Чужая дочка. Часть 1

– Я понимаю, Наташенька, только пообещай повременить разводом. Я тебя прошу!

– Подумаю, но ничего не обещаю. До свидания, – сказала она и прервала связь.

Уже поднимаясь по ступенькам в свой отдел, Наталья старалась принять доброжелательный вид – на коллег надо произвести исключительно положительное впечатление. Но сначала нужно было зайти к начальнице, чтобы та представила Наталью работникам отдела.

Светлана Петровна встретила новую подчиненную с улыбкой.

– Не волнуйтесь, Наталья Владимировна, – подбодрила она, – у меня в отделе хорошие люди. Вот увидите. Пойдемте.

– Я вам верю, – выдавила из себя улыбку Наталья и вышла из кабинета вслед за начальницей. – Светлана Петровна, – обратилась она, пока та закрывала дверь на ключ, – пожалуйста, называйте меня просто Наташей, а то мне неловко как—то.

– Хорошо, – улыбнулась в ответ Светлана Петровна и направилась в сторону общей комнаты.

Наталья волновалась. Мысли о вчерашнем скандале отошли на второй план, теперь беспокоило другое: как ее примет уже сложившийся коллектив, помогут ли коллеги вникнуть в новую работу…

Но вот Светлана Петровна открыла дверь в просторную комнату с тремя большими окнами. Внимание привлекли широкие подоконники с множеством комнатных растений, что сразу делало помещение уютным. Рабочих мест было шесть, одно из которых пустовало. Столы стояли по три в два ряда. Расположение казалось удобным.

Наталья сразу увидела Галину: женщина сидела за рабочим столом и сосредоточенно смотрела в монитор. В сером свитере с высоким воротником она выглядела невзрачно, но как—то знакомо и по—домашнему тепло. Эти нелогичные ассоциации вызвали желание познакомиться поближе, может, даже подружиться. Но вот Галина повернулась и встретилась взглядом с Натальей, и обе женщины приветливо улыбнулись друг другу.

– Всем доброе утро, – громко поздоровалась Светлана Петровна, – у нас новая сотрудница Наталья. Знакомьтесь, – с улыбкой сказала она и вышла, прикрыв за собой дверь.

Галина подошла к Наталье, взяла ее под руку и повела в центр комнаты.

– Алексей, – первым представился молодой мужчина, у него был приятный бархатистый голос, темно—русые волосы и зеленые глаза. На нем отлично смотрелся джемпер оливкового цвета, мужчина выглядел ухоженно и элегантно.

– Маргарита, – махнула рукой девушка лет двадцати пяти, она ничем не выделялась среди коллег, разве что молодостью. Волосы длиной до плеч обычного русого цвета, голубая водолазка и минимум косметики.

– Ирина Васильевна, – кивнула головой пожилая женщина. Она приспустила очки и поправила идеальную прическу. Ее волосы, выкрашенные в сочный каштановый цвет, были коротко пострижены и модно уложены. Выглядела женщина лет на пятьдесят, но Наталья не удивилась бы, узнав, что ей гораздо больше.

– Александр Семенович, – лучезарно улыбнулся худенький старичок, сидящий за самым дальним столом в ряду около окна. Его старомодный клетчатый пиджак был сильно велик в плечах но Наталья не заострила внимание на этой детали, она невольно улыбнулась, глядя в добрые мудрые глаза пожилого человека.

– Наталья, – еще раз представилась она и послушно пошл за Галиной к большому шкафу.

– Сюда мы вешаем верхнюю одежду, – Галя открыла дверцу: там были куртки и пальто. – Свободные вешалки в углу, бери любую.

– Спасибо.

– Располагайся. Канцтовары в коробке под столом.

– Канцтовары? – удивилась Наталья. Она принесла из дома писчие принадлежности, и блокнот, и калькулятор…

– Да, у нас на заводе есть, целый отдел, занимающийся закупками всего необходимого, в том числе и канцтоваров, – ответила Галина. – Вот посмотри, – она указала на стену, – в прошлом году нам выписали кондиционер, а в позапрошлом холодильник, – кивнула в сторону закрытой двери, на которую Наталья не обратила внимание раньше. – Это кухня, там есть микроволновка, раковина, ну, в общем, можно приносить из дома еду и обедать в отделе.

– Здорово! – Наталья не переставала удивляться, ей даже не хотелось вспоминать условия на прошлом месте работе, точнее, их отсутствие.

Галина вернулась на свое рабочее место, и Наталья принялась выкладывать из коробки канцтовары. Но не успела она закончить, как со всех сторон «посыпались» вопросы коллег, их интересовало все: где она работала раньше, почему уволилась, сколько ей лет, и так далее. Наталья с готовностью отвечала, подробно рассказывая о прошлой работе, о проблемах, из—за которых пришлось уволиться. Ничего не скрывала. Ирина Васильевна спросила о детях, и Наталья с гордостью рассказала о сыне, о его тренировках и учебе. Галина вопросов не задавала, она просто слушала.

– Я не вижу обручального кольца, – вклинился в общий гомон бархатистый голос Алексея, – Означает ли это, что наша новая коллега не замужем?

Наталья встретилась взглядом с мужчиной, задавшим очень неудобный вопрос. Секунды шли, он с прищуром смотрел. Все ждали ответа.

– Почти в разводе, – Наталья отвела взгляд и села в кресло. – Ну я, вроде, устроилась и готова приступить к работе!

– Не торопись, – махнула рукой Галина, – сначала нужно написать заявление в отдел «it»8, они создадут тебе учетную запись, тогда ты сможешь пользоваться компьютером.

– Ого, как тут все строго, – снова удивилась Наталья. – И как долго они будут создавать учетную запись?

– Ну это по—разному бывает, могут завтра, могут через неделю… – пожала плечами Ирина Васильевна.

– И чем же мне заниматься все это время, – тихо спросила Наталья скорее у себя, чем у кого—то.

Но Маргарита ответила:

– Книжку почитайте, можете вязать, вышивать, смотреть в окно… – усмехнулась она, – только на улицу не ходите, чтобы высокому начальству на глаза не попасться.

– Рита, не болтай глупости! – вмешалась Ирина Васильевна. – Заниматься личными делами, конечно, можно, но исключительно в обеденное время! – приспустив очки, она строго взглянула на молодую сотрудницу, но, переведя взгляд на Наталью, улыбнулась: – Думаю, скоро придет Светлана Петровна и даст тебе задание.

Наталья ничего не успела сказать или ответить: завибрировал телефон, предварительно поставленный на беззвучный режим. Пришлось извиниться и выйти в коридор.

– Да, мамуль, привет!

– Привет, моя дорогая. Только что мне звонила сваха, сказала, что ты Борю за порог выставила.

– Да, решила последовать твоему совету. – Наталья прошла по коридору, подальше от двери.

– А как же ипотека? – голос мамы был взволнован.

– Мамуль, я нашла новую работу, хотела на выходных с Артёмкой к вам приехать и все рассказать. Зарплата хорошая, выплачу кредит сама.

Она не стала объяснять, что должна будет не банку, а Жанне: подруга все—таки уговорила взять у нее в долг деньги, чтобы не платить проценты. Отказаться от такого предложения Наталья не смогла. Вот только квартира у них с Борисом общая. Надо набраться сил выдержать развод и все, связанные с ним, скандалы.

– Наташа, ты, конечно, взрослая, я все понимаю, но мы с папой очень волнуемся за тебя. Сгоряча таких дел наворотить можно, потом не разгребешь.

– Мама, я сейчас на работе. В субботу приеду – поговорим.

Наталья отключила связь и уже собралась вернуться в отдел, но увидела приближающегося к ней Алексея. Мужчина оказался стройным и неожиданно высоким, чего нельзя было разглядеть, пока он сидел за столом. Коллега медленно шел в ее направлении и улыбался.

– Наталья, я вас заждался, – сказал он, поравнявшись, – хотел предложить вдвоем сходить в столовую на обед. Познакомлю вас с заводской кухней, – улыбнулся он, – с технологами из соседнего отдела, с конструкторами…

– Спасибо за приглашение. – Наталья смутилась, она давно не общалась с мужчиной наедине, да еще с таким симпатичным. Но идти с ним не хотела: чувствовала в этом что—то неправильное, противоречащее ее представлениям о женском поведении. – Я, наверное, откажусь…

– Не советую, – широко улыбнулся он, – голодовка здесь не приветствуется.

Наталья невольно хихикнула.

– Я не собиралась голодать.

– Тогда я не вижу ни единой причины для отказа, – продолжая улыбаться, сказал Алексей.

Наталья завороженно смотрела в зеленые глаза мужчины и впервые за долгое время не знала, как поступить. Причин для отказа действительно не было, тем более еду с собой сегодня не взяла, поскольку не знала, как здесь заведено обедать. На крайний случай думала посетить буфет. Вот если бы Галина позвала в столовую, Наталья с радостью согласилась, но идти с Алексеем не хотелось. Почему? Конкретного объяснения не было, просто не привыкла она к таким мужчинам: интеллигентным, красивым, модно одетым… Рядом с Алексеем она чувствовала себя замухрышкой. «Вот Жанна бы смотрелась гармонично», – мелькнула в голове мысль. С Борисом было проще, комфортнее, он, не умел так красиво «играть» словами, ее умел так пристально, с прищуром, смотреть в глаза собеседнице, вызывая неловкость. Он был прямым, грубоватым, но предсказуемым и понятным. С ним было легко. С ним можно было поговорить, но он больше любил слушать… «Куда все это делось? Кто виноват, что распалась семья?», – спросила себя Наталья. – «Уж точно не я!» – уверенно ответила она и моментально приняла решение.

– Хорошо, я согласна…

Глава 6 «Глеб»

Двухэтажное здание издательства «Князь» располагалось в самом центре города, недалеко от главной площади. Небольшой парковки вполне хватало для сотрудников и клиентов, которые для личной беседы приезжали не часто: в основном рукописи высылались электронными письмами, что считалось удобным и для авторов, и для редакторов. Первый этаж здания занимал типографский цех, там печатались книги, красочные брошюры, всевозможные буклеты и многое другое. На втором этаже находились кабинеты редакторов, бухгалтеров, дизайнеров, рекламных представителей и других специалистов, необходимых для выпуска бумажной продукции.

Издательство в городе было одно, и его услугами пользовались местные писатели и поэты, но чаще всего выполнялись заказы на рекламу. Из соседних городов тоже приезжали клиенты, привлеченные умеренными ценами на печать. В общем, работы у издательства было много, что, несомненно, радовало хозяина «Князя», но главное – он был доволен выбором главного редактора, полностью доверив ему ведение дел.

На стоянку въехала синяя «Хонда» и аккуратно припарковалась недалеко от главного входа. Из автомобиля вышел грузный мужчина в модном черном пальто, медленно поднялся по ступенькам и вошел в здание редакции. Как и обычно, он сделал «обход» первого этажа, проверил качество печати, перекинулся парой фраз с наладчиком станков, поговорил с мастером типографского участка и, удовлетворившись увиденным, поднялся на второй этаж, в приемную главного редактора.

– Павел Леонидович! – радостно поздоровалась секретарь – молодая девушка.

– Привет, Лиза. Глеб у себя?

– Да. У него местный поэт, уже полчаса беседуют, – вполголоса сообщила она. – Сказать, что вы пришли?

– Не нужно. Пойду, подслушаю их разговор.

Мужчина усмехнулся, уж кому—кому, а ему очень хорошо известна чрезмерная уверенность в собственной уникальности некоторых творческих личностей. Он и сам неоднократно сталкивался с назойливыми графоманами, доказывающими свою непревзойденность и требующими бесплатной печати и продвижения их книг.

Павел Леонидович открыл дверь в кабинет главного редактора и уверенно вошел.

Глеб сидел за столом, сосредоточенный, сердитый и какой—то уставший. Перед ним, размахивая рукописью, стоял мужчина лет пятидесяти и ожидаемо что—то упорно ему доказывал.

Увидев отчима, Глеб сдержанно кивнул и вернулся к разговору.

– Михаил Сергеевич, – строго сказал он, – сядьте, наконец, и выслушайте меня. Вы же за этим пришли? За объяснениями?

Мужчина раздраженно выдохнул, но подчинился. Он не заметил вошедшего человека и не знал, что за их беседой наблюдают.

– Да, я хочу знать, почему мои стихи не удостоились вашего внимания.

Главный редактор откинулся в кресле, но поза была напряженной.

– Давайте сначала просто поговорим, – предложил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вот скажите, Михаил Сергеевич, чем поэзия отличается от прозы?

Поэт недовольно фыркнул, но ответил:

– Рифмой, естественно.

– Извините, это я некорректно задал вопрос, не то имел в виду. Спрошу иначе: чем рифмованная проза отличается от поэзии?

– Не понимаю, – мужчина растерялся. – Рифмованная проза – это и есть поэзия.

– Та—а—ак… – протянул редактор и принялся что—то искать у себя на столе, перекладывая с места на место разложенные стопками листы. Наконец, нашел чью—то рукопись, – Недавно нам в издательство прислали стихи, – вполголоса сказал он, – Великолепные стихи! Вот открываю первое попавшееся. Послушайте, пожалуйста:

«Не сули мне неудачи,

Медноглавая луна.

От кого я сердце прячу

В эти злые времена?

Лес с тяжелою листвою,

Поле долгое, как ночь.

И стою над бездной злою,

Словно некому помочь…»9, – Что скажете? – спросил он у сидящего напротив мужчины.

– Что сказать? Хороший стих. Но у меня не хуже, – уверенно ответил он.

– Не хочу вас обижать, но вы должны понять разницу между поэзией и своими произведениями. В ваших строках ни грамма поэзии, вы просто придумываете сюжет и рифмуете текст. А где художественные образы? Они должны быть. Где неповторимый стиль? Он тоже должен быть.

– Я с вами не соглашусь! Возьмем, к примеру, Некрасова:

«В зимние сумерки нянины сказки

Саша любила, поутру в салазки

Саша садилась, летела стрелой,

Полная счастья с горы ледяной…». Это тоже рифмованная проза. Я тут не вижу ни стиля, ни образа. Девочка катается с горки! Подумаешь, невидаль какая!

Глеб вздохнул, ему казалось абсурдным объяснять очевидные вещи взрослому человеку, который считает себя профессионалом, но, как оказалось, не годится даже на роль ученика.

– Вы, наверное, помните, что Некрасов жил в девятнадцатом веке? Тогда его стихи зазвучали по—новому. На фоне литературы для дворян, он внедрил русскую лексику, обратился к крестьянской культуре, к крестьянам. Некрасов – новатор! Как можно его сравнивать с графоманом?! Это возмутительно! Помимо прочего Некрасов сочинял, опираясь не только на рифму, но и на ритм. Дальше были: Блок, Рубцов… развивались другие регалии, ритм стиха менялся. Пушкин – это вообще величина мирового масштаба! Но, независимо от времени, все литераторы: как поэты, так и прозаики, вносили что—то новое. Наше поколение уже не может писать, как поэты девятнадцатого века. Просто не может и всё. Должно быть развитие. – Глеб устало вздохнул, его утомил этот пустой разговор, но выгнать клиента не мог. – Если вы когда—нибудь читали «Эпос и лирику современной России…» Марии Цветаевой, обязательно вспомните ее слова: «…когда мы говорим о поэте – дай нам Бог помнить о веке…». Задача искусства – постижение мира через художественный образ. Поэт должен думать не только о рифме, он должен создавать словами художественный образ. Но и этого мало, нужно разработать свой личный стиль, чтобы стать узнаваемым на фоне огромного количества поэтов. Ладно, – устало вздохнул Глеб, – что вам написала Марина Викторовна в редакционном заключении?

Мужчина нехотя ответил:

– Рукопись не достойна издания, – по недовольному тону стало ясно, что сдаваться он не намерен, возможно, попробует себя в другом издательстве, либо выпустит сборник за свой счет.

– Я полностью согласен с выводом нашего редактора.

– Ясно, – буркнул «поэт» и, не прощаясь, вышел из кабинета, так и не заметив хозяина издательства, который присутствовал при разговоре.

Как только за мужчиной закрылась дверь, Павел Леонидович театрально похлопал в ладоши и встал с неудобного стула.

– Молодец! Горжусь, – похвалил он пасынка и, подойдя к столу, сел в кресло для посетителей.

Глеб сдержанно улыбнулся. Он уважал отчима и многим был ему обязан, в том числе образованием и повышением самооценки, которая резко упала после смерти родного отца. Вспоминать те смутные времена Глеб не любил, но и забыть не мог.

– Кофе? – предложил он отчиму.

– Давай!

Глеб связался с секретарем, попросил принести две чашки кофе и посмотрел на гостя в ожидании разговора.

– Я вижу, что не зря сделал ставку на тебя. Молодец, сын, – Павел Леонидович называл Глеба сыном с того момента, как начал встречаться с его матерью. Мальчику тогда исполнилось двенадцать, это был нескладный подросток с подорванной психикой. «Приручить» его было непросто, но мужчина не сдался, добился уважения, а это уже много в отношениях отчима и пасынка.

– Просто мне нравится эта работа, – слегка пожал плечами Глеб,– и у меня был хороший наставник.

Павел Леонидович взял со стола рукопись, нашел стих, который цитировал Глеб, ставя в пример назойливому клиенту. Прочитал. Ознакомившись еще с несколькими произведениями поэта, удовлетворенно кивнул.

– Я сегодня был в бухгалтерии, – задумчиво проговорил он, – мы вполне можем себе позволить выпустить несколько книг за свой счет.

– Я знаю, но у меня появились планы, – Глеб побарабанил пальцами по столешнице и посмотрел в глаза собеседнику. – Сейчас не хочу ими делиться, но придет время, и мы с вами все обсудим. Для начала нужно накопить средства. А что касается этих стихов, – Глеб взглядом указал на рукопись, – я и сам в восторге, но слишком рискованно: в наше время поэзия не пользуется спросом. Не окупим затраты.

– Знаю и не рассчитываю на заработок, я лишь сказал: «мы можем себе позволить». Но если у тебя появилась цель, ни в коем случае не буду мешать. Для меня особо важно, что ты думаешь о будущем, не тратишь деньги впустую, пытаешься что—то создать. В отличие от Олега, – Сказав последнюю фразу, Павел Леонидович расстроенно вздохнул.

– Олег опять что—то натворил? – Глеб резко выпрямился и стукнул ладонями по столу. Он былжуткоо зол на сводного брата, особенно после последней выходки, когда тот, сев пьяным за руль, разбил новую машину, купленную на деньги отца. Большая удача, что никто не пострадал, в том числе и нерадивый водитель.

– Нет, нового ничего не случилось, но душа болит… – Павел Леонидович ударил себя в грудь кулаком. – Работать гадёныш не хочет! Учиться не хочет! За последний год он столько денег потратил! И ладно бы на дело, а то ведь на гулянки! На пьянку! Не удивлюсь, если еще и на наркотики… Лишь бы в тюрьму не сел! – горе, отразившееся на лице отчима, тронуло Глеба больше, чем пущенная под откос судьба младшего брата.

– Павел Леонидович, я уверен, что нет там никаких наркотиков. Просто живет наш мальчик—мажор для себя.

Павел Леонидович хоть и привык, что пасынок никогда не называл его отцом, но каждый раз, слыша официальное обращение, расстраивался. «Не важно, как он меня называет, важно – его отношение», – в который раз напомнил себе мужчина. А в том, что Глеб его уважает и любит, он не сомневался. «И все—таки жаль, что не называет отцом».

– Вот и я о том… Для себя. Посоветуй, сын, как спасти твоего брата? Как сделать из него человека?

Разговор прервала секретарь. Девушка поставила на стол поднос с двумя чашками кофе и вазу с печеньем.

– Глеб Андреевич, – обратилась она к начальнику, – Марина Викторовна просила передать, что ей нужно с вами поговорить.

– Хорошо, зайду к ней позже.

Девушка кивнула и вышла из кабинета.

– Есть мысли? – спросил Павел Леонидович, барабаня пальцами по краю стола. – Я об Олеге, – уточнил он.

– Я понял, – ответил Глеб и сделал глоток кофе. – Могу предложить самый простой способ, но, боюсь, мама не согласится.

– Поверь, теперь мама согласится на что угодно, – заверил Павел Леонидович. – Кроме армии, – поспешно добавил он.

– Тогда гоните его на все четыре стороны. Это единственный путь к исправлению, – посоветовал Глеб и с ироничной улыбкой взглянул отчиму в глаза.

– Мы обдумывали такой вариант, – кивнул Павел Леонидович, – но боимся, что сопьется или еще что похуже.

– Не сопьется. Он слишком любит себя, чтобы рисковать здоровьем. И привык хорошо жить. Да и характер у него не слабый, просто нет необходимости работать. А зачем, напрягаться, когда и так живет в достатке?

– Предлагаешь рискнуть?

– Предлагаю.

Некоторое время мужчины допивали кофе и обдумывали сказанное.

– Так ведь к тебе прибежит гадёныш, – нарушил тишину Павел Леонидович.

– Вот и славно. Предложу работу. Не захочет – пусть валит дальше: к дружкам, к подружкам. Только им он тоже не нужен. Поскитается месяц—два, прибежит как миленький. – сказал Глеб. – А вообще, зря вы армию не рассматриваете.

Отчим в ответ лишь пожал плечами.

– Жениться бы тебе, – резко сменил он тему разговора, – возраст подгоняет, уже давно пора своих детей воспитывать.

Глеб после этих слов крепко сжал кулаки и отвел в сторону разгневанный взгляд. Душевная боль, причиненная бывшей супругой до сих пор не прошла. Ничего не забылось. Даже год спустя.

– Нет, – Это всё, что он смог ответить.

– Зря ты так, сынок. Зря. Пойми, не все такие, как Светлана.

– Не все, – повторил он и грустно улыбнулся.

***

Марина сидела за рабочим столом и читала произведение очередного незнакомого автора. Её длинные каштановые волосы, как и всегда в последнее время, были собраны в тугой высокий пучок. Любимые когда—то каблуки сменились на удобные шлёпки, элегантные платья – на неприметную одежду в серо—коричневых тонах. За год работы в издательстве «Князь» Марина сильно разочаровалась в себе, что привело к неприятным переменам: пропал радостный блеск в глазах, который всегда сопровождает влюбленных, исчезло желание быть привлекательной, но самое ужасное – полная потеря веры в себя.

Дочитав абзац, молодая женщина сняла очки и прикрыла уставшие глаза. Час ожидания… Марина знала, что начальник просто так не игнорирует своих работников – не в его правилах и не в его характере. Слишком правильный, слишком обязательный, и надежный. Лучший мужчина из всех, кого она когда—либо встречала на своем жизненном пути. Но абсолютно недостижимый. Далекий. Холодный. И главное – ничей.

«Он скоро придет», – сказала себе женщина, пытаясь вернуть мысли к недочитанному произведению. Но они, непослушные, улетали прочь, воскрешая в памяти образ любимого мужчины, заставляя замирать сердце в предвкушении скорой встречи.

В какой—то момент дверь открылась, и в кабинет уверенной походкой вошел тот, в кого невозможно не влюбиться. Короткие светлые волосы, серьезный взгляд серых глаз. При виде его Марина засмущалась, на щеках появился румянец, но отвести взгляд от приближающегося начальника не могла.

– Марина Викторовна, – привычным деловым тоном обратился он к подчиненной, – извините, не мог зайти раньше. О чем вы хотели поговорить?

Мужчина остановился рядом со стулом для клиентов и положил руку на его спинку. Марина почувствовала себя неловко, ей захотелось встать, но это было бы странным поступком, и она осталась в кресле.

– У меня произведение. Уникальное, – чуть заикаясь проговорила она и протянула распечатанный роман. – Автор Виктор Киселёв.

– Не слышал о таком, – удивился Глеб, беря из рук редактора папку. – Начинающий автор?

– Нет, то есть да. – Марина все—таки встала. – Этот роман действительно уникальный, много важного и нужного несет в себе, но интересен будет ограниченному кругу людей. Может, прочитаете? Я бы рекомендовала его к печати.

– Марина Викторовна, я не сомневаюсь в вас как в специалисте, но на данный момент мы будем печатать за свой счет только популярных авторов, чтобы исключить риски. – Он вернул рукопись Марине и добавил: – Но вы можете предложить писателю коммерческие услуги.

– Хорошо, я поняла вас, Глеб Андреевич, – садясь в кресло, сказала Марина.

Глеб кивнул, сдержанно улыбнулся своей подчиненной и уверенной походкой вышел из кабинета.

***

На детской площадке во дворе пятиэтажки было непривычно тихо, но ничего удивительного – конец октября. Холодно. Две девочки лет пяти играли в догонялки, неподалеку стояли их мамы и о чем—то разговаривали, периодически пряча носы в воротники теплых свитеров. Их внимание привлек мужчина в черной кожаной куртке, одетый явно не по погоде. Он стоял около песочницы и держал в руках большую коробку, обернутую розовой блестящей бумагой. Вечерний «гость» выглядел чужеродно во дворе старого дома, будто заблудился. Но это не так, женщины знали, кто он и к кому приехал.

Тем временем мужчина отыскал взглядом тех, ради кого проделал долгий путь и быстрым шагом направился в сторону качелей. Женщины еще раз посмотрели ему вслед и, потеряв интерес, отвернулись.

***

– Алёна, погляди, дядя Глеб приехал! – сказала пожилая женщина маленькой девочке, сидевшей на низких качелях.

– Папа! Папа! – обрадовалась девочка и протянула руки к приближающемуся мужчине.

Женщина, испугавшись, что внучка упадет, придержала ее рукой, но мужчина уже подбежал, бросил розовую коробку на соседние качели, схватил девчушку, прижал к себе и закружил. Девочка радостно взвизгнула, обняла его за шею и заплакала.