Эйдолон

– Каковы вести из Харадиса?

Гонец медленно моргнул, словно не веря, что Бришен реален, а не иллюзия, вызванная недостатком сна.

– Их больше нет, – выдавил он хриплым голосом. – Всех их. Нет. Уничтожены галлу.

Удушающую тишину прорезали испуганные крики и вздохи. Бришен взмахнул рукой, и все затихли.

– Принесите ему вина, – приказал он.

Кто-то бросился вперед с полным кубком. Гонец взял его трясущимися руками и осушил содержимое в три глотка. Он стиснул пустой кубок в кулаке точно оберег и вздрогнул.

Сердце Бришена дико заколотилось в груди.

– Кого больше нет? Откуда галлу?

Словно воспрянув духом не только от вина, но и от спокойного голоса Бришена, гонец глубоко вздохнул и выдохнул.

– Три дня назад кто-то вызвал орду галлу.

На этот раз Бришен не попытался пресечь хор вздохов и испуганных криков.

– Все началось с замка. Галлу поглотили всех обитателей дворца. Орда уничтожила все в столице к востоку от Абсу. Некоторые укрылись в реке и спаслись, переплыв на другой берег. Остальные либо утонули, либо их растоптали, либо они были съедены заживо.

Внезапное тепло согрело поясницу Бришена. Ильдико прижала ладонь. Он смотрел на гонца, прислушиваясь к сказанному, будто этот мужчина, превозмогая ледяной порыв ветра, пытался докричаться до него с противоположного конца туннеля.

– Вы уверены?

Посланник кивнул.

– Я видел это собственными глазами. Вместе с остальными бежал к реке. Загнал своего жеребца и выкрал другого, чтобы добраться сюда. Галлу распространяются точно зараза. Выжившие держатся ближе к Абсу и дерутся за лодки. Они следуют сюда, в Саггару.

Ледяной ветер загудел в ушах Бришена.

«Галлу. Выжившие. Саггара».

– Моя семья? – тихо спросил он, хотя уже знал ответ.

Посланник понурил плечи и медленно покачал склоненной головой.

– Королевский дом Хаскем уничтожен. Все погибли. Кроме вас. Король мертв.

В ответ раздались скорбные вопли. Гонец упал перед Бришеном на колени и коснулся лбом земли.

– Да здравствует король.

Шепот толпы перерос в оглушающий рев. Душа Бришена ушла в пятки. Он нахмурился и наклонился поднять гонца с земли.

– Встань с колен! – рявкнул он. – В Саггаре нет короля, пока мы не узнаем больше.

Стук его сердца вторил ритму барабанов, играющих рил. Будоражащее тело вожделение угасло, сменившись отрешенной целеустремленностью. Он повернулся к Ильдико, отметив потрясение на ее лице и блестящие от непролитых слез глаза.

– Найди всех наместников, мэров и глав кланов среди собравшихся, – спокойно попросил он. – Скажи им собраться в зале.

Ильдико молча кивнула и коротко погладила его по руке, прежде чем растворилась в море каи.

Бришен жестом подозвал к себе мрачную Анхусет.

– Приведи Мертока. Я хочу, чтобы вы вместе с дюжиной лучших разведчиков были в зале вместе с наместниками.

Она наклонилась к нему и шепотом спросила:

– Как галлу преодолели барьер между мирами?

Бришен заглянул в горящие глаза кузины, ничего не ответив. Вопрос не в том, как, а скорее в том, кто проломил для них стены. Ответ им обоим был хорошо известен. Если гонец говорит правду и галлу вырвались на свободу из дворца, значит, не обошлось без козней одержимой жаждой власти Секмис.

Он перевел взгляд на изможденного каи, ожидавшего дальнейших указаний.

– Пойдемте. В зале вас ожидает вино и еда, а также столь желанный отдых, но сначала мне нужна ваша помощь.

Переступив порог замка, Бришен послал Месумениса в библиотеку за картами, которые потом разложили на пустом столе. Гонец вяло поковырял вилкой поданную еду, а потом отставил тарелку и присоединился к Бришену. Тот внимательно изучал местность, изображенную на пергаменте.

На одной карте – известный им мир: от покрытой снегами Хеленрисии на крайнем севере до Змеиных пиков на юге и все земли меж ними, включая Баст-Харадис, Гаур и Беладин. На второй только Баст-Харадис, и в первую очередь именно на эту карту обратил свой взор Бришен.

Он постучал пальцем по отметке, означавшей столицу Харадиса.

– Покажи, по какому пути выжившие следуют до Саггары.

– А как же галлу? – на последнем слове гонец запнулся.

– Этих демонов манит кровь и магия. Куда бы каи ни пошли, галлу последуют за ними, если только не почувствуют больший источник для поживы либо если орда не окажется в ловушке воды.

Гонец побледнел.

– Тогда они приведут их сюда.

Бришен посмотрел на него, прежде чем ответить, и холодное оцепенение в душе распространилось по всему телу.

– Возможно. Нам нужно выяснить, как их сдержать, прежде чем это произойдет.

Бришен умолчал, что сдержать демоническую орду – наименьшая из их проблем. Самое трудное – вернуть их в хаос, из которого они явились.

Зал заполнили каи, когда Ильдико привела вассалов и вождей кланов. Анхусет, Мерток с солдатами и разведчиками увеличили количество собравшихся, пока вокруг Бришена не стянулась внушительная толпа. Каи больше не походили на гуляк, наслаждающихся праздничной ночью, а на мрачный отряд, столкнувшийся с возможностью катастрофы, не похожей ни на одну из тех, свидетелями которых были многие поколения.

Ильдико и Месуменис ходили между залом и кухнями, приказывая небольшой армии слуг подавать еду и напитки. Слуги перешептывались между собой, испуганно наблюдая широко распахнутыми глазами и прислушиваясь к разгорающимся и затихающим спорам вокруг двух карт.

Измученный посланник принял на себя тяжелую роль отвечающего. Его засыпали множеством вопросов, полных недовольства, восклицаний и даже обвинений во лжи. Конфликт едва не перерос в драку, но Бришен пригрозил бросить вождя в темницу, а гонца приковать к креслу, если те не успокоятся.

Никто не произнес ни слова, когда гонец надломленным голосом описал то, чему стал свидетелем у реки.

– Мы видели… мы видели, как группа немолодых каи во главе с пожилым военачальником Хасаратом стала живым щитом у берега реки, чтобы другие успели добраться до воды. Их жертва спасла сотни, а может быть, больше жизней. – У него перехватило дыхание, и он склонил голову. – Никто не заслуживает такого конца.

Бришен знал, что образ, вызванный этими словами, останется в его памяти до самой смерти.

Следующие несколько часов он планировал и разрабатывал стратегию со своими самыми доверенными наместниками и офицерами гарнизона. Страх и темнота на грани паники наполнили воздух, настолько тяжелые, что он мог ощутить горечь на языке. Когда собрание наконец закончилось и все засобирались: кто вернуться домой, кто отправиться в разведку, – солнце стояло высоко в небе, а измученный посланник из Харадиса рухнул на стол и уснул.

Бришен провел рукой по лицу и моргнул сухим глазом. Одно воспоминание о потерянном левом глазе вызывало зуд. Он сглотнул, удивляясь, когда его язык стал ощущаться как шерстяное одеяло, и с благодарностью принял чашку холодной воды от сонного управляющего. Если не считать Месумениса и дремлющего гонца, он остался один в зале.

– Херцегеши отправилась в опочивальню?

Ильдико давно ушла из зала, и Бришен отчаянно хотел обнять ее – найти устойчивую опору в мире, внезапно вышедшем из-под его контроля.

Управляющий кивнул в сторону плотно затворенных дверей, не пропускающих яркий дневной свет.

– Она снаружи, милорд, провожает последнего наместника. Вы же знаете, она лучше переносит солнце, чем мы.

Бришен хотел пойти к ней, но чудовищные события последних часов истощали остатки его сил.

– Когда она вернется, пускай придет ко мне.

Бришен покинул зал, ища убежища в своих покоях. В камине весело плясал слабый огонь, ставни были плотно закрыты. Бришен опустился в ближайшее кресло и прикрыл глаза.

Та часть его натуры, которая всегда оставалась хладнокровной, твердила, что отсутствие близких отношений с родственниками, за исключением Ахнусет, которая, хвала богам, жила в Саггаре, невероятная удача. Иначе он мог лишиться рассудка от потрясения и скорби.

И все же он горевал о племянниках, их тихой и покорной матери Тайи, о каждом каи во дворце и столице, которые даже не могли себе вообразить, какую беду на них навлечет их собственная королева.

Он вырос на историях о галлу. Даже люди знали об их существовании. Дикие, голодные твари, жаждущие крови и магии. Некоторые считали, что их, как и старшие расы, создали боги. Большинство, однако, полагало, что они порождение гальпери, которые стремились очиститься и преодолеть мирские ограничения, вырвав тьму из собственных душ.

Этот древний раскол породил галлу, существ с такой неимоверной жестокостью и ненасытным аппетитом, что самые могущественные лидеры древних рас объединились и изгнали их из мира. Не в силах уничтожить демоническую орду, они запечатали галлу в царстве вне времени и пространства, в тюрьме без замков и ключей. Наказание тем, кто привел галлу в мир, было молниеносным и безжалостным: урок всем, что подобный проступок сулит самое страшное искупление.

Однако время течет неуклонно, а воспоминания меркнут. Какой бы урок ни пытались преподать древние, о нем либо позабыли, либо сознательно проигнорировали. Столетия записей и память огня жизни знали о случаях, когда один или парочка галлу вырывались на свободу из царства, где томились как в тюрьме, обычно из-за колдуна, обладавшего больше силой и амбициями, чем здравым смыслом. Бришен не сомневался. Сейчас виновницей всего стала Секмис.

Он зарычал. В итоге его кровожадная сука-мамаша недооценила жестокость галлу и обрушила апокалипсис на королевство. Возможно, она ввергла в хаос весь мир, если орду вовремя не остановят.

Бришен закрыл лицо дрожащей рукой. В некотором смысле он понимал мотивы запутавшихся древних, которые стремились очиститься от собственной злобы. Он – дитя женщины, запятнавшей мир самим своим существованием. Ее кровь текла в его жилах. Если бы он мог избавиться от материнского наследия, то не колеблясь сделал бы это. По его коже бежали мурашки от отвращения к себе.

Дверь, соединяющая их с Ильдико спальни, со слабым скрипом открылась и вновь закрылась. Бришен не поднял глаз. Он узнал аромат цветов и легкие шаги.

Если не считать шороха юбок, Ильдико не издала ни звука. Бришен убрал руку от лица, почувствовав, как ее голова прижалась к его колену. Жена села на пол, прильнув щекой к его ноге, и смотрела на огонь. Она приникла грудью к его икре, а ладонями гладила и массировала его мышцы.

Бришен нежно провел пальцами по огненным волосам, его когти легко скользнули по шелковистым прядям. Узел в груди не исчез, но ослабел. Присутствие возлюбленной успокаивало.

– Твои наместники и вожди покинули Саггару, как и многие наши гости из близлежащих деревень. Весть об орде галлу распространяется быстрей лесного пожара.

Он вымученно улыбнулся, восхищаясь, как отблески огня играют в рыжих волосах. Ильдико оказала ему всю необходимую помощь, сохранив практичность и не отвернувшись от суровой реальности. А ведь реальность вселяла ужас в сердце.

– Необоснованные слухи раздуют пламя, – ответил он. – Ожидай толпу испуганных посетителей. Через несколько дней они вернутся в Саггару с множеством вопросов, жена.

– Что ты им скажешь? – Она еще крепче прижалась к нему.

Бришен пожал плечами.

– Почти ничего. По крайней мере, до тех пор, пока разведчики не принесут вести. Я предупредил вождей и наместников установить комендантский час и скоординировать систему сигнальных огней, чтобы предупредить друг друга в случае, если объявятся галлу. Кроме рассказа гонца, на данный момент нам ничего не известно. – Он накрутил локон ее волос на коготь. – Честно говоря, надеюсь, он наплел нам небылицы в бреду. Я бы предпочел выставить себя дураком, чем… – Он замолчал.

«…королем».

Он скрыл дрожь.

«Боги».

Ильдико посмотрела на него. Усталость сковала побледневшее лицо.

– А если это не бред безумца?

Он наклонился, поднимая жену с холодного пола и усаживая себе на колени. Ильдико обвила руками его шею, ее пальцы скользнули под волосы, гладя затылок. Бришен медленно поцеловал ее, прежде чем заговорить:

– Вероятней всего. Интуиция подсказывает, что это правда. Какие бы новости ни принесли нам разведчики, боюсь, они подтвердят сказанное гонцом.

Ее глаза снова наполнились слезами.

– Твоя семья… Наверняка кто-то выжил.

Оцепенение проникало все глубже в его сердце, просачиваясь в душу.

– Ты слышала его, Ильдико. Галлу пришли из дворца. Никто бы не выжил после такого нападения.

– Мне очень жаль, Бришен. Мне очень жаль.

Она усыпала нежными поцелуями его лицо, лоб, веко, повязку на глазу, нос, щеки и губы.

Он погладил ее по бедру.

– Между нами не было добрых отношений, но я бы не пожелал такой жестокой и нечистой смерти никому.

Кроме матери, и даже смерть от лап галлу слишком милосердна для такой гадюки. Ярость пробежала рябью по застывшей глади озера внутри него. Бришен немного жалел, что не стал свидетелем ее кончины. Вполне вероятно, вид предсмертных мук королевы стоил бы того, чтобы умереть самому.

– Возможно, я единственный выживший отпрыск дома Хаскем.

Ильдико сильно нахмурилась

– Есть еще Анхусет.

«Да, спасибо богам за Анхусет».

Он дорожил своей свирепой кузиной.

– Верно, однако официально она не признана членом семьи. – Ильдико потрясенно уставилась на него. – Она гамеза, незаконнорожденная дочь моей тетки по отцовой линии и конюха. Хаскем по крови, но не по закону.

После его слов лицо жены стало пепельно-белым.

– Ильдико?

Она моргнула, затем покачала головой и мучительно улыбнулась.

– Прости. Это была бесконечно долгая ночь.

С этим не поспоришь, а день обещал быть еще длиннее.

– Давай ложиться спать?

Ильдико покачала головой.

– Пока нет. Как думаешь, Се…

Бришен прижал палец к ее губам, не давая договорить. Он знал, о чем она собиралась спросить. Анхусет уже высказала подобное подозрение. Кузина прошептала их ему на ухо, чтобы никто не слышал, но в данной ситуации подобные предположения лучше оставлять невысказанными. Пострадавшие и охваченные страхом найдут, кого обвинить. Королева, скорее всего, умерла от собственных извращенных козней, но ее младший сын и его ближайшие родственники – нет. Бришен не желал взвалить на себя вину за зло, сотворенное Секмис.

Взгляд Ильдико блеснул, сначала из-за замешательства, а потом – понимания. Стоило Бришену убрать палец, как она продолжила разговор, словно и не пыталась произнести имя его матери.

– Сейчас разве не стоит обеспечивать безопасность границ? Что, если народ запаникует?

Он ухмыльнулся, восхищаясь, как легко жена перешла от опасной догадки к безобидному вопросу.

– То, что галлу неожиданно появятся на нашем пороге, вызовет больше, чем панику. Невежество и забывчивость – всего лишь иллюзии безопасности.

– Если весть об освобожденной орде достигнет Гаура или Беладина, может начаться война.

Такой сценарий приходил в голову ему и всем каи, собравшимся ранее вокруг карт в большом зале.

– У нас нет возможности скрыть присутствие орды. Остается надеяться, что у лидеров гаури и беладинов хватит здравого смысла признать, что сейчас не время для конфронтации. Не стоит надеяться на союз между тремя королевствами, но если удастся удержать мечи в ножнах, а армии по домам хотя бы до тех пор, пока мы не разрешим проблему с галлу, я буду считать это величайшим триумфом.

– Мудрые слова. Знак хорошего человека. Знак замечательного правителя. – Она стала еще серьезней. – Из тебя выйдет великолепный король, Бришен.

Ее последние слова пустили ледяную стрелу по его позвоночнику. Бришен ближе притянул жену.

– А ты станешь великолепной королевой, Ильдико, – прошептал он ей в волосы.

Она крепко обняла его, прежде чем отстраниться. Ее взгляд был странно мрачен.

– Теперь я готова лечь спать. Если рассказ гонца правда, то отдых в ближайшее время нам будет только сниться.

Разомкнув объятия и поднявшись, она протянула ему руку.

Он сжал холодные пальчики и присоединился к ней. Интуиция предупреждала его о какой-то незримой угрозе. Той, что не касалась галлу или последствий вторжения демонической орды.

До этого момента поведение Ильдико никогда по-настоящему его не пугало.

Бришен замер, когда она потянула его к кровати.

– Ты любишь меня, Ильдико? – Он еле произнес слова из-за стоящего в горле кома.

Жена замерла и крепко сжала его руку, впиваясь ногтями в ладонь.

– Всем своим существом, Бришен, – страстным шепотом ответила она. – До последнего вздоха. Тебе никогда не нужно в этом сомневаться.

Бришен верил ей, но почему-то от ее слов у него скрутило живот, а в душе поднялась тревога.

Ее слова прозвучали не как признание в чувствах, а как прощание.

Глава 3

Галлу никогда не останавливались и не отдыхали. Они учились у тех, кого пожирали, и у тех, на кого охотились. Извивающаяся черная стена вопящих, бормочущих теней двинулась следом за выжившими после нападения на столицу, когда беженцы пошли вдоль Абсу к Саггаре.

Киргипа изо всех сил старалась не смотреть на ужас, царящий на противоположном берегу реки. Галлу имитировали предсмертные крики своих жертв: людей, животных, любых существ из магии, плоти и крови. Первые часы побега из Харадиса, потрясенные и скорбящие, каи молчали. Киргипа понимала, что никто не хотел слышать предсмертные крики родственников или друзей, эхом отдающиеся внутри тварей, что постоянно вопили от разочарования из-за непроницаемого барьера воды между ними и их добычей.

Она однажды рискнула украдкой посмотреть на галлу и горько пожалела об этом. Стена теней изогнулась, превратившись в лица каи: искаженные, испуганные, застывшие в крике. Киргипа споткнулась, прижимая к груди юную королеву.

– Смотри под ноги, маленькая служанка. – Дендера схватила ее за локоть. – Нет толку на них смотреть, особенно зная, что они наблюдают за тобой. – Она встала перед Киргипой. – Отдай мне ребенка. Ты с самого утра несла ее без отдыха.

Ее золотистый взгляд скользнул по процессии, которая неустанно текла к гарнизону принца Бришена.

– В данный момент здесь безопасно, а мои руки могут сгодиться не только для сражений.

Киргипа радостно сбросила с плеча перевязь и передала спящую королеву Дендере. Удача хоть в чем-то им сопутствовала. Обычно беспокойная малютка вела себя тихо, словно чувствовала угрозу на другом берегу реки и старалась не привлекать внимания. Стражница надела перевязь и осторожно прижала к плечу ценную ношу. Затем протянула Киргипе три фляжки с козьим молоком и один узелок тилкетиля.

– Учитывая королевскую цену за еду, в твоих руках по-прежнему драгоценный груз. Не урони и не пролей.

Дендера не преувеличивала. Они с Некосом отдали мечи, два кинжала и все украшения ткачихе в обмен на молоко и четыре толстых лепешки из взбитого животного жира, ягод и сушеной рыбы. Тилкетиль дарил чувство сытости, и хоть Киргипа его не любила, зато юная королева просто обожала.

– Не волнуйтесь, – заверила Киргипа Дендеру. – Мне известна цена твоему оружию и драгоценностям. Я лишь жалею, что не внесла свой вклад.

Она не владела никакими ценностями, и ткачиха презрительно покачала головой, когда Киргипа предложила ей свою простую шаль.

– Ты нянька будущей королевы. Твоя преданность ей – величайшее сокровище. Сталь и побрякушку можно заменить. А вот верностью и честью не торгуют. Они бесценны. – Суровое лицо Дендеры немного смягчилось. – Знаю, ты беспокоишься за сестру и испытываешь искушение покинуть это дитя, чтобы броситься на поиски Аталаны.

У Киргипы перехватило горло. Они путешествовали вдоль Абсу уже четыре дня. Большая часть жителей столицы погибла во время нападения, но к выжившим присоединились каи, обитавшие на безопасном берегу. Дендера сдержала обещание и каждый день искала Аталану, но пока безуспешно. Однако сегодня прочесать толпу вызвался Некос.

После скудного завтрака тилкетилем и водой из Абсу он сначала отправился охотиться на оставшуюся дичь в лесу, а затем приступил к поискам Аталаны. Киргипа молилась, чтобы он нашел ее. Она потеряла брата во время атаки беладинов, а теперь мать. Из родных у нее осталась только Аталана. Киргипа понимала, что проявляет преданность и благородство, но в то же время сильно тосковала и боялась за сестру.

– Пожалуйста, Некос, – прошептала она себе под нос. – Найди Аталану.

Словно услышав ее зов, он внезапно возник рядом, с разбитой губой и окровавленными костяшками пальцев.

У Киргипы душа ушла в пятки.

«О боги, сестра. Что-то случилось с Аталаной!»

Она схватила Некоса за руку.

– Аталана! Она ранена!

Он покачал головой и потянул ее к краю толпы, подальше от посторонних глаз. Казалось, любопытствующие взгляды прожигают их спины.

Дендера последовала за ними.

– Что случилось?

Некос окинул Киргипу пристальным взглядом, будто выискивая что-то.

– Что? – огрызнулась она и посмотрела на себя, сбитая с толку его поведением.

Удовлетворенный увиденным, Некос глянул на Дендеру и прищурился.

– Одежда ее не выдает, а вот тебе придется снять все знаки отличия.

Дендера мгновенно повиновалась, оторвав нашивку с рукава – регалию элитных королевских гвардейцев – и протянула Некосу. Он засунул нашивку под кольчугу и опустился на одно колено, чтобы ухватиться за подол туники, которую Дендера носила под доспехами. Ткань упала ему в руки, когда он отрезал край амарантиновой каймы.

Киргипа с непониманием взирала на обоих стражников.

– Зачем ты это делаешь?

Некос встал и поднял раненую руку.

– На меня напали, когда я искал твою сестру. Похоже, многие жаждут мести за галлу.

Он спрятал амарантиновую кайму туда же, куда и нашивку. Подол его собственной туники был разорван. Не хватало пурпурной полосы, на рукаве виднелась прореха.

Киргипа облизнула внезапно пересохшие губы.

– Зачем им так поступать? Бессмыслица какая-то.

– Смысл как раз есть. – Взгляд Дендеры скользнул за плечо Киргипы в клокочущую тьму, оскверняющую противоположный берег. – Напуганный народ ищет виновных в своих страданиях, потере близких и дома. Галлу пришли из дворца. Многие стали этому свидетелями, а потом просветили тех, кто этого не видел.

– Они жаждут возмездия.

Некос сильней испортил свою тунику, оторвав еще одну полоску, на этот раз простой коричневой ткани, и перевязал раненую руку.

Дендера покачала головой.

– Они ищут правосудия, а виновные мертвы и недосягаемы. Кроме нее. – Она похлопала дитя по попке. – И нас.

Киргипа вознегодовала.

– Мы ничего не сделали! Моя матушка умерла за этих людей! А это – безобидное дитя.

Некос жестом призвал ее понизить голос.

– Это не имеет значения, – тихо произнес он. – Зло на противоположной стороне реки явилось из замка. Любой заподозрил бы, что это бедствие – дело рук королевы. Ты – няня ее внучки, а мы – дворцовая стража. Считай, соучастники преступления.

Суровое лицо Дендеры ожесточились.

– Нам нужно сейчас же уходить отсюда. Двигаться вдоль реки, но держаться далеко впереди. Теперь наши сородичи так же опасны, как и демоническая орда.

Из-за шума в ушах слова стражницы прозвучали для Киргипы словно издалека. Они уходят, покидают беженцев и ее сестру.

Она медленно попятилась.

– Нет, – прошептала Киргипа, разрываясь между впитанной вместе с молоком матери преданностью королевскому роду и любовью к единственной оставшейся в живых родной душе.

Некос преградил ей путь и мягко повернул лицом к себе. Разбитая губа портила красивое лицо, но для Киргипы и оно было утешением. Теплые ладони легли тяжестью на ее плечи.

– Если только твоя сестра не поведает всем, что ты – королевская нянька, тогда она с толпой в большей безопасности, чем с нами. – Его когти щекотали кожу. – Киргипа, мы все движемся в одно место. Нам троим просто нужно быстрее добраться туда, чтобы эта малышка, живая и невредимая, оказалась под защитой дяди.

Киргипа обмякла в его руках и закрыла глаза.

– Это так тяжело, – призналась она, но вновь распахнула веки от легкого прикосновения губ Некоса к ее лбу.

– Безусловно, маленькая служанка, – ответил он, используя прозвище Дендеры. – Поистине.

Она кивнула.

– Я не освобождаю вас обоих от обещания найти Аталану, чтобы мы снова были вместе.

Дендера склонила голову.

– И мы выполним это обещание. – Она повернулась к Некосу. – Абсу уходит вбок от Саггары к Беладину, но мы можем сделать крюк. Я бы предпочла, выбирая более длинный путь, рискнуть встретиться с человеческими патрулями, чем оказаться на открытой местности без реки в пределах досягаемости.

– А как насчет еды? – Киргипа помахала мешочком тилкетиля. – Этого надолго не хватит, и большую часть мы должны оставить ей. – Она указала на королеву, мирно спящую в перевязи.

– Будем ловить рыбу в реке и совершать набеги на фермы, если придется, – вздохнул Некос в ответ на молчаливое неодобрение Киргипы. – Если не мы, то это сделает гонимая галлу толпа. В лесах уже ничего не осталось. Мы движемся как саранча. – В свою защиту он добавил: – И мы можем предупредить о приближении галлу, если будем идти достаточно быстро.