Дарители: Дар огня. Короли будущего. Игра мудрецов. Земля забытых. Сердце бури

– Вышвырните его отсюда, или я уйду! – взревел толстяк.

С тех пор как Генри последний раз его видел, он побагровел еще больше, глаза опухли, щеки лоснились под светом очага.

К рыжему тут же подошел долговязый человек в белом фартуке.

– Иди отсюда, парень, – тихо сказал он. – Это выгодный постоялец, не хочу его злить.

– Слушайте, мне бы только переночевать, да лошадь в стойло поставить, да немного еды нам обоим. И никаких фокусов, честно, – зашептал рыжий. – Согласен на любой сарай, я там не побеспокою господина старейшину. – Он глубоко запустил руки в карманы. – Вот все, что есть. Четыре медяка. Я вижу, вы добрый, славный человек и не оставите бедняка замерзать на улице в снегопад.

И с чего он это взял? Человек в фартуке добрым и славным совсем не выглядел. Но он долго глядел на монеты, а потом сгреб их с ладони рыжего.

– Ладно, можешь лечь в чулане с работниками. Сходи туда, они тебе дадут сена для лошади и скажут, куда ее поставить. Только не попадайся на глаза этому господину.

Человек в фартуке с опаской оглянулся на толстяка, но тот уже сел, уронив голову на стол.

Генри хотел было отойти – ничего ценного опять не узнал – и вдруг понял, что Сван, обернувшись через плечо, глядит прямо на него. На этот раз Генри не отошел и увидел, что Сван поднялся, сказал что-то Хью и потянул его за рукав к двери. Генри отступил за угол дома. Если они правда видели его, будут здесь через полминуты, а спрятаться негде: на таком глубоком снегу следы выдадут сразу. Он еще успеет сбежать, все равно куда, они не догонят. Но при мысли о том, чтобы снова бежать от людей, он почувствовал такую беспомощную ярость, что так и не сдвинулся с места.

На снег легла бледная полоса света – открыли главную дверь.

– Да ты тупица, нет здесь никого! Кому охота в такую погоду нос на улицу высовывать!

От двери до угла семь шагов, и они повернули как раз сюда.

– Я прямо чувствовал, как на меня кто-то смотрит! Мурашки вот такущие по спине побежали! Вдруг тот дух за нами от самого леса идет?

– Не бывает никаких духов! Ну ладно, обойдем вокруг дома, если тебе так хо…

Братья приоткрыли рот, дернулись назад и, оступившись, сели в сугроб. Потом Сван переполз за спину Хью. Зачем – непонятно. Сван был в два раза крупнее. К счастью, оба не проронили ни звука.

Генри смотрел на них, мысленно умоляя так же тихо вернуться в дом и больше не показываться ему на глаза, но, кажется, братья поняли его выражение лица по-другому.

– Бросишься – крикнем, – чуть не заикаясь, выдавил Хью. – В доме куча народу.

– Эй, Хью. А если он решит нас убить, прежде чем мы кого-то позовем? – шепотом спросил Сван, выглядывая из-за его плеча.

– Зачем ты ему идею подаешь! – возмущенно прошипел Хью, повернувшись к брату.

Генри хотел было сказать ему, что, если ожидаешь нападения, не отворачивайся, подставляя шею, но промолчал.

– А если он опять страшилищ вызовет? – настаивал Сван.

– Не вызовет, – без большой уверенности ответил Хью.

Повисло тягостное молчание. Генри уже понадеялся, что этим дело и ограничится, но тут Хью облизнул губы и задал вопрос, который Генри ожидал услышать меньше всего:

– Слышь, чудище, ты ведь Барса еще до нас видел. – Голос у него стал неуверенным, почти просящим. – И я вот думаю: а что, если он по ошибке тебе дал подсказку? Ну, хотел нам, а дал тебе.

– Хью, ты такой умный, – громко прошептал Сван.

– Я знаю, – небрежно ответил Хью. – Ну так что? Как насчет взаимовыгодного обмена, чудище? Ты нам скажешь подсказку, мы никого не позовем. А то пожалеешь. Люди сбегутся и палками тебя забьют.

Генри чуть было не сказал, что, если хочешь угрожать, для начала неплохо бы встать, но тут у него появилась идея получше.

– Ладно, вот подсказка, – пожал плечами Генри. – «Дом тебе укажет путь. Чтобы поиск продолжать, надо головой рискнуть: здесь ее легко сломать».

Братья недоуменно переглянулись.

– Кому надо голову сломать? Тебе, что ли? – опасливо спросил Хью.

– Это загадка, – спокойно пояснил Генри. – Ее надо отгадать – тогда поймешь, куда идти.

– Что за ерунда! Еще загадку отгадывать! Мы уже избранные! Зубы нам заговорить решил? – завопил Хью, забыв об осторожности.

– Мы – это я. Вы там случайно оказались. А теперь давайте вместе подумаем, что это значит, тогда я дам вам отсюда уйти. Такой вот взаимовыгодный обмен.

Лица у братьев застыли от ужаса, и Генри сразу увидел, что они загадку тоже не поняли, нечего было и надеяться.

– А ну говори настоящую подсказку, – тонким голосом сказал Хью. – Сейчас позову всех, и тебя на куски разорвут!

Разговор явно зашел в тупик, и Генри как раз думал, как бы их припугнуть, чтобы они ушли и просто оставили его в покое, когда у входа в дом раздались шаги и хруст снега под лошадиными копытами.

Рыжий парень вел лошадь в сторону ближайшего сарая, второй рукой прижимая к себе охапку сена. На углу дома он повернул голову – и брови у него поползли вверх.

– У вас что, слет звезд вчерашнего вечера? – жизнерадостно спросил он.

Братья тут же вскочили, неосмотрительно повернувшись к Генри спиной. Да уж, отличные охотники.

– Катись отсюда, уродец, – огрызнулся Хью и начал отряхиваться от снега. – Только тебя не хватало.

– Вот и я так подумал! – Рыжий отпустил лошадь и заковылял к ним. – Слушайте, ребята, вас там папаша ищет. Размахивает дохлой белкой, повторяет, что вы избранные, и хочет показать вас всем постояльцам, которые еще не имели счастья вас видеть. Может, вам уже пора? А мне надо с этим парнем словечком перемолвиться.

Хью развернулся и ткнул пальцем в его сторону.

– Не смей указывать мне, что делать. Это раз, – процедил он, глядя на рыжего так, будто ждал, что тот сейчас испугается. – Такой голодранец, как ты, должен говорить мне «господин». Это два. А теперь проваливай отсюда. Это три.

Рыжий улыбнулся самой дружелюбной улыбкой, какую Генри только приходилось видеть.

– Не соблаговолите ли вы сами проваливать отсюда. – Парень улыбнулся еще шире. – Господин.

Хью прищурился и подошел к нему. Пару секунд они смотрели друг на друга.

– Пойдем отсюда, Хью, – тихо сказал Сван.

– Только потому, что мне на него смотреть противно. А ты… – Он развернулся к Генри. – Если вздумаешь залезть к нам и прикончить, мы тебя так встретим! У нас оружия два мешка!

С этими словами Хью направился к двери. Сван, оглядываясь на каждом шагу, заспешил за ним.

– Всем пока! – крикнул он, уже скрывшись из виду.

Потом хлопнула дверь, и все стихло.

– Привет, приятель, ты что тут делаешь один? – весело сказал рыжий. – Отстал от труппы? Ну и представление вы вчера закатили! Фокус с огненными зверями – просто нечто! Как ты это делаешь? Прирученные звери, обмазанные пеплом? И главное, все так вопили, как будто не поняли, что это фокус. Жаль, я не видел, чем закончилось. Забрал свою кобылу и сбежал. – Он, продолжая улыбаться, захромал в сторону Генри. Тот попятился. – Все твердили, что сейчас посланники приедут, а мне с ними лучше не встречаться. Слушай, ты куда сейчас? А где остальные? Дед, который исчезал, – прямо мастер! Это ведь фокус с ширмой, да? Отвлекал внимание, а потом быстро выставлял ее перед собой и как бы исчезал, так? Вы это представление еще где-то покажете? Эй, вид у тебя как-то не очень, тебе помощь, случайно, не нужна?

Все, чего Генри хотелось, это забиться обратно в угол крыльца. Он на ногах уже не стоял и понятия не имел, что делать, а тут этот болтун пристает к нему с дурацкими вопросами. От этого человека ему никакого толку, так что и слова на него нечего тратить. И Генри молча сделал самое угрожающее лицо, какое только мог изобразить.

– Да я уже понял, ты тот еще весельчак, – пожал плечами рыжий. Его улыбка даже не дрогнула, будто была приклеена к лицу. – Ладно, я понял, ухожу.

Он заковылял обратно к лошади, отвел ее в большой сарай, вернулся без нее и без сена и ушел в дом. Генри дождался, пока за ним закроется дверь, и побрел на заброшенное крыльцо. Он прижался к стене, поближе подтянул колени к груди и закрыл глаза. На этот раз мысль о том, чтобы поспать, не казалась такой ужасной. Сон всегда как-то приводит все в порядок, и, может, хоть в груди перестанет хрипеть. Он как раз успел провалиться в приятную темноту, когда почувствовал, что его трясут за воротник куртки. Он отбросил от себя человека, перекатился на колени и сжал рукоятку ножа быстрее, чем успел до конца открыть глаза.

Рыжий парень лежал, как его уронили, и смотрел на него – на этот раз, к счастью, без улыбки.

– Знаешь, если у тебя нет друзей, меня это не удивит. – Он неуклюже сел. – Ты что, не в себе? Спать на улице в такую ночь – отличная идея.

– Чего тебе от меня надо? – севшим голосом пробормотал Генри и закашлялся.

– Ну, вряд ли ты раскроешь конкуренту секрет, как делать фокус с огненными тварями, так что ничего, приятель. Я тебе поесть принес.

Он кивнул на полную миску еды, которая стояла рядом на крыльце. От нее поднимался пар, и Генри с трудом отвел взгляд.

– Чего тебе надо? – с нажимом повторил он.

Рыжий терпеливо вздохнул.

– Опыт говорит мне, что, если кто-то ночует на улице в такую ночь, дела у него так себе. И даже если характер у него тоже так себе, это не дело. – Он поднял миску и протянул ему.

Генри вжался в стену. Этот человек был совсем странный.

– Боишься, что я тебя отравлю ради устранения конкурента? – Рыжий сунул ложку еды себе в рот. – М-м-м, ну, – старательно пережевывая, пробормотал он, – курица явно скончалась от старости, окруженная скорбящими правнуками, но морковь ее украшает.

Если бы позавчера кто-то сказал Генри, что он возьмет еду у людей, он бы только рассмеялся. Но он два дня не ел, а то, что было в миске, пахло довольно вкусно. И Генри, все еще ожидая подвоха, медленно протянул руку.

Оказалось и правда неплохо: какая-то незнакомая птица, похожая на утку. Генри совал в рот ложку за ложкой, едва вспоминая, что надо жевать, и не отводя взгляда от рыжего – вдруг все-таки бросится. Когда миска опустела, он выскреб ложкой стенки и поставил миску на снег.

Рыжий рассмеялся и покачал головой:

– Вообще-то я имел в виду, что ты можешь съесть половину. Но тебе явно было нужнее, вид у тебя еще тот.

Генри уставился на него во все глаза. До него дошло.

– Ты что, отдал мне свою еду?

– Ну да. Смело было бы надеяться, что этот веселый трактирщик расщедрится на лишнюю порцию.

– И зачем ты это сделал? – нахмурился Генри. За последние два дня люди на его глазах совершали множество странных поступков, но этот был самым странным из всех.

Рыжий пожал плечами.

– Знаешь, поживи на улице с мое, и сразу научишься узнавать тех, кому хуже, чем тебе. – Он протянул в сторону Генри ладонь со сжатыми пальцами – так же, как кудрявый на ярмарке. – Кстати, я Джетт.

Генри непонимающе посмотрел на его руку. Если это прием драки, то какой-то глупый. Джетт еще подождал, потом убрал руку.

– Тебе никогда не говорили, что ты странный? – Джетт вздохнул и подышал на руки в дырявых вязаных перчатках. – И как ты тут сидишь? Я бы спрятал тебя в чулане, но там жутко тесно, и уже спят трое здоровенных работников. Когда я появился, они посмотрели на меня так, будто хотят мне голову откусить. В конюшне не сильно теплее, чем тут. Хм, так, дай-ка подумать, куда тебя деть. – Лоб у него пошел складками и сразу разгладился снова. – Есть ужасная, но отличная идея. Сможешь забраться по стене на второй этаж? – Он ткнул пальцем куда-то вверх. – Переночуешь в комнате толстяка и его сынков, но они об этом знать не будут. Спрячешься у них под кроватью – я часто так делал, когда негде было ночевать. Их комната вон та.

– С чего ты взял?

– Умник покосился на то окно, когда говорил, чтобы ты к ним не лез. Значит, так. Я пройду через общий зал – занести миску на кухню, – а потом проскользну на второй этаж, отопру дверь их комнаты и открою тебе окно. Они пока в общем зале, и их папаша еще долго будет хвастаться их воображаемыми подвигами.

Генри подозрительно нахмурился, но при мысли о том, чтобы оказаться в каком-нибудь месте, где тепло и не идет снег, все его возражения – включая то, что это, скорее всего, ловушка, – иссякли. Так что он просто задал самый глупый вопрос из всех возможных:

– А если там заперто?

– О, у меня есть волшебный ключ от всех дверей. – Джетт вытащил что-то из кармана.

– Это проволока. И гвоздь, – присмотревшись, сказал Генри.

– Именно. Жди, скоро буду. – Джетт расплылся в улыбке, встал и заковылял через сугробы.

Окно на втором этаже распахнулось через две минуты, а еще через полминуты Генри был в комнате – забраться по бревенчатой стене было несложно.

– Ого, ну ты ловкач, – присвистнул Джетт, закрывая ставни.

Все пространство в комнате, оставшееся от трех кроватей и шкафа, занимали мешки, сундуки и корзины.

– Они что, все свои вещички прихватили, когда уезжали? – Джетт сел на пол около одной корзины и начал в ней копаться. Пальцы у него были худые и бесшумные. – Ну-ка. Ящик, запертый на ключ. Что ж у них там такого ценного? Гляну, просто любопытно. – Генри даже не успел спросить его, принято ли так делать, как он уже отпер ящик все теми же гвоздем и проволокой. – Ого! Да если бы все эти тайлисы продать, наши друзья кучу денег заработали бы!

В ящике лежали ярко раскрашенные глиняные фигурки. Все они изображали одно и то же: человечка с застенчивым сморщенным лицом и огромными босыми ногами. Одет он был в рваную одежку вроде полушубка, но длиннее и без воротника.

– Кто это? – негромко спросил Генри.

– Худое Пальтишко. Точнее, его тайлисы.

– Что такое тайлисы?

– Ты что, серьезно из леса никогда не выходил? Тайлисы – это фигурки в виде одного из волшебных существ. Их сделали в древние времена, сейчас уже никто такую тонкую работу не потянет, хоть в лепешку разбейся. Говорят, посланники за них отличные деньги платят. А еще всякие суеверные типы верят: если встретишь волшебное существо, а при тебе будет его тайлис, то существо любое твое желание исполнит – покажет клад, или золотом одарит, или вроде того. А уж судя по коллекции этих ребят, если им темной ночью встретится в лесу Худое Пальтишко, он сразу скажет: «О, да это же мои поклонники номер один, хотите, распишусь вам на фонаре?» Я в детстве тоже верил во всю эту ерунду, вон, выцарапал на гармошке ночных стражей.

Он вытащил из кармана продолговатый железный предмет. На нем были неразборчиво выцарапаны несколько существ, отдаленно похожих на птиц, но со странными голыми крыльями и приплюснутым носом. Таких животных Генри никогда не видел. Он хотел рассмотреть их получше, но Джетт уже забрал предмет у него из рук.

– Только всех этих существ не бывает, зря гармошку поцарапал. – Джетт продолжал аккуратно копаться в корзинах. – О, а вот и то, что нам нужно. Так и знал, что найдутся. Пастилки от кашля из пяти трав – мне мама давала такие. Их пропажу уж точно никто не заметит. Если б у меня было столько добра, я бы вообще не помнил, что у меня есть. Сгрызи две, утром будешь как новенький. – Он вытряхнул из холщового мешочка две круглые зеленые штуки и протянул Генри. – Ладно, спи. Тут, конечно, не королевский дворец, но безопасно, тепло и снег не идет. Я закрою дверь снаружи. Утром наверняка проснешься от топота этой веселой семейки. Подожди, пока они уйдут, а потом откроешь ставни изнутри, спрыгнешь вниз и иди куда хочешь.

– Это какая-то ловушка? – на всякий случай уточнил Генри, хотя в глубине души отлично понимал: никто не станет прямо отвечать на такой вопрос.

– Если б я хотел, чтобы тебя поймали, есть менее причудливые способы. Например, крикнуть: «Эй, он тут, хватайте!» Иногда надо просто доверять людям. Так что или спи здесь, или замерзай на улице, чтобы к утру хозяин нашел твой красиво подмороженный труп. Будет ли лично мне веселее от второго варианта? Нет. Тебе? Вряд ли. Так что остановимся на перв…

Генри зажал ему рот, и Джетт дернулся, вцепился обеими руками в его ладонь и попытался вырваться, но куда там. Генри подошел к двери, таща его за собой, и резко открыл ее. Никого. Только в конце длинного коридора со скрипом закрылась дверь. Выпустив Джетта, Генри бесшумно пошел к ней по коридору. Надавил плечом – заперто. Тихо скрипнули половицы. Кто-то стоял прямо за этой дверью, на которой мелом был написан номер «9».

– Ты что делаешь? Зачем в чужую комнату ломишься? – Джетт доковылял до него и дернул назад. Голос у него был сердитый: он, кажется, разозлился, что ему заткнули рот, – может, у людей так не принято. – Все, остынь.

– Кто-то подслушивал, – одними губами проговорил Генри, не отводя взгляда от двери с номером «9». В голове у него стучало от чувства опасности. Если б это были братья или их отец, они бы просто ворвались и возмутились тем, что кто-то проник к ним в комнату, – на это даже его знаний о людях хватало. Но этот человек просто слушал. Зачем?

– Да комнатой кто-то ошибся, и все. Пошли отсюда. Ну ты и странный, а.

И Генри, поминутно оглядываясь на дверь номер девять, вернулся в комнату братьев.

– Все, спи, – хмуро сказал Джетт. – Мы тут так топали, как бы кто из этой семейки не решил подняться и проверить свое имущество. Удачи, приятель.

И прежде чем Генри успел что-то сказать, он вышел, заперев за собой дверь.

Генри забрался под кровать. От зеленых пастилок в груди потеплело, кашель улегся, дышать стало легче, пальцы ног приятно покалывало. Стена была горячая, – наверное, внизу топили печь. Он прижался к ней и сам не заметил, как задремал.

Проснулся от того, что хлопнула дверь.

– А ну повтори еще раз! – расслабленным, нечетким голосом пробормотал толстяк.

– Мы со Сваном вышли на улицу – просто на снегопад поглядеть – и увидели серебристое сияние, – сказал Хью. – А из него – голос. И голос нам стишок рассказал. Ты же говорил, что Барс нам подаст знак – вот он и подал! Только мы его не поняли, давай, пап, не спи, подумай, что это значит? Еще раз, смотри: дом тебе укажет путь…

Толстяк с размаху упал на ту кровать, под которой лежал Генри – на секунду тот решил, что доски сейчас подломятся и толстяк рухнет прямо на него, – и тут же захрапел.

Хью раздраженно выдохнул:

– Это все рыжее отродье виновато. Если б он не явился, мы бы из чудища выбили, что это значит! Уж оно-то точно знает!

– Выбили – это как? – шепотом спросил Сван.

– Сходили бы за палкой и побили его. Он бы тут же заскулил и все нам выболтал. С такими, как он, так и надо! – Скрипнули другие две кровати. – И я поставил бы ногу ему на грудь, приставил к ней меч и…

– Хью, но у тебя же нет меча.

– Да что ты привязываешься! И сказал бы: «А ну, отвечай Хьюго, избранному, и к тому же старшему сыну старейшины Хейверхилла!»

Он бормотал все тише, потом затих совсем. Скоро все четверо в комнате спали.

Сквозь сон Генри казалось, что сейчас за ним придут, – мучительное, спутанное чувство, как в лесу, когда знаешь, что хищный зверь близко, наблюдает за тобой, и не видишь его. Но когда Генри открыл глаза, он лежал все там же, комнату заливал свет, кашель прошел, и он чувствовал себя отдохнувшим и здоровым. Откуда-то доносились шум, крики, но в комнате было пусто, это он почувствовал сразу.

Осторожно оглядевшись, он выбрался из-под кровати. Шум шел с улицы, и Генри выглянул в щель между ставнями.

Перед сараем, который Джетт вчера назвал конюшней, что-то происходило. Собралось человек двадцать, и из этой толпы несся крик толстяка – Генри узнал бы его голос где угодно. Он вытянул шею и увидел, что толстяк держал за шиворот Джетта.

– Ах ты подлый воришка! Я таких, как ты, сразу вижу! – вопил толстяк. – Вы полюбуйтесь на него! Я утром стал проверять имущество – мало ли что в дороге стрясется, – и двух пастилок от кашля не хватает!

– Вы что, считаете пастилки от кашля? Да что вы за люди такие! – простонал Джетт. Он не делал ни малейшей попытки вырваться. – Это небось скриплер взял!

– Если б скриплер, он бы весь мешочек взял и не стал бы две вытаскивать! – пронзительно крикнул Хью, выглядывая из-за спины отца.

– Молодец, сынок! Вот именно! – Толстяк вдруг пнул Джетта ногой, швырнул на снег и пнул снова.

Генри думал, Джетт сейчас ударит в ответ, но тот только сжался, закрыв руками голову.

– Пап, можно мы сами его проучим? – Хью выскользнул из-за отцовского плеча и со всей силы дернул Джетта за волосы. – Думаешь, ты такой умный? Я говорил тебе: не указывай мне, что делать. Давай, Сван, двинь ему.

– Хью, может, не надо?

– Конечно надо. Таким, как он, это полезно. Каждый должен знать свое место.

– Слушайте, да не брал я ваши пастилки, вы сами их небось слопали!

– Давай, Сван. Он же наглый, врежь ему. Увидишь, тебе понравится.

Сван стоял, опустив голову. Потом подошел и нехотя пнул Джетта в ребра.

Хью рассмеялся:

– Вот и отлично, давай еще. Мы же избранные, а он воришка. Мы должны совершать подвиги. А бороться за свое имущество – разве не подвиг? Давай, пни его посильнее.

Люди вокруг одобрительно рокотали, и Генри прищурился. Он понимал: его на площади били, потому что боялись. Но сейчас все было как-то не так.

– Так, а теперь кулаком. Ты такой здоровый, должен уметь пользоваться силой, а то кто будет меня защищать в походе?

– Эй, парень, брось, не надо, – пробормотал Джетт и наконец попытался отодвинуться.

Сван вытер нос, сгреб Джетта за воротник и решительно занес кулак. Джетт зажмурился и втянул голову в плечи, и отчего-то все это привело Генри в такое мучительное, незнакомое бешенство, что на секунду он перестал соображать, что делает.

Скорость всегда была его сильной стороной, и он рванул на себя ставни, спрыгнул вниз, протолкнулся сквозь толпу и успел перехватить запястье Свана, до того как тот опустил кулак.

Тот повернул к Генри мокрое, сморщенное лицо. Пару секунд они смотрели друг на друга, и на лице Свана почему-то был не страх, а облегчение.

Потом толстяк закричал.

Что будет дальше, Генри уже примерно себе представлял и не стал ждать продолжения. Он повернулся к Джетту – тот смотрел на него таким потрясенным взглядом, будто Генри на его глазах гору поднял. Генри схватил рыжего за локоть, рывком поставил на ноги и помчался в сторону дороги, утягивая его за собой.

– Это он, хватайте, вызывайте посланников! – орал толстяк.

Генри даже не оглянулся. По другую сторону дороги начинался лес, и там людям никогда его не поймать. Джетт бежал с трудом, упирался, спотыкался, но веса в нем было немного, а Генри тащил его с такой силой, что вскоре люди остались далеко позади.

В лесу Генри запетлял, подныривая под еловые ветки. Джетт ругался, – видимо, ветки били его по лицу, – но Генри не остановился, пока крики вдалеке не стихли окончательно.

Увидев подходящую прогалину, он уронил туда Джетта и упал рядом. Джетт рухнул на колени, завалился вперед и уперся лбом в руки. Дышал он так, будто сейчас умрет. Странно – они же пробежали совсем недолго. Генри тревожно прислушивался, но погони не было. Оторвались.

– Чтоб ты провалился, – выдавил Джетт. – Ты меня чуть не убил. У меня чуть… чуть башка не лопнула. – Он закашлялся. Волосы налипли ему на лоб, щеки покраснели – неровно, полосами. – Да чтоб ты провалился, – повторил он громче, и Генри приложил палец к губам.

Через минуту Джетт перестал хрипеть и упал на спину, хватая ртом воздух.

– Ты что, рехнулся? – простонал он. – Зачем ты влез?

– Я тебя спас.

Джетт издал короткий, отрывистый звук, отдаленно напоминающий смех.

– Спас? Серьезно? Там моя лошадь осталась!

– Лошадь тоже можем спасти.

– Да ты что, совсем чокнутый? Они теперь считают, что мы с тобой заодно! Тебя ищут, что бы ты там ни сделал, а мне нельзя высовываться! – Он выталкивал слова, с трудом шевеля губами. – Зачем ты сунулся?

– Тебя били.

– Ой, да ладно! Меня всегда бьют! Если лежать тихо, всем быстро надоедает!

– Почему ты их не побьешь?

– Я верю в силу слов и убеждения! Ну, и еще я слабак. – Он сел и оттянул воротник куртки. – А знаешь что? Ты мне должен, приятель. Ты мне только что жизнь испортил. Вот что, я иду с тобой. Ты ведь сейчас идешь искать свою труппу, от которой отбился, верно? Представишь им меня, скажешь, что я отличный фокусник. Я хочу в вашу команду.

Генри поднял брови:

– Иди своей дорогой, нет никакой труппы. Я один. И понятия не имею, куда идти.

– Ври больше. Совсем никакого понятия? Что, они тебе даже адресок не оставили? Вы же работаете вместе!

– У меня есть подсказка, но я ее не понимаю: «Дом тебе укажет путь. Чтобы поиск продолжать, надо головой рискнуть: здесь ее легко сломать». Я не знаю, кому надо сломать голову. И что за дом.

– Ломать голову не обязательно кому-то, хотя, глядя на тебя, я начинаю в этом сомневаться. Так иногда говорят, когда кто-то долго не может что-то решить. Какую-то загадку или… – Рот у него округлился. – Как ты сказал? Там должен быть дом. И загадка. Это Башня загадок. Очередная заброшенная развалюха, в которой якобы когда-то было волшебство.