GROND I: Блицкриг

Бой за станцию «Высокий Дом 8» произошёл в ночь со второго на третье января 2092 года, год и полтора месяца тому назад. Из этого промежутка времени она помнит чуть меньше одиннадцати месяцев, где остальное – неизвестно. Допустим, ещё дней двадцать пять – тридцать её переправляли в бессознательном состоянии как груз на каком-нибудь тихоходном тюремном транспорте типа ГУЛАГ-19, на котором начинал службу Петров. Как ни крути, всё равно получается меньше одного календарного года. Что же тогда с ней происходило в остальные дни и где она их провела?

За время её отсутствия мир мало изменился, только ухудшилась экономическая ситуация, но она всегда ухудшается. По-настоящему важных событий, с её точки зрения, не произошло, за исключением одного: Электра Донован, дочь Пирпойнта Донована, одного из девяти президентов корпорации Сверхновая, погибла при крушении личной яхты Чёрный Лебедь в начале прошлого года, как раз в ночь со второго на третье. Вместе с ней погибли ещё почти два десятка её гостей, бывших на борту Лебедя в тот роковой полёт. Проведённое расследование установило, что катастрофа стала следствием крайне неудачного стечения неблагоприятных обстоятельств. Ничьей вины нет, дело закрыто.

– Ничьей вины нет, говорите? Ладно, посмотрим, что там про твои похороны написали, подруга.

Полной записи траурной церемонии не оказалось в наличии, видимо, Электру хоронили на церемониальном кладбище клана Донован, куда доступ журналистам был заказан. В сеть попали только несколько кадров выноса закрытого чёрного гроба класса люкс, по традиции накрытого старым американским флагом, катафалк сопровождала куча больших шишек. Кто эта высокая рыжая девушка с рассеянным лицом справа у гроба, кажется, Изменённая? Нет данных.

Вдоволь полюбовавшись выносом тела, Ольга принялась собирать информацию относительно самой себя, но обнаружить многого не удалось. Действительно, в реестре торгового флота корпорации одно время числилась некая Ольга Воронова в чине энсина, личный номер 294770. Уволена по причине смерти 3 января 2092, место службы не указано, личных данных нет, фотография отсутствует. Кроме этого короткого некролога, нет никаких других подтверждений того, что Ольга Воронова когда-либо существовала.

Уволенному по причине смерти деньги не нужны, и Ольга не удивилась, узнав, что её банковские счета, куда перечислялись проценты с каждого грамма водоочистителя, просто исчезли. «Высокого Дома 8» тоже официально никогда не было, в страховом реестре Сверхновой его регистрационному номеру соответствует теперь автоматический пакгауз, используемый для снабжения колоний на низких и средних орбитах, на котором никогда не происходило ничего интересного. Возможно, если хорошо попросить, Владимир Ильич сможет найти больше информации, но…

– Ольга Воронова, к капитану!

Оклик корабельного компьютера прервал череду тревожных размышлений – Ольга сбрасывает остаток рациона в утилизатор, отталкивается от стола и влетает в дальний туннель. Рыжеволосая наконец отрывается от своих экранов и бросает ей вслед:

– Если мы с вами больше не увидимся, то очень приятно было познакомиться.

– К чёрту.

Ольга медленно поднимается, по возможности стараясь замедлить свой путь, но верхняя палуба надвигается неотвратимо. Вот она у толстой серой двери с чёрной табличкой «Капитан Фёдор Климов». Внезапно накатило смущение, словно она провинившаяся ученица, отправленная к строгому директору школы. Смущение и страх. Есть от чего прийти в волнение: если верны слухи о капитане этого корабля, то она может и не выйти обратно.

– Войдите!

Дверь отходит в сторону, и девушка вплывает в каюту. Некоторое время она висит неподвижно, рассматривая странное полутёмное помещение. Капитанская каюта построена в стиле купе старомодного поезда, какого-нибудь Восточного Экспресса или Полуночного Специального. Стальные стены закрыты деревянными панелями, не имитацией, а настоящим деревом благородного бронзового цвета. В дальней стене – большой иллюминатор, в углу отсвечивает углями искусственный камин. На правой стене – портреты Сталина, Берии и Фиделя Кастро, рядом фотографии Первопроходцев: Королёв, Гагарин, Титов, Леонов, Армстронг, групповые снимки, на которых Ольга знает далеко не всех. Обстановка: большой сейфовый шкаф, широкая откидная кровать, в данный момент пристёгнутая к стене, рундук и массивный стол, за которым восседает, пристально изучая вошедшую, хозяин каюты и корабля.

– Ну, здравствуй, Ольга Воронова.

– Здравствуйте… товарищ капитан первого ранга.

Широкое, с резкими чертами лицо капитана неприветливо и сурово, глубокий лучевой ожог, рассекший левую щёку от уха до челюсти, привлекательности ему не добавляет. Климов напоминает Ольге одного известного актёра ещё советских времен: тот же умный взгляд с прищуром, полуулыбка. На капитане совсем не флотская ярко-красная рубаха и чёрный кожаный пиджак, пальцы непрерывно сжимают тяжёлый ребристый эспандер.

– Садись.

Девушка аккуратно приземляется на откидной стул напротив стола, одним движением закрепив ремень.

– Для начала, если не возражаешь, я бы желал услышать твою историю.

Возражений не последовало – Ольга достаточно подробно рассказывает историю своей короткой жизни. Взросление на Высоком Доме, обучение, экзамен, работа, катастрофа Техасца Билла, дальнейшие годы и, наконец, пиратское нападение. Умалчивает она только о том, кто убил Электру, а также о контактах с друзьями Арины Родионовны и о самодельной ракете, которая давно уже пересекла орбиту Юпитера. Климов слушает внимательно, изредка задавая короткие вопросы.

– Дальше вы знаете.

– Знаем. Как ты могла догадаться, в ту частную тюрьму мы явились совсем не за тобой. Наш доблестный экипаж наняли найти и освободить другого клиента, что было весьма затруднительно, ибо мы потеряли след. По счастью, имплантированный передатчик товарища Фрунзе сумел подать нам весточку, и мы начали готовить эвакуацию. Однако нам была нужна помощь изнутри тюрьмы, чтобы обрушить систему охраны в критический момент, нужен был союзник, и этим союзником стала ты. Мы не знали, можем ли верить тебе, а ты не знала, можешь ли верить нам, так что риск обоюдный. Чернова рассказала про бомбу в твоей голове, которую ты выращивала целый месяц, ежесекундно рискуя взлететь на воздух – впечатляет. Как ты её сделала?

– Собирала заряд молекула за молекулой из частиц рациона, чуть не умерев при этом с голода. По счастью, в моём личном деле не было указано, что я владею таким фокусом.

– Снимаю шляпу, товарищ Ольга. Как я уже сказал – риск обоюдный, в итоге я даже удивлён, что всё получилось. Но задание выполнено, а ты сидишь в моём кабинете. И хотя я впервые вижу тебя, про Ольгу Воронову мы наслышаны.

– Интересно знать, как именно.

– Пожалуйста.

Между ними возникает короткое личное досье на офицера торгового флота корпорации Сверхновая, составленное, судя по всему, в конкурирующей организации – Союзе.

– Разумеется, мы знали, что Высокий Дом 8 никакой не автоматический пакгауз, знали, что именно там делают и кто управляет всем хозяйством. В конце концов, это был совместный проект, именно потому нам сообщили некоторые важные детали, сообщили неофициально, в частной беседе. Там произошла очень странная авария с многочисленными жертвами, завод получил серьёзные повреждения и, что ещё хуже, лишился оператора – о твоей смерти было сообщено в кратком новостном бюллетене. Твоё тело не выдавали родителям для похорон: согласно контракту, оно принадлежит корпорации. Но в штабе нашего флота были больше обеспокоены исчезновением куратора, он ведь гражданин Союза. Михаил Петров пропал без вести, предположительно, похищен и убит подельниками Электры, которые действовали на Земле.

Ольга долго готовила себя к этой новости, и всё же удар тяжёл. Человека, спасшего её одним точным выстрелом, скорее всего, уже нет в живых.

– Расследование, что дали результаты?

– Официального санкционированного расследования не проводилось, всё пришлось делать тайно. Большинство сообщников Электры были уничтожены вашими с куратором совместными усилиями. Их подельников на Земле задержали, допросили и, по всей видимости, затем отпустили по-тихому, в итоге не было ни единого судебного заседания и приговора. Проблема в том, что это не простые экологические террористы: вся группировка состояла из золотой молодёжи корпорации, детей аристократов и богачей, посему их богатенькие родители были кровно заинтересованы в том, чтобы не дать делу хода.

– Потому было принято управленческое решение не разглашать правду и никого не наказывать, дело закрыли за смертью большинства подозреваемых. А для широкой публики сочинили удобную для всех версию о том, что пассажиры Чёрного Лебедя погибли в катастрофе в окрестностях Высокого Дома. В той же катастрофе погибла оператор завода, которая самоотверженно пыталась им помочь, но, к сожалению, не вернулась с задания. Тебя даже хотели наградить посмертно, но представление к медали где-то затерялось.

– Электра тоже говорила, что меня потом наградят за храбрость. Значит, всё спустили на тормозах?

– Да. Представители Союза, которые владели частью Высокого Дома, согласились не разглашать правду и поддержать версию о случайной катастрофе на том условии, что им выплатят компенсацию за ремонт завода и неустойку за недополученную прибыль. После выплаты компенсации инцидент был объявлен исчерпанным. Возможно, тебя порадует тот факт, что выплачивать огромную компенсацию руководство Сверхновой заставило именно семью Донован, раз уж именно их наследница устроила весь этот вселенский бардак космического масштаба. Клану Донован, одному из самых старых и влиятельных в корпорации, пришёл конец, они разорены и сдали все свои позиции конкурентам. Пирпойнт Донован был смещён со всех постов, а затем погиб в странной автокатастрофе – предположительно, самоубийство. Такие дела.

Ольгу факт краха Донованов не особо радует – товарища Петрова это не вернет.

– Как я понимаю, в данной ситуации моё неожиданное возвращение из небытия будет крайне нежелательно для многих влиятельных лиц?

– Вы верно всё понимаете, товарищ Воронова. Дело закрыто, тела преданы земле, завод восстановлен и работает с другим оператором, компенсации выплачены, а официальная лживая версия принята как удобная для всех. И тут вдруг ты, живая, здоровая и знающая неприятную правду. Учитывая всё это, Оленька, каковы твои дальнейшие планы?

Если у Ольги и были дальнейшие планы, то теперь они все разом рухнули под весом неожиданно вскрывшихся обстоятельств. Понятно, почему в Сверхновой никто особенно не беспокоился по факту её пропажи: у всех были дела поважнее, например, спасать своих богатеньких отпрысков от трибунала. А чего теперь делать ей?

Через сорок часов Большевик совершит посадку во Фрипорте, самом большом частном лунном городе, куда он должен доставить спасённого старика. Там ей придётся покинуть корабль и шагнуть в неизвестность. Денег ни копейки, одежда только та, что на ней, документов никаких. А Фрипорт – крайне неприятное место для молоденькой девушки без денег и бумаг, это общеизвестно. Конечно, оставались ещё счета в банке Лунограда, те самые, про которые, кроме неё, больше никто не знает, денег там должно хватить на первое время, но туда ещё надо будет попасть, что весьма затруднительно. Кроме того, чтобы снять деньги, Ольге нужно общегражданское удостоверение личности, пусть даже на вымышленное имя, без него её не пустят на порог банка. А теперь ещё добавилась и перспектива встречи с теми, кому живая Воронова не слишком выгодна по причине информации, которой она владеет. Ей не повезло знать слишком много.

Надо на что-то решаться. Ольга смотрит Климову прямо в глаза и начинает самый важный разговор в своей жизни.

– Я не могу покинуть борт вашего корабля, товарищ капитан первого ранга. Не могу сойти в порту, меня там могут убить за первым же поворотом. Потому я прошу вас оставить меня на Большевике, нанять в экипаж в должности помощника судового механика или инженера-оператора. Насколько мне известно, ваш прошлый оператор получил тяжёлое ранение и был списан на берег, я берусь заменить его. Вы не пожалеете, я вхожу в первую десятку тысяч лучших специалистов по работе с искусственным интеллектом во всей солнечной системе и…

Климов рассмеялся, не давай ей возможности договорить. Переведя дух, капитан вольного крейсера смотрит на девушку в упор недобрым взглядом.

– Очень уж вы, юная леди, прыткая. И всё-то вы знаете заранее. Что это вас так интересует служба в моём экипаже на самой низовой должности? Вы же можете отправиться в любой город Союза со всеми вашими знаниями, и там агенты Сверхновой будут вам не страшны. Зачем вам место матроса на моём корабле?

– Затем, что я не хочу поменять одну золотую клетку на другую. Русские, китайцы и индусы помогут мне только в обмен на технологии производства белого порошка, тех самых водоочистителей, что делает Высокий Дом. А для этого им нужен оператор, то есть я. Мне построят ещё один завод или лабораторию, я стану хозяйкой ещё одного Высокого Дома и проведу там в лучшем случае следующие лет двадцать, пока не отдам все свои секреты. Ещё двадцать лет в роли дорогого инструмента, будто мне своего детства мало. Я не хочу менять одних хозяев на других, не для того я рисковала всем, когда помогала вам освободить клиента и бежать самой. Мне действительно лучше пойти к вам простым матросом.

– Слова по-настоящему свободного человека: либо очень смелого, либо чрезмерно самоуверенного. Но всё же, почему именно мой экипаж, почему именно Большевик?

На сей раз Ольга коротко улыбается в ответ, вспомнив давнюю детскую мечту.

– Я всегда мечтала стать такой, как вы, товарищ Климов. Стать капитаном собственного корабля, быть настоящим хозяином своей судьбы. Долгие годы думала об этом, готовила себя, работала и копила деньги. А теперь денег и работы у меня нет, но есть шанс всё исправить. Ваш экипаж – один из самых высокооплачиваемых в солнечной системе, больше получает только Королева Ос. И, работая с вами, я смогу за пару лет заработать на собственный корабль, открыть свой бизнес.

– Но даже эти огромные деньги не главное, их я могу заработать где-нибудь ещё. Главное, что я смогу набраться опыта, уникального опыта в вашем уникальном экипаже. Другой такой возможности у меня нигде не будет, и надо быть клинической идиоткой, чтобы отказаться. Потому ещё раз прошу – возьмите меня в экипаж. Обещаю: вы никогда не пожалеете об этом решении!

Климов даёт ответ не сразу, словно испытывая её терпение, Ольга упорно ждёт. Наконец, не услышав других предложений, Климов говорит без всякого видимого интереса.

– Ты права насчёт денег и опыта. И ещё раз права, когда говоришь, что у нас некомплект, нам снова нужен толковый компьютерщик. Возможно, повторю, только возможно, ты нам подойдёшь. У тебя подходящее образование, и, что ещё более важно для меня, у тебя есть опыт, весьма полезный в нашей работе – боевой опыт…

– Я смогу, я готова!

Лучевой шрам подёрнулся от короткой усмешки.

– Не надо бежать впереди паровоза, товарищ Воронова. Твоему зачислению в мой экипаж мешает одно серьезное обстоятельство: судя по данным обследования, с твоим головным мозгом что-то сделали перед отправкой в Духовку. Что именно, пока неясно, но не думаю, что что-нибудь сильно приятное. Кто знает, может, ты уже не можешь работать, тогда пользы от тебя, как от пассатиж в бане.

Пальцы Ольги сжимаются мертвой хваткой, так что ногти впиваются в ладони: ей кажется, что она падает в бездонную пропасть вместе со стулом, каютой и всем Большевиком. Не сможет работать – перспектива хуже смерти.

– В общем, надо прояснить вопрос твоей профпригодности, и товарищ Чернова сейчас этим займётся. Владимир Ильич, передаю товарища Воронову в твоё подчинение, отправь её к Лене, она в курсе, полный доклад мне на стол к шестнадцати часам.

– Вас понял. Товарищ Ольга, следуйте по указателям.

– Я ещё…

– Следуйте по указателям.

Климов достаёт из недр стола мундштук дымчатого стекла, вставляет в него папиросу Беломор и с видимым наслаждением закуривает. В невесомости дым не поднимается к потолку, а окружает его фигуру словно миниатюрный ядерный гриб. Разговор окончен.

«Интересно, если не пройду проверку, увижу ли я снова Климова, – думает Ольга, спускаясь по тоннелю обратно к медицинскому отсеку. – Наверное, нет, запрут в каюте и там продержат до посадки во Фрипорте, затем выпишут пендель для ускорения и всего хорошего. Угу».

Чернова ожидает её у входа в свой отсек и, не говоря ни слова, указывает на операционный стол.

– Владимир Ильич, у меня всё готово. Подключай её в тестовом режиме, я буду наблюдать с основной линии, проверим, что да как.

– Возможна задержка сигнала до трети миллионной секунды из-за прочного ледника, ты уж извини, защита требует.

– Ну, это в пределах допустимого…

– Извините, что прерываю вашу дружескую беседу, но не могли бы вы всё-таки объяснить мне, что происходит?! – девушка не собирается скрывать своего раздражения. Только тут капитан третьего ранга обращает внимание на пациента:

– Извини, подруга, заработалась. Как ты уже, наверное, догадалась благодаря простому подсчету дат, ты провела в бессознательном состоянии значительный промежуток времени перед тем, как очнулась в той уютной тюремной камере, из которой я тебя вынула. Согласна?

Ольга усаживается на стол, теребя в руках эластичный страховочный ремень.

– Да, пропало почти три месяца. Даже с учётом перелёта с Земли в Духовку куда-то бесследно делась ещё куча времени.

– Вот это мы и постараемся выяснить, пойдём по следу утраченного времени. Судя по всему, над тобой провели серию нейроэлектронных операций, цель которых нам неизвестна, но её надо обязательно выяснить. Они либо изымали из твоей нервной системы что-то, либо, наоборот, исключительно глубоко что-то внедряли. Если тебя это обрадует, могу сказать, что всё произведено на высочайшем профессиональном уровне, над твоим мозгом работал настоящий мастер. Так как все имеющиеся в моём распоряжении обычные средства диагностики ничего не обнаружили, мы попробуем глубокое погружение. Ты, я и Владимир Ильич. Пока не начали, может, у тебя есть какие-нибудь предположения о том, что они могли с тобой сделать? Просто так, ради интереса, хорошая догадка может нам помочь.

Ольга не сразу даёт ответ:

– Мне кажется, я знаю, что они могли извлечь: секретные данные производственного процесса на Высоком Доме, то есть принципы работы завода. Они были вложены в меня ещё до рождения, на генетическом уровне, что позволяло мне с лёгкостью управлять конвейером и выдавать продукцию. Строго секретная информация, приносившая корпорации восемнадцать миллиардов ежегодно только с моего завода. Неудивительно, что они решили удалить данные перед отправкой меня в тюрьму – так безопаснее для их денег. Если же произошло внедрение, то я теряюсь в догадках, что это могло быть.

– Ещё они могли сделать из тебя мину, – ехидно подсказывает Ильич. – Есть такой грязный приёмчик электронной войны: в нервную систему носителя внедряют набор вредоносных кодов, что-то вроде компьютерного вируса напополам с пакетом помех. Носитель сам может ничего не знать, но, когда он подключится через нейроинтерфейс к тому или иному компьютеру, мина сжигает обоих. Я уже сталкивался с такими закладками, при правильном выполнении срабатывает на ура.

– Спасибо, вы меня очень обрадовали. И чего теперь делать?

– Что и планировали. Ложись на стол, я подключу тебя, а затем подключусь сама. Ильич не будет препарировать тебя в основной системе, будем работать в замкнутом тестовом контуре, так что, если в тебе действительно заложена мина, её подрыв не повредит ни кораблю, ни мне.

– А со мной что будет? – Ольга хмуро глядит на врача.

Голос хирурга по-прежнему совершенно спокоен.

– Ну, в случае наличия мины одной Ольгой на свете станет меньше, цинковый домик и белые тапочки тебе обеспечены. Тебя убьёт либо сама мина в момент взрыва, либо электромагнитная защита Владимира Ильича, либо и то и другое вместе. Можешь не переживать, твоя смерть будет исключительно быстрой, головной мозг сгорит за пару тысячных долей секунды. Не думаю, что это будет больно, дёрнешь пару раз задними лапками и всё. Кроме того, крайне маловероятно, что твоя смерть станет большой потерей с точки зрения судеб вселенной. Ладно, заболталась я с тобой, марш на стол, ложись на спинку, одежду и обувь снимать не надо, приступим.

– А если…

Аппаратура включена.

– Вношу ясность, если ещё не поняла: выбора у тебя нет, так что отставить «если»… поехали!

Ольга надевает мягкий контактный обруч, ещё секунда, и операционная исчезает. Привычного разделения сознания не происходит, её разум по-прежнему един, она парит в космической пустоте, а перед нею огромным облаком светящегося дыма расстилается спиралевидная галактика. Огни во тьме не звезды, это тоже галактики, миллионы и миллионы, насколько хватит взгляда. Откуда-то дует приятный тёплый ветерок, чуть слышны мягкие звуки какого-то древнего инструмента, то ли клавесина, то ли клавикорда.

– Так приблизительно выглядит Млечный Путь, если смотреть на него с расстояния в пятьдесят тысяч световых лет.

Голос Владимира Ильича раздаётся из тьмы, где-то поблизости должна быть Чернова.

– Впечатляет, ничего не скажешь. Ладно, что мне делать?

Вот и Елена.

– Займи свой разум чем-нибудь, чтобы не мешать мне работать. Лучше всего читай что-нибудь вслух, стихи или там книжку какую, что хочешь, но с чувством, с толком.

– Так… Алисе наскучило лежать под деревом…

Ольга читает по памяти Кэрролла, удобно расположившись в пустоте, закинув ногу на ногу и сложив руки за головой. Она старается читать спокойно, с выражением, чтобы поменьше думать о том, что её существование может прекратиться в любую секунду. По крайней мере, если ей не повезёт и она умрет здесь, то последнее пристанище будет довольно приятным и красивым местом. Да и слушатели подобрались хорошие, таких у неё давно не было, так что есть смысл и дальше читать как можно лучше.

– …засовывали Соню в чайник…

Она дочитывает до начала суда, когда Чернова завершает процесс.

– Достаточно.

– Ну и что там?

– Точно не мина, иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Тут нечто более интересное. Ильич, вырубай!

Час спустя Ольга снова сидит перед капитанским столом, медленно потягивая крепчайший чёрный чай с сахаром и лимоном, сосредоточенно запоминая пространные объяснения Черновой.

– Короче, Склифосовский, вывод из всего этого какой?

– Мы ошиблись, предполагая, что они что-то внедряли или извлекали. Ни то и ни другое. Те, кто оперировал Ольгу, старались спрятать в самых дальних глубинах её сознания некие важные данные, которые уже были при ней. Причем спрятать так, чтобы их было невозможно обнаружить извне, но можно достать в любой момент, когда потребуется. Я сама-то обнаружила следы вмешательства чисто случайно. Судя по всему, это именно та секретная информация о работе завода, которая стоит очень больших денег.

– Владимир Ильич, что думаешь?

– Странная выходит штука, шеф. Начнём с того, что мы не знаем, кто и по какой причине бросил Воронову в тюрьму без суда и следствия. Может быть, мистер Донован отомстил ей таким странным образом за смерть любимой дочки. Может быть, её решили оставить там, чтобы не выплыла на свет правда о произошедшем на Высоком Доме, закрыть и выбросить ключ, предварительно изъяв свои технические секреты. А теперь выясняется, что секреты Ольги так и остались при ней, только тщательно скрытые ото всех. Рискну предположить, что мы имеем дело не с местью, а с похищением.

– Кто-то неизвестный, но весьма могущественный под предлогом нападения на станцию вовремя объявил Воронову мёртвой и спрятал девчонку в частной тюрьме, для гарантии поработав над её мозгом. Для всех остальных она списана в тираж, а неизвестный кто-то получил в свои руки и высококачественного специалиста, стоящего больших денег, и живой сейф в одном лице. Именно потому ей не стали вживлять резонатор, как товарищу Фрунзе – боялись сбить настройки и сделать непригодной к дальнейшему использованию.

Ольга, стараясь придать своему лицу как можно более безразличное выражение, напряжённо обдумывает ситуацию. Опять эта чёртова информация, вложенная в неё ещё до рождения. Она была нужна друзьям Арины, нужна неизвестному похитителю, нужна всем. Кто ещё захочет её получить и каким способом?

– Значит, скандал в благородном семействе? Под шумок спёрли носителя государственных секретов, чтобы потом использовать? Занятно. Сколько, говоришь, она стоит?

– Полтора миллиарда в месяц при наличии оборудования. Технология производства водоочистителей – до сих пор один из самых охраняемых секретов Сверхновой.

Климов оценивающе глядит на Воронову: