые петербурженки тоже не для того пересекли границу, чтобы со своими самоварами плясать. Нет, большинство из них соглашалось на тандочку, но в основном следовали его ведению несколько рассеянно – пляски во имя этикета. Отказать неудобно – фестиваль пройдёт, и наступят танго-будни. Откажешь сейчас – не с кем будет коротать вечера в Касе, Квартале и Мансе.

Никита на животном уровне понял причину внезапного падения мотивации и без особой нужды знакомых и подруг не тревожил. Пусть охотятся вволю, с ними он потанцует дома.

Пришлось пуститься в свободное плавание по мутным водам. Он уже успел привыкнуть к тому, что каждое приглашение – результат своего рода кастинга. Обычно у него была возможность понаблюдать за партнершей, примерно оценить уровень её мастерства и манеру танцевания. Теперь же всё смешалось. Знакомые лица были каплями в человеческом море, понаблюдать хоть за кем-то длительное время не удавалось.

Если ему нравилась партнерша, чаще всего она оказывалась какой-нибудь звездой и в те редкие моменты, когда оказывалась вне танцпола едва переводила дух и давала отдых усталым ногам. Беспокоить таких было как-то совестно и Никита решился на кота в мешке. В конце концов, есть свой шарм и в танцевальной лотерее.

Как только Никита отпустил вожжи и доверился слепому случаю, дело пошло бойчее. Девушки из Челябинска, Ростова и Самары были не столь привередливы и охотно соглашались потанцевать с ним. Правда чаще всего танцуя с ними он чувствовал себя довольно неуклюже. Из-за отсутствия практики переключаться с одной партнерши на другую, умения подстраиваться под каждую ему на условиях высокой плотности приходилось несладко.

Были и совсем забавные случаи. Например, одна очень опытная и энергичная дама при попытке станцевать хиро сама начала его кружить, да так мощно, что у хлипкого петербуржца закружилась голова.

В общем, вечер был полон открытий и к четырем утра усталые, но счастливые они осторожно нащупывали дорогу под свежим снежком и на ходу делились впечатлениями.

А впереди было ещё шесть дней танцевального угара.

***

Первая милонга обернулась для Леси неприятным происшествием.

Они с Оксанкой и Петей, как и полагается, явились уже ближе к полуночи, когда половина партнёров успели сменить первые рубашки, а самые востребованные партнёрши устало обмахивались веерами и полоскали рты шампанским.

Несмотря на это движение на танцполе не уступало по плотности дорогам Дели. Но справедливости ради стоит сказать, что порядка тут всё-таки было побольше. Если тихо трусить гуськом по крайней полосе, то вполне можно было сохранить и ноги и нервы. Но если какая-то дьявольская сила уносила пару на соседнюю полосу или, не приведи Господь, в центр зала, то о танце можно было смело забыть – начиналась борьба за выживание, в которой шансы обойтись без потерь можно было приравнять к одиночному плаванию по горной реке. Без лодки.

Здесь была законная вотчина тех самым джигитов, которые презирают езду на зеленый сигнал светофора и заодно придуманные трусливыми отцами-основателями танго правила передвижения на милонгах.

Организаторы мероприятия не уставали каждую милонгу прерывать диджея для того, чтобы напомнить собравшимся о необходимости уважения к остальным участникам процесса, но труд их был сродни тому ручью, что точит камень. Неуклонно, но всё-таки не очень быстро.

Едва очутившись в зале Леся тут же включила взгляд незнакомки Крамского2 и почти сразу, буквально кожей ощутила интерес. Но удариться в эксперименты она не успела.

Петя решил воспользоваться «правилом первой ночи». То есть танды. И пригласил её по-свойски, без игры в гляделки. Оно и к лучшему. У него были весьма внушительные очки, минус пять, если не семь, так что кабесео в его исполнении выглядело жутковато.

Леся не стала говорить приятелю, что не нуждается в выгуле и согласилась.

Поначалу всё шло неплохо. Они ввинтились в поток на самом краю танцпола. Задняя часть Леси была ограничена багажником стоящего впереди партнера. Петя, в свою очередь, находился в критической близости от багажника стоящей позади него дамы. Посмеялись над ситуацией, перекинулись парой фраз, чтобы разрядить напряжение и тихонько поползли за направляющими, словно свидетели Джобса в очереди за свежим яблоком.

Играл величественный и лиричный Di Sarli, который своей неспешностью и гармонией слегка притормаживал опасные порывы особенно горячих партнеров. Петя вел не то чтобы очень уверенно, но старательно и достаточно мягко. Леся оценила и эту деликатность, и парфюм, которым он уже успел где-то себя окропить. Ей даже удалось пару раз прикрыть глаза и позволить тактильным ощущениям взять верх над зрительными. В общем, временами она отпускала ситуацию и целиком погружалась в танец.

Но следующим в плейлисте диджея оказался энергичный и забористый инструментальный Tanturi.

Петя предложил продолжить и Леся опрометчиво согласилась.

Музыка как будто обязывала Петю двигаться энергичнее и он, словно нехотя повиновался её призыву.

Леся с тревогой уловила в его движениях признаки суеты. Но это было ещё не так ужасно. Куда хуже то, что суета охватила и большую часть окружающих пар. Начался разброд и шатание. Кто-то решил, что пара впереди двигается слишком неторопливо и пошел на обгон. Кто-то, напротив, предпринял попытку вернуться из пекла середины зала к благословенной окраине и пошел к цели настойчивым противолодочным зигзагом.

Не прошло и минуты, как вместо плотного, но упорядоченного Токио вокруг Леси и Пети творился плотный и беспорядочный Мумбай.

А Петя, как бы ни старался, привык ездить по Киевским дорогам. Он как мог, пытался заслонить собой Лесю от прямых столкновений, хлёстких болео3 и размашистых ганчо4 и это сильно сказалось на его способности вести пару и вообще контролировать ситуацию. Очень скоро они вылетели даже из второго ряда и оказались в эпицентре ада.

То и дело он корчил болезненные гримасы и утыкался в Лесю заставляя её терять равновесие пока после очередного толчка извне не наступил с размаху на оголенный большой палец её правой ноги.

Finita la comedia.

Из томных Лесин глаз градом покатились слезы. Она тут же согнулась пополам и тихонько заскулила.

Обескураженный таким фиаско Петя секунд тридцать простоял глупо озираясь по сторонам в поисках виновника своего провала, но тот или не желал выдавать себя чистосердечным признанием или был слишком поглощен стремлением накрутить еще пяток ганчо до конца мелодии.

Не найдя обидчика Петя испытал легкое разочарование и существенное облегчение. Он помог выпрямиться всё ещё страдающей от боли Лесе, приобнял её за плечи и уже без всяких танцев повёл к столикам зализывать рану.

***

Дневную милонгу Никита решил пропустить. Он с трудом выбрался из-под одеяла ближе к двум часам дня. Кресло Виталия было уже аккуратно, по-армейски, застелено.

Из кухни доносилась тихая ругань на полутонах.

Никита немного поглядел туповатым взглядом в окно на заснеженную улицу и решил взбодрить себя пробежкой по парку. Натянул спортивный костюм, прошмыгнул в коридор, достал из рукава пуховика шапку, а из кармана перчатки, снял один из ключей с гвоздя на стене и вышел в парадную. Скатился мячиком по лестнице и с наслаждением втянул морозный воздух.

Начал неспешно. Спустился ещё немного и потрусил тихонечко по краю парка параллельно Университету, мимо статуи усатого дядьки в шинели. Дальше начался подъём в гору.

Непривычному к перепадам высот петербуржцу было непросто, но скорости он не сбавил и даже нашёл в себе силы оглядеться. С противоположной стороны улицы на него смотрела вывеска какого-то банка, а на пересечении улиц Листопадового Чину и Гоголя возвышалось Управление Львовской железной дороги. На вершине холма стоял Днестр, где уже вечером на двадцатом этаже сотни человек вновь соберутся танцевать танго.

Дальше начинался спуск и ноги сами понесли Никиту вперед. Он дал им немного свободы, но всё-таки старался не упускать ситуацию из-под контроля, ведь под снегом прятались промёрзшие лужи.

Он сделал три таких круга и дыша здоровьем и энтузиазмом вернулся домой.

На кухне больше не бранились. Из неё доносился приятный запах какой-то еды. Из гаваны, в свою очередь, слышался шум воды и редкие вскрики, возвещающие о перепаде температуры в душе.

Никита зашел на кухню и увидел Виталия с Надей, Светой и Аней, попивающих чай с вареньем и сушками. Виталий лучезарно улыбался и рассказывал какую-то историю, девушки сонно хмурились и слушали его вполуха.

– Кто крайний в душ? – жизнерадостно спросил Никита.

Возникла пауза. Виталий попытался было показать на Надю, но Аня его опередила.

– Там Наташа моется сейчас, давай после неё. Тебе же недолго?

– Да, мне только сполоснуться – всё так же бодро ответил Никитка.

Девушки переглянулись.

– Ну, ладно, я пока к себе за шампунем с полотенцем. – сказал Никита и покинул кухню.

Через десять минут он сам уже вскрикивал от температурных виражей. Намылил всё, до чего смог дотянуться гелем типа “руки-рожа-вся другая кожа” и наскоро смыл. Вышел в кухню, а там уже Наталья, в полотенечной чалме разливала по тарелкам свой хваленый борщ.

– Борщу надо дать настояться, – назидательно говорила она Наде со Светой, – сутки хотя бы, а можно и больше. Тогда у него будет насыщенный вкус, ни один мужик не устоит.

Кухня наполнилась смехом.

А борщ и в самом деле было восхитителен. Быть может, Наталья знала какие-то великие секреты, а может дело в местной свёкле. Так или иначе, но проглотив по-волчьи свою порцию Никита начал грустить от того, что не растянул удовольствие.

Его печаль не укрылась от Натальи.

– Добавки? – самодовольно спросила она.

– Конечно! – радостно отозвался Никита, – шикарный борщ!

После обеденного завтрака стали собираться на прогулку. Приготовления растянулись – как-никак, всего один душ, зеркало и фен на четырёх женщин.

Никита быстро собрался и завалился на заправленное кое-как кресло, воткнул наушники и принялся слушать танго попутно размышляя о предстоящем вечере.

Именно в этот день ему, начинающему двадцати трехлетнему танго-диджею предстояло впервые услышать знаменитого Феликса Пичерну, диджея из Буэнос-Айреса, который провёл за пультом больше лет, чем Никитка прожил на белом свете.

От одной мысли об этом захватывал дух. Он будет танцевать под музыку, подобранную живым современником Тройло и Пуглиезе! Да ещё с кассетного плеера! И это в двадцать первом веке, когда цифра уже захватила музыкальную индустрию!

***

Поврежденный Петей палец посинел и распух, а туфли у Леси были всего одни и с открытым носом, так что плакала милонга и Леся вместе с ней.

Оксанка как могла, пыталась её утешить, словами о том, что скоро всё заживет, и вообще в толпе и темноте никто и не заметит Лесиного увечья, но всё тщетно. Подруга сама не верила своим словам, так что психолог из неё не вышел.

Петя пытался всеми силами загладить вину. Вскочил с постели уже в одиннадцать утра, сбегал в аптеку, принес пластырь и мазь какую-то, заварил кофе в хозяйской турке и даже сделал массаж ног, но Леся решила пока не вызволять его из опалы. Такие грехи нельзя прощать слишком легко.

Оксанка проворковала, что вообще-то тоже не отказалась бы от массажа и бедный Петя кинулся угождать и ей.

Леся трагически заявила, что останется вечером дома и одной ей будет нестерпимо скучно. Эти слова вызвали у Пети легкую панику. Вечером диджеил Пичерна и он, как будущий танго-диджей (Петя планировал им стать через пару лет, когда будет достаточно хорошо подготовлен) не мог пропустить это легендарное событие, ведь знаменитому Феликсу было уж даже не семьдесят, так что любая встреча с ним могла стать последней.

Он принялся увещевать Лесю.

– Ну что ты! Там же Пичерна будет! Это никак нельзя пропустить!

– Ну и что с того, – ответила Леся, – все будут танцевать, а я сидеть как дура?

– Ну, там много кому сидеть придется, – неосторожно сморозил Петя.

– И что с того?! – возмутилась Леся, – я не собираюсь это терпеть!

– Ну, я буду с тобой танцевать, – не сдавался Петя.

– Спасибо, уже потанцевал, – усмехнулась Леся.

– Ну Лесечка, ну, пожалуйста, пойдем с нами! – встала на сторону Пети Оксанка – я буду сидеть с тобой вместе!

Ей совершенно не хотелось идти на милонгу одной и рисковать потерять единственного гарантированного партнёра.

– Ну ладно, – сдалась Леся, – но тогда мне понадобится глинтвейн, чтобы не грустить…

– Я принесу тебе! – обрадовался Петя.

Вечер был спасён.

Днём Леся не вставала с постели. Усиленно восстанавливалась к вечеру. Петя юлой крутился вокруг неё с мандаринами, глинтвейном и шоколадками. Он же взялся постирать и погладить её платье. И, конечно же обработал травмированный палец мазью. И массаж ступни ещё раз сделал.

Раздобревшей от такого обращения Лесе стоило колоссальных усилий сохранять строгую мину.

В этот раз они решили прийти на милонгу к началу – нужно было обеспечить посадочное место. И место это оказалось превосходным. Поблизости были и вход в зал, и бар. Те самые места, где толпились в надежде пригласить даму на танец большинство мужчин.

Петя снова предложил Лесе свои услуги в качестве партнера для выгула, но опять получил отказ. Впрочем, Леся тут же пожалела его и решила, что завтра непременно простит и потанцует с ним на дневной милонге.

Он было расстроился, но ненадолго. За пультом был фактурный дедушка в костюме-тройке и фетровой шляпе. Рядом с ним на столе лежал ворох кассет, вроде тех, что Петя видел в детстве, только вместо Цоя и Металики на них были Тантури и Д`Агостино. Временами мэтр вылавливал какую-нибудь кассету из кучи, перематывал пленку карандашом и запускал в плеер. Иногда он не находил нужной кассеты на столе и тогда обращался к стоящему рядом со столом саквояжу. Такой себе реквизит из мира волшебников. В нем всегда находилось то, что нужно.

Всю эту магию пытались запечатлеть на цифру с десяток восторженных молодых балбесов. Они крутились у стола гуру словно мальки вокруг трехсотлетней черепахи, а Феликс, сосредоточенно работал и на поклонников не отвлекался.

На танцполе, тем временем, творился какой-то хаос. Привыкшие к строгому соблюдению канонов танцоры были шокированы хулиганством дедушки. Вместо привычных, однородных по составу танд с четырьмя композициями одного жанра и одного оркестра он выпускал в зал каких-то анархических демонов.

Выходит робкий первогодка с партнёршей на танцпол. У него и так стресс от плотности движения. И осмелился на танец он только потому, что заиграл величественный и спокойный Di Sarli, но вместо положенных четырех композиций Дона Карлоса получает под ребра забористого и энергичного D`Arienzo. А после, непонятно с чего вдруг, Ricardo Malerba, ритмичный, но более спокойный. Или вообще, Pugliese, там не каждый профи мгновенно поймает ритм.

А на кортинах играют то отрывки из какой-то оперы, то Вивальди, то рок-н-ролл!

Танго-анархисты были в экстазе.

***

Никита целый час не мог заставить себя оторваться от стула. Товарищи по квартире давно растворились в зале, а его картина мироздания летела к чертям.

Целых два года ему вдалбливали старшие товарищи о пользе и необходимости соблюдения традиций диджейства, хотя его склонный к ясным и понятным правилам разум в дополнительных стимулах не нуждался. Ему и без того было приятно осознавать, что на милонгах есть определенные каноны, которые ему хорошо понятны. Он верил, что они являются залогом успеха всего предприятия. Без них мрак, хаос и прочая вакханалия.

При этом те же самые старшие товарищи непременно восторженно отзывались о Пичерне. Он был для них легендой, гением и вообще, матером Йодой. В общем, Никиту постиг жестокий когнитивный диссонанс.

Он периодически сверялся со своими ощущениями. Готов выйти на танцпол? Пожалуй, что пока всё-таки нет. Он был капризен в выборе музыки, ко всему прочему и рисковать спокойствием в условиях дикого угара марафонцев не решался.

Так продолжалось ровно до тех пор, пока он случайно не поймал её взгляд.

Она сидела на другом конце зала и уже тот факт, что их глаза преодолели пространство, заполненное хаотично мельтешащими парами говорил о многом. Кругом было полно красавиц, а уж красных платьев, и вовсе через одно, но что-то всё-таки заставило Никиту обратить внимание именно на неё.

Он не отрываясь смотрел на неё секунд тридцать, чтобы убедиться, что его интерес взаимен, после чего кивнул, приглашая вместе промочить ноги в этом потоке безумия.

Она уверенно и с достоинством кивнула в ответ.

Идти за ней пришлось мимо столов, стульев, висящих на них сумок, пиджаков, свитеров и шалей. Пока дошёл половина мелодии уже отыграла. Кстати, снова играл D`Arienzo, что, наверное, было не лучшим вариантом для начала знакомства, учитывая плотность и хаотичность движения.

Но на помощь пришел совет старого милонгеро Jorge Dispari, который на одном из мастер-классов рассказал партнерам об одном маленьком, но эффективном приемчике. Никита практиковал его время от времени и в этом раз, традиция и опыт старших поколений спасли его в современных стремительных реалиях.

Он встал в пару с девушкой таким образом, чтобы заслонить её спиной от второй полосы движения и при этом самому видеть не только то, что происходит впереди, но и тех, кто двигался следом. Нет, передвигаться боковыми приставными шагами всю мелодию было, конечно, немыслимо, но периодически оказываться в этой позиции, чтобы оценить обстановку, было совсем нелишним.

С первых шагов девушка произвела на него необычное впечатление. Танцевала она, конечно, недавно – то и дело теряла равновесие и вообще, шагала не слишком уверенно, но объятье её было настолько живым, теплым и мягким, словно она родилась с ними или оттачивала годами. Никите оказалось вполне достаточного этого объятья, и они плыли по танцполу словно единое целое несмотря на бурную музыку и пытающееся угнаться за ней окружение.

Только после второй мелодии он спохватился и понял, что они так и не обмолвились ни одним словом.

– Никита, – коротко представился он и постарался улыбнуться не слишком скованно.

– Леся – лучезарно улыбнулась она в ответ.

– Вы откуда, Леся? В первый раз на Ремолино?

– Из Киева, а Вы? – она слегка замялась при выборе обращения. Похоже, выкать было ей непривычно.

– Из Питера, – с достоинством ответил Никита. Он знал, что эти слова звучат гордо, но дело было не в этом. Он действительно любил свой серый промозглый город.

В этот момент D`Arienzo внезапно сменил Pugliese и они снова соединились в объятии.

За четыре мелодии совершенно разных по динамике и настроению оркестров они успели сделать всего один круг и вернулись к тому месту с которого начинали.