Dядя Саша forever

Стас Неотумагорин

Dядя Саша forever

Глава 1

Дядя Саша был обычным корпоративным рабом. Официально признанное рабство выражалось денежным эквивалентом, покрывающим коммунальные услуги и продуктовую корзину без изысков. Он гордился своей работой и ненавидел её, одновременно. Дядя добровольно упаковал себя в неуютный костюм классического кроя. Дополнительно он душил себя удавкой галстука пять дней в неделю с девяти до шести. По пятницам и праздникам на час меньше. Некоторые сотрудники не носили галстук, считая его атавизмом. Дядя Саша считал его дополнением личной картины мира и символом принадлежности к касте людей зарабатывающих головой.

Дядя всегда строго соблюдал кампанейские посты и праздники. Он очень серьезно относился к правилам корпоративной библии в одежде, поведении, фильтрации речи. Был образцом подражания для новобранцев, желающим продаться в электризованное гнусностью, особенно манящее в непогоду, псевдо комфортное офисное пространство. Дядя регулярно получал поощрения от руководства, ценою в пачку дорогих сигарет. Иногда, за решённые проблемы, случались подачки от нерадивых клиентов стоимостью бутылки недорогой водки.

По глубокому убеждению Дяди Саши, он был в шоколаде. Возможно, он бы оставил, институт давно отменённого рабства, но потребности бывшей семьи, подстегивали его перечислением регулярных алиментов. К должности полагались подобострастные подчиненные, в количестве двух штук. Рабы рабов. Они использовались не для работы, а для слива полученных от небожителей пинков и затрещин. Заключительное принимающее гнев руководства, а не передающее звено. Винтики механизма, с придыханием называвшие хозяина Александр Александрович. Несмотря на показную расторопность, девизом ячейки был принцип: «Любая бумага должна вылежаться, завтра – её могут заменить на другую».

Главными увлечениями в жизни Дяди Саши были водка, рыбалка и пышногрудые женские особи. Именно в таком порядке. Водка, почти никогда не покупалась. «Беленькую» и другие горячительные напитки несли презентами, редкое везение воплощалось коньяком. Женщины с четвёртым размером и выше, были неопределённой комплекции и потерянного возраста. Незатейливо и без каких-либо претензий. Незыблемо должен был соблюдаться верхний параметр. К другим качествам, душа не лежала. Попадавшиеся в сети молодые девушки, с максимальным размером груди, все равно, казались старше своего возраста рядом с Дядей. Душевная отрада для глаз, в череде офисных будней, Александра Александровича заключалась в соответствующем наполнении окружения подобного рода нимфами. Бухгалтера, делопроизводители, курьеры, стенографистки. Все, на чью судьбу имел возможность повлиять при приеме на работу Дядя, имели выдающиеся размеры. Способности почти отсутствовали.

Весь накопленный рабочий негатив Дядя Саша вкладывал в природу выходного дня. Зов натуралиста сохранился с детства. Сезоны или погода, не могли нарушить заведенного порядка. Единение с природой было пиком первобытного начала. Поведение и повадки соответствовали крупному дикому животному, потерявшему страх в период спаривания. Чаще всего, различные водоёмы, принимали в себя, разряд офисного негатива тонкой рыболовной леской. В процессе рыбалки, наружу выходил настоящий небритый мамонт эры до-офисного периода. Редкие компаньоны по хобби крестились в стороне, зарекаясь о следующем совместном посещении рыбалки.

Замученному офисным табачным воздержанием Дяде Саше сносило голову от переизбытка никотина и безнаказанности прикуривания  сигареты, одной за другой. Вне стен офиса, он казался настоящим воплощением заядлого курильщика.

Александр Александрович, будучи настоящим собой, в лесных угодьях имел привычку гадить. В прямом и переносном смысле, под любимую сигарету с присказкой: «Посрать с курением, что хлеб с варением». Разматывая вокруг минируемого участка бумажные следы. Доказательства человеческого существования в нетронутой природе. Природа молчала, безответно помогая расслабиться человеческому животному, снося все обиды. Подставляла новые места своего раненого тела. Бесцветно-стеклянные глаза Дяди Саши не задерживались на поруганных участках. Его занимал весь процесс расслабления в целом, а не отдельные его части. Хотя, окружающие называли это потерей человеческого достоинства или попросту оскотиниванием.

В один из выходных дней состоялась вылазка любителя природных богатств с племянником за золотой рыбой – линем. Молодой, молчаливый парень Максим, недавно получивший права, согласился ехать с Дядей. Несмотря на интерес к рыбалке, Максим ехать особого желания не испытывал и был приставлен матерью к неадекватному природолюбу по причине, становившихся все глубже и тяжелее загулов. Притупившееся чувство самосохранения и сытая офисная безнаказанность, усаживали Александра Александровича за руль. Практически сразу, после лесных возлияний. Возвращение на «родную базу» в таком состоянии, сопровождаемую всем хит-парадом тюремного шансона, могло составлять от пятидесяти до ста километров запутанного проселка. Максим, ни разу не пробовавший алкоголя, уравновешивал жизненные шансы Дяди Саши, на счастливое возвращение.

Кредитный «Land Rover» Александр Александровича, был рад видеть аккуратного водителя Максима. Приветственно моргнув огнями сигнализации. Почти весь дядин рыболовный скарб, никогда не покидал пределов машины. Разбавление бомжеватой затхлости салона осуществлялось свежим ароматом ванильной прикормки для рыбы и авто-дезодорантом с резким запахом хвои. Запах неухоженного нутра транспорта, не всегда заглушался приторными ароматами. Пахло окурками, продолжительно замоченными в воде. Болотные сапоги, широкими хоботами, с налипшими комьями грязи, лежали прямо на заднем сидении вместительного внедорожника, очевидно, с прошлых выходных. Пыльные коврики салона были усыпаны пробками от разных содержащих алкоголь напитков.

Ранний субботний путь, до лесного озера на Псковщине, прошёл в обстановке не желаемого общения. Дядя Саша, напряжённо курил, всматриваясь в пустынную дорогу. Иногда, еле заметно, губами, матерился на попадавшиеся одинокие машины. Недовольно, по похмельному игрался настройками радио в поисках станции без рекламы. Он отдавал предпочтение шлягерам отечественной эстрады. Бежавшие за окном деревья, растопырили свои ветки первой липкой листвой торчащей из туманной дымки едва зеленеющими точками. После прямой ленты автострады внедорожник застучал колесами по лесной грунтовке. Качества английского внедорожника позволяли без особых проблем, легко и незаметно, преодолевать любые препятствия. Иногда бока машины, особенно на узких поворотах, хлестали ветки. Появившееся в конце лесной дороги озеро отливало зеркальной сталью холода и первозданности. Легкий утренний ветерок играл зелеными перышками осоки и листьев в небольшом кустарнике на овальной поляне.

– Все бля, на месте, доставай причиндалы  – после полуторачасовой тряски Дядя Саша, потянулся, хрустя костяшками пальцев.

– Из салона тоже все доставать?

– А чем он хуже багажника? – вопросом на вопрос недовольно ответил Дядя.

– Хорошо.

– Рыбий корм главное взять, ну и остальное, удочки, снасти, это с тебя, то, что с меня, я сам прихвачу, не беспокойся.

– А что еще может быть кроме всего перечисленного? – Максим оглянулся на задумчивого Дядю.

– Вот именно это я и прихвачу. Секретное оружие. Оружие, сразу валящее с ног секретарш, – Дядя Саша гулко и как-то недобро засмеялся.

Максим, задорной молодостью, выгружал на серебристую, крупными бусинами, росой траву рюкзаки и удочки. Часы показывали начало шестого. Гулким лесным эхом отдавалась каждая вещь, ложившаяся сверху в процессе подготовки.

– Ты смотри, вот штопаные скобари, наверное, опять сети ставят, – Дядя Саша указывал на ржавую Ниву с шестидесятым регионом на номерном знаке, стоявшую в самом углу полянки и прикрытую лапником.

– Почему сразу штопанные, может на поплавковую снасть люди половить приехали.

– Ага, как же. Вон смотри у того берега с «резинки» сетки медленно травят. Там протока, рыба на нерест идет. Сраные мародеры, рыбнадзора на них нет.

– Тогда согласен, неспортивно это, – Максим навьючивал на себя рюкзак, стараясь не опрокинуться назад.

Дядя Саша всегда готовился основательно. Для него маловажных деталей, попросту, не существовало. Из рюкзака торчали даже зимние удочки кивками вверх. Но, главным приспособлением рыбалки, тем самым «секретным оружием», считалось топливо для истерзанной души Дяди Саши. «Пусть лучше останется, чем не хватит» – девиз, высеченный калёным железом на дядином лбу, по поводу и без постоянно им упоминаемый.

В багажнике стояла большая картонная коробка доверху забитая бутылками с разным содержимым и яркими этикетками. Машина, от такого вида, походила на передвижной бар. Умело и быстро половина коробки перекочевала с помощью дядиных рук в крепкую заплечную торбу. Один вид рюкзака намекал на неподъёмность из-за тяжелого стекла с вином, сидром, пивом и, конечно пары бутылок водки. Любая жидкость бралась «под настроение». Дядя Саша говорил, что не знает, чего и когда ему может захотеться, уютно расположившись в раскладном кресле на берегу водоёма.

Заботливо припасенная скромная полулитровая бутылка «спрайта» для племянника, нищенски ютилась в боковом кармане снаружи рюкзака. Рыбаки уверенно затоптали до любимого Дяди Сашей места, по едва приметной тропинке, вьющейся вдоль лесного водоема. Каждый шаг отсчитывали бока стеклянных сосудов, жалобно позвякивая в дядином рюкзаке. Под ногами трещал ломкий сухой осиновый валежник, глухо ударяя обломками сучьев по голенищам резиновых сапог. Редкие всплески на утреннем озере подчеркивали оглушающую тишину природы. Где-то вдалеке застучал дятел. Мужики на резиновой лодке исчезли из вида, очевидно, заплыв в протоку. Насыщенность раннего утреннего воздуха кислородом заставляла вдыхать глубоко. Непривычность лесных ароматов, после города, опьяняюще действовала на немного сонный мозг. Мысли лениво настраивались на рыбную ловлю.

Глава 2

Дядя Саша напряженно шагал вперед. Иногда берег топко чавкал грязью. Максиму почему-то вспомнился фильм «Особенности национальной охоты». Не хватало финна и Кузьмича вместо Дяди. Все почти как у них. Погода и природа были очень похожи. Ну, может сейчас природа могла похвастать нарядом немного зеленее. Максиму нравился этот фильм про настоящих мужчин, попавших в забавные ситуации. Хороший юмор всегда бывает кстати. Из теплых раздумий Максима вывел внезапно поскользнувшийся, но удержавшийся от падения Дядя.

Дядя Саша пёр вперед и неуклюже трепыхался вслух, чрезмерно гулящими женщинами, снимая с лица весеннюю паутину.

– Ишь понавешали твари, чего в стороне своё белье не просушить? – обращался он к тощим паукам, в непонимании жавшимся к стволам деревьев.

– Такая их жизнь паучья. Знали бы о вашем приезде, смотали бы всё заранее.

– Да пошли они…

   Утренний лес едва уловимо шелестел верхушками. Рыбаки, продираясь сквозь заросли в косы заплетенных молодых осинок и ивняка, чуть не провалились в большую промоину. В прибрежных камышах, что-то сильно ударило по спокойной воде. Путники оба вздрогнули.

– Вот сука, напугал. Это пидарас бобер! С прошлого года копошится тут, всё свои запруды строит. Берега тварь подкопал, что поутру шага спокойно не сделать, шею себе не свернуть. Все березы окрестные перевалил. Какую-то хрень тут мастерит. Тоже мне, нашёлся принц Цивилизации, – Дядя Саша смачно харкнул в сторону камышей, – Сидишь, бывало, на помосте дремлешь под добрую водочку со звуком тишины в обнимку, а эта вошь, водоплавающая, как пизданет хвостом по воде в метре от тебя! Я уж пару раз инфаркта чуть не хватанул!

  Максим улыбнулся Дяде Сашиной манере изъясняться. Немного поразмыслив, решил задать мучавший его, всю дорогу, вопрос.

– Скажите Дядя Саша, а почему вы в городе не материтесь, а тут ваш матермометр зашкаливает?

– Да тут нехуй  думать. Это же природа Максимка! Тут душа должна отдыхать, ото всего на свете. От города в первую очередь. Раскрываться. Неотъемлемая часть нашей культуры, это мат. Вот и люблю приложить, когда деревья только свидетели. В городе, задвижка, если открою мне пиздец, не остановлюсь, привезу на работу. Приходится здесь выговаривать. Что бы не уронить свой авторитет. Да и саму работу не потерять. Я же делать больше ничего не умею, кроме как, быть менеджером. Это меня контора выпрямляет, я же матной завитушкой и до неё был. И сейчас остаюсь. Высказать некуда, только тут. Если тебе неприятно, постараюсь фильтровать. Ты уж извини брат, издержки корпоративного разума.

– Если можете, конечно, очень ухо режет.

– Буду стараться.

Они пришли на широкий откос. Поляна в виде полумесяца заканчивалась основательно сбитым деревянным помостом. Толстые доски тянулись до квадратного основания, где спокойно могли уместиться трое рыбаков. Тихо пробравшись на водный плацдарм, начали раскладывать снасти. Озеро, протяжённым овалом, немного неправильной формы, открылось во всей красоте. Вдалеке, на идеально ровной поверхности, белыми точками покачивались чайки. Прямо над головами пролетела спугнутая сорока, треща как детская игрушка. На противоположном  заболоченном берегу виднелось широкое пятно засохшей осоки. Осока, поднимаясь на берег, уходила вглубь тёмного елового леса. Вдоль берега, на половину в воде, виднелись торчащие топляки старых деревьев. Прямо сбоку, под водой в кроне рогатой коряжины, резвилась стайка мелких красноперок. Вялые весенние лягушки пускали пузыри. Порхали в водной невесомости, расслабленно вытянув до предела свои пятнистые прозрачные ласты.

– Сначала каши нужно замутить, подманить ихтиандров, – Дядя Саша начал ссыпать сухой корм для замачивания в большое раскладное ведро.

Аромат ванили и печенья распространился в воздухе. Рядом в воздухе истерически засмеялась чайка.

– Не хватает ароматного кофе со сливками, под печенье – улыбнулся Максим.

– Да кому нужен твой кофе в выходной, вздурел?

   Дядина премудрость заключалась в использовании нескольких цветастых магических пакетов сразу. Отовсюду, по горсточке. Крутое месиво, с добавлением воды распространило неестественно-ароматный запах. Запах отчасти напоминающий салон дядиного автомобиля. Дядя Саша, начал катать коричнево-жёлтую кашу в шары. Освободившиеся пустые пакеты, он ребром сапога, просто столкнул в воду рядом с помостом. Стайка рыбёшек сначала шарахнулась в стороны, а затем кинулась к плывущим по тёмной воде пакетам. Комки корма оседали в глубину, медленно исчезая. Не прицеливаясь, Дядя Саша, начал бомбить навесом водную гладь на расстоянии нескольких метров перед собой. Шары, кучно ложась, ломали природную тишину эхом плюхания.

– Считай, вся рыба наша.

– Хотелось бы верить.

– Можно и по писять щёлкнуть!

Дядя Саша достав из рюкзака бутылку водки, попытался поддеть горлышком упрямую крышку на другой бутылке с сидром. Крышка не сразу, но поддалась и с шипением отлетела в камыши. После, наполовину опорожнённого яблочного цвета сосуда, он неспешно сворачивал «шею» водке.

Максим, смотрел на расходящееся пятно жира на воде, над местом бомбежки прикормкой. Иногда, оборачивался на увлечённого процессом употребления алкоголя Дядю. Сняв, первый жар души,  Дядя Саша закурил, открыв новую пачку сигарет, уже вторую за это короткое утро.

– Чего пентюхом встал? – прервавшись  на мгновение, Дядя обратился к племяннику.

– А что?

– Что? Расчехляй оружие, будем линей доставать, а то сейчас все обожрутся и на боковую свалят.

Максим тщательно расправил и разложил удочки. Установил треногу-держатель для удилища. Достал банки с крутящимися, молочного цвета опарышами и пахнущими едким навозом червями. Расставил кресла.

– Готово! – Максим вопросительно посмотрел на Дядю.

– Это радует.

Дядя Саша сразу с комфортом приземлился в одно кресло, закинув одну ногу на подлокотник. Залпом, допив оставшийся сидр, метнул пустую бутылку прямо в прибрежные кусты. Максим укоризненно посмотрел на безобразничающего вроде, взрослого человека. Производить столько мусора, было полдела, но так беспощадно раскидывать его, где попало… Белый оберточный полиэтилен от водки, Дядя, смастерив комок, отправил вслед за бутылкой.

Максим выставил поплавки на отмеренную заранее глубину, насадил червей и закинул в место подкорма. Мягко опустившись в кресло, внимательно посмотрел на Дядю.

Дядя Саша, выкинув в воду фантики, грязными пальцами запихивал в рот зеленый и красный леденцы.

– Дядь Саш, а не проще ли собрать весь мусор в один пакет и увезти с собой? Природа упаковку и стекло перерабатывает очень длительное время. Вы же приедете сюда в следующие выходные, ну или через выходные. Вам же самому неприятно будет. Кругом не красота, а мусор бельмом на глазу.

– Чу, чой-то? Мать что ли тебя надоумила?

– Нет. Просто интересно.

Было заметно, что Дяде уже захорошело от первых глотков огненной воды.

– Ха, интересно ему. Тут, такая же ерунда, как с матом Максимка, – сказал Дядя Саша, почесав щетину на подбородке.

– Правда?

– Не поверишь, меня до чего задрали в конторе с этими соринками и пылинками, будь они не ладны, что я теперь бумажку от жвачки выкинуть не могу, пока с урной не повстречаюсь. Хожу, а в карманах килограмм макулатуры живет. Машину захламляю по этой же причине, не решусь выкинуть, а вдруг помойка не санкционированная? Вдруг кто увидит, как я заплесневелые, недоеденные хот-доги на волю отпускаю в неосвящённое мусороуборкой место. Здесь же, все это, я, рассматриваю, исключительно как социальный протест. Если честно, самому неприятно, но считаю лучше так пар выпустить. У меня, после выходных хоть нервный тик на щеке проходит. Мы же не в Японии, чтобы из окон выкидываться, или Европе, чтобы вены вскрывать, или Америке, чтобы детей в школе или коллег в офисе расстреливать! – Дядя с размаху кинул ещё один фантик от леденца в воду.

Лёгкий фантик не торопясь осел на тёмной поверхности.

– Ну не знаю всё равно, смотреть на это достаточно тяжело.

– И поверь на слово Максимка, – продолжал Александр Александрович, – восемь из десяти моих коллег болеют этим же самым, мнут кукушонка, не зная, куда деть, случайно найденную ниточку. Складывают в карман, даже то, что невозможно сложить… А те два оставшихся, просто обычные идиоты, которые от урны никогда не отходят, причём не по причине чрезмерной культурности… – Дядя Саша напрягся, пристав с кресла.

Максим обернулся на внезапно замолчавшего Дядю.

– Ну, смотри, проснулся кто-то… – он пальцем указал на свой, немного дрожавший поплавок.

Поплавок с полулежащего состояния вытянулся, смирно по струнке и грузно оседая, как подлодка, пошёл влево. Дядя Саша спружинив с кресла подхватил удилище, затем резко подсёк. Один момент, удочка не поддавалась, тяжело изогнувшись буквой «С». Леска загудела, стрелой уходя в черноту озера, медленно перемещаясь из стороны в сторону. Дядя Саша начал подматывать леску, выводя рыбу к поверхности. Разгоряченный первой борьбой и алкоголем, азартно, но не спеша, начал бороться.

– Твою мать, добрая тяжесть.

Максим с интересом наблюдал за схваткой и рыбацким задором Дяди.

– Макс подсак готовь, это лещага приклеилась, сидит, как влитая, не стряхнешь, а эта падаль снасти раздраконить может, приличное что-то по весу.

Дядя Саша громко кряхтел, удерживая удилище.

– Уверены?

– Линь так не водит, он-то сразу к траве тянет.

 Максим быстро лёг на живот на помосте, вытянув руки с подсачником в сторону гуляющего поплавка. Дядя начал вываживать, начавшую уставать рыбу. Прорезав чёрную поверхность плавником упругой спины, рыба следовала за леской, как щенок за поводком. Максим захватил в центр сачка заваливающуюся на бок серебристую торпеду. Жадно трепещущее жизнью чешуйчатое создание мотало сачок. Взбивало пену по кругу. В утреннем безмолвии, бурлящий звук, отдавался барахтающимся на мелководье ребёнком. Максим, тоже загорелся рыбацким азартом. Плотно налёг всем телом на вытащенную рывком на помост рыбу.

– Ну, с майским почином нас Максимка! – Дядя Саша трясущимися руками достал новую сигарету.

– Спасибо и вас.

– Скоро и на твоей улице грузовик с конфетами перевернётся.

  Максим, весь перемазанный рыбными соплями, довольный, прижимая одной рукой сачок, другой выпутывал рыбу. Холодный лещ, по виду, больше двух килограмм то замирал, то вздрагивал конвульсиями.

Дядя Саша, самодовольно и широко расставив ноги на помосте, горнил в бутылку водки за удачу, как настоящий горнист. Только не звуком трубы, а булькающими пузырями.

– Какая красота!

– Жаль, что не линь, но тоже сойдёт, уже не зря больше сотки километров отпердолили! – изрёк Александр Александрович, переведя дыхание.

Максим рассматривал замеревшую рыбу и чешуйки, прилипшие к рукам.

Глава 3

Вдалеке тревожно закаркала ворона. Борьба с рыбой немного взбудоражила спящую природу. С разных сторон слышались звуки животного мира.

Дядя озлобленно метнул пустую бутылку в сторону карканья.

– Пошла на хер.

Бутылка, упав в заросли, сломала несколько веток.

– Бамс, и в дамках! – Дядя Саша заворачивал трепыхающееся озерное сокровище в плотный мусорный пакет. Затем, несколько раз обмотав, сунул в рюкзак, – все отплавал своё будущий копченый лещ!

– Мать давала пробовать, у вас вкусная рыба получается.

– Ещё бы! К ольховой щепе добавляю немного кардамона. Везде есть частичка души. Даже в копчении.

– Кардамона?

– Ага. Хотя линь вкуснее получается, чем лещ, запасом жира обладает значительнее.

– Короче, следующий ход за тобой пионер – покажи мастер-класс, отбери у природы немного дичинки.

– Хорошо. Попробую.

Максим, ухмыляясь дядиному куражу, дотянулся до своей удочки. Взял и, с места прикорма, перекинул поближе к коряжине.

Над лесной идиллией, раздался громкий пробковый хлопок. Терпко-винный джин, был освобождён. Дядя праздновал закольцовано, без перерывов, вывинчивая пробку из массивного штопора с режущим уши неприятно высоким звуком. После очередного победного кубка, но уже из плечисто-глиняной бутылки, перезакинул удочку в то же самое место. По воде пошла мелкая рябь.

Дядя замер, закинул голову вверх, широко раскрыв рот. Округу всколыхнул эхом животный рык. Рык даже не похожий на то, что был произведен человеческим существом. Рыбная мелюзга подпрыгнула на поверхности от мощнейшей дядиной отрыжки. Максим вздрогнул. Казалось, что даже в лесу, захрустели и осыпались сухие ветки.

– Сидр пошёл! – радостно объявил Дядя хорошо поставленным басом конферансье.

По его голосу казалось, что он облегчил тело, долгожданными родами, одновременно горделиво вслушиваясь в стелющееся эхо над озером. Максим оглянулся на лес за их спинами.

Со стороны берега потянуло промозглым утренним туманом с запахом сырости и можжевельника. Лес жил, издавал звуки. С неба послышался гул далёкого самолёта. Лещ, время от времени, качая рюкзак, ворочался внутри, шуршал пакетом. Казалось, на помосте, за спинами появился ещё один рыбак.

Дядя Саша опять вскочил с сидения, схватив рукоятку удилища, уронив при этом бутылку с вином. Максим подхватил сосуд с вытекающим зельем цвета сказочного рубина. Вернул в вертикальное положение. Дядя вываживал очередную рыбину, но уже без прежнего усилия. Всё случилось быстро. Лещ оказался раза в два меньше, и хлопал губами, пытаясь выплюнуть крючок с недоеденным червём.

– Уф! Как мы их? А, Максометр?

Максим не обижался на периодическое склонение своего имени Дядей, списывая это на возлияния и психику, покалеченную корпоративным воспитанием.

– Мы их именно так, затем и приехали.

– Погоди, сейчас всех перетягаем!

Упаковав и этот трофей к первому, Дядя опять достал водку.

Максим поморщился от утреннего несоответствия природного умиротворения и человеческого поведения. Достал, отпив немного, своего скромного спрайта из рюкзака.

Дядю Сашу лихорадило, он снова закинул удочку, попутно роняя и задевая всё на помосте. Его движения, становились беспечнее и безответственнее. Помост, ходил ходуном, нарушая утреннюю безмятежность природы. Максим тоже закинул свою удочку, переменив червя на опарыша. У него, поплавок по-прежнему был недвижим, как сооружение Эйфеля. Дядя Саша, в очередной раз, потирал руки, глядя на свою танцующую племенными плясками снасть.

– Ну вот, желтые воды Хуанхэ возвестили о прибытии своих мутных потоков, – Дядя Саша встал с кресла, расстёгивая штаны.

Максим недоуменно посмотрел на Александр Александровича. В моменте это стало похоже на бравирование молодецкой удалью. Напоминало подростков выделывающихся друг перед другом, кто может совершить более отвязанный поступок. Но других тинейджеров тут не наблюдалось, кроме перебравшего с самого утра возрастного Дяди.