GROND III: Добрым словом и пистолетом

– Он в вашем распоряжении.

Благодаря закладкам в программном обеспечении, оставленным еще на Сахалине, Ольга сумела незаметно для пиявки завести одного из ремонтников и отправить механического рака в поход через весь корабль ко второму мотору, протягивая за собой антенный кабель для надежной связи с Большевиком. И вот она достигает цели, второй двигатель перед ней, но самостоятельно запустить силовую установку, которая стоит холодной уже много месяцев, старшина не может, и к работе подключается Дед, а Ольга, передав ему ремонтника, тем временем обеспечивает электронное прикрытие их тайной операции. Оживить двигатель на захваченном корабле надо так, чтобы никто не заметил и как можно скорее, до первых оборонительных рубежей пиратов уже недалеко.

Как всякий, выросший в космосе, девушка с ранних лет наслышана о Тартаре: страшные сказки о знаменитом пиратском секторе в точке L2 любят печатать в детских книжках. Много лет спустя, став большевиком, ей не раз доводилось принимать участие в погонях за пришедшими из скопления пиратами, кровавая дерзость которых в последний год возросла как никогда ранее. И все же, лично побывать в Пиратском Секторе ей еще не доводилось, хотя в прошлом Большевик несколько раз наведывался сюда, проводя молниеносные и свирепые рейды в пограничных территориях. И вот теперь захваченному каравану с каждой секундой все меньше остается идти до виртуальных границ Тартара, Анастасия со своего поста уже видит первые крупные скопления, за которыми наверняка скрываются минные поля и мощные артиллерийские установки. По команде пиратского флагмана караван начинает серию тормозных маневров: всем кораблям надо сбрасывать скорость, в здешних краях вероятность столкновения с обломками возрастает до критически опасных значений.

– Подтверждаю – ответ отрицательный, помощи не будет.

В одиночку бороться с хорошо вооруженным пиратским отрядом поблизости от их вотчины весьма непросто даже для Большевика, так что Климов делает попытку заручиться помощи у ближайшей к ним базы огневой поддержки Сверхновой. Артиллерийский огонь и эскадрилья беспилотных истребителей на базе могут быть очень полезны, но даром никто и выстрела не сделает, и компания судовладелец должна оплатить участие военных. Переговоры проваливаются, стороны не сошлись в цене, хотя, возможно, это всего лишь подходящий предлог для отказа, и личный состав базы не хочет нарушать хрупкое перемирие с головорезами Боддикера на пороге их логова, бандиты этого гарантированно не забудут. В любом случае Большевику придется отбивать караван в одиночку, чему экипаж крейсера не слишком удивляется, им редко приходилось полагаться на чью-либо поддержку.

– Есть искра, готов включить насосы.

– Вас поняла, начинаю перекачку топлива из носовых цистерн!

Стармеху удалось привести в действие давно стоявший без движения двигатель, теперь при помощи его насосов старшина начинает подачу топлива, тихо и незаметно откачивая его из главных цистерн. Потихоньку воруя горючее, она ни на секунду не забывает водить за нос пиявку, поддерживая в дистанционно управляющих Терренсом пиратах ложную уверенность в том, что на борту не происходит ничего интересного. Ее товарищи тем временем продолжают свою работу, каждый посвоему готовясь к неизбежной развязке.

Скорость постепенно снижается, лучевые орудия дважды работают залпом, сбивая первые вставшие на пути обломки. Привычная картина заполненной звездами бездны меняется, звездный свет заслонен нависающим прямо по курсу гигантским мусорным скоплением, в протяженных рукавах которого показались тусклые огни передовых пиратских баз. Караван и преследующий его Большевик вступают в одну из самых темных зон ближнего космоса – здесь, в точке гравитационной стабильности L2, солнце показывается крайне редко, почти постоянно заслоненное темным полушарием Земли, что добавляет своеобразного очарования этим мрачным краям.

– Сто пятьдесят секунд до зажигания. Сто сорок девять, сто сорок восемь, сто сорок семь, сто…

С каждой секундой обратного отсчета они приближаются к границам Тартара на шесть с четвертью километра, множественные объекты вносят помехи в работу радаров и телескопов как на Большевике, так и у пиратов. Но все же нападавшим легче, они идут по известному только им фарватеру, подходы к которому прикрыты минами и заранее пристреляны артиллерией. Караван надо брать здесь и сейчас, в первом пограничном радиусе, иначе он нырнет в недра скопления, где даже Большевик не сможет преследовать его.

– Сто двадцать три, сто двадцать два, сто…

– Начинаем сближение.

Следуя параллельным курсом, крейсер понемногу работает вспомогательными двигателями, снижая разделяющую его с караваном дистанцию с девяноста восьми до пятидесяти пяти километров. Сближение не остается незамеченным, пираты тоже маневрируют.

– Восемьдесят семь, восемьдесят шесть, восемьдесят…

– Сигналят с головного!

Точно, с пиратского флагмана отбивают короткое сообщение стандартным кодом – предлагают забрать пассажира и проваливать, оставив остальной караван как законный трофей. Деловое предложение повторяется еще несколько раз, затем сигнальный фонарь гаснет.

– Тридцать семь, тридцать шесть, тридцать пять…

– Азимут 40, угловой 32, залп!

Видя, что Большевик не собирается принять предложение забрать пассажирский корабль, и продолжает преследование, у кого-то из пиратов не выдерживают нервы, и он запрашивает огневую поддержку с ближайшей батареи, которая открывает огонь по крейсеру с очень большой дистанции, с которой можно попасть только в тихоходный грузовик. Токарев лишь немного увеличивает скорость, уходя с линии огня, главный калибр молчит.

– Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать…

Еще одна скрытая в скоплениях мусора батарея демаскирует себя, начав стрельбу, Северов по-прежнему не открывает ответный огонь, периодически сжигая лазером летящий в лицо обломки. Анастасия отслеживает перемещения внутри вражеского ордена, четверка пиратских кораблей меняет позицию.

Убедившись, что первые залпы не сумели отогнать крейсер, бандиты готовясь вступить с ним в бой в наиболее выгодный для себя момент, когда Большевик окажется в зоне эффективного огня многочисленных батарей, до того не выдавших себя стрельбой. Время работает на них – прямо сейчас из глубин скопления наверняка подтягивается подкрепление.

Владимир Ильич безошибочно рассчитал несложный тактический замысел противника – разделив звено на две двойки и увеличив дистанцию между ними, прикрыться корпусами грузовиков и постоянно держать на прицеле пассажира. При таком раскладе, даже если Большевик неожиданно ворвется в строй и уничтожит одну из двоек, вторая гарантированно успевает расстрелять лайнер.

– Семь, шесть, пять…

Реактор набирает повышенные обороты, перегрузочные кресла членов экипажа меняют положение, готовясь принять максимальную нагрузку, мощные светофильтры закрывают окуляры прицелов и телескопов.

– Одна.

Вечную тьму мусорной галактики сжигают ослепительные разрывы осветительных снарядов, до поры молчавшие станции постановки помех забивают эфир пронзительным воем, Ольга вводит в бой тяжелый электронный ледокол, закоротивший мозги мины-пиявки. Старый транспорт снова под их контролем, но пиявка успевает за миллионную долю секунды до гибели заблокировать главный двигатель – именно на этот случай старшина со стармехом реанимировали второй номер.

– Ноль!

Двигатели Большевика и Терренса срабатывают одновременно, вместе с первым залпом главного калибра. Одним броском преодолевая дистанцию до каравана, крейсер ведет сосредоточенный обстрел головной пиратской двойки, одновременно прикрывая пассажира лазерами. Расстреляв флагмана и серьезно повредив его ведомого, Большевик подныривает под головной Сенегал, добив подбитый катер огнем лучевых пушек с минимальной дистанции. Два оставшихся пирата пытаются вести бой с ворвавшимся в центр строя крейсером, одновременно норовя расстрелять пассажирский корабль. Лазеры сжигают часть снарядов, но самой надежной защитой для лайнера становится корпус резко развернувшегося Терренса, прикрывшего пассажира словно щитом, и дав Большевику преимущество в несколько секунд для финального удара.

Подчиняясь командам Климова, лайнер почти вплотную прижимается к корпусу старого транспорта, верхние палубы которого вспарывает град снарядов. Крейсер продолжает свои фирменные броски из стороны в сторону под острыми углами, следующим залпом накрыв третьего бандита. Стационарные батареи ведут массированный огонь, целясь в центр строя в попытке попасть в крейсер или пассажирский корабль, который продолжает прятаться под изрешеченным днищем Терренса.

Климов командует – «все вдруг – поворот!», транспорты и танкеры начинают маневр, в борт замыкающего влетает пара снарядов, выбив один из двигателей, подбитый грузовик резко теряет ход. Большевик ответным залпом сшибает ближайшую к ним огневую точку, а затем переносит огонь на последнего пирата, который пытается проскочить под Терренса и расстрелять пассажира. Ему удается всадить в борт лайнера один снаряд до того, как Северов накрывает его ответным залпом, Ольга видит спасательную капсулу, отстреленную от охваченного пожаром бандита. Коротко вспыхивает и тут же гаснет лазер, вспоровший тонкий корпус шлюпки – по старому морскому закону большевики не берут пиратов в плен.

Пиратская эскадра разбита, но бой продолжается – стационарные батареи не прекращают огня по уходящему каравану, кроме того, Настя засекла троих бандитов, идущих к полю боя из глубин мусорного скопления. Преследователи, не став вступать в открытую схватку с Большевиком, выпустили вслед за караваном большую стаю торпед. В ответ инженерной команде крейсера удается дать Терренсу еще немного хода и бросить израненного старика неуправляемым куском металла в сторону вражеских пушек, чтобы хоть немного отвлечь их, пока Северов отбивает торпедную атаку.

– Десять секунд до выхода на прямую!

Караван заканчивает разворот, но подбитый транспорт все больше отстает, вываливаясь из общего строя, так что торпеды накинулись именно на него. Несмотря на заградительный огонь с крейсера, части торпед удается преодолеть защитный рубеж и нанести по грузовику несколько сильных лучевых ударов, один из которых становиться смертельным, полностью разрушив машинное отделение.

– Покинуть корабль!

Прикрыв огнем спасательную капсулу, Большевик подхватывает ее абордажными крюками и догоняет удаляющийся караван, оставив за кормой два разбитых грузовика. Чернова готовится отбыть на Отце Народов к пассажирскому кораблю, подавшему сигнал бедствия – попавший в него снаряд убил шестнадцать человек и ранил втрое больше. Пираты еще некоторое время стреляют вслед удаляющемуся каравану, затем огонь прекращается. Попыток преследования не было.

***

По громкой связи объявляют, что через пять минут произойдет стыковка с очередным пассажирским челноком, который выбросит на пересадочную еще одну группу беженцев. Ольга отдает десятку сталинских рублей, забирает на салфетке последний треугольный кусочек лимонного кекса и, перешагнув красную черту, покидает уютную привилегированную зону, вернувшись в общий сектор. Ей надо на рынок.

– Новая партия!

– Распродажа по горящим ценам!

– До конца следующего месяца не будет!

– Скидка только при оптовой покупке!

– Налетай, торопись!

– Нет денег – проваливай!

– Чего желаете, сударыня? Такой красавице нужна надежная защита, взгляните…

Оружие, самое разное оружие, от современного до антикварного, скорее всего, привезенного с Земли, из разграбленных музеев и частных коллекций. Год назад продажа многих из этих стволов была под запретом, который формально действует и сейчас, но Ольга не видит никакого интереса со стороны поддерживающих порядок полицейских андроидов к торговцам оружия, предлагающих свои товары любому, кто сможет дать хорошую цену. Былые законы рухнули вместе со старым миром, сейчас главное вовремя заносить долю хозяевам станции и торгуй дальше. Лично ее стволы не интересуют, Стечкин и осиный браслет всегда при ней, большего не требуется.

Сразу за оружейными развалами начинаются лавки торговцев биопрепаратами и химикатами, где предлагают приобрести любые органические и неорганические соединения на любой случай. Покупатели здесь в основном космонавты и жители дальних колоний, которым требуется тот или иной химикат для установок жизнеобеспечения и других нужд. Чернова с Вольфом уже были здесь и что-то приобретали по своему профилю, но она идет дальше, неторопливо исследуя все те предложения и соблазны, которые открывает первая в ее жизни Зимняя Ярмарка.

Проведя многие годы в одиночестве на Высоком Доме, девушка частенько мечтала посетить одну из таких ярмарок на какой-нибудь крупной богатой колонии у оживленного торгового перекрестка, где сходятся продавцы и покупатели со всей солнечной системы. В декабре торговля достигает своего пика и даже всемогущий Гронд не смог отменить этой старой традиции, родившийся задолго до эры космических полетов.

Странствуя по сети и посещая подобные ярмарки в былые годы, она хорошо запомнила эту приподнятую и оживленную праздничную атмосферу и лелеяла надежду когда-нибудь испробовать ее в реальности. Но сначала Ольга росла на Высоком Доме, затем сидела в тюрьме, затем пряталась на крошечных астероидах после проигранной войны вдалеке от Земли и роскошных ярмарок, которые проходят на самых богатых околоземных колониях. И вот теперь, меньше чем за месяц до своего пятнадцатилетия, на своей первой ярмарке она с некоторым раздражением обнаруживает, что былая праздничная атмосфера если и не исчезла полностью, то стала почти неосязаемой, выветрилась. Ольга винит в этом Гронд и тяжелейшую экономическую ситуацию, не желая признаваться самой себе в том, что дело тут в безвозвратно ушедшем детстве.

Может быть, в других местах, где все в порядке с деньгами, где нет голода, недостатка пространства, энергии и чистого воздуха, в богатых краях, таких как Врата Вавилонские, празднуют как и в былые дни, может быть, оттуда праздник никуда не ушел. Может быть, так и есть где-нибудь еще, а тут всего-навсего очередная наскоро сколоченная станция для беженцев с Земли, которых она видела великое множество за последний год – все та же духота, угрюмая давка и лихорадочная круговерть купли-продажи, в которой каждый старается урвать кусок с ближнего своего, ничего нового.

Ей хотелось бы быть сейчас в других местах, там, где хорошо и весело, Ольга надеяться снова попасть на Врата, но пока девушке приходится довольствоваться этой пересадочной, куда Большевик зашел на десять часов, чтобы сдать отбитый караван судовладельцам и произвести мелкий ремонт. Предстояла и парочка других дел, ради которых она отправилась на Зимнюю Ярмарку, найдя вместо нее очередной рынок, с расставленными кое-где синтетическими елками и парящими в воздухе размытыми фрагментами из рождественских фильмов и мультфильмов полуторавековой давности.

Гронд не смог отменить старую традицию ярмарки, но смог внести в нее существенные коррективы. Ярких подарков и сверкающих веселых безделушек стало значительно меньше, а вот оружия, инструментов, химического сырья, программного обеспечения и всех остальных товаров первой необходимости, без которых сейчас долго не протянешь, ощутимо прибавилось. Покупателей меньше, чем раньше, да и те немногие, что пришли, совсем не торопятся беззаботно расставаться с наличными как в прежние дни, тщательно подбирая товар и яростно торгуясь за каждый рубль. Кстати о рублях, еще одна характерная примета времени, которой не было уже давно – наличные. Электронные деньги утратили последние остатки доверия еще летом, и оплата теперь идет в сталинских рублях и в нескольких других валютах, по старинке обеспеченных ценными металлами или другими важными сейчас вещами, такими как кислород, вода или энергия. И, разумеется, старые как мир бартерные сделки, когда за что-то чужое надо отдать что-то свое.

Вот и нужная ей часть рынка, так называемый Общий Котел, где торгуют чем придется. В Зимние Ярмарки здесь за символическую плату разрешают торговать всем и каждому, и это один из немногих старых обычаев, который не отменил сокрушивший Землю ураган. Именно потому здесь сегодня многолюдно, скопившиеся на станции беженцы спешат продать или обменять свои товары другим странникам, чаще всего таким же беженцам. В последние недели, когда цены на кислород, продовольствие и энергию постоянно растут, покинувшие родную планету земляне и разорившиеся обитатели колоний зачастую вынуждены продавать последнее ради выживания, и в таких общих котлах можно приобрести по дешевке разные интересные штуки.

Но Ольга пришла не к беженцам, она пришла сюда к определенному странствующему торговцу, который не пробудет здесь и суток. Она прочла его объявление еще на Большевике, оценила предложенный товар, сделала заказ на приглянувшийся образец и отправилась на рынок, пока он не улетел дальше со следующим челноком.

– Сударыня, сегодня ваш счастливый день! Случайно удалось приобрести эту красоту у команды сборщиков мусора, распродававших имущество с разбитых кораблей, им повезло подобрать налетевшую на мину яхту. Взгляните на клейма, на пробу – товар совсем новый, прошлая покойная владелица редко надевала этот шедевр мехового искусства, и вам он достанется в совершенно неповрежденном состоянии!

Густой мех с богатой подпушкой, гладкий как шелк, с прекрасным шоколадным отливом. Баргузинские соболя, о которых Ольга мечтает с раннего детства. Вот они, в прекрасной меховой куртке, как раз под ее размер. Есть высокая вероятность, что куртку сняли с трупа бывшей хозяйки, но на качестве меха данное обстоятельство никак не сказалось – ни сквозных дыр, ни следов крови, ничего. Ольга тщательно осматривает товар, взяв несколько волосков на пробу. Проба подтверждает – шкурки настоящие, снятые с настоящих животных, а не выращенный на основе соболиного ДНК полусинтетический эрзац, приобретать который не входит в ее планы. Она заслуживает лучшего, никаких сомнений, и соболиная куртка отлично вписывается в данный императив. Особенно теперь, когда вожделенных соболей можно приобрести по цене значительно ниже обычной, в чем и состоит прелесть покупок товаров сомнительного происхождения в Общем Котле. Такой возможности упускать нельзя и девушка расстается с половиной премии за отбитый у пиратов караван без сожалений, получив взамен долгожданную покупку, под пристальными взглядами остальных участников увлекательного процесса купли-продажи.

– Послушайте, я вам вежливым языком говорю – ваше предложение меня не интересует! Спасибо!

Появление состоятельного покупателя у торговца пушниной не остается незамеченным, и к Вороновой подходят с различными предложениями разные беженцы, предлагая свои нехитрые товары. Она сразу же отсылает их назад, всех, кроме женщины в дорогом, но сильно поношенном платье, которая выглядит так, будто ее выдернули с роскошного приема, всунули в ракету и теперь уже много месяцев возят с одной станции на другую. Впрочем, так здесь выглядят почти все.

Женщина на французском умоляет девушку купить у нее недвижимость на Земле, представляя в качестве подтверждения своего товара какие-то документы. Или, если не купить, то обменять на запас кислородных патронов и капсул стимуляторов.

– Ну, что, что вы там мне предлагаете? Какая недвижимость, какие участки, координаты, координаты дайте? Вилла, говорите, на берегу Средиземного моря? Дайте-ка взглянуть…

Ольга берет у беженки документы, мгновенно читает и с большим трудом удерживает смешок. Дорогой земельный участок, недвижимость в престижном районе – вилла на Côte d'Azur. Ну, что же, до того момента, как Гронд дважды проехался по Лазурному Берегу сначала с севера на юг, а пять месяцев спустя с востока на запад, место это действительно было престижным. Теперь же, когда очертания берега сильно изменились, а от виллы не осталось и фундамента, маловероятно, что участок стоит даже недельного запаса стимулирующих капсул и патронов кислородной регенерации. Раньше надо было продавать виллу и бежать с Земли, пока время еще было, сейчас толку от такой собственности немного. Хотя Ольга знает, что различные хитрые бизнесмены, такие как знакомый Фрунзе Анастасович, скупают закладные на землю у таких вот беженцев за бесценок, рассчитывая как-то распорядиться ими в дальнейшем. Раз так, может и ей стоит подумать о небольшом земельном наделе на будущее, вдруг Гронд возьмет да и исчезнет, так же внезапно, как и появился?

– Семь дней. Семидневный запас капсул и патронов в обмен на ваши бумаги.

– Вы что, это очень дорогая земля, она стоит миллионы! Как минимум два месяца…

– Недельный запас и десять сталинских рублей сверху – мое последнее слово! Соглашайтесь или ищите другого покупателя!

Тщательно проследив, чтобы рыдающая женщина правильно заполнила все необходимые бумаги, Ольга сует в ее трясущиеся руки недельный НЗ и две пятирублевые монетки, забирает документы и направляется к торговым пакгаузам, нужный ей транспорт уже совсем близко. Быстрым шагом прокладывая путь через толпу, она на ходу накидывает соболиную куртку поверх легкого скафандра. По пути к пакгаузам ей попадается на глаза эмблема Красного Рассвета, которую она не заметила раньше. Растущее влияние Королевы Ос ощущается теперь повсюду.

– Оленька, ты знаешь, со скольких соболей сняли шкурку, чтобы сделать такую меховую курточку, которую ты сейчас прикупила? – Анастасия окликает по радиоканалу.

– С многих. Эти соболя могли бы гордиться тем, что пошли на шубку для такой красавицы как я, моя идеальная фигура подчеркнет великолепие и красоту их меха. А красота требует жертв.

Транспорт подан, разгрузка начинается. Пять минут на оформление бумаг, дежурная взятка таможеннику и вот уже маленькие черные колеса бесшумно катят по грязному полу, огни желтого проблескового маячка отражаются на стенах, а Ольга неподвижно стоит на подножке грузовой платформы, наблюдая за тем, как медленно проплывают вокруг нее общие отсеки. Ей хочется домой, в свою крошечную, но уютную каюту.

Раньше, когда ее служба на крейсере только начиналась, каждая стоянка в каждом новом порту воспринималась девушкой как небольшой праздник напополам с выходным, она жаждала возможности хоть ненадолго покинуть корабль и посмотреть чужие края. Но потом, после появления Гронда, все изменилось в худшую сторону.

Посещения богатых и не затронутых эвакуацией колоний осталось в прошлом, боевому кораблю нет особой необходимости заходить в такие края, о повторной увольнительной на Вратах Вавилонских можно только мечтать. Теперь, в промежутках между разборками с пиратами и прочим криминальным элементом, крейсер снует по различным военным базам, торговым пакгаузам и такими вот перевалочным пунктам, посещение которых не добавляет приятных эмоций и воспоминаний. В таких краях экипажи кораблей собираются отдельно от беженцев и переселенцев в своих закрытых барах и зонах отдыха, лишь изредка выбираясь наружу, чтобы выполнить какую-нибудь торговую операцию, такую, как доставка на родной корабль нескольких номеров почтового груза. Как обычно, эта почетная работа достается младшему по званию, и старшина Воронова уже давно смирилась с таким положением дел, благо она получила компенсацию в виде отменного обеда и соболиной куртки.

Платформа подъезжает к краю пирса под клешни мостового крана, который подхватывает контейнеры и отправляет их в трюм. Ольга бросает последний взгляд назад, затем быстрым шагом пересекает прозрачную трубу герметичного перехода, предъявляет пропуск морпеху у шлюзового отсека и поднимается на борт. Люк опускается за ней, прозрачная труба отсоединяется и уходит в стену, один за другим размыкаются связывающие крейсер со станцией кабели и шланги, отходят опоры, вспыхивают позиционные огни. Еще двадцать секунд и Большевик выходит из гавани самым малым ходом.

Перевалочный пункт остается позади, крейсер медленно движется в сторону ближайшего тракта, а Ольга, вместо того, чтобы как обычно сразу отправиться в кают-компанию, спускается в трюм, ей хочется присутствовать при распаковке доставленного груза.

Землянин, что был пассажиром правого контейнера, среднего роста и возраста, начинает лысеть. Судя по натуральному загару, что еще не успел поблекнуть, он покинул родную планету сравнительно недавно, прижатый к стенке Грондом. За время своей вынужденной эмиграции уже успел стать гражданином одной из богатых колоний на высоких орбитах, подтверждением чему служат опознавательные шевроны на дорогом гражданском скафандре новейшей модели. А характерные отметины сильного пожара на броне скафандре свидетельствуют о том, что покидать новое пристанище ему пришлось с изрядными приключениями. В принципе, ничего необычного, и если бы не спутник землянина в обгоревшем скафандре, то Ольга не обратила бы на этого космического странника никакого внимания.