Тринадцатая реальность

– Сейчас ничего не могу сказать, – ответил он. – Завтра кое с кем поговорю, а потом позвоню и узнаю, будут ли с тобой разговаривать. На них и после выхода в отставку действуют подписки.

– Так что с дворцами? – спросил я.

– Один продадим, – решил отец. – Оставим тот, который под Москвой, и наймём в него охрану. Займусь этим завтра.

– Может, купим машину? – предложил я.

–Бронированную не купим, потому что они делаются только под заказ, – ответил он, – а остальные можно прострелить даже из нагана, что уж говорить о винтовке! Мало того что она тебя не защитит, так ещё и врежешься на скорости во что-нибудь вроде стены. К тому же никто из нас не учился вождению, поэтому придётся брать шофёра. Может, мы её и купим, но не сейчас. Мне пока хватит мороки с вашей свадьбой, продажей дворца и охраной семьи.

Вскоре после моего возвращения поужинали, а потом пришлось рассказывать маме о визите к отцу Веры, а Ольге – о наших заказах в салоне «Бризак». Рассказ закончился показом колец, после чего меня наконец отпустили. Я раньше заснул и очень рано проснулся, что дало возможность дольше поиздеваться над телом. В результате вчерашних тренировок мышцы немного побаливали, но это не мешало заниматься. После душа был завтрак, а потом я пошёл в редакцию. Сегодня я в первый раз появился в ней раньше Веры, которую через десять минут после моего прихода привёз брат.

– Ну вы и жук, князь! – одобрительно сказал Александров. – Ваша первая статья заняла треть газеты! Из-за неё много чего выбросили, в том числе и одну мою статейку. Нет, я не обижаюсь: не было в ней ничего интересного, а вам я завидую! Такой материал и прекрасное изложение. Но тема очень острая, удивляюсь тому, что пропустил Степанов и подписал в печать Меркушев. Если честно, я при своей зависти на такое не решился бы. Как бы нам всем не отгрести из-за вас неприятностей.

– Вы молодец, князь! – сказал подошедший Денисов. – Рискуете, конечно, но я бы тоже рискнул. Нельзя допускать такого непотребства! Если нужно чем-нибудь помочь…

– Нужно, Борис! – хлопнул я его по плечу. – Приглашаю вас с камерой на свою свадьбу. Там будут другие фотографы, но и гостей наберётся сотни полторы, поэтому можно хорошо заработать. Это в воскресенье, так что работа не пострадает. Придёте?

– Я не занимаюсь такими заработками, но ради вас с Верой приду, – согласился он.

Появился редактор, и почти все ушли на совещание, а мы уединились в корректорской.

– Ты знаешь, мне немного страшно, – призналась Вера. – Никогда не считала себя трусихой, а сейчас всю прямо трясёт!

– Не надо бояться, – я обнял её и прижался щекой к щеке. – До свадьбы будешь под охраной, а потом посидишь у нас дома.

– Дурак! – рассердилась она. – Я не за себя, я за тебя боюсь! Я-то посижу в квартире, тем более что и твои мать с сестрой будут сидеть, а вот ты не усидишь дома! И что мне делать, если с тобой что-нибудь случится?

Разговор прервался, потому что из типографии пришёл Семён Мясников с кипой свежих газет.

– Держите по одной на память, – улыбнулся он, протягивая нам две газеты. – Все в редакции попросили для них взять. Не каждый год такое печатаем. Шуму будет! Я слышал, что у нас собираются печатать дополнительный тираж. Расшевелили вы змеиное гнездо, князь, будьте теперь осторожней.

В этот день нас не трогали. Сначала разобрали газеты и принялись читать мою статью, а потом разошлись работать.

– Вот что, князь, – сказал мне Меркушев. – Я вас двоих сегодня отпускаю, а приходить завтра или нет – решайте сами. Наши газеты расхватывают, как в мороз горячие пирожки. Уже во многих ларьках всё продано, а покупатели подходят. Сейчас развезём допечатку, а потом, может быть, начнём печатать ещё. А вы пока лучше посидели бы дома. Давно не было такого скандала. С законопроектом теперь однозначно надолго затихнут, а эти три кадетских депутата пойдут под нож! Я допечатал к вашей статье рецензию профессора, чтобы сделать её весомее. Давайте, я сейчас отдам команду и вас отвезут на нашей машине.

– Поехали к нам, – предложил я Вере, когда мы спускались к выходу. – Мать с сестрой будут рады, а как буду рад я… А потом позвоним Ивану, и он отвезёт домой. Хорошая программа?

* * *

– Я не виноват! – чуть не плакал полный, обильно потеющий мужчина. – Вот извольте прочитать! Мы даже в Думе никому…

– Что это вы мне принесли, Александр Михайлович? – с небольшим акцентом спросил сидевший за низким столиком худощавый господин с резкими чертами лица и густыми, зачёсанными назад волосами. – Отравители? Хороший заголовок для статьи. Это, случайно, не о вас?

– Вы нас убили! – обречённо сказал полный. – Нас выведут из фракции на первом же заседании! Даже если не отзовут, я больше не появлюсь в Думе. От меня теперь будут шарахаться, как от зачумлённого!

– Кто, кроме вас троих, видел законопроект? – спросил худощавый. – Отвечайте, Белов!

– Я же говорил, господин Бенсон, что в Думе никому не показывали. Его отнесли на оценку во второе делопроизводство департамента полиции надворному советнику князю Мещерскому, а потом я вернул вам. О законопроекте знали, но с ним не знакомился никто из наших коллег!

– Как зовут этого Мещерского? – спросил Бенсон.

– По-моему, Сергей Александрович, – ответил Белов. – Смотрите на подпись?

– Это его сын?

– Да, это его единственный сын, – подтвердил Белов. – В редакции сказали, что он работает у них третий месяц.

– Это хорошо, что он у него единственный, – задумчиво сказал Бенсон. – Вам, Александр Михайлович, вместе с коллегами придётся сходить в Думу. Заявите, что этот законопроект – целиком и полностью ваша инициатива, и о досрочном прекращении своих полномочий. Лучше уйти самим. И не нужно так переживать: никого из вас не забудут. А сейчас идите – мне нужно работать.

Депутат, шаркая ногами, вышел из гостиной, а вместо него вошёл молодой подтянутый мужчина, чем-то похожий на сидевшего в кресле.

– Вот что, Грин! – сказал ему Бенсон. – Соберите мне всё, что сможете, по князьям Мещерским. В первую очередь интересует тот Мещерский, который работает во втором делопроизводстве департамента полиции, и его сын. Срок исполнения – два дня.

Молодой по-военному чётко развернулся и хотел выйти, но вынужден был посторониться, пропуская невысокого и полного господина с большими залысинами и тонкими усами под мясистым носом.

– Объясните мне это, Гален! – раздражённо сказал вошедший, бросив на столик газету.

– У меня уже есть такая, – ответил Бенсон. – Нас переиграли. Немного подождём, пока утихнет шум, ну и отблагодарим тех, кому обязаны задержкой.

– Как бы нас с вами тоже не отблагодарили! – сказал усатый. – Для тех, кого мы представляем, время – это деньги, а мы лишили их этих денег. Кто в этом виноват?

– Судя по всему, князья Мещерские, – ответил Бенсон. – Я только что отдал приказ собрать по ним данные, потом начнём работать. Не беспокойтесь вы так, Дидье, наверху прекрасно понимают, что у нас с вами свои сложности.

– Нужно сделать паузу! – по-прежнему зло сказал усатый. – Сколько, по-вашему, придётся ждать?

– Два-три месяца, – сказал Бенсон. – Я подождал бы и больше, но нам этого не позволят.

– Надеюсь, с виновными разберутся? Подобную наглость нельзя спускать! Если у вас не хватит людей, скажете, и я выделю своих.

Глава 6

Весь день Вера пробыла у нас, но я с ней почти не общался. Сначала на мою невесту предъявила права мама, потом – сестра. Мне же пришлось отвечать на бесконечные звонки. Чтобы не бегать в коридор, занял кабинет, и уже к обеду возникло желание хоть на время отключить телефон. Делать это было нельзя, потому что мог позвонить отец. Пока звонили знакомые. Были среди них мои приятели и те, кого я мог назвать друзьями, но в основном звонили приятельницы мамы. Причиной этих звонков была моя статья. Спрашивая мать, они узнавали, что у аппарата я, и сразу же переходили к поздравлениям, при этом многие благодарили, удивлялись моему мужеству и советовали поберечься. Приятно, когда тебя благодарят, но всё должно быть в меру. Мне осточертели звонки, поэтому очень обрадовал приход отца, который решил пообедать дома.

– Я отключил твой телефон, а сейчас отключу в прихожей, – сказал я ему, – иначе звонки не дадут нормально поесть. Ты успел что-нибудь сделать?

– Давай поговорим после обеда, – ответил он. – У меня мало времени, поэтому расскажу сразу всем.

За нашим столом прибавился стул, на котором сидела Вера. Мы знали, что отец торопится на службу, и ели быстрее обычного. Он закончил обедать раньше других и быстро рассказал о своих делах.

– Алексей говорил о нашем решении продать часть недвижимости?

– Какая недвижимость? – спросила мама. – У нас не было таких разговоров.

– Я не мог с ними говорить, – сказал я отцу, – сидел на телефоне. Когда ты уйдёшь, я всё объясню.

– Мы продаём дворец в Полтавской губернии, – сказал он в основном для матери. – Я уже оформил договор в имущественной конторе, и мне обещали, что сделают за десять дней. Почему на это пошли, вам объяснит Алексей. Теперь о свадьбе. У меня был обстоятельный разговор с Николаем Дмитриевичем. Свадьбу будем играть в воскресенье в ресторане «Контан». Должно быть около сотни гостей, но заказ сделаем с большим запасом. Я уже обзвонил тех, кого мы приглашаем. Обещали прибыть все, кроме семьи Лизы, но это было ожидаемо. Я отправил письмо Катерине, а написать Наталье в Венецию попрошу тебя, дорогая. Извинись и передай, что брат по-прежнему о ней помнит и любит. Алексей, с охраной я тоже решил. Сейчас не буду об этом распространяться, скажу только, что охранять начнут с воскресенья. Я уже ушёл, а вопросы задавайте Алексею.

–Рассказывай, для чего нас охранять! – потребовала у меня мама, как только ушёл отец. – Недвижимость подождёт!

Я подробно рассказал о законопроекте кадетов и о статье.

– Мы принесли газету, так что можете почитать сами. Наверное, уже продают третий тираж, а мне надоело отвечать на звонки твоих подруг.

– Ну и что? – не поняла она. – Написал и правильно сделал, мы-то здесь при чём?

– Я перешёл дорогу очень влиятельным людям, – объяснил я. – Из-за меня они потеряли сотни миллионов рублей. Когда один из профессоров выступил против предыдущего закона, его дочери во дворе порезали руки.

– Так я никуда не смогу уйти без охраны? – дошло до Ольги.

– Если бы приняли этот закон, мы тебя и так никуда не отпустили бы без охраны, – сказал я. – Не сейчас, а примерно через год. Ты просто не можешь представить, на что способен наркоман ради очередной дозы. Наркотики стоят денег, а у этой братии их вечно не хватает. Они не просто травят себя, они отравляют жизнь остальным. Никакая полиция не справится с таким разгулом преступности. А с охраной удобно. И отвезут, и привезут обратно.

– Так будет машина? – спросила она. – Тогда ладно.

– А о какой недвижимости шла речь? – спросила мама.

– Продаём полтавский дворец, – объяснил я. – Он совершенно не нужен, только лишние расходы.

– Правильно делаете, – одобрила она. – Ты говорил, что мне звонили? А почему не позвал к телефону?

– Перед тем как я его отключил, только тебе и звонили, – засмеялся я. – Хотели поговорить о моей статье, а тут я на телефоне, так что они о тебе тут же забывали и наваливались на меня.

– Подключай аппарат! – распорядилась мама. – Я сама посижу в отцовом кабинете, а ты развлеки Веру.

– И как же мне тебя развлекать? – спросил я невесту, после того как мы ушли в мою комнату и сели на кровать.

– Я сейчас позвоню отцу и попрошу разрешения остаться у вас на ночь! – прижавшись ко мне, прошептала она. – Если разрешит, мы найдём, чем заняться. Сколько можно только целоваться? Мне этого мало! Как на это посмотрят твои?

– Я думаю, что нормально, – ответил я. – Для них ты уже своя, а свадьба послезавтра.

Она позвонила, и отец разрешил. Мои тоже приняли эту новость совершенно нормально, только отец после ужина спросил, будем ли мы предохраняться. Мол, если нужно…

Я ответил, что в этом нет необходимости, и этой ночью моя любовь стала женщиной. Далеко не всем девушкам везёт испытать прелесть любви с первого раза, но ей повезло. У меня был большой опыт, а Веру не требовалось долго разжигать, поэтому ночь у нас вышла сказочная. Весь следующий день мы провели, почти не выходя из комнаты. Днём позвонили в редакцию, и ещё Вера звонила домой отчитаться отцу. Мой отец на обед не приходил, а когда вечером вернулся с работы, позвал меня в кабинет.

– Ноги ещё передвигаешь? – насмешливо спросил он. – Смотри, не перетрудись, а то на свадьбе будешь иметь заморенный вид. Что с вашей одеждой?

– Я звонил, чтобы привезли на дом. Должны вот-вот подъехать.

– Заварил ты кашу, сын! Замаранные депутаты сегодня же заявили, что досрочно прекращают работу. Объявлено, что законопроект – это их личная инициатива, которую фракция безусловно осуждает. Ты уже звонил в редакцию?

– Ещё до обеда. А что?

– Другие газеты не остались в стороне. В «Родине» опубликовано большое интервью с тем профессором, который давал тебе отзыв, в «Новом голосе» есть результаты опроса жителей столицы, а в «Вечернем Петербурге» напечатали свою статью.

– А как же цензура? – спросил я. – Я думал, что после моей статьи прекратят все публикации на эту тему.

– Правильно думал, – усмехнулся отец. – Так бы и было, но начальник Главного управления по делам печати уехал отдыхать во Францию, его товарищ тоже в отъезде, а наш новый глава Департамента отравился грибами.

– Как же это у вас получилось?

– А при чём здесь мы? – ненатурально удивился отец. – Если хочешь знать, он питается только в своём доме. Повар у него тоже француз, так что понятия не имею, где они взяли эти поганки. Выживет, конечно, но два месяца не появится на службе. Слушай дальше. Я говорил с отцом Веры. Он решил взять на себя все заботы, а я не стал навязываться. В общем, к вашей свадьбе всё готово. Завтра к двенадцати прибудут машины. Обвенчаетесь в Исаакиевском соборе, а потом поедем в ресторан. В связи с нашими сложностями, свадьбу сыграем за один день. Да, я отправил в Москву доверенного человека, который организует охрану дворца, так что выполнил всё самое срочное. Сейчас тебе некогда, но после свадьбы сведу с одним отставным коллежским советником. Это по поводу твоей просьбы. Он согласен с тобой побеседовать и в разумных пределах поделиться кое-какой информацией. А потом ты поделишься своими секретами с моим другом.

Весь следующий день прошёл со сказочной быстротой. Для молодых время тянется медленно, а для стариков оно летит так быстро, что они не успевают считать дни. Для меня время тоже летело, но день свадьбы прошёл особенно быстро. В памяти остались отдельные фрагменты праздника и длинная череда знакомств с родственниками Веры и другими гостями, приглашёнными её отцом. Венчание прошло торжественно и красиво, но самой красивой среди красот собора была моя белоснежная невеста. На нём присутствовало больше ста гостей, и кое-кто сразу приехал в ресторан. Зал был огромный, и в нём осталось много места для танцев. После застолья с чествованием молодых многие пошли танцевать. Дамы в своих облегающих шёлковых платьях до пола были похожи на разноцветных бабочек, а вот большинство мужчин, особенно пожилых, пришли в чёрных фраках и напомнили императорских пингвинов. Немногочисленная молодёжь предпочитала смокинги, которые выглядели не так архаично. Веселились часов пять, после чего стали разъезжаться. Моя московская тётя не захотела ехать к нам ночевать, а сразу отправилась на вокзал, на вечерний экспресс. Как позже объяснил отец, её поспешный отъезд был результатом его разговора. Он боялся за сестру и посчитал, что так лучше.

Выглянув утром в окно, я увидел во дворе «форд», возле которого курили двое крепких мужчин.

– Это наша охрана, – сказал стоявший рядом отец. – Они отвезут меня в Департамент и вернутся. Если мне понадобится их помощь, я вам позвоню. Без них никто никуда не выходит! И Вере скажи, чтобы не ездила с братом. Если приедет её охрана, тогда можно. И будь готов к разговору.

Он уехал на службу, а я вернулся в свою комнату, думая, чем нам занять время. В голову не пришло ничего путного, и я обратился с этим вопросом к жене:

– Чем будем заниматься? В редакцию ехать не стоит, да мне и не хочется. Я там больше околачивался из-за тебя.

– У тебя талант! – возразила она. – Как можно зарывать его в землю? Я пробовала писать, но получилось намного хуже твоей статьи.

– Писать можно, не выходя из дома, – повторил я слова отца. – Хоть сейчас могу сесть и написать какую-нибудь выдуманную историю. Не знаешь, сколько платят за книги?

– Не знаю, – ответила она, – но, наверное, много. Так в чём же дело? Садись и пиши. Или тебе для этого нужна машинка?

– Мне нужно желание, – вздохнул я. – И не собираюсь я здесь трещать машинкой. Если займусь писаниной, ты умрёшь от скуки.

– Ты не дашь, – прошептала она, прижимаясь ко мне. – Надо выполнять супружеский долг!

– Не весь же день, – возразил я. – Так я быстро кончусь, и ты останешься вдовствующей княгиней. Милая, убери руки. Надо придумать что-то такое, чем можно заниматься вдвоём, помимо твоего долга.

– Долг не мой, а твой, – недовольно сказала она. – Как я понимаю, нам нельзя ходить по театрам, в кино тоже не сходишь. И что остаётся? Съездить к кому-нибудь в гости? Можно почитать книги, но надолго меня не хватит.

– Идея! – воскликнул я. – Ты играешь на гитаре?

– А почему я должна на ней играть? – спросила Вера. – Гитара – это мужской инструмент. Я играю на фортепиано. У меня дома есть хороший инструмент.

– Я не видел его в твоих комнатах, – сказал я. – И хорошо играешь?

– А для чего он там? – не поняла она. – У нас есть для этого музыкальная комната. У отца в доме три десятка комнат и часть большого дома на Гороховой, которую он отдал Ивану. А играю хорошо, но только под настроение. Мне больше нравится слушать, как играют другие.

– Вот я сейчас и сыграю, – пообещал я, – а заодно и спою. Подожди, сначала настрою гитару, а то я уже полгода не брал в руки.

Я взял гитару, убедился, что она не нуждается в настройке, и запел «Эхо любви», подражая манере исполнения Анны Герман:

– Покроется небо пылинками звёзд, и выгнутся ветви упруго. Тебя я услышу за тысячи вёрст, мы эхо, мы эхо, мы долгое эхо друг друга…

– Откуда такое чудо? – со слезами на глазах спросила Вера. – Никогда не слышала такой песни!

– Садись на кровать, – сказал я вскочившей жене. – Сейчас я расскажу такое, что можешь хлопнуться в обморок, а это лучше делать на кровати. Надо было рассказать до свадьбы, но сначала было много других дел, а потом я решил этого не делать. Мы любим друг друга, и мои слова ни на что не повлияли бы, только могли испортить тебе настроение.

– Хочешь сказать о том, что у тебя до меня были женщины? – спросила она. – Так я об этом и так догадалась!

– Какие женщины? – не понял я. – О чём ты говоришь?

– В тот вечер, когда я с тобой осталась, ты действовал так решительно, что я сразу поняла, что это у тебя не в первый раз. Мне поначалу стало так горько…

– А потом? – спросил я.

– А потом ты начал делать такое, что у меня из головы вылетели все мысли, – залившись румянцем, призналась Вера. – Я с девушками часто говорила о парнях. Ну ты понял о чём. И в гимназии, и со служанками. Кто-то что-то слышал, у других уже были мужчины, но никто из них о таком не рассказывал. Мне было так хорошо, что я даже подумала, что это неплохо, когда жених умеет… Мало ли кто был до свадьбы, главное, чтобы никого не было после неё!

– Всё так и не так, – сказал я, вешая гитару на крючок в стене. – Понимаешь, у меня не было никого, кроме тебя, но я знаю, как любить, и многое другое из чужой памяти. В это трудно поверить, но ко мне в голову попала память жизни другого человека. И самое невероятное в этой истории то, что он прожил жизнь не в нашем мире. У него была жена и двое детей, поэтому я у тебя такой грамотный. Если бы не этот подарок, я не знал бы, за что тебя трогать. Мы тоже болтали о девушках, но толку от такого трёпа! И песня из его мира. Я знаю их очень много.

– Ты сам её перевёл? – спросила она. – И так складно! Может быть, у тебя есть и талант поэта?

Было видно, что Вера не усомнилась ни в одном моём слове и просто сгорает от любопытства.

– В переводе не было необходимости, – ответил я. – Их мир во многом похож на наш. В нём есть своя Россия, в которой говорят на таком же языке. Он был инженером и писателем, поэтому у меня так легко и быстро получилось со статьёй. А стихов я тоже много знаю и могу рассказать. Только жизнь у них сильно отличалась от нашей, поэтому многое не поймёшь без объяснений.

– Своим говорил? – спросила жена.

– Сказал отцу, а женщинам лучше не знать. Мать перепугается, а сестра может разболтать. И ты никому не говори! Для меня это может быть опасным.

– Никому не скажу! – поклялась Вера и заодно перекрестилась. – Вот тебе крест! А ты ещё сыграешь?

Ну и чем, по-вашему, я занимался до вечера? Конечно же, пел, декламировал стихи и рассказал кое-что о мире Рогова. У жены горели глаза, и ей всего было мало. Когда позвонил отец и мне нужно было ехать на беседу, она чуть не заплакала от огорчения.

– Если окончательно не сорву голос, буду петь для тебя полночи, – пообещал я, пригладив ей волосы. – А ты пока что-нибудь почитай или поболтай с Ольгой. Ей одной тоже скучно.

Я поменял халат на костюм, взял с собой пистолет и спустился к машине.

– Добрый вечер! – поздоровался я с охранниками. – Вам нужно отвезти меня к департаменту полиции, а потом оттуда заедем ещё в одно место.

Просторные дороги с хорошим асфальтом, если на них мало транспорта, позволяют очень быстро передвигаться, а нам повезло не стоять на светофорах, поэтому домчались до департамента в считанные минуты. Отец ждал нас у одного из входов и быстро спустился к машине.

– Поезжайте по этому адресу, – приказал он, передавая водителю листок с записью. – Там подождёте нас с полчаса и отвезёте к дому. После этого вы нам сегодня не понадобитесь.

На этот раз ехали дольше, фактически в предместье. Остановились у большого одноэтажного дома, с маленьким, но ухоженным парком. Машину оставили у ворот, а сами через открытую калитку прошли по уложенной плиткой дорожке к парадному входу. Дверь оказалась заперта, и пришлось звонить, а потом ждать, пока откроют. На нас посмотрели в глазок, потом мужской голос спросил, кто и по какой надобности.

– Откройте, Вадим Ефимович, – сказал отец. – Это Мещерские. Я вам недавно звонил.

Звякнула вынутая цепочка, со щелчком открыли замок, а потом убрали засов.

– Я живу уединённо, – говорил нам хозяин, заводя в гостиную, – а бережёного, как известно, бог бережёт. Садитесь, господа. Не желаете чего-нибудь выпить?

– Нам бы пищи духовной, – улыбнулся отец. – Пищу телесную мы отведаем дома.

– Ну раз так… – развёл руками хозяин. – Вас, молодой человек, интересовали те лица, которые представляют мировых производителей наркотиков? Это ведь вы написали статью в «Русском слове»? Смело, очень смело… Я примерно представляю, чем вы руководствовались, добиваясь со мной встречи. Врага нужно знать в лицо?

– Можно сказать и так, – ответил я. – Называйте меня Алексеем.

– Немного против правил, но если вы настаиваете… Понимаете, Алексей, знание врага в вашем случае ничего не даёт. Вы совершили смелый поступок, но при этом оттоптали ноги многим сильным мира сего, а они к такому не привыкли и вам этого не простят. И вы не сможете противостоять, даже узнав о них всё. Вы просто не представляете, с кем связались.

– Ну так просветите, – сказал я. – Неведение для меня хуже.

– Вы правы, – согласился он. – Ладно, слушайте. Вы знаете объём производства опиатов? Не расстраивайтесь, у нас его не знает никто, известно только, что маком засеяно больше двух миллионов гектаров земли только в странах Азии, не считая Индии, Китая и тех немногих стран, где эта культура под запретом. Есть большие плантации в африканских странах, а также в Латинской Америке. Точное число фабрик, которые обрабатывают урожай, неизвестно, но их сотни. Нас не одних пытаются посадить на иглу, просто мы наиболее выгодная и удобная цель. Огромные, почти нетронутые территории, полные несметных богатств. И что важно, всё это рядом. Мы уже потеряли экономическую самостоятельность, но ещё сохранили немалую военную силу и высокую численность. Нашу армию понемногу ослабляют, а сейчас хотят заняться народом. Процесс спаивания идёт медленно, а наркотики действуют намного эффективней! Это очень прибыльное дело, к тому же оно работает на очистку территории. Я вижу в ваших глазах вопрос: почему власти это допускают, а в ряде случаев и сами способствуют. Так вот, не стоит мне его задавать: не отвечу. Перейдём к вашим врагам. Торговлю опиатами держат Англия, Франция и в меньшей степени Германия. Американские штаты тоже занимаются этим не слишком благородным делом, но они используют свою продукцию в других местах, в частности в Китае. До принятия закона о слабых наркотиках вся эта дрянь шла к нам контрабандой в основном через Остзейские губернии и поляков. Сами они ею пользовались мало, но способствовали транзиту. Как только был принят закон, у поставщиков оказались развязаны руки. В столице и двух десятках крупных городов созданы их представительства. Разрешённые наркотики хлынули рекой. Есть разные способы приучить население, у нас используют все. На селе это пока работает плохо, но вот городское население страдает сильно. По данным нашего делопроизводства, вместе с разрешёнными наркотиками привозят и те, которых нет в законе. Что-то найти, доказать, а тем более привлечь виновных, очень сложно. В таких случаях пускают в ход все средства, в первую очередь – это подкуп. Но пока таких нарушений не слишком много. Вот если бы прошёл закон… Но вы подняли шум, причём сильный, поэтому с полгода других таких попыток не будет. Боюсь даже представить, какой вы нанесли ущерб. На вашем месте я инсценировал бы автомобильную катастрофу для всей семьи и куда-нибудь уехал, сменив имена. Не надейтесь на свои связи, они ничего не значат для пострадавших по вашей вине. Вы можете какое-то время побарахтаться, но до вас обязательно доберутся. Для них это дело принципа.