Тургеневская барышня бальзаковского возраста

Рассветов не увидеть красоту и страсть закатов,

Яблоневый и вишневый цвет весной из сада…

Теперь мы умираем рано, хоть и живы.

Влачим существованье лишь одно…

Чужие жизни критикуем мы учтиво,

Упорно забывая про своё в глазу бревно.

Дверь в жизнь всегда для всех открыта,

Её вот только не хотим мы замечать.

Стенать и жаловаться – лучший выход,

А на поминках потом нечего сказать…»

Элка восторженно на меня смотрела, хотя это не лучшее, что я выдавала. А потом я услышала за спиной громкие хлопки в ладоши. О нет, кто-то слышал.

– Интересно, – заметил мужской голос.

Я по инерции повернулась. И… Это было очень неожиданно, но я уткнулась в чью-то грудь. Я уткнулась в чью-то грудь? Это же невозможно! Сколько в нем роста тогда?

С грудью я, наверное, все-таки погорячилась, но все равно мои глаза были на уровне мужской шеи. Я сделала шаг назад и посмотрела на этого поклонника поэзии. Не только ростом его природа не обделила, но и внешностью. Ежик темных волос, большие серые глаза, милая ямочка на подбородке, которую не скрывала щетина, высокие скулы, даже сеточка морщин как будто добавляла харизмы его образу.

И тут я поняла, что неприлично долго и пристально рассматриваю незнакомца. Пальцы обожгла сигарета, про которую я и забыла.

– Черт! – выругалась и бросила окурок в урну. – Спасибо, – снова повернулась к нему.

– И вам. За минуту прекрасного, – ответил мужчина и пошел к дверям ресторана.

Я снова повернулась к Элке и зашипела:

– Не могла сказать, что у меня за спиной кто-то стоит и слушает?

Подруга посмотрела на меня, как на убогую, и покачала головой. Что опять не так, что у нее вид, как будто хочет пару раз приложиться головой о стену или меня приложить.

– Лола, – ткнула она меня пальцем в грудь, – я отброшу коньки скорее, чем погуляю на твоей свадьбе. Не могла пофлиртовать с таким парнем? Да я бы в первый же вечер ему отдалась, если бы не была замужем!

Я только хлопала глазами. Она же шутит, правда?

– Элла, ты что? Ну сделал человек комплимент моему творчеству, не мне даже…

– Н-да, подруга… Загнешься в старых девах. Идем, срочно надо залить горе. Как можно такого мужика упустить?

В помещении с двумя залами, основным и банкетным, мы заняли место за столиком возле окна, оставив верхнюю одежду на вешалке. Я здесь уже была пару раз, конечно, с Эллой, но все равно каждый раз вздыхала, глядя на цены в меню. Элка даже не открыла папку, а сразу сказала подошедшему официанту:

– Лучшее шампанское и фрукты.

Обычная шипучка, видимо, уже не комильфо. Но я сдержала при себе замечание, представив, как подруга начнет загибать пальцы, увешанные кольцами, приводя аргументы.

– Значит, так, – заговорила Элла, хитро прищурившись, – скорее всего, тот мужик в банкетном зале. Как только появится в поле зрения, берешь его в оборот. Стреляешь глазками, поправляешь волосы, облизываешь губы и все такое…

Уроки соблазнения от Эллы Демьяновой я слушаю с первого курса, мы даже репетировали все эти действия как-то перед зеркалом. Но если Элка выглядела действительно сексуально, используя эти приемы, то я… Как-то нелепо, в общем.

– Глупости, – отмахнулась от подруги. – Я хочу провести вечер с тобой, а не цеплять мужиков. Вот представь: сидит учитель, который должен сеять доброе и вечное, и ведет себя как женщина легкого поведения. Не очень картина получается.

– Лола, ты не на работе, расслабься. Не надо думать сейчас о тире в бессоюзных предложениях или об исповедальности лирики Лермонтова. Все, хватит! – хлопнула Элка ладонью по столику. – Не зуди и пообщайся с подругой, но и про мужчин не забывай.

Нам принесли шампанское с фруктами, и я посчитала, что тема закрыта. Элла рассказывала о местах, где побывала с мужем, а я завидовала белой завистью, потому что видела все это только на картинках. А что я рассказывала? Конечно, перлы своих учеников в сочинениях и диктантах, особенности веселой жизни в коммуналке, хоть и относительно спокойной. Элка смеялась, вытирала слезы… Да, ей подобное незнакомо. Диплом, скорее всего, служит подставкой под горячее, а пятизвездочные гостиницы и несколько огромных квартир никак не сравнятся с прелестями коммуналки.

Я и сама уже забыла о странной встрече возле входа после второй бутылки шампанского. Но только не Элла. Усыпила мою бдительность, а когда заметила, что банкет в соседнем зале закончен, елейно пропела:

– Пойдем, а то мой милый не может без меня и пару часов прожить.

Закивав, я поднялась и потянулась за пуховиком. Элла быстро набросила свою шубку и, даже не застегивая ее, потянула меня за собой к выходу. Снова закурила и передала сигарету мне. Я так-то обычно не балуюсь, но в такие моменты… Почему бы и нет? Все мы люди, у всех есть привычки, иногда и вредные.

Я приняла сигарету, на ходу застегивая пуховик, пока Элка нараспашку стояла в шубке, и спросила:

– До дома подбросите?

– Не я и не сегодня, – почти шепотом сказала подруга, подмигнув.

А потом… Она просто затушила сигарету и села в машину. Интересно, я правильно поняла ее намек?

– Девушка, – услышала я. – А можно еще стихотворение?

Все тот же любитель поэзии курил, а я смотрела на удаляющуюся машину подруги. Нет, все-таки какая ясновидящая Элла. И свалила вовремя, и оставила меня одну, чтобы… А что сейчас делать?

Я и заговорила:

– Ушедшее лето. Сентябрь во всевластье

Подругой (иль другом) ведёт к холодам.

Все чаще бежим по домам от ненастья,

Сказав "До весны" недавним мечтам.

Осень, что Фрейд, вскроет все наши раны,

Заставит всю жизнь от начала прочесть.

Даже малые трещины вновь станут рваны,

А их на всем теле не перечесть.

Эта рыжая стерва ведёт к летаргии,

К сну, где не всем нам проснуться,

Где мы действуем в сомнамбулии…

Лишь бы к прошлому там прикоснуться.

В осени спрятались все за дождями…

Осень – вскрытие нашей души…

Не спастись в ней ни явью, ни снами

С мыслями: "Что же мы не спасли?"

– Сейчас весна, – заметил мой слушатель. – Но мне нравится.

И что я делаю? Стою, кутаясь в дешевый пуховик, и даже не вызываю такси.

ГЛАВА 3

Это все шампанское, будь оно неладно. И Элка со своим: «Почитай что-нибудь». Стало неловко. Но я продолжала топтаться на месте, пока мой неожиданный поклонник – вернее, не мой, а моего скромного творчества – молча курил.

Надо уходить. Я подняла на него взгляд и неуверенно сказала:

– Всего доброго.

– Может, вас подвезти?

Я отрицательно замотала головой. Впервые вижу человека, даже имени не знаю… И поехать с ним? Нет уж. Пусть Элка меня хоть трижды дурой назовет, но кто знает, что у него на уме. Может, у маньяков теперь фишка такая: притвориться любителем искусства, а потом…

Кивнув еще раз на прощание незнакомцу, пошла к стоянке такси, услышав в спину смешок. Неужели все мысли были у меня на лице написаны? Ну и ладно! Я его вижу в первый и последний раз.

Элла была легка на помине. Едва я добралась до дома, как мой телефон зазвонил.

– Лолка, – почему-то шепотом заговорила подруга, – я надеюсь, ты продолжила знакомство с сероглазым красавчиком?

Я не успела ничего ответить, как с кухни донеслись звуки гармошки и пение дяди Коли. Объяснять ничего Элке уже и не надо было.

– О, нет! Ты дома, – сказала она уже громко.

– Да, – не стала отрицать.

– Что же мне с тобой делать? – едва ли не простонала подруга.

– Перестать сватать за первого встречного.

– Ничего, через неделю я вернусь из Испании и найду тебе мужика. В тридцать ты будешь замужем.

– У тебя не так много времени осталось, – вздохнула я.

Элла еще немного повозмущалась в трубку, потом печально повздыхала, но, не найдя от меня отклика, все-таки попрощалась. Люблю эту мелкую, но когда берется устраивать мою личную жизнь, то зла не хватает. Я верила, что мое меня найдет, даже несмотря на то, что пару раз обжигалась на неудачных романах.

Дядя Коля все на том же месте, тетя Маша у плиты с черпаком в руке. Думаю, будь в ней меньше любви и доброты, кухонная утварь уже давно бы соприкоснулась со лбом нашего музыканта. Но нет, только качает головой и вздыхает. Любит ведь, даже по прошествии стольких лет, со всеми недостатками.

– Чего в дверях застыла? – заметил меня дядя Коля. – В ногах правды нет.

– Пойду отдыхать, – махнула я ему рукой.

В комнате я подготовила одежду на завтра, снова критично осмотрев гардероб. Вроде просто родительское собрание, а опять волнуюсь, как перед свиданием. Иногда хуже подростков себя ведут их родители. Их-то чадо всегда самое умное, самое послушное, самое талантливое. Только почему-то так бывает дома, а в школе этот самый ангел может выкидывать такое… Чего только стоил случай, когда перед родительским собранием сожгли в школьном туалете журнал. Тогда только вводились в школе электронные дневники и журналы, так что парализованный страхом детский мозг просто забыл, что двойки родители все же увидят. А залитые клеем замки кабинетов, чтобы сорвать контрольные, одно время стали почти традицией.

Дети изобретательны, и они иногда даже с ехидством признаются в пакостях, но стоит появиться на пороге школы родителям – невинный вид и взгляд в пол.

Вот и очередной рабочий день начался с эксцесса. Никто, слава богу, не пытался сорвать учебный процесс, но кучка подростков собралась в конце коридора и увлеченно наблюдала за дракой. Конечно, повезло мне, потому что усердно мутузили друг друга парни из уже моего класса. И никто даже не пытался разнять их, некоторые еще и на телефон снимали.

– Что тут происходит? – громко спросила я.

Все резко расступились, образовав две шеренги вдоль стен, а малолетние бойцы, тяжело дыша, отошли друг от друга, но продолжали бросать злобные взгляды. Орлов и Алексеев. Не ожидала. От одного так точно.

– Этот псих на меня набросился! – выпалил Ян.

– Нечего лапать чужие вещи! – не остался в долгу Герман.

– Так, стоп! – прервала я их теперь словесную перепалку. – Сейчас оба в медпункт, а на следующей перемене я вас жду в классе. Там и разберемся.

Ох, чувствую, будет, как обычно, виновата школа, что у одного рассечена губа и синяк на скуле, а у второго – расплывается фингал под глазом и царапина над бровью. А это только второй день моего классного руководства.

Первый урок я рассказывала еще сонным девятиклассникам о роли указательных слов в сложноподчиненном предложении, но реакции дождалась только тогда, когда сказала, что на следующем уроке нас ждет диктант. Печальные вздохи, стоны посыпались со всех сторон. Если бы я могла выразить всю гамму своего нежелания потом проверять двадцать пять тетрадей, но нельзя. Надо держать лицо.

Нет, я любила детей и свою работу, но везде есть минусы. И всегда накапливается усталость. Мне этого точно не избежать, учитывая, что на голову неожиданно свалилась дополнительная нагрузка.

Как только прозвенел звонок на перемену, девятый класс проснулся и быстро улетел в коридор. А через пять минут появились все еще нахохленные ребята. Подошли к моему столу, стараясь держаться максимально дальше друг от друга, и стали ждать.

– И в чем причина вашего конфликта? – не стала я их мучить молчанием.

– А какая вам разница? – снова начал хамить Алексеев. – Вон Инна Павловна просто звонит родителям или орет, а не ведет беседы по душам. Так что можете настучать предкам, а я пойду.

– Я жду ответа на свой вопрос, – все так же спокойно сказала я, проигнорировав его замечание.

– Он, – подал голос Орлов, ткнув пальцем в Яна, – забрал мою тетрадь и смеялся над рисунками.

– Пфф, да я просто посмотреть хотел.

– Конечно, – скривился Герман. – Можно было попросить.

– Ой, какие мы нежные.

– Ребята, прекратите, пожалуйста. Ян, – посмотрела я на Алексеева, – не стоит брать чужие вещи без спроса. Герман, – теперь перевела взгляд на Орлова, – не надо набрасываться на людей. Жестокость порождает еще больше жестокости. Но с родителями мне все-таки придется поговорить.

Они оба смотрели на меня так, как будто я сейчас говорила на китайском языке. Да, с этими детьми вряд ли кто-то просто беседует.

– Это, – отмер первым Алексеев, – мой батя в командировку укатил, а мачехе нас… плевать она хочет на меня и школьные проблемы.

– Лолита Ивановна, – следом за ним сказал Орлов, – как бы глупо не прозвучало, но мой папа тоже уехал в командировку. Честное слово, – заверил он меня для пущей убедительности.

Про мать я не спросила почему-то – ничего, потом в журнале посмотрю. На крайний случай там есть и номер телефона.

Как просидеть в школе до вечера, если я уже после первого урока устала? Может, не стоило все так близко принимать, пытаться разобраться в подростковых проблемах? Но я чувствовала ответственность за этих детей. С какого времени? Да вот со звонка завуча, наверное. С того момента, как она сделала меня классным руководителем.

Второй урок прошел легко. Словарный диктант для пятого класса. Во время третьего я почти билась головой о стену, когда мои дорогие шестиклассники делали ошибки по теме, которую я им объясняла вчера же. Снова насобирав стопку тетрадей, которую, в принципе, рассчитывала проверить за перемену, я стала ждать свой класс. Уже даже мысленно называю их своими.

Они начали появляться в кабинете, едва прозвенел звонок на перемену, чуть разминувшись с шестиклашками. Я забыла про тетради и снова начала наблюдать за своими детьми. Опять мои!

Сегодня они хотя бы уже сразу здоровались, заходя в класс. Даже улыбались, не выглядели такими несчастными, как перед классным часом. Снова телефоны, кучки по углам, громкие обсуждения. У старосты голосок-то такой, что не перекричишь. Она пытается сейчас сделать так, чтобы ее услышали:

– Ребята, послушайте меня!!!

Да только толку ноль. Не в крике дело. Можно орать громче всех, но остаться неуслышанным. Возможно, поэтому я и захотела стать учителем. Постоянные ссоры родителей сводили меня с ума, они кричали, но не слышали друг друга. Зато слышала я. И поняла, как это сказывается на детях, поэтому не хотела, чтобы кто-то страдал так же, как и я. Не знаю, что делается в квартире каждого из них, но хотя бы на уроках языка и литературы они не будут слышать крики.

Дети сами шумные, так что не скажу, что мой тон совсем уж спокойный, но это, наверное, привычка всех учителей. Никто тихо не разговаривает. Но и громко можно по-разному.

Звонок на урок. Я поднялась, чтобы поприветствовать класс, и сказала:

– Можете присаживаться.

Тут же сразу несколько рук потянулись вверх. Даже знаю, что они хотят спросить. Я кивнула девочке, которую вряд ли должен волновать вопрос сочинений, и она спросила:

– А вы забрали наши тетрадки у Инны Палны?

– Нет еще. Завтра заберу.

– А кто будет проверять? – спросил паренек за первой партой возле моего стола.

– Думаю, Инна Павловна уже должна была проверить, – ответила, улыбнувшись.

– Пффф, – услышала ироничный голос Алексеева. – Да она по две-три недели проверяет даже небольшие эссе! Все орет, что у нее дел и так хватает. То какие-то планирования, то заполнение журналов, то еще что… И все надо успеть до обеда.

Да, тематические планирования, планы-конспекты уроков, внесение всего этого в журнал, перенос оценок в электронные дневники, проверка тетрадей – все это занимает время. Тут не то чтобы до обеда справиться – нужно сутки увеличивать. И если Светлова все это старалась сделать до обеда, то неудивительно, что не успевала.

Я понимала и детей, для которых это ожидание невыносимо, и Инну Павловну, у которой есть семья, нуждающаяся во времени.

– Ян, – ответила я, – учителя не роботы. Мы тоже устаем, нам нужен отдых. Думаю, Инна Павловна делает для вас все возможное. А теперь мы должны перейти к теме урока, потому что на Тургенева у нас мало времени, а обсудить надо много.

Дружный вздох, а потом шелест страниц учебника.

Как обычно, я уделила время биографии писателя, хотя с его творчеством знакомятся школьники раньше. Но я хочу увлечь слушателей, поэтому часто рассказываю интересные факты, а не просто читаю из учебника, еще и заставляя конспектировать. И сейчас я рассказывала историю создания повести «Ася».

– Вы фанатка Тургенева? – снова спросил Алексеев.

Несколько смешков его поддержали.

Нет. Не фанатка, как он выразился, но мне интересно, когда читаю какого-то автора, изучить и его биографию, и историю создания произведения. Это как будто сближаешься с писателем, начинаешь более глубоко чувствовать текст, понимать.

– Почему ты так решил? – спросила я.

– Ну… – вдруг стушевался мой ученик. – Вы много знаете, рассказываете такие прикольные штуки. Даже как-то стебно слушать.

Ох, этот современный язык. Ладно, есть у меня идея. Я поднялась и сказала:

– Оставим на минуту Тургенева и вернемся к Гоголю. Как вы думаете, что бы сказал Николай Васильевич по поводу тех сочинений, что должна проверить Инна Павловна?

– Да фуфло! – усмехнулся Ян. – Я читал краткое содержание, но это муть. Ничего не понял.

Вполне приемлемое определение. Главное – честное.

– А мне кажется, – вдруг начал Орлов, – любая книга, независимо от времени и национальности автора, должна нести в себе какой-то посыл, обращение к читателям. Так что ты просто плохо смотрел, – повернулся он к Яну, а подом добавил не без иронии: – Может, стоит прочитать полный вариант?

Конфликт еще не исчерпан. Еще и с родителями вечером не смогу поговорить. Тогда моя идея была дополнена.

– Знаете, а я предлагаю всем оценить полный вариант. Нет-нет, мы не станем заново читать Гоголя и писать сочинение, – поспешно заверила, заметив недоумение и даже возмущение в глазах подростков. – Мы просто сходим на спектакль. Кто захочет, конечно.

План мероприятий тоже надо пополнять периодически. Так чем не повод? Хотя с подростками всегда страшно куда-то выезжать. Но ничего. Раньше справлялась, осталось только вспомнить, как это.

Судя по переглядкам и шепоту, моя идея показалась им странной. Но негатива вроде нет. Нет, все-таки у Светловой стоит разузнать подробнее. Только не о классе, а о том, что она с ними делала.

– Ну… давайте… – как-то неуверенно сказала староста, и на этот раз ее почти все поддержали.

– А Ян Алексеев и Герман Орлов организуют нам мероприятие. Посмотрят, где в ближайшее время есть постановки и займутся бронью билетов.

– Да ему нельзя ничего доверить! Он все испортит! – тут же вспылил Герман.

– Ой, молчал бы, – не остался в долгу Ян, – у самого-то хоть дома интернет есть?

– Давайте мы не станем уточнять, что и у кого есть, потому что к делу это не имеет никакого отношения. Вы займетесь? Или подведете всех?

Может, это и манипуляция. Только эгоцентризм подростков не позволит им ударить в грязь лицом. Так что все равно придется работать вместе. Если и не станут заниматься вместе, а отдельно друг от друга, то все равно… Совместная работа – засчитано!

Надеюсь, не прогадала. Уж больно они разные, хоть в чем-то и похожи.

ГЛАВА 4

Я не ожидала, что придут все, но десять человек… Родители рассаживались за парты, молчаливые, уставшие. Понимаю, большинство после работы, и им хочется скорее оказаться дома и после ужина устроиться на диване перед телевизором. Подождав до десяти минут седьмого, я поднялась и улыбнулась.

– Здравствуйте, меня зовут Лолита Ивановна, я новый классный руководитель.

Несколько кивков. Видимо, дети уже поделились дома "радостью". Несколько улыбок. Наверное, развеселило мое имя. И это я даже фамилию не назвала.

Подсматривала в лист, на котором сделала наброски по темам, которым стоит уделить внимание. Только почему-то казалось, что даже у детей больше интереса на уроках, чем у родителей сейчас.

Я старалась говорить лаконично и по существу, чтобы быстрее отпустить уставших людей по домам. Через полчаса мой монолог был завершен.

– В общем, – спросила чья-то мама, моложавая блондинка, – я так и не поняла: сколько денег-то надо?

– Каких денег? – удивилась я.

– Ну… – как-то даже немного стушевалась она. – Обычно это основная тема родительских собраний. Ремонт, фонд школы, еще что-то…

Ничего удивительного. Дети считают, что «злобные училки» нагружают их заданиями, чтобы поиздеваться. А родители – что школу интересует только финансовая сторона вопроса. Деньги, конечно, нужны всем, школе в том числе, потому что директор на каждом педсовете не устает повторять, что финансирование от государства мизерное. В моем прошлом классе я на первом собрании озвучила, что примерно понадобится в течение года, а родительский комитет сам решал, сколько они соберут и как распорядятся этими деньгами. Но, честно говоря, занимались всем не столько родители, сколько группа ответственных учеников. Взрослые же были уже ребята, а прививать чувство ответственности и умение распоряжаться деньгами надо.

– Я думала, что финансовый вопрос вы решили с Инной Павловной в начале года и сделали все, что требовалось.

В ответ мне было молчание. А потом полноватый мужчина оторвался от планшета и сказал:

– Мне сегодня Вика сказала, что вы собираетесь в театр. Это мне показалось странным.

– И чем же? – не поняла я.

– Вы или очень любите детей, или слишком сильно хотите произвести впечатление.

– Вы меня извините, но делаю это исключительно в познавательных целях, чтобы у ваших детей сформировалось немного иное мнение о классической литературе, чем есть сейчас. Если вы против, то можете не подписывать согласие на выезд.

– Нет-нет, – послышались голоса с разных сторон. – Мы согласны.

Отец старосты все-таки смог меня задеть, хоть и не сказал ничего плохого, в принципе. Да только осадок все же остался. Может, и не стоило так проявлять инициативу, которая, как известно, наказуема? Но я действительно просто хотела сводить детей на спектакль…

Когда родители ушли, я собрала вещи, закрыла кабинет и спустилась вниз. Вахтер скучала, глядя в газету, но, услышав шаги, подняла голову.

– Лолита Ивановна, уходите?

– Да, – кивнула, отдав ключ от кабинета. – До свидания.

– До понедельника.

Дома было тихо. Дядя Коля, вероятно, уже спал. За выходные, по идее, должен прийти в норму. Тетя Маша, судя по звукам из комнаты, смотрела телевизор. Валика, как обычно, не слышно и не видно. В ванной Катька купала Тимофея, пока Витька на кухне что-то кашеварил. Поздоровавшись со всеми, кого увидела, зашла в комнату и, едва успев переодеться, услышала стук в дверь. На пороге комнаты стояла тетя Маша.

– Привет, Лолка.

– Здравствуйте, – сказала в ответ.

– Какие планы на завтра? – спросила она, а потом кивнула в сторону кухни: – Может, чай?

– Давайте, – согласилась я, и мы с тетей Машей направились в кухню.

Как только закипел чайник, к нам присоединилась Катька. С громким выдохом почти упала на стул и сказала:

– Устала я что-то.

Тетя Маша поставила на стол три чашки, от которых успокаивающе пахло мятой. Перед сном отлично, а я, скорее всего, сразу выключусь от усталости, не столько физической, сколько моральной.

Сейчас мы сидели своеобразным женсоветом и пили чай, пока тетя Маша не сказала:

– Девочки, с завтрашнего дня обещали потепление. Может, генеральную весеннюю уборку сделаем?

Обычно подобными делами руководила тетя Маша, так что ее предложение не выглядело странным. А мы всегда соглашались и помогали. Правда, по мере возможностей. Обычно мне достается то, что повыше: протирать пыль на шкафах, снимать плафоны, чтобы помыть, потом повесить обратно, окна протереть. Катька моет полы, шкафчики на кухне, ванну. Витька ходит вытряхивать на улицу дорожки, а потом возвращается с песком на зубах, отодвигает мебель, чтобы освежить пол и за ней. А дядя Коля задумчиво осматривает каждый гвоздик, думая, что бы привинтить или прибить. Валик, когда не занят, тоже вносит свою лепту. А если занят, то потом всегда приносит Витьке пару бутылок пива с сушеной корюшкой в благодарность, а нам – по бутылке шампанского и коробочке конфет. Дяде Коле ничего не достается – тетя Маша пресекла сразу. Все самое простое, не очень дорогое, но нам все равно приятно. Главное – не сумма, которую потратил наш студент, а внимание, которое уделил каждому.

Поэтому мы весь субботний день провели дома. Мыли, стирали, убирали… Тетя Маша ушла с Катькиным сыном на улицу, сказав, что скоро они не вернутся, дядя Коля, как только скрылась супруга, побежал в магазин, подмигнув нам с Катей:

– Девочки, вы такие молодцы, я вам винца куплю. Красного, полусладкого.

Мы закивали. Можно отказаться, но все равно купит.

Витька пошел доставать свои рыбацкие принадлежности с антресолей – есть у него такое хобби. Валик убежал еще утром, но обещал вернуться к обеду, чтобы помочь.