И наступило то самое время

***

Час она мысленно накручивала себя, стараясь максимально зарядиться злостью на Дрогина. Впервые после нападения инопланетян её внутренний мир, который обрёл свои чёткие контуры благодаря понятной цели, пошатнулся. У Оксаны же было всё решено: мобилизация, тренировки (сейчас она была крепче и сильнее, чем десять лет назад в свои двадцать семь), бой – и до свидания, белый свет. Смысла жить без любимых детей и мужа она не видела, прервать собственное существование не могла: только вместе с тварью. А теперь этому плану угрожала симпатия Дрогина?!

«Да что он во мне нашёл? – культивировала своё негодование Оксана. – Вокруг полно женщин, кому это интересно!»

Дрогин всколыхнул ворох приятных воспоминаний, покоившихся под грудой страданий, потерь и обид на несправедливый мир. Ухаживания мальчишек, первый поцелуй, свидания, объятия… В этой реальности было ради чего задержаться – чувства, которые возникают между двумя людьми, весёлые моменты и минуты страсти. Зачем он это сделал?

Вся красная, обливающаяся потом, Оксана неистово колотила грушу в разминочном зале. Сквозь стеклянную перегородку стены за ней наблюдали собирающиеся на трибунах сослуживцы – кто с сочувствием, кто с усмешкой. Возможно, Оксана бы вымоталась до начала своего боя, настолько поглотили её эмоции, но первой не выдержала груша.

Заглянувший в разминочный зал Дрогин застал тяжело дышавшую Оксану, озадаченно осматривающую раскуроченный спортивный агрегат у своих ног, обильно присыпанный опилками.

– Наряд вне очереди за испорченный снаряд, – ровным голосом промолвил Дрогин.

Оксана подняла голову, увидела себя в отражении стеклянной стены, заметила десятки пар глаз, устремлённых на неё с трибун. Прикинула, как нелепо она выглядит в своём фанатизме, и застыдилась. Сколько времени вопрос о том, как она выглядит в чужих глазах, абсолютно не занимал её. И она прекрасно знает, кто всё испортил.

– Да хоть пять! – огрызнулась она в ответ на комментарий о штрафе.

– Пять, так пять, – спокойно ответил Вадим.

Он сделал пару касаний на своём планшете, и на часах у Оксаны брякнуло оповещение – пять нарядов, начиная с завтрашнего дня.

Время показывало без пятнадцати, Оксана направилась к выходу. «Сейчас быстро освежусь холодной водой и покажу тебе пять нарядов». Почему‑то всплыл в памяти образ обнажённого Дрогина в душевой, и Оксана вновь почувствовала непонятную тревогу, угрозу всем своим замыслам и планам.

Дрогин лениво размялся, скинул китель, оставшись в белой майке и штанах защитного цвета, разулся и босиком направился в центр ринга. Ему оставалось обговорить с помощниками последние нюансы и проинструктировать свою группу – ведь у новобранцев подобное испытание будет проходить впервые.

Оксана весь инструктаж пропустила, хотя без пяти минут уже сидела в первом ряду, готовая к вызову. Она усиленно прислушивалась к обсуждению девчонок.

– Система балльная, – поясняла Гала, – максимальный балл – 100, если тебя не уложили и ты показала много приёмов, вышла из захватов и так далее. На бой берут при 70.

По всем остальным нормативам (стрельба, физические упражнения, тактика) у Оксаны был высокий балл. Чтобы попасть на бой, осталось сдать спарринг.

– Интересно, – зашептала Тамара в ухо Оксане, – а если специально биться вяленько…

– Что ты, Тома… Система наблюдала за тобой столько боёв, и рейтинг твой известен. Здесь не обманешь, – в несвойственной для себя подробной манере ответила Оксана. – Да и кому захочется поддаваться?

Это было правдой – отомстить за свои потери мечтали многие, общий враг объединил человечество и стёр государственные границы. Порыв уничтожить непрошеных гостей мастерски поддерживался мировой пропагандой.

Прозвучал сигнал, означающий начало мероприятия. Зажглось табло, на котором высветилось обращение Всемирного Президента. Все присутствующие встали, чтобы выслушать короткую бодрящую речь и увидеть жестокие кадры нападения на Землю. Сообщение закончилось гимном Мира, после чего на табло появилось две фотографии – Дрогина и Оксаны – с пустым окошком под портретом Оксаны. Там, вероятно, будут отображаться баллы.

Оксана скинула расшнурованные заранее берцы, отбросила жакет и выступила на ринг. По традиции рукопашного боя противники приветствовали друг друга лёгким поклоном, затем повернулись к жюри, где с Якурином сидели ещё четверо седовласых мужчин и одна полная женщина, и в последнюю очередь поклонились зрителям.

«Что ж, момент настал, – пронеслось в голове у Оксаны.– Пустые мысли прочь».

Прозвучал сигнал старта, таймер в углу табло начал обратный отсчёт. Оксана уже стояла в боевой стойке, глядя на Дрогина и не узнавая его.

Суровый и в то же время спокойный взгляд исподлобья, боевая, но кажущаяся расслабленной стойка. Она невольно залюбовалась этим излучающим мужественную ауру человеком.

«Не тупи, Оксана», – мысленно подбодрила она себя.

Поцелуй в душе.

«Да что ж такое…»

Его руки на её талии, прикосновение обнажённых тел.

«Вовремя, Оксана, вовремя!»

Нужно набирать баллы, нельзя стоять.

Оксана бросилась вперёд – Дрогин того и ждал. Он молниеносно сместился в сторону, выбросив навстречу руку так, что атакующая с размаху ударилась об неё и позорно упала на спину.

Это было и неожиданно, и даже как‑то обидно. Краешком сознания Оксана надеялась, что Дрогин ввиду симпатий не станет применять всю свою силу. Сбилось дыхание, она медленно приходила в себя.

– Смагина, ты в состоянии продолжать? – спросил в микрофон Якурин.

«Что ж я лежу‑то?» – Оксана эффектным прыжком вернула себя в вертикальное положение и заняла боевую стойку.

Дыхание наладилось, пришло какое‑то отчаяние. Цифры на табло продолжали бежать, а баллов было ровно ноль.

Дрогин стоял напротив, держа руки на поясе, всем своим видом выражая скептицизм и даже пренебрежение.

«Да когда же ты успел так измениться?» – подумала Оксана и тут же пообещала, что это будет последней отвлекающей мыслью. В бой!

Дальнейшее зрелище выглядело более захватывающим, нежели в первые секунды. Оксана бросалась на соперника как заведённый волчок – со всех сторон, с разбега и с прыжка, подкатывала снизу, делала подсечки, выбрасывала руки в самые неожиданные (как минимум для зрителей) моменты. Но Дрогин практически не пропускал удары.

Он держался удивительно непринуждённо и легко отступал в самые последние милисекунды, когда казалось, что удар настигнет его неизбежно. Максимум, за что могла себя похвалить Оксана, – учащённое дыхание противника и капельки пота на его лбу. Инициатива была полностью на её стороне. Оксана не позволила Дрогину ни применить контрприема, ни активно напасть. Но, непонятно каким образом, результатом её последней атаки стало падение. Когда прозвенел финальный гонг, она лежала под Дрогиным, удерживающим её сверху.

Избегая смотреть в глаза мужчине, который имел уникальную способность сбивать её с толку, Оксана вывернула шею, чтобы поглядеть на табло. Оно показывало 78 баллов. Результат мог измениться после совещания всех членов жюри, но Оксане казалось, что она «прошла».

– Ну что, припотел немножко? – захотелось подразнить Дрогина.

Он обернулся на табло и не смог скрыть волнения.

– Ты не готова к реальному бою, я оспорю результаты.

Нехотя ослабив хватку, Дрогин легко поднялся на ноги и, не подав руки поверженной женщине, как было принято в таких случаях среди солдат, отошёл в свой угол ринга.

Оксана, чувствуя сильную усталость, сначала села, затем уже поднялась на ноги. Чуть пошатываясь, она стояла в ожидании окончательных результатов, прикидывая в уме свои шансы.

По идее, её инициатива в бою заслуживала всех похвал. Она неутомимо набрасывалась на противника, используя самые разные техники. Другое дело, что Дрогина ни разу не удалось застать врасплох. Опять же, оценивали не его, а её. Пауза затягивалась – судьи жарко спорили. Наконец, цифры табло снова пришли в движение и остановились на показателе 68.

Внутри всё оборвалось.

Звук негодования пронёсся по трибуне и тут же затих – микрофон поближе к себе придвинул Якурин.

– Безусловно, нами оценена подготовка бойца. Отличная техника, выносливость. Но где результат? Пусть телодвижений будет меньше, а результата больше. Продолжаем.

Оксана побитой собакой поплелась на своё место. Нарочито долго зашнуровывая берцы, предоставляла возможность слезам исчезнуть из глаз. Очень хотелось сбежать, но по правилам необходимо было оценивать все бои коллег и предоставлять свои комментарии на дальнейших уроках.

Она искренне пыталась запомнить применённые приёмы, техники, но в финале поединков с досадой призналась сама себе: она всё время любовалась Дрогиным, восхищаясь его движениями, поведением, его гибким и крепким телом… Это был настоящий мастер, причём чертовски привлекательный.

На перерыве, который был уже просто необходим бойцу, выстоявшему десять поединков подряд, к Оксане подсела Соня. Она задорно обняла её за плечи и дружески потрясла.

– Слышь, подруга, слюни‑то подбери! – Соня громко захохотала, увидев краску на лице Оксаны.

«Неужели это так заметно?» – ужаснулась Оксана.

– Господи, покраснела, как малолетка какая‑то, – Соня освободила собеседницу от объятий и расслабленно развалившись на сиденье, пробормотала, наблюдая за Вадимом, который обтирался полотенцем:

– Тебя можно понять…

– Да и тебя можно, – догадалась Оксана, как поддеть Соню, имитируя её же интонацию. – Не хватает для коллекции, да?

– Да пошла ты, – Соня несильно пихнула Оксану в плечо и отправилась восвояси.

– Ну, наконец‑то стерве нечем парировать, – подбодрила Оксану Тамара. – Никто ещё её в глаза не называл шлюхой. Пойдём на ужин? Раньше, чем через час, не начнут.

***

Вечером поединки продолжились. Свои силы демонстрировали прочие подразделения. Уже ближе к ночи оглашали результаты в зале 15.

Судьи находились за своим столом, на ринге выстроились командиры подразделений, в том числе Дрогин. Остальные стояли у своих мест на трибунах. Там было тесно, ведь позвали весь состав – около тысячи человек.

Слово взял Якурин:

– Мы завершили смотр и готовы огласить имена тех, кто уже послезавтра будет участвовать в реальных боевых действиях.

Впервые Оксана заметила, что голос главнокомандующего дрогнул.

– Списки подразделений поступят вашим командующим, система донесёт планы ближайшего будущего до каждого. По традиции, сегодня всем участникам, кто подходит для боевых действий, разрешено…, – он сделал паузу, видимо, подбирая подходящее слово, – кутить.

Якурин немного помолчал. Стоявший рядом мужчина, чья грудь была увешана орденами самого разного уровня, что‑то зашептал в ухо генералу.

– Да чёрт с ним, – махнул рукой Якурин. – Гуляют все, отбоя нет. Завтра выходной. Послезавтра – выход! Вольно!

Судьи стали расходиться. Со всех сторон послышались сигналы – солдатам начали поступать личные сообщения, содержащие информацию об их ближайшей судьбе. Пискнуло и на смарт‑часах Оксаны. Она не торопилась смотреть, понимая, что там будет написано: тренировки, дополнительные спарринги, бла‑бла‑бла. Но внимание женщины привлекло поведение Вадима. Глянув в свой планшет, он изменился в лице и поторопился вслед за покидающим зал Якуриным.

Оксаной овладело любопытство, но она не имела никаких шансов услышать разговор командиров. А послушать там было что.

Догнав генерала, Вадим попросил аудиенции, и главнокомандующий, тяжело вздохнув, скрылся с подчинённым в одном из смежных разминочных залов.

– Товарищ генерал, – начал было Дрогин.

– Да ладно, Вадик, никто же не видит, – Якурин устало облокотился к стене, снял фуражку.

– Константин Семёнович, что это значит?– Вадим показывал генералу на планшет. – С каких пор 68 баллов стали проходными?

– С тех пор как несем большие потери и непонятно для чего бережём хорошо подготовленных бойцов, – закипел генерал. – Ты прекрасно видел, насколько это девочка превосходит всех остальных!

– Да кого она там превосходит? – с деланным безразличием начал Вадим.

– Зубы мне не заговаривай! Не настолько я стар, чтобы не замечать…

– А если она погибнет? – Дрогин понял, что нет смысла скрывать свои чувства.

– С глаз долой – из сердца вон, – отрезал генерал. – Хоть делом займёшься, а не фантазиями своими.

Якурин смерил Вадима усталым взглядом и ворчливо произнёс:

– Столько баб вокруг, выбирай любую. Нет, сердечных дел ему не хватает…

Командующий направился к выходу, но Дрогин вырос у него на пути прямым столбом.

– Я иду тоже!

– Ты, дружок, своё отвоевал, – опешил Константин Семёнович. – У тебя другая миссия: баб готовить.

– Да поймите вы, – на Дрогина было жаль смотреть, – не переживу я эту потерю…

– Она делает тебя слабаком! – сочно забасил Якурин. – Будешь подгузники ей менять вместо того, чтоб руководить боем? Не переживёт он. Пережил уже раз, и ещё переживёшь, столько – сколько надо! На то ты и мужик! Не время шашни крутить, воевать надо! Не время!

– Потому и говорю, что не переживу… ещё раз.

Якурин махнул рукой, что, вероятно, означало «делайте что хотите» и поспешил восвояси.

Оксана ожидала, пока рассосётся бо́льшая часть народа. Она видела и нервно шагающего прочь Якурина, и потерянного, как ей показалось, Дрогина. Вадим нашёл её глазами, но тут же отвернулся и удалился вслед за генералом. Только тогда Оксана соизволила ознакомиться с сообщением системы, поступившим на смарт‑часы.

В нём говорилось о боевом выходе, который ждёт её послезавтра. Краткие инструкции касались вещей и пайка, и остальной, известной ей, информации. А пять нарядов оставались в силе, но были перенесены на другое время.

«Ну, наконец‑то!» – Оксана просияла. Табличка «3 «А» как будто только и ждала подобной новости, чтобы услужливо всплыть в памяти, подкрепив её настрой и решительность. Оксана сдвинула брови и бодрым шагом направилась в казарму. Ни тени страха, ни тени волнения – спокойная решимость была искренней, что пугало всех, кто знал её.

С врагом лицом к лицу

Спустя двое суток она лежала в больничной палате с ранением в плечо. Вылазку помнила обрывками – погрузка в вертолёты, приземление, марш-бросок, нападение на землянки с купольными крышами.

Они бросали газовые гранаты в отверстия куполов, после чего те приходили в движение – и, раскрывшись металлическими лепестками, выпускали из себя огромное количество устройств – дронов, летающих взрывчаток и, наконец, самих тварей, замурованных с ног до головы в биоброню.

Оксана как будто всю жизнь готовилась к этому поединку. С первых секунд она носилась по полю боя, как сумасшедшая, выводя из строя инопланетную электронику. Оружие не причиняло вреда тварям, но именно Оксана подала пример остальным, проткнув врага в районе пупка куском арматурного стержня. Был там на самом деле пупок или нет, она не знала, но помнила, что почему‑то подумала именно о нем, а по факту нечаянно обнаружила, возможно, единственное уязвимое место биоброни.

Остальные по её примеру находили себе острые палки и нанизывали тварей, как шашлыки на шампуры.

Оксану затошнило от воспоминаний, и дежурная медсестра в белом халате вовремя подставила ей утку.

Ещё одно вспомнила Оксана – удивлённые и напуганные глаза Дрогина. Запах палёного мяса. Её снова стошнило.

Стало легче.

Немного ныло плечо, медсестра объяснила, что это последствия ранения от инопланетного оружия. Позднее, на процедуре восстановления (Оксана лежала в капсуле и наблюдала, как прожжённую выемку на руке волокнами заполняют два металлических манипулятора) боль не чувствовалась, но наблюдение за тем, как штопают рану, отрезвляло, возвращало память. Приспособления, как маленькие паучки, резво штопали зияющую «дыру» в руке тонкими нитями – синтезированной в лаборатории тканью, идентичной человеческим мышцам.

«Почему я осталась жива?» – вопрошала Оксана. «Повезло», – слышала она шепотки за своей спиной. Но повезло ли?

Мрачное настроение попытался прервать зашедший в палату Дрогин. В накинутом на плечи белом халате он выглядел строгим и даже холодным.

– Как себя чувствуешь? – подошёл спросить командир её лично.

– Вроде нормально, – просто ответила Оксана.

– Наша часть неплохо справилась. Тебе объявят благодарность как уничтожившей наибольшее количество тварей.

Оксана кивнула. Информация о награждении ни в какой степени не тронула её. Да и в голосе Дрогина гордости за свою подопечную было мало.

Он как будто хотел сказать что‑то ещё, но кивнул и вышел.

Оксана проводила глазами спину Вадима и уловила глубоко внутри тоскливое чувство. Больше всего пугало то, что оно никак не касалось её прошлых потерь, а, скорее, предвещало будущие…

Буквально за два часа маленькие умные роботы полностью зашлифовали выжженный кусок её руки. Только округлый белый шрам на плече напоминал о месте ранения. Рука немного ныла, но в целом Оксана чувствовала себя хорошо.

Из последних сообщений системы, поступивших на смарт‑часы, она узнала о свежих новостях: их часть освобождалась от вылазок на два дня благодаря множеству отбитых трофеев и уничтоженных тварей.

Пока Оксана находилась в стационаре, была возможность изучить подробно информацию о врагах. Она и раньше спрашивала себя о причинах поражения человечества. Технологическая отсталость – это понятно, но почему не препарировать пришельца и не выдать военным все слабые места?

За месяцы войны инопланетяне трижды модифицировали свои защитные скафандры – и вот удача – именно Оксана волею случая обнаружила слабое место последней модификации, произошедшей не более недели назад. Это позволит эффективно истреблять врага, пока у него не произойдёт очередной апгрейд. Видимо, инопланетянам приходилось нелегко, они не могли менять «правила игры» чаще, и оперативно найти уязвимости было важной стратегической задачей.

Безусловно, за подобными успехами следовали все торжественно‑пропагандистские процедуры. При всём составе части Оксану наградили в том самом 15‑м зале, Дрогин лично вешал ей на грудь первую медаль, избегая смотреть в глаза. Оба понимали, что ценность момента весьма сомнительна и не соответствует истинным стремлениям что одного, что другого.

После церемонии Оксану пригласили в кабинет штаба. Якурин, откашлявшись, сообщил, что она выбрана для спецоперации по захвату живой особи. Учёные разработали усыпляющий состав, а также орудие, похожее на жезл полицейского мирных времён, оканчивающееся иглой, вылетающей автоматически при соприкосновении с органикой.

– Поражай их столько, сколько сможешь. Нам пригодится весь биологический материал, – торжественно заканчивал объяснение личной задачи Ярукин. – В случае успеха командование готово выполнить разумные пожелания вплоть до отправки в тыл на положение детороженицы. Обсуждаемо.

Всё это время в углу, опустив голову, сидел Вадим. Удручённый мыслью, что Оксану вновь отправят в самую гущу событий, он не находил в себе сил держаться спокойно. Оксана же списала это на злость от отсутствия взаимности. А пронёсшаяся в голове мысль, что и не было, возможно, у Дрогина никакого к ней серьёзного интереса, вновь вызвала противное тоскливое ощущение, затаившееся глубоко внутри.

Неделю Оксану держали на базе, хотя девчонки выбирались за это время в бой дважды. После первой поездки не вернулась Гала. Наблюдая за её поминками, Оксана оставалась спокойной. Почему‑то её мужа, трудящегося над восполнением человеческого генофонда, ей было жальче. А Гала, вроде как не скучала в последние дни своей жизни.

Но когда после второй вылазки наряду с десятком погибших не вернулась Соня, Оксане вдруг стало грустно. «Что есть наша жизнь? – размышляла она. – Зачем вообще мы живём, если всё… так? Если есть дети, очевидно, ради них. А сейчас… Вот была Соня, которая согревала добрую половину сослуживцев своим теплом, раздражала кого‑то своим чувством юмора. Но это была интересная личность». С уходом Сони в мире стало ещё более пусто, как будто это в принципе было возможно.

– Кто‑то умирает, а кто‑то рождается заново, – как всегда, философски произнесла Тамара, любившая оказаться рядом в минуты глубокой задумчивости Оксаны.

Тамара вытерла слезу, скатившуюся по щеке подруги.

– Подумай уже о себе, может, стоит…

– Нет! – рявкнула Оксана. Все эти сантименты изрядно её бесили. Или она забыла, зачем стремилась сюда?

Послезавтра должна состояться следующая вылазка. «Послезавтра или никогда!» – решила про себя Оксана. Ей определённо не по нутру приходился возрождающийся вкус жизни.

***

В день боя Оксана, собранная и немного отрешённая, зашнуровала свои ботинки, проверила заряд смартов, наличие аптечек, размещённых в двух карманах, паёк, закрепила шприц‑дубинку на бедре, и в нетерпении притопывала у лифта, ожидая остальных девчонок.

Те, поникшие, без особого задора собирались в кучку, подгоняемые Дрогиным. Сегодня они ехали небольшой группой зачищать остатки врага, оказавшегося, по сведениям командования, без поддержки основных сил. Этот факт давал надежду на получение пленных тварей для их последующего изучения и опытов.

– Почему с нами Дрогин? – слышала Оксана вопросы сослуживиц.

Ему было положено оставаться на базе. Как обладатель уникальных тренинговых навыков, он был крайне ценен для обучения солдат, особенно женщин – не слыл бабником, умел быть и настойчивым, и тактичным. Наверное, командир с ними из‑за особенного задания, о котором Оксане было велено не распространяться.

На нужном месте, в районе металлических куполов, всё казалось заброшенным. Крыши в движение не приходили, никто оттуда не появлялся – гранаты, отправленные в отверстия, не помогали. Один из куполов на краю «ячейки» стоял открытым – железные лепестки торчали в четыре стороны под углом 45 градусов. Предусмотрительно брошенная внутрь граната планово взорвалась, за чем не последовало никаких движений. Ситуация была нестандартная.

Оксана растерянно оглядывалась по сторонам, недовольная угасанием боевого настроя. «Вообще‑то, кое‑кто планировал сегодня встречу с родными на том свете», – бурчала она про себя, озираясь по сторонам в поисках врага и пиная металлические купола.

Дрогин пытался получить дальнейшие указания у штаба, но связь не работала. Смарты всех участниц демонстрировали отсутствие сигнала, что было нетипично. Страх и волнение накануне боевых действий переросли в напряженное недоумение. По плану забирать их прилетят через два часа – всё шло к тому, чтобы просто ожидать транспорт для возвращения. Однако спокойная обстановка начала настораживать.

– Слышь, командир, – подала голос Тамара, – не так что‑то.

Эта женщина не раз демонстрировала высокий уровень чувствительности к ситуациям и людям.

Оксана поймала себя на ощущении, что слышит едва заметный звук, похожий на ослабленный в несколько раз писк комара. Она подошла к единственному инопланетному сооружению с открытой крышей, прислушалась. Звук нарастал, но не этот объект был его источником.

– Ложись! – вдруг заорал Дрогин и прыгнул на Оксану, обхватив её и унеся с собой аккурат в глубину купола. Оба грохнулись на пол, но для неё удар был смягчён телом командира, который при падении умудрился поменять положение. Подумать об этом не успела, так как сверху начало сверкать и взрываться – на них посыпались комья земли, ветки деревьев. Запах озона защекотал ноздри.

Всё закончилось через несколько минут, и Оксана, наконец, сообразила слезть с Вадима.

Она осмотрелась. Помещение оказалось похожим на колодец с гладкими стенами, а до отверстия наверху было примерно пять метров. Как же отсюда выбраться?

Впервые за долгое время на Оксану нахлынула паника. Но боялась она не за себя – как там девчонки? Это чувство эмпатии к сослуживицам проснулось неожиданно и до боли сжало сердце. Она представила их, жестоко сжигаемых инопланетными лазерами. Ей казалось, она слышит крик Тамары, и тогда она закричала сама…

Нашли время

Темнота и запах гари.

– Очнулась?

Это голос Дрогина.

Оксана открыла глаза.

Болела голова и саднил локоть.

Дрогин полулежал, облокотившись на стену «колодца».

В полумраке (на улице темнело) она разглядела его бледное лицо и тёмное пятно в районе бедра.

– Ты потеряла сознание… Помнишь? – Вадим пристально смотрел на Оксану, пытаясь оценить её состояние. – Хотя я сам потом отрубился.

Между тем он говорил слабо и с перерывами. Ранен? Оксана догадалась, что командир мог потерять много крови. В него попали? Она подползла ближе.

– Ты ранена? Что‑то болит? – задавал вопросы Дрогин. – Ты закричала… И грохнулась на пол.

Оксана глянула наверх. Лепестки крыши по‑прежнему торчали в четыре стороны. Веяло холодом. Только она об этом подумала, как замёрзла.

Часы всё ещё не ловили сигнал, но заряд был хороший. Она включила режим фонарика и осмотрела бедро Дрогина.