КИФ-5 «Благотворительный». Том 2 «Юношеский»

Коллектив авторов

Сборник КИФ-5

«Благотворительный»

Том 2 «Юношеский»

От составителей

КИФ-5 означает «пятый конкурс имморт-фантастики». Имморт означает, что самое ценное – это жизнь.

Мы проводим конкурсы светлых и добрых рассказов. Тексты во всех наших конкурсах не должны эстетизировать смерть и насилие. Мы также против того, что сейчас помечают знаком «18+»: массовых кровавых убийств, лихих киллеров, порнографии, постапокалипсисов, абсурда, депрессии и всего такого прочего. То есть мы против обессмысливания и обесценивания жизни. Зато мы ратуем за человеческое достоинство, нравственность и долгую-долгую, желательно бесконечную и молодую, мирную, осмысленную жизнь. И мы полагаем, что весь свой разум, все свои усилия, все свои ресурсы человечество должно направлять не на то, чтобы воевать между собой, а на то, чтобы жить всем вместе – бороться надо с внешними обстоятельствами.

Вообще говоря, наши сборники бесплатны – их несложно найти в интернете. Но сейчас перед вами особенный сборник рассказов – благотворительный. Это значит, что мы направляем вырученные средства в благотворительный фонд, помогающий детям – фонд Хабенского.

Для этого сборника нам прислали столько рассказов, что сборник получился из четырех томов.

Том 1 – «Детский»

В этом томе рассказы для детей – для тех, кто еще не умеет читать или только научился. Рассказы детям обычно читают мамы и бабушки. Но можно попросить и папу, и даже дедушку – когда они не очень заняты.

Том 2 – «Юношеский»

В этом томе рассказы для молодых людей – для старшеклассников и студентов, для людей, которые еще не отведали взрослых забот, но которые уже кое-что понимают в этом.

Том 3 – «Для взрослых»

В этом томе мы собрали рассказы для взрослых людей. Но мы хотим предупредить: здесь нет откровенных любовных сцен и всего такого прочего – того, что принято называть «рассказами для взрослых». Зато здесь есть истории, которые интересны взрослым, занятым людям – они ходят на работу, зарабатывают деньги для своей семьи и несут ответственность не только за себя но и за своих близких – людям со взрослыми заботами. Рассказы помогут биться сердцу бодрее.

Том 4 – «Для мудрых» (в двух частях)

В этом томе рассказы для тех, кто уже никуда не торопится, для людей с богатым жизненным опытом. Ритм рассказов здесь плавный, а темы достойны того, чтобы обдумать их спокойно и с разных сторон. Кроме всего прочего книга нормализует артериальное давление и сахар в крови, если ее читать вместо просмотра телевизора.

Из-за того, что четвертый том оказался в двух частях, сборник КИФ-5 состоит из пяти книг.

Приятного чтения.

КИФ. Март, 2022.

Рассказы

Александра Пушкина

«За две чашечки чая»

– Если звёзды зажигают, значит, это кому-то…

– Фу-у, Барнаби, какая пошлятина! Перестань общаться клише! – высокий бледнокожий блондин с томным взглядом и в бежевом пиджаке с джинсами сидел в глубоком кресле среди кип газет, папок и просто бумаг. Его худую шею закрывал огромный клетчатый шарф, будто он болен, в тонких пальцах белела маленькая чашка с кофе и блюдце от неё.

– Не придирайся, Ментор, ты ж сам в курсе, – без клише и творчества не бывает! – бодро отозвался полноватый рыжий усач в старомодном твидовом костюме-тройке.

В маленькой комнатке места, чтобы присесть, уже не осталось, поэтому Барнаби облокотился о край небольшого письменного стола, тоже заваленного бумагами. Был ещё стул у окна, но к нему пришлось бы протискиваться между шкафом и «пизанской башней» из папок.

– Ну, тебе видней, ты у нас ходячее клише, «доктор Ватсон».

– Сказал бы я, сколько школьниц в разных странах рисуют таких, как ты, – хихикнул оппонент, – да лень тратить красноречие. Открой, вон, Пинтерест.

Ментор отхлебнул кофе из своей белой фарфоровой чашечки, после чего собрался было возразить, но тут в дверь постучали. Вернее было сказать, поскреблись, но чуткое ухо блондина уловило этот негромкий звук:

– Стучат, – сообщил он компаньону.

– Сам слышу, – тот повернул ручку, впуская в маленький кабинет невзрачное существо скорее женского пола. В мешковатой тёмной куртке, с курносым носом-картофелиной, обычными серыми глазами и тонкими губами. Шерстяная шапка и шарф говорили о том, что дух бунтарства задавили здесь в корне заботливые бабушки. Джинсовый рюкзачок за спиной оставался единственным очагом сопротивления, увешанный значками с символикой и участниками разных молодёжных групп.

– Добрый день, – улыбнулся Барнаби, – чем можем быть полезны?

– Я… эээ… я пойду, наверное, – вдруг пошла на попятный девушка.

Она уже развернулась, чтобы уйти, когда Ментор спросил:

– Вы по объявлению?

Вежливость потребовала ответа, поэтому она обернулась и произнесла:

– Ну… да, но я… не знаю, думаю, я не подхожу. Извините…

– Но вы же принесли образцы, верно? Позвольте профессионалам решить, – мягко произнёс Ментор, не вставая с кресла. – Вы точно ничего не потеряете, а вот приобрести… приобрести можете многое. Например, обрадовать и удивить маму.

– Откуда вы?…

– Барнаби, ну пусти девушку, что ты встал в дверях, как ламантин в эволюции?

Усач недовольно фыркнул, но таки посторонился.

Сплошная деревянная дверь закрылась, отрезав от мира троих существ и скрыв то, что они делали. Однако, часа через пол она вновь открылась, выпуская удивлённо глядящую перед собой девушку.

– Ну, что я вам говорил? – вслед ей произнёс Ментор. – Вы нам ещё как подходите! А, Барнаби?

– Д-да, наверное, – девушка несмело, но светло улыбнулась, прижав к груди рюкзачок. – Я попробую.

– Не попробуете, а сделаете! Я вас уверяю, – широко улыбнулся Ментор.

Когда девушка ушла, Барнаби снова фыркнул:

– Ты в своём уме? Разве она нам подходит? В ней никакого стержня! Я таких знаю, – бросают на полпути. Живут на гроши, и во всём обвиняют окружающих. Родителей, правительство, начальство, – брезгливо поморщился Барнаби. – Нам нужна настоящая Звезда! Иначе… – он выглянул в перечёркнутое жалюзи окно, – ууу! Так и останемся в темноте.

– Она справится, я уверен!

На следующий день в то же время девушка была снова в маленьком захламлённом офисе. Судя по отсутствию шапки и подобию причёски на голове, она готовилась к визиту. Барнаби позволил напарнику взять всё в свои руки и принялся заваривать чай в стеклянном чайнике.

– Ооо! Проходи-проходи, Марта!

– Здравствуйте.

– Прежде чем приступить, есть ли у тебя вопросы?

– Д-да… есть…

– Ну-ну, смелее!

– А почему у вас… такой офис?

– Какой «такой»? А-а-а-а! Барнаби, расскажи девочке, почему у нас такой офис.

– А чем он плох? – холодно поинтересовался рыжий усач.

– Не-ет-нет-нет, он не плох! – испугалась девушка. – Просто он… ну, не совсем современный, и очень маленький, – и поспешила добавить: – но мне даже нравится!

– Ты вообще знаешь, сколько сейчас стоит снять офис в центре города? – хмыкнул Барнаби. – Но для бизнеса важен именно центр! Вот ты бы поехала на какую-нибудь окраину в другом конце города?

Он ткнул в девушку рукояткой ложки, как маленькой рапирой.

Автор иллюстрации Екатерина Крапоткина

– Ну я… да, поехала бы…

– Ну это ты, – немного разочарованно протянул Барнаби, возвращаясь к своему чаю.

– Ну его! – махнул тонкой рукой Ментор. – Ещё вопросы?

– Да. Что такое «звёзды»? Звучит волшебно и здорово, но я… я не понимаю.

– А вот это, – усмехнулся Ментор, – я тебе лучше покажу. На-ка вот.

Он достал из ящика стола прибор, одновременно похожий на очки и бинокль с закрытыми линзами.

– Это что? – тем не менее девушка протянула руку и взяла прибор.

– Современные технологии, душенька! Ты загляни.

За двумя окулярами плескалось чёрное пространство, испещрённое множеством искрящихся точек. И они не были просто картинками. Они мигали и словно бы очень медленно вращались по гигантскому кругу. Если посмотреть подольше, появлялось ощущение полёта.

– Это… звёзды? – прошептала Марта.

– Да, это звёзды.

– А что они такое?

– Кто-то говорит, что это очень далёкие солнца, кто-то, что глаза всех когда-то умерших котов, а мы считаем, что это отражение внутреннего сияния тысяч, миллионов ярких людей.

– А почему… почему у нас их не видно?

– Потому что вы, дорогие мои, потухли.

– И нам приходится делать чёрную работёнку, – недовольно хмыкнул Барнаби. – Зажигать вас обратно. А вы ж как свечки – чуть подул, и всё! Нежные, как…

– Ну-ну, друг мой, наша задача не ругать, а помогать!

– То есть… в объявлении всё правда? Или… – девушка вдруг нахмурилась, – тут же нет скрытой камеры?

– Она нам не верит! – удовлетворённо заключил Барнаби.

– А это поправимо, – улыбнулся в ответ Ментор. Он впервые за всё время общения с Мартой встал и резко хлопнул в ладоши.

Окружающее мигнуло и поменялось. На галечный берег накатывали тревожные волны, резкий северный ветер заставлял кутаться в шарф. Крики чаек дребезжащим писком оглашали окрестности. Позади нависали поросшие вереском скалы, сверху глядело в прорехи грязно-серых облаков синее небо. И нестерпимо пахло морской солью.

– Ой, – сказала Марта.

– «Ой»?! Просто «ой»?! – возмутился Барнаби, державший в руке чайник. – Ментор, кончай метать бисер, и возвращаемся, я чашку не взял.

– Нет! Это… я такого ещё не видела. Я… я хочу это рисовать! – в её глазах внезапно зажглись огоньки. – Тут же вот, и… туда смешать лазурь и серебро…

Казалось, девушка забыла о присутствии двоих сущностей рядом. Не говоря ни слова, Ментор вытащил из воздуха за собой рюкзачок Марты и протянул ей. Она, в свою очередь, достала деревянный планшет, с листом бумаги, кисти и краски, и по-турецки уселась прямо на мокрую холодную гальку.

Барнаби остолбенело таращился на работающую художницу. Ментор приложил палец к губам и отозвал напарника подальше.

– Засекай время, Барри, – негромко сообщил он, – эта – наша самая яркая. И она не станет гореть одна. Такой талант зажигает и других.

– Но…

– Держи, – Ментор протянул напарнику белую чашечку с блюдцем. – И наслаждайся.

Автор иллюстрации Крапоткина Екатерина

Алла Кречмер

«Зазеркалье»

Мы с Ленкой дружили с первого класса – как сели за одну парту, так и подружились, тем более мы жили в одном доме и играли в одном дворе. Сначала нас было трудно различить – девочки одинакового роста, с одинаковыми тощими косичками и курносыми носами, а потом стала выявляться разница: я училась охотно и хорошо, Ленка у меня списывала. Я много читала и готовилась поступать в авиационный институт; Ленка изучала модные журналы и планировала выйти замуж за олигарха. Наконец мы закончили школу, я поступила в институт, составив конкуренцию парням. А Ленка выяснила, что олигарха для неё никто не припас, и придётся ходить на работу, как все, а до этого вставать по будильнику и ехать на службу в переполненном в утренние часы метро. Она попробовала мне пожаловаться на несправедливость судьбы, когда одним всё, а другим ничего, но тут я, занятая подготовкой к семинару, впервые в жизни не стала её слушать, а выставила надоедливую подругу из дома. Ленка обиделась, и в нашей дружбе появилась трещина.

В тот день я получила диплом, выстраданный мною за пять лет упорной учёбы. И так получилось, что и показать-то его было некому: родители ещё не вернулись из командировки, бабушка безвылазно сидела на даче, а молодым человеком я не обзавелась, как и подругой. Впрочем, была же у меня подруга Ленка, так почему я медлю? Я позвонила ей и пригласила к себе отметить окончание факультета.

Не стану тратить слова на описание наших посиделок, мы просто пили кофе с тортом и болтали о разных делах. Я рассказала Ленке, что уже получила направление на работу с хорошей зарплатой и возможностью продвижения. Она вроде бы изобразила радость, а потом завела старую песню – почему одним всё, а другим ничего.

– Ну посмотри, Соня, мы же с тобой похожи. Все считали нас сёстрами, но ты вон как продвинулась, а я по-прежнему стою за прилавком и режу колбасу. Ну, подойди к зеркалу, – произнося это, Ленка подталкивала меня к трюмо.

Она ошибалась – время сделало нас непохожими, и рядом с ярко накрашенной Ленкой я выглядела бледно.

– Вот, если бы можно было сказать волшебное слово типа «Мутабор» и попасть в мир, где всё наоборот, и я там профессор, а ты…

Она не договорила: после её слов поверхность зеркала заколыхалась, словно ртуть, и неведомая сила втянула нас с Ленкой внутрь. Это произошло так быстро, что я не успела ничего понять, и лишь потом догадалась, что словечко «Мутабор» из сказки «Калиф-аист» имело волшебную силу, поэтому мы и очутились в Зазеркалье.

Ленка заныла, а я спокойно осмотрелась. Это была моя комната, но наоборот, то есть предметы, стоявшие слева, вдруг оказались по правую сторону. И мой диплом лежал раскрытый на краешке стола. Позвольте, разве он мой? В дипломе чёрным по белому было написано «Дронова Елена Петровна»!

В помещение ворвались какие-то люди с кинокамерами и стали фотографировать Ленку и одновременно поздравлять её с получением звания профессора. Ленка чувствовала себя великолепно при таком обилии внимания. Она вроде бы и не удивилась переменам и принимала почести, как должное.

Одновременно я обнаружила себя за прилавком с колбасой, отвешивающей очередной покупательнице двести граммов салями.

В это время заговорило радио.

– Я скучаю за Вами не менее семьсот двадцать лет. – говорил диктор, – Подольше будьте покрасивше, отдайтесь пластическим хирургам.

– «Что за белиберда на радио? – подумала я, – Это юмористическая передача или нерадивая реклама»?

Передача продолжалась, диктор гнул своё, а мне оставалось лишь отмечать грамматические ошибки.

Чего здесь только ни было – и ложить, и «хто крайний», и кофе-экспрессо, и деликатекс. А в конце объявили, что в передаче шла речь о новом словаре «окадемика» Василия Хрулёва.

Я присвистнула от изумления: «окадемик» учился в нашей школе и был знаменит тем, что сидел в каждом классе по два года.

По телевизору шла какая-то научная программа. За круглым столом восседали несколько девушек и юношей, и среди них Ленка. Молодёжь с удовольствием рассуждала о том, что Земля плоская, Солнце вращается вокруг Земли, а закон всемирного тяготения неправильный, потому что никакого тяготения в природе не существует.

Наконец на первый план вышла Ленка. В строгом деловом костюме она и в самом деле походила на профессора, но, открыв рот, понесла явную чушь и договорилась до того, что плавить металлы можно дома на газовой плите в обыкновенной эмалированной кастрюльке.

Послышалась сирена, и тот же диктор объявил, что началась атомная война, и сейчас мы будем кого-то бомбить. А в убежище спускаться не надо – бомбы ведь упадут на них, а не на нас.

За окном слышался шум. Я выглянула и увидела, что люди строятся в колонны и маршируют к центральной площади.

– «Это сон, – подумала я, – Как же остановить сумасшествие»?

– Впрочем, всё можно переиграть, – продолжал диктор, – Надо только решить уравнение.

И он продиктовал одно из тех, что гуляют по интернету, и где главное – сообразить, какое действие производить раньше, сложение или умножение, деление или вычитание.

Я торопливо посчитала в уме и громко произнесла ответ. Момент, и туман рассеялся, и мы с Ленкой обнаружили себя в моей комнате перед зеркалом, на столе чашки с недопитым кофе и диплом на имя Софьи Лапиной.

– Что это было? – спросила Ленка. – Я и взаправду была профессором? Нет, Соня, пусть всё остаётся по-старому, а то в мире недоучек как-то неуютно.

Анатолий Ерошкин

«Предварительный отбор»

К моменту окончания колледжа Кир так и не определился, кем бы он хотел стать в этой жизни. В разное время ему мечталось быть художником, полицейским, командиром или на худой конец штурманом звездолёта (об этом мечтали в XXV веке все мальчишки от 10 до 13 лет), научным работником… И вообще, не было, наверное, такой специальности, какую бы Кир не примерил на себя. Но когда пришла пора выпускных экзаменов, а потом и получения аттестата, Кир вдруг понял, что до сих пор не знает, какой жизненный путь выбрать. И тогда он решил положиться на случай. Отпечатал на домашнем 3D принтере порядка трёх тысяч шариков с названиями вузов (разумеется, сразу исключив те, к коим точно не лежала душа, вроде сельскохозяйственных и медицинских), рассыпал их в своей комнате по полу и стал ждать, кому выпадет честь определить его дальнейшую судьбу.

Ждать пришлось недолго. Минут через десять в комнату ворвалась Ксюшка, шестилетняя сестра Кира. Лёгкие шарики, словно подхваченные ветром, закружились вокруг неё в сумасшедшем разноцветном танце. Охранный браслет-нянька хорошо знал своё дело, подстраховав Ксюшку от возможности поскользнуться на них.

– Ой! – взвизгнула Ксюша. – Какие шарики!

Мягкой ладошкой сестрица схватила ближайший, сжала кулачок и тут же спрятала его за спину. По опыту она знала, что бывает, когда без спросу берёшь вещи Кира.

Однако на этот раз, к её безграничному удивлению, Кир доброжелательно отнёсся и к несанкционированному вторжению сестры в его комнату. Да и к тому, что один из шариков исчез у неё за спиной.

– Ксюха, – улыбнулся брат. – Давай так: отдай шарик, который поймала, а я тебе подарю все остальные.

Сестрёнка оторопела от такого великодушия и недоверчиво спросила:

– Правда?

– Ну, конечно! – подтвердил Кир.

– Дай честное слово, – хмуря белёсые бровки, потребовала шестилетняя недоверка.

– Чесслово! – безропотно согласился брат.

– Честное-пречестное? – всё ещё не доверяя, поджала губки сестра.

– Чеспречестное! – теряя терпение, заверил Кир.

Ксюшка счастливо улыбнулась и скомандовала охранному браслету:

– Возьми шарики с собой!

Она выскочила из комнаты, а все шарики, словно намагниченные, устремились за ней радужной толпой.

– Стой, Ксюха! – завопил Кир, бросаясь вдогонку. – Отдай шарик, который поймала, а то уши надеру!

Ксюша тормознула, хотя и отлично знала, что при браслете-няньке Кир никогда не сможет привести в исполнение свою угрозу. Она обернулась к брату и раскрыла ладонь. Шарик тут же перекочевал к Киру. Не обращая на сестру больше внимания, будущий абитуриент впился глазами в добычу. «Университет исследований Дальнего космоса» было начертано на сиреневой горошине судьбы.

– О-ё-ё! – только и смог вымолвить Кир.

К выбору факультета Кир отнёсся гораздо осмотрительнее. Он уже перестал доверять случаю и добросовестно изучил список всех специальностей, которым обучали в УИДК. Или в «улидке», как называли универ в глобальной сети. Выбор пал на факультет первопроходцев. Там готовили спецов, которые первыми высаживались на вновь открытые планеты и изучали их не в тиши кабинетов, не через телескопы и измерительные приборы, а на месте, так сказать, пробовали их на зуб. При этом первопроходцам приходилось отказываться от неимоверного количества благ цивилизации и уподобляться первооткрывателям прошлых веков. Короче, жертвовать всем тем, к чему современный человек привыкал с младенчества. Поразмыслив, Кир понял, что это не для него, но…

Отец, узнав от сына, в какой университет тот намылился, с минуту молчал, потом по-взрослому подал руку своему чадушку и сказал с удивлённым уважением в глазах:

– Ты на правильном пути, чтобы стать мужчиной, сынок!

И добавил:

– Матери пока не говори, вдруг не поступишь. Так зачем её тревожить раньше времени?

Кир вздохнул. Если честно, ему было немного стыдно перед отцом. Положа руку на сердце, перед собой можно было признаться в том, что факультет первопроходцев был им выбран с одной тайной и нечестной мыслишкой, озвучить которую вслух он не был готов даже родному отцу. Прежде чем допустить абитуру к экзаменам, на факультете предусмотрели предварительный отбор. В чём заключалась «предвариловка», Кир не знал. Зато выяснил, что на ней «засыпались» восемь – девять из каждых десяти поступающих. На этом и хотел переспорить судьбу в виде ксюхиной сиреневой горошины незаслуженно уваженный отцом мальчишка. Не пройти «предвариловку», это ведь не то же самое, что не сдать экзамен. Всегда можно будет сказать друзьям и знакомым, что ростом не вышел или ещё что.

Отбор тех, кто «вышел ростом» для первопроходца, ректорат «улидки» назначил на девять утра в среду. Причём не где-то в мегаполисе, а у чёрта на куличках – на берегу Атлантики, где в незапамятные времена жило и развивалось древнее государство Марокко. Чтобы успеть к назначенному часу одолеть расстояние в четыре с лишним тысячи километров, Киру пришлось подняться в пять утра по московскому времени. Поёживаясь от тёплого ветерка и поминутно зевая, он быстрым шагом добрался до ближайшей станции антигравитационного метро. Официально – «Метро-АнтиГрав». В народе – «мага» или «магушка».

В столь ранний час платформа пустовала, и не пришлось искать пустую капсулу. Кир вошёл в самую первую, приложил ладонь к экрану идентификации и, сверившись с полученным приглашением, уверенно проговорил:

– Марокко, Эдь-Джадида, станция 47/5.

Двери капсулы плавно закрылись, и она камнем ухнула вниз, от чего сердце Кира подпрыгнуло до самой глотки. Он и забыл, что путешествовать придётся на четвёртом уровне, рассчитанном на самые дальние расстояния. Первый связывал станции только в пределах городов, второй был междугородним, третий перевозил пассажиров в пределах материка, а уж четвёртый связывал континенты. Кир знал, что есть ещё один уровень, пятый, но им могли пользоваться только пассажиры категории VIP. То есть высокопоставленные правительственные чиновники, главы религиозных конфессий, губернаторы, послы, депутаты, крупные бизнесмены и т. д. Понятно, что в ближайшем будущем путь в «пятёрку» для Кира был закрыт, но он был уверен, что только в ближайшем.

Достигнув нужного уровня, капсула на секунду остановилась, потом заскользила вправо. Через минуту же плавно выползла в тускло освещённый тоннель. Ещё через пару минут вдали показались габаритные огни АГ-поезда. Капсула начала движение вдоль стены тоннеля, постепенно набирая ход. И как всегда в таких случаях, сердце Кира отчаянно заколотилось. Умом он понимал, что никакого столкновения и быть не может, капсула просто выравнивается по скорости с поездом, чтобы пересадить пассажира в вагон, но дремлющие внутри инстинкты не подчинялись уму, вбрасывая в кровь через надпочечники солидную порцию адреналина. Зато подчинились лёгкому уколу, закреплённого на спине пластыря-врача. Адреналин сгорел, и сердце успокоилось. «Всё-таки хорошая штука этот пластырь-врач», – подумал Кир. Но мысль была мимолётной и не задержалась в мозгу. А «штука» действительно хороша. Пластырь-врач мог не только оказать первичную помощь при сбоях в сердечнососудистой и нервной системах и возможных отравлениях, но и безжалостно уничтожал разные вредоносные микроорганизмы с момента их попадания в организм. Впрочем, на что он ещё способен, Кир не знал. Как и большинство людей, он просто носил пластырь не снимая, а потому практически не болел.

Между тем поезд медленно нагонял несущуюся вдоль стены капсулу. Когда догнал, капсула выровняла ход и с космической точностью состыковалась с дверьми ближайшего вагона. Створки раскрылись, и Кир шагнул в вагон. Едва это произошло, капсула отлепилась от поезда и моментально скрылась из вида где-то сзади. Вероятно, отправилась ждать нового пассажира на одной из ближайших станций.

Кир плюхнулся на свободное мягкое кресло с высокой спинкой и сладко зевнул. Несущийся со скоростью 600 – 1000 км в час АГ-поезд должен был доставить его на станцию 47/5 к половине девятого по местному времени. То есть, через шесть часов. Так что выспаться времени хватало. Но не мешало и позавтракать. Едва Кир подумал об этом, желудок требовательно заурчал.

– Завтрак! – вполголоса, чтобы не потревожить немногочисленных пассажиров, произнёс Кир.

В ту же секунду на спинке кресла перед Киром откинулся столик, в неглубоких ячейках которого он обнаружил пластиковую коробочку йогурта, сэндвич и запечатанный стаканчик кофе. Кир повернул крышечку стаканчика по часовой стрелке, и он тут же стал нагреваться. Подождав полминуты Кир снял крышку и отхлебнул ароматный, горячий напиток.

После завтрака спать расхотелось, и Кир принялся рассматривать пассажиров вагона. Впереди через два ряда от Кира молодая парочка обнималась и целовалась, не обращая ни на кого внимания. Наискосок какой-то дедок на вид лет так под сто пятьдесят смотрел последние известия по 3D-визору, изредка осуждающе покачивая головой. Заметив взгляд Кира, дедок улыбнулся и приглашающим жестом указал на место рядом с собой. Вероятно, глубокому пенсионеру стало скучно и захотелось поболтать. Но о чём говорить с таким древним старцем, Кир решительно не знал, а потому, никак не отреагировав на приглашение, просто отвернулся. Это было невежливо, но кто же чрезмерно любезничает со случайным попутчиком, которого видишь первый и, скорее всего, последний раз в жизни?