GROND I: Блицкриг

– И носитель секрета у нас, сидит прямо передо мною…

Чернова сменяет Владимира Ильича:

– Носитель есть, да не про нашу честь, Фёдор. Нам с Оленьки ничего не перепадёт – извлечь данные без кодов доступа невозможно при всём нашем оборудовании, с этим не справятся даже самые мощные машины Политбюро. Там внушающая уважение многоступенчатая защита, и при попытке взлома всё, что мы гарантированно получим в итоге – жизнерадостную дурочку, которая будет весело хихикать до конца жизни. Чтобы открыть ларчик, надо найти того, кто закрыл его, и выбить ключ.

– А счастье было так возможно. Ладно, не были богатыми, нефиг и начинать. Работать она сможет?

– Да, в остальном с девушкой всё в порядке, навыки при ней.

– Ильич?

– Я думаю, стоит попробовать. Она мне даже чем-то понравилась, у девицы интересное мышление, женская техническая логика – штука весьма занятная.

– Хорошо, я вас понял. Оставьте нас, пожалуйста.

Чернова и корабельный компьютер отключаются, оставив Ольгу наедине с капитаном. Климов некоторое время молчит, оценивая радости и печали ближайшего будущего, затем спрашивает:

– Что ты знаешь о Большевике?

– Бывший крейсер флота Союза, теперь частный корабль, принадлежит вам. Вы вроде наёмников, воюете за тех, кто лучше платит, берётесь за ту работу, которую больше никто не сделает. Так говорили про вас в сети, и если это не соответствует действительности, то прощу прощения.

– Отчасти верно. Но лишь отчасти.

На столе между ними появляется трёхмерная модель околоземного пространства.

– Как ты знаешь, обитаемый космос разделён на три зоны влияния, и любой корабль или колония, естественная или искусственная, так или иначе входит в одну из зон. Действует по её правилам.

– Первый сектор, он же красный, – зона влияния Союза. Наши покровители и союзники, с ними мы поддерживаем рабочие отношения, иногда они нанимают нас для выполнения тех работ, которые не хотят делать сами. Вторая зона подконтрольна конкурентам Союза – корпорации Сверхновая и её сателлитам, враждебная территория, мы там не появляемся без особой необходимости. И наконец, третья, самая интересная и обширная – Свободная Зона. Дикий Космический Запад.

– Более шестидесяти тысяч обитаемых объектов всех возможных типов, территория частного капитала, где нет государственного регулирования и каждая колония ведёт свою собственную политику выживания сообразно своим силам и интересам. В отсутствии государства понятие закона в Свободной Зоне весьма условно – пиратство, грабежи, вымогательство там в порядке вещей. И тут на арену выходим мы.

– Если у той или иной колонии проблемы с пиратами, которые грабят её корабли, мы решаем проблему, силой прекращая действия бандитов. Если среди колоний начинается конфликт, к примеру, за ледяной или железно-никелевый астероид, то мы проследим за тем, чтобы их спор не перерос в полномасштабную войну. Если тот или иной корабль Союза терпит крушение в Свободной Зоне, мы первыми приходим на помощь.

– Мы далеко не только наёмники, тут ты неправа. Мы армия, полиция, суды и спасатели в одном лице. Там, где всё решают деньги и оружие, наш геройский экипаж представляет Закон. Пусть и не бесплатно. Понимаешь?

– В общих чертах.

– Тогда ты должна понимать, что в результате нашей деятельности у нас образовалось очень много врагов. И когда ты станешь одним из большевиков, одним из нас, они станут и твоими врагами тоже, причём навсегда. Впоследствии ты можешь покинуть крейсер, но твоё прошлое навсегда останется с тобой, и выкупить его ты не сможешь. Ты принимаешь это во внимание, когда думаешь о зачислении в наш экипаж?

– Наличие врагов для меня не в новинку.

– Также ты должна понимать, что, вступая в наши ряды, начинаешь новую жизнь. Официально Ольга Воронова мертва, о твоём существовании в данный момент знает лишь мой экипаж и тот, кто сунул тебя в Духовку. Для всех остальных ты не существуешь, и пусть так остаётся дальше, сейчас так лучше в первую очередь для тебя. Служить на моём корабле ты будешь под прикрытием новой личности.

– Мы уничтожили их маленькую частную тюрьму, и сейчас твои похитители ещё, возможно, числят тебя среди мёртвых, но рано или поздно они разберут завалы и поймут, что заключённой Вороновой удалось бежать. Скорее всего, тебя начнут искать, и вот тут новая личность с новыми документами будет весьма кстати. Новая жизнь предполагает, помимо прочего, полное отсутствие контактов со всеми старыми знакомыми.

Ольга думает о Петрове, родители так и не вспомнились.

– Знакомых у меня немного, фактически только один человек, и я даже не знаю, жив он или нет.

– Значит, оставим прошлое в прошлом. И ещё одно, последнее, но не по значению. Большевик входит во вспомогательный флот Союза как частный корабль. Это значит, что в мирное время мы им не подчиняемся, но в случае войны крейсер переходит в распоряжение штаба флота. Экипаж является военнообязанным, и, если начнется война, ты будешь призвана на общих основаниях. Военный билет у тебя будет.

– Я с рождения на службе.

Климов еле заметно улыбается своей знаменитой хитрой ухмылкой.

– Ну тогда, если тебя не привлекает карьера малолетней проститутки во Фрипорте, я официально предлагаю вам, Ольга Воронова, наняться к нам в экипаж бортинженером-компьютерщиком в звании старшего матроса, стать персональным помощником нашего корабельного мозга, то есть Владимира Ильича.

Старший матрос – самое низкое звание на Большевике, ниже уже идут корабельные роботы в чинах матросов обычных. Работая на Сверхновую, она управляла Высоким Домом в чине энсина, то есть мичмана. А теперь станет старшим матросом – существенное падение по служебной лестнице. Ольга переводит дыхание, считает до десяти и отчётливо говорит:

– Я согласна с вашим предложением.

Капитан подаёт ей старомодный планшет с листом гербовой бумаги.

– Частный корабль как маленькое государство, в котором капитан, то есть я, является президентом, римским папой и товарищем Сталиным в одном лице. Подписав стандартный контракт сроком на один год, ты становишься членом экипажа и гражданином моего государства. Я не просто работодатель – я твой флотский командир, что исключает возможность неповиновения. Мои приказы для тебя станут законом, любое их нарушение становится государственным преступлением, за которым последует соответствующее наказание. Если ты согласна на такие условия, прочти внимательно контракт и распишись.

Ольга быстро читает документ, минуту думает над прочитанным, затем размашисто подписывается.

Климов забирает контракт, затем протягивает ей крепкую ладонь:

– Старший матрос Воронова, поздравляю вас с зачислением в экипаж. Желаю успешной службы.

– Спасибо, товарищ капитан.

Контракт убран в стол, его место занял магнитный поднос, на котором стоят два маленьких герметичных стаканчика.

– По нашей традиции вступление в должность отмечается глотком водки. Не знаю, был ли на Высоком Доме алкоголь и…

– Я выпью.

Она подносит стаканчик ко рту, подхватив губами трубочку.

– За нового старшего матроса! За нового большевика! Будем жить!

– За корабль и экипаж! Будем жить!

Столичная обжигает рот, но Ольга стойко переносит испытание: она хорошо знает, что флотские традиции нарушать нельзя.

ГЛАВА 3: НОМЕР ДВЕНАДЦАТЬ

Последующие двадцать четыре часа выдаются для Ольги весьма интенсивными.

После того как она прошла церемонию зачисления в экипаж, капитан по общей связи объявил команде о пополнении, представив своим людям Воронову, пожелав удачной службы и выразив надежду, что большевики радушно примут её в свой дружный трудовой коллектив. Девушка застенчиво улыбается, чувствуя, что её рассматривают со всех сторон и уже делают свои оценки, которые, как она подозревает, будут не слишком высокими на первых порах. Сама она не успела многого узнать о новых коллегах, уловила только, что в экипаже, кроме неё, одиннадцать человек, а также неустановленное число морпехов и роботов. Ей, выросшей в одиночестве, этот небольшой коллектив кажется до неприличия огромным. Завтра предстоит познакомиться с новыми товарищами поближе.

Бортовой компьютер поднимает её в семь утра по московскому времени, которое является стандартным временем на крейсере. Вчера Климов назначил её в непосредственное подчинение искусственному интеллекту, и теперь Ильич охотно берётся за обязанности старшего офицера.

– Доброе утро, товарищ Воронова, драматическая пауза, барабанная дробь – поздравляю вас с первым днём вашей карьеры в составе нашего доблестного экипажа. Вас приветствует мозг партии большевиков – Владимир Ильич, прошу любить и жаловать. В дальнейшем предлагаю перейти на ты, не возражаешь, Ольга?

– Возражений не имеется, Владимир Ильич, готова приступить к исполнению служебных обязанностей и жду указаний.

– Указание номер один – спуститься в кают-компанию и принять завтрак, на выполнение – полчаса. Приятного аппетита.

Смена времени суток на борту боевого корабля достаточно условна – внутри большинства обитаемых отсеков и туннельных коридоров царит бесконечный синий полумрак, и только яркие огни кают-компании разгоняют искусственные сумерки. Старший матрос завтракает в гордом одиночестве, вольготно раскинувшись в кресле и наслаждаясь каждым мгновением. Судя по всему, эти тридцать минут будут последней передышкой перед долгой и упорной работой. Ровно через полчаса Ильич снова выходит на связь:

– Итак, приступим. Товарищ Воронова, сейчас тебе необходимо пройти краткий вводный курс, чтобы узнать устройство Большевика и познакомиться поближе с его экипажем, народ тут у нас интересный. Это сжатый курс, созданный мною специально для таких случаев, поможет на первое время, пока ты ещё новичок. Работаем в матрице, возражений нет?

– Никак нет, готова к труду и обороне.

– Принято. Итак, Оля, пристегнись и положи руки на подлокотник, начинаем на счёт три… два… один.

Время замедляется, фактически прекращает свой бег. Разум Ольги освобождается от тела и одномоментно становится единым целым с кораблём. И теперь она знает корабль, осознаёт сложнейший механизм и своё точное место в нём.

Большевик являет своей конструкцией квинтэссенцию того, что принято называть космическим кораблём – машиной, спроектированной и построенной исключительно для космических полётов, лишённой возможности совершать посадку на крупные планеты, такие как Венера и Земля.

Корабль своей формой напоминает тележную ось с надетым колесом. Ось – главный корпус, цилиндр высотой восемьдесят пять метров и диаметром в четырнадцать. Чуть выше центра цилиндра – неподвижное колесо-диск, выдаётся на двадцать метров от основного корпуса, в диске установлены маршевые двигатели и две батареи мощнейших электромагнитных пушек, названные в честь маршалов Советского Союза – главный калибр Большевика.

В самом центре диска – сердце и мозг корабля, спаянные воедино, – реактор и отсек Владимира Ильича. Реактор необычный: не ядерная, а термоядерная энергетическая установка, Ольга никогда не видела такого сложного механизма на таком малом корабле и теперь исследует реактор, поражаясь тщательности, с которой кораблестроители встроили его в столь малом объёме. Именно это искусственное солнце обеспечивает крейсеру его небывалую скорость и сокрушительную мощь пушек, решившую исход множества космических битв. Двигатели, реактор и корабельный компьютер объединены в единую вторую палубу, защищённую бронированным коконом, прикрывающим данные отсеки как наиболее важные. Забронировать остальное пространство не представлялось возможным, иначе масса корабля станет запредельной. Она внимательно осматривает бронированный диск, а затем поднимается над ним, на первую палубу.

Здесь находится центральный пост, откуда пятёрка офицеров управляет полётом, широкодиапазонная радарная станция, дальномерный пост и орудийная батарея номер три. Множество приборов и машин ей малознакомы, многое она видит впервые, часть данных недоступна вовсе: ей, как новичку, ещё не до конца доверяют. Такое положение надо просто перетерпеть.

Под диском – третья, жилая палуба: каюты экипажа, в том числе и её собственная, камбуз, медицинский отсек, спортзал и кают-компания, где в данный момент находится её тело.

Самая нижняя, четвёртая палуба – орудийная батарея номер четыре, трюм, хранилища, док для челнока, кубрики морских пехотинцев, стыковочные узлы. Плюс различные вспомогательные отсеки, в которых могут работать только роботы. И ещё очень много другого важного, что надлежит выучить и запомнить, но на первое время устройство корабля понятно.

Вот и её пост – низкий вытянутый отсек инженера-оператора на второй палубе, пустовавший и не использовавшийся уже долгое время. Внутри капсулы без единого иллюминатора, под самым боком у реактора, места столько же, сколько в большом дорогом гробу – именно отсюда она будет производить настройку и ремонт нервной системы всего крейсера. Явный плюс этого пенала – её рабочее место внутри бронепалубы, так у неё намного меньше вероятность погибнуть в бою. Ольга, уже сталкивавшаяся на прошлой работе с пробоинами и разгерметизацией, оценила данный момент как весьма положительный.

– Ну, как тебе наш буксирчик?

– Слов нет, машина внушает неподдельное уважение.

– То-то же! Здесь вводная заканчивается, фройляйн, остальное по мере нашего дальнейшего обучения. Тебе пора познакомиться со своими флотскими товарищами, они уже ждут.

Ильич разрывает соединение, Оля провела в матрице пять минут. За время её отсутствия в кают-компанию спустились на завтрак некоторые из новых сослуживцев, и теперь она с интересом наблюдает за ними. Сейчас перед нею трое офицеров с главного поста.

Высокий молодой человек, глаза которого постоянно закрыты чёрными очками-консервами – лейтенант Юрий Токарев, пилот. Рядом с Юрием, положив руку ему на плечо, сидит стройная девушка, обладательница внушительного бюста и ярко-синих волос – лейтенант Наталья Иванова, штурман. Эти двое всё время вместе управляют полётом корабля, и, судя по всему, их связывают не только рабочие отношения.

– Ну, как первый день на службе?

Анастасия Мельникова, та самая рыжеволосая девица лет двадцати пяти, с которой Ольга уже сталкивалась прошлым утром. Единственная гражданская вольнонаёмная на Большевике, оператор радарной станции, полновластная хозяйка дальномерного поста на самой верхушке главного корпуса: высоко сидит, далеко глядит. Нахальный взгляд её изумрудно-зелёных глаз Ольге не нравится.

«Что ты против меня имеешь, Настенька?» – думает Воронова, невинно улыбаясь рыжеволосой красавице.

– Да вроде нормально, осваиваюсь потихонечку, вот на рабочее место определили.

Милая улыбка в ответ:

– Это куда, на камбуз?

– Нет, на кухню пристроиться мне не свезло, меня к Владимиру Ильичу приписали оператором, аппаратурку буду вашу настраивать. Так что, если там какие проблемы, сломается чего, контакты закоротит – обращайся.

Ещё один молниеносный презрительный взгляд. Наталья, потягивая через трубочку говяжий бульон, поперхнулась от смеха, переводит дыхание и поворачивается всем корпусом к Ольге:

– Слушай, а правду про тебя Ильич говорит, что ты дочку президента Сверхновой грохнула?

– Ну да, имел место в моей героической биографии такой факт, не скрою. Но она сама напросилась, так что я не особо переживаю по этому поводу.

Анастасия наклоняется к ней через стол:

– И награды за свою голову не боишься?

– А зачем, за мертвецов награду не объявляют. Официально я сыграла в ящик, так что теперь думаю начать новую жизнь в составе большевиков, осталось только бумаги оформить, Владимир Ильич обещал помочь…

– Воронова, на вторую палубу!

– Извините, коллеги, служба зовёт, приятного аппетита.

Поднимаясь на бронепалубу, старший матрос раздумывает над тем, что имеет против неё рыжеволосая, но так и не приходит к какому-нибудь убедительному ответу, списав происходящее на гормональную дурь. С остальными членами экипажа у неё вроде налаживаются нормальные отношения, так что она решает не переживать по этому поводу, просто с Настей надо быть настороже. В конце концов, говорит Ольга сама себе, я не брильянт в сто карат и не обязана всем нравиться.

На вторую палубу нельзя попасть из туннеля через обычный люк, сначала приходится пройти отдельную шлюзовую камеру с необычайно толстыми стенками. Внутри бронированного диска те же туннели, только ярко освещённые, из вентиляторов бьют сильные потоки воздуха, плюс ещё слабый, но непрерывный гул системы охлаждения реактора.

– Товарищ Ильич, я на месте.

– Вижу. Сейчас мы с тобой опробуем твой отсек в деле, только для начала надо тебя с местным контингентом познакомить, в конце концов, они будут самыми близкими твоими товарищами и соседями. Сверни направо, у механиков свой пост управления, Дед сейчас как раз там колдует.

Ольга уже знает, что Дедом по старой традиции ещё морского флота зовут старшего механика. Дедом Большевика является капитан второго ранга Дмитрий Бурлаков, высокий всклоченный мужчина неопределённого возраста в белоснежном халате и огромных защитных очках. В момент появления девушки он работает в матрице, производит плановую проверку энергетической установки.

– Здравствуйте, я Ольга Воронова, новый инженер-оператор!

Дед смотрит на матроса, как на невиданное чудо, затем широко улыбается, пробормотав что-то неразборчивое, и протягивает руку, не снимая белой перчатки.

– Ну всё, докатились – дева в реакторном отсеке. Ладно, чего уж там, помирать так с музыкой. Я Дед, здешний стармех, снабжаю энергией и привожу в движение всю нашу колымагу. Вторая палуба в моём ведении, стало быть, и ты тоже, это девушке понятно?

– Так точно, товарищ стармех, девушке всё понятно.

– Ну, отступать некуда, поздравляю с зачислением и желаю успешного выполнения своих обязанностей, к которым ты сейчас и приступишь. Я скажу кузнецам, чтобы проводили тебя к Ильичу.

В туннеле за спиной послышалась какая-то возня и сопение, а затем на пост механиков влетают, отталкивая друг друга, оба кузнеца. Кузнецы – старшины первой статьи братья Кузнецовы, Борис и Анатолий, два очень похожих друг на друга бородача, механики и оружейники, главные помощники Деда. На первом брате красная бейсболка, красная клетчатая рубашка и красные подтяжки – значит, это Боря. Толя носит синюю бейсболку, синюю клетчатую рубашку и синие подтяжки, другой возможности различить их не существует, вспоминает Ольга слова Ильича. Ухоженные рыжие бороды не могут скрыть тот факт, что оба кузнеца на самом деле очень молоды, не старше двадцати пяти.

– От свезло так свезло, какую красотку к нам назначили, я-то всё боялся, что ботаника какого-нибудь зачислят.

– Да, определённо фортуна нам улыбнулась. Сейчас я покажу ей рабочее место…

– С чего это ты, я сам отлично провожу нашу гостью!

Кузнецы разыгрывают право сопроводить Ольгу на кулаках, повезло Борису.

– Следуй за мной, красавица.

Пара поворотов, и они у круглого люка из толстого дымчатого стекла, за которым находится её боевой пост.

– Не возражаешь, если я зайду первым? Понимаешь, этот кабинет не использовали по назначению уже давно, у нас долго не было оператора, так что надо прибрать за последним владельцем. Владимир Ильич, открой!

Люк уходит в переборку, Боря ныряет внутрь и минуты полторы там возится, срывая со стен и потолков фотографии обнажённых девушек.

– Так, красотки, с вещами на выход. Ну вот оно, твоё персональное царство, можно сказать, в затылке у нашего дорогого Ильича, устраивайся.

Отсек оператора – два с половиной на полтора метра, высоты потолка хватает только на то, чтобы сесть на пол. Никакого оборудования или приборов, только мощное противоперегрузочное кресло со сложной системой ремней безопасности и подачей кислорода, оператор располагается полулёжа. Приятный жёлтый свет, максимально похожий на зарево утреннего солнца, но светильников нет – сами стены светятся. Стены не сплошные, если положить на переборку руку, то чувствуются мелкие поры, как у вулканического туфа. Понятно, почему здесь нет никаких приборов – отсек сам по себе один большой нейроинтерфейс, ведущий напрямую в матрицу.

– Ну как, не тесно?

– Всё путем!

– Ладно, оставляю тебя наедине с нашим электронным начальником, он не любит здесь посторонних. Приятной работы.

Борис уходит, люк за ним задраивается. Девушка пристёгивает себя к креслу, стараясь устроиться по возможности удобнее.

– Поехали.

Оборудование крейсера многократно превосходит её старую аппаратуру на Высоком Доме – никогда ещё работа в матрице не была столь лёгкой и приятной. Разделение сознания не доставило никаких неудобств, мысли как никогда чёткие, помех никаких. Большевик внезапно становится прозрачным, сделанным как будто из цветного стекла, и она видит его весь целиком и в то же время в каждой отдельной части, её разум, разделённый на миллиарды копий, чувствует каждую деталь и механизм крейсера. Время не замедлилось – оно просто остановилось, дав ей возможность адекватно реагировать на любое, даже самое скоротечное изменение пространственно-временного континуума.

– Ну, как тебе?

– Просто потрясающе, и близко не сравнить с ознакомительным туром!

– Хорошо, сейчас ты видишь весь корабль, кроме некоторых отсеков, пока для тебя недоступных, эти ограничения будут сняты с течением времени. Не обижайся, как говорил товарищ Сталин, здоровое недоверие – хорошая основа для совместной работы. Теперь приступим к первому практическому заданию. Выдели систему управления.

– Есть выделить систему управления.

Цветное стекло стремительно тускнеет, уступая место ярким красным линиям, пронзающим все палубы и отсеки. Красная паутина стремительно растёт, заполняя всё вокруг – это нервная система Большевика, посредством которой электронный мозг управляет всем кораблём.

– Внимание, фройляйн, твоя задача – устранить повреждение линии связи в указанной мною секции.

Общая схема крейсера исчезает, уступая многократно увеличенному сектору корпуса. Вот он, повреждённый участок – сверхпроводимость одной из вспомогательных шин нарушена несколькими микроскопическими частицами пыли, создающими несильные, но чувствительные помехи.

– Согласись, такое нарушение малой линии, как камешек в ботинке, – не смертельно, но неудобно. Я могу устранить его самостоятельно, но хочу предоставить эту возможность тебе. Приступай.

– Есть устранить самостоятельно.

Никогда раньше ей не удавалось работать с такой скоростью и точностью. Ольга, за долгие месяцы заключения соскучившаяся по любимому делу, с нескрываемым удовольствием накидывается на нужный сектор, в кратчайший срок устраняя повреждение, молекула за молекулой стирая пыль и обновляя проводник. Помнят руки.

– Точность выполнения высокая. Спасибо, фройляйн.

– Рада стараться, Владимир Ильич.

– Итак, продолжим обход ведомственной территории…

Ильич муштрует Ольгу следующие шесть часов, по итогам оставшись довольным результатом.

– На остаток дня ты свободна, рекомендую отдохнуть и получше узнать коллег.

Воспользовавшись советом бортового компьютера, Воронова отправляется знакомиться с другими членами экипажа на их рабочих местах. Покинув отсек оператора, она спускается на четвёртую палубу, где её встречает ещё один капитан третьего ранга – Вольф Петерс. Вольф оказывается коренастым, начинающим лысеть упитанным мужиком с быстрыми глазами. Круг его обязанностей чрезвычайно широк, у него диплом инженера систем жизнеобеспечения, и сам себя товарищ Петерс по старинке зовёт боцманом, который содержит в порядке всё их учреждение. Боцман устраивает ей небольшую экскурсию по ведомственной территории, демонстрируя трюмы, мастерские и хранилища припасов, не забывая разбавлять экскурсию саркастическими комментариями и похабными флотскими анекдотами, но за его весёлостью от девушки не укрывается осознание того, как много у него работы на крейсере. Помимо прочего, Вольф иногда хозяйничает на камбузе, угощая экипаж творениями своего кулинарного гения – сложную науку приготовления пищи в невесомости он освоил досконально.

Второй офицер на четвёртой палубе – капитан-лейтенант Вениамин Домчеев, она уже встречала его во время своего неожиданного побега. Как и товарищ Петерс, Вениамин – профессионал широкого профиля: дипломированный космический строитель, специалист по работе в открытом космосе, мастер экстренного ремонта. И он же возглавляет взвод морских пехотинцев во время абордажных атак, являясь их старшим офицером. Как говорит про них Ильич: Вольф на пару с Веней следит за тем, чтобы Большевик не развалился на лету – Вольф следит изнутри, а Веня – снаружи. Два весельчака и хохмача, получающие искреннее удовольствие от своей трудной и опасной работы.

Осмотревшись и освоившись в трюме, Ольга поднимается на центральный пост, по пути ещё раз заглянув в медицинский отсек проведать Елену. Попасть в рубку управления боевого корабля – её давняя мечта, и сейчас она не может подавить в себе благоговейного трепета, хотя и старается относиться к происходящему спокойнее: она ведь здесь не турист – она такой же большевик, как и все остальные, и теперь это и её корабль тоже.