История моей правды. Сборник рассказов

История моей правды

Сборник рассказов

Евгений Ершов

© Евгений Ершов, 2022

ISBN 978-5-0056-4291-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Красный платок

Прошло 5 лет.

У Генри все-такие же седые виски. Он по-прежнему много говорит о работе и его густые бакенбарды, которые меня всегда раздражали, стали еще гуще.

Он успешен, как и мечтал, готовит вкусные блюда в крупном ресторане. Даже недавно начал преподавать кулинарное мастерство. Мы с Дэном на его фоне – просто мелкие человечки. Футляра только нам не хватает.

Хотя, впрочем, я не менее успешен: делаю прически, укладываю волосы. И подчеркну, что профессионально делаю прически. Это важно. А то дилетантов полно вокруг. Не ношу бакенбардов, хоть они назойливо растут. Еще у меня есть дорогая роговая оправа, квартира в центре города. И еще я мечтаю написать книгу. «Меня зовут Майкл» – так бы я назвал ее. И написал бы этот опус о себе. Дэн постоянно шутит на эту тему, мол, я – нарцисс в квадрате. Приходится отбиваться.

А что о Дэне? Он большой шутник и добрый парень, душа нашей маленькой компании. Всегда выручал нас своим оптимизмом. Знаете, у нас так повелось, что Дэн – холерик и оптимист, я – суровый реалист-меланхолик, а О. Генри – причудливая смесь сангвиника и пессимиста. Ну и, думаю, вы все уже поняли, кому приходится чаще всего развлекать остальных.

Мы с детства называли себя «тройка чудаков». Общаемся уже на протяжении 40 лет. И из-за личных проблем и сторонних дел не могли никак 5 лет увидеться. И, казалось, прошло мало времени, но за эти 5 лет изменилось многое в наших жизнях. И вот сегодня, в четверг, мы наконец созрели для встречи.

Решили встретиться в небольшом баре, где отнюдь не самая вкусная кухня, по словам Дэна, но самые качественные напитки, по словам Генри. Странно, что не повар критиковал еду. Хотя, зная его, я не удивлен.

Крупный мужчина, одетый как Денди, худощавый аллергик, похожий на офисного клерка и небольшого роста рыжий Фрик, вечно носящий кепку, которая, по его словам, делает его моложе и, когда он ее носит, он автоматически становится 16-летним молодым и дерзким парнем. Странная компания, но весьма дружная. И диалог шел как обычно: вспоминали детство, шутили, обсуждали насущные проблемы и самое главное, что и сама атмосфера, располагала к теплому общению.

Когда дело доходило до обсуждения спорта, мы как обычно начинали жестко спорить, и всегда победителем выходил тот, кто первый замолчит. В этот момент над нами словно сверкали молнии – это было похоже на энергетический разряд. Мы все такие же чудаки, как и в день нашей первой встречи, только сложнее внутри и проще снаружи. Хотя порой и наоборот. И эта встреча могла бы остаться простой рядовой пьянкой с друзьями детства – хотелось бы мне этого – но все изменилось, когда на столе оказался красный платок.

Его выложил на стол Генри. И меня и Дэна, разумеется, возникло удивление, и на Генри тут же посыпались вопросы.

– Ну и зачем ты его достал? У тебя насморк? – спросил Дэн.

– Ох, не знаю даже с чего начать… Вчера вечером я виделся с Клайвом. Да, я немного простудился, и высморкаться было некуда – Клайв мне дал свой платок, вернее – он подметил – платочек своей жены.

– И что? Это малоинтересно.

– Может еще по пиву? – сказал я.

– Послушайте, произошла странная вещь: жена Клайва была у тебя дома, лежала на постели в красивом белье и приготовила ужин? – спросил Дэн с усмешкой.

Все дружно засмеялись, однако смех Генри тут же оборвался. Он даже чуть не подавился только что выпитым виски.

– Да. – утвердительно сказал Генри.

– Определенно надо еще по пиву! Официант! – крикнул я. – Майкл, ты у нас женатый человек. Дэн, возьми платок, давай проверим, потому что жена Клайва сейчас у меня дома, готовит мне, наливает выпивку и не хочет уходить. Ген, а что тебе, собственно, не нравится? – спросил я.

– Майк, жена Клайва.

Мы переглянулись и, одновременно вспомнив эту занудную женщину, тут же поняли тяжесть ноши Клайва. Даже если бы София пропала бы, Клайв вряд ли стал бы ее искать. Уж не знаю, как его угораздило жениться на этом существе.

– Уф! Это то еще чудовище: злая, завистливая. – сказал Дэн.

– Очень смешно, ребят. Я возьму этот платок. И предлагаю поспорить на приличную сумму, что Ген просто перепил и ему мерещится все это. Или же он решил стать комиком под стать тебе, Дэн. Но нет, Генри, ты – не комик.

Я взял платок со стола, осмотрел его. Ничего особенного, просто красная тряпка из хорошей ткани. Осмотрев его, положил в карман сумки.

– Рискуешь! – сказал Дэн.

– Я тебя умоляю. Ты в своем уме? Вы разыгрываете меня? Дуэт стендаперов, будь он неладен. Наш Генри никогда не врал нам, Майк, я бы побоялся. Жена Клайва, парень, жена Клайва! – кричал Дэн.

Сталкиваясь с этим не впервые, Дэн частенько поддерживал Генри и верил ему, даже если тот был в корне не прав и нес чушь. Хотя Дэн прав: Генри практически никогда не врал нам. Чтобы красиво солгать, нужно ложь смешать с правдой – не стоит никогда напрямую лгать. Генри так не умел.

– Похоже, платок проклят. Я его всегда видел у Клайва. До знакомства с этой Софией, он никогда прежде не носил его, а после встречи с ней платок постоянно с ним. У него же простуды-то толком никогда и не было! Он крепкий. Ребят, жену Клайва мы, похоже, не зря ведьмой считали. Все встало на свои места! Надо позвонить Клайву и вернуть эту вещицу. – сказал я.

– Он не отвечает. Выключил все телефоны и удалился из социальных сетей. Он официально мертв. Фактически – это проклятие. Возможно, это передается из века в век. Страшная участь красного платка. Похоже, обладатель этой вещи рискует тем, что в него до безумия влюбится прошлый обладатель платочка, или его спутник жизни. До полного безумия!

Пока Генри говорил, он смотрел со страхом на нас, словно бы пытался напугать. И выглядело это, скажем так, очень смешно. Актер он никудышный. Меня чуть не пробирало на смех от того, как Генри и Дэн это серьезно воспринимали. Однако, это было подозрительно.

– Клайв уже точно в другой стране. С другим именем, другой жизнью и с радостью, что избавился от Софии. Майк, теперь это твоя участь, – сказал Дэн.

– Он же всегда мог дать его кому-то другому. Что за глупость – постоянно знать, что можно избавиться от проблем, но не решать их, – крикнул я.

– Все это сложно! Там особая схема. Сам не пойму, как это работает, но я точно больше не могу переносить дома эту зануду! Майк, удачи! Если что, вы на связи. Она агрессивна, будь осторожен!

Я выпил виски и закусил. Мне не хотелось верить в происходящее, но, похоже, ребята всерьез думают, что проклятья реальны.

– То есть, ты сам не уверен, что проклятье работает? – спросил я.

– Мы проверим. В случае чего, отдай потом платок кому-то другому. Но самое главное – слушай ее, играй в ее игры дурацкие, и не смей отказывать, ни в чем! Иначе будет все очень плохо. Тебя ждет участь Клайва. – сказал Генри.

– Это идеальная жена, – сказал я.

После беседы о красном платке уже не верилось, что вечер дальше будет интересным. Этот разговор был максимально абсурден и был пресыщен безумием. Дальше уже ничего удивить попросту не могло: никакой спорт и никакая личная жизнь. И потому, через полчаса мы разошлись. Генри с радостью поехал домой, Дэн же поехал дальше куда-то гулять. Я выбрал тоже путь до своего дома, ведь, похоже, меня там ждала София.

35 минут первого ночи. И вот я стою около своего подъезда. И спокойно захожу внутрь. Тук-тук-тук – стук моих ботинок разносился эхом по-пустому подъезду. Если бы мое сердце научилось вдруг исполнять музыку, то в данный момент оно бы играло рваный и неразборчивый рок-н-ролл.

Я стал подниматься быстрее и темп песни ускорялся. Сердце, казалось, хотело вырваться наружу от страха, на ладонях стал поступать пот. В подъезде стоял запах сырости и в какой-то момент стало невообразимо холодно. Из моего рта исходил пар. И, когда я приблизился к своей квартире, задул ветер.

Квартира была нараспашку открытая и рядом с ней сидел рыжий пес. «Манекен ли это?» – спросил я себя, потому как пес стоял в полной статике, не издавая ни звука. Даже когда я попытался его погладить, он не обратил внимания. Только моя ладонь прикоснулась к нему, и я почувствовал, что по нему бегают пауки. С отвращением я отошел в сторону. Через мгновение изо рта пса потекла слюна и повисла над пастью. В этот момент пес повернулся ко мне и пугающим басом проговорил: «Дом, милый дом» – а его глаза загорелись, словно фары в автомобиле.

Со страхом я забежал в свою квартиру и запер дверь на ключ. Послышались шаги. Свет в прихожей не зажигался, и я включил фонарик на телефоне. Стояла тьма. Осторожно я стал идти на звуки шагов. Неожиданно шаги стали быстрее и переросли в бег. Я стал отступать в сторону.

Это была София. Она бежала – крысь-крысь-крысь-крысь – а ее левая нога издавала мерзкий похрустывающий звук. Я даже не успел ничего сказать, настолько я был шокирован. Она была довольно вызывающе одета, искрила намазанной косметикой и, откровенно говоря, выглядела ужасно.

Не успев снять куртку, она стала заставлять меня есть ужин, причем насильно. У нее в руках была тарелка со спагетти. Сильная женщина и ужасная жена.

– Я не хочу есть! Как ты вообще вошла внутрь?! – я оттолкнул ее, и тарелка упала, разбившись о кафель.

Она посмотрела с грустью на нее, и тут же перевела с улыбкой взгляд на меня:

– Дорогой, ну что за глупые вопросы? Давай пойдем посмотрим кино и, может, суши закажем.

Вспомнив о том, что Генри говорил мне постоянно с ней соглашаться, решил его ослушаться и жестко послать ее. Для меня это всего один бесконечный розыгрыш.

– Иди вон отсюда! Тебя ждет дома Клайв! Ты мне противна! И кто тебе позволял делать у меня перестановку? Неужели ты не заметила, что я женат? Пошла вон!

Однако, я обратил внимание, что на всех висящих в квартире фотографиях, где прежде была моя супруга, почему-то теперь был лик Софии. Так, это уже не смешно!

София стояла и улыбалась мне:

– Дорогой, я хочу детей! Что ты об этом думаешь?

– Я хочу выйти. Я хочу выйти! Где этот платок?

Я выбежал пулей на улицу вместе с этим платком и выкинул его. Однако, он прилетел обратно ко мне. Опять выкинул – и он снова прилетел. После попытался поджечь его -он не сгорел. Закопал его в снегу – он вновь возвращался в мои руки. Мне стало немного не по себе. Что за розыгрыш?!

Люди на улице смотрели на меня и такое ощущение, что не понимали, что происходит. Может, это моя галлюцинация, или мне парни что-то подмешали? Я стал звонить Генри. Он не отвечал. После – Дэну, и он тоже не бросался с помощью. Зато позвонила жена и сказала, что скоро приедет.

– Блеск! – крикнул я.

Однако, не успев опомниться от одного кошмара, в квартире меня ждал новый: София стояла с ножом в руке и с уродливой гримасой бросилась на меня. С нее стекал пот. Косметика вся потекла. Она смеялась и пыталась прикончить меня, набросившись на меня. Мы провалились на пол. Она сидела на мне, я сдерживал ее руки, чтобы нож не приблизился ко мне. Лезвие вот-вот могло приблизиться ко мне.

Собрав все силы, я оттолкнул ее, но кончиком лезвия София все же успела поранить левую щеку. Она упала и стала смеяться. Я отошел в сторону.

– Пошла вон, я сказал! – крикнул я.

– Ха-ха-ха, дорогой! Я люблю тебя! Я хочу от тебя детей! – проговорила она.

Ее глаза стали наливаться красным оттенком, а темные волосы, словно щупальца у осьминога, потянулись ко мне. Я потерял дар речи.

С волос стекала какая-то жидкость, и они тянулись ко мне все ближе и ближе. И я стал в панике искать ключи от квартиры. А София с улыбкой приближалась ближе, а ее волосы становились длиннее. Приближалась «идеальная жена».

В комнате сквозь тьму стали появляться разноцветные огни – это были глаза псов. Они стояли друг за другом, облизывались. Все вместе это напоминало психоделическую дискотеку.

От тысячи огней становилось не по себе, и я стал терять сознание. На миг показалось, что собаки стали улыбаться мне, и напевали какую-то жутковатую мелодию. Ее лицо стало красным, а глаза налились черным. Платок в моей руке стал истекать черным маслом. Пророчество красного платка сбылось. Сверкнули молнии.

***

– Ба! – крикнул Гарольд, вскочив с кровати. На часах было уже три ночи. И уже через 4 часа семье Романовски нужно быть на работе.

У Гарольда бывает периодически бессонница – это связано с его стрессовой работой. Но на этот раз причиной преждевременного пробуждения послужил страшный сон.

– Дорогой, все в порядке? – спросила рядом лежащая жена.

Гарольд выпил стакан воды, стоящий возле кровати, и лег обратно.

– Да, приснился просто жуткий сон про каких-то трех друзей, которые почему-то решили вдруг встретиться, хотя, вроде как, им все равно друг на друга. Ну, знаешь, довольно яркий сон. Но ужасен он был тем, что там был…

Жена, не дослушав, начала храпеть.

– Как обычно. – сказал, улыбнувшись, Гарольд и накрыл свою возлюбленную одеялом.

Еще немного посмотрев в потолок, он уснул – на этом история красного платка заканчивается, но так ли это?

С утра Гарольд сделал себе кофе. Его жена обычно просыпалась позже. Он уселся за кухонный столик и стал читать газету в ожидании. Жена особо сильно не торопилась. Но когда она пришла, у Гарольда прихватило дыхание: у нее в руках был красный платок, точь-в-точь такой же, как и во сне.

Она встала возле зеркала и стала примерять его.

– Как думаешь, он идет мне?

– Откуда у тебя он? – спросил Гарольд.

– Да так, купила вчера. Скажи, ведь симпатичный? – и жена протянула в руки Гарольду платок.

Он взял его. Красный, как сам закат. Яркий, как палящее солнце.

– Определенно симпатичный! – сказал, смеясь, Гарольд.

Где-то, по ту сторону, тройка чудаков начала громко хохотать. Сверкнули молнии, хоть и был яркий, утренний денек.

Гарольд Романовски посмотрел на холодильник, где красовался магнитик с надписью «Я верю в тебя!», который подарила ему жена на их первом свидании. Он улыбнулся. Да, у Гарольда определенно лучший брак на свете.

Лигьери

Давайте поговорим о снах… Вы никогда не думали об их предназначении? Это ведь как кино. И тут вы сами себе режиссеры, сценаристы, костюмеры, актеры.… Здесь вы словно хозяева маленькой вселенной. Вашей личной вселенной. Заканчивая очередной день, ты как будто на пару минут умираешь, лишаешься возможности дышать. Но на самом деле обретаешь новую жизнь. И зачастую в момент пробуждения уже не помнишь большей части произошедшего, чаще всего лишь самые лучшие фрагменты остаются в памяти. Утром ты лишь пытаешься вспомнить, что было, словно перелистываешь книгу, которую недавно прочитал, чтобы насладиться вновь моментом. Но уже ничто не сможет вернуть его. Скажу честно, я обожаю сны.

Меня зовут Лигьери и мне известно все о снах. Но только не думайте, что я счастлив. Хотя, что касается вашей рутинной жизни, возможно, вы мне даже позавидуете, но лучше не спешите с выводами. Я вижу сны наяву. Я проживаю их. Это мой дар и одновременно проклятие.

В кабинете доктора, за столом сидел худощавый парень среднего роста, двадцати двух лет, одетый в джинсы и темную клетчатую рубашку. На ногах молодого человека были старые потрепанные кроссовки. Внешность парня – ничем не примечательная: типичный молодой человек с бледным и вытянутым лицом, на которое, то и дело, спускаются длинные чёрные кудри. Единственная яркая черта его внешности – это скулы, о которые, казалось бы, можно порезаться. Рядом с ним лежали ручка и лист бумаги.

За спиной парня располагался большой проекционный экран, скрывающий часть стены, выкрашенной в синий цвет. На другой стене висел ковёр, на его фоне красовались античные фигуры и пустой шкаф. Особое настроение в интерьер кабинета вносили часы без циферблата и чисел и висящий на стене портрет мужчины. Всё бы ничего, но у мужчины на картине не было лица. Общая обстановка напоминала скорее даже не кабинет, а большую комнату с множеством книжных стеллажей, красивым камином, свечами. Аристократичная атмосфера, проще говоря. Красивая мебель, длинный персидский ковер, картины Босха по стенам.

Размышления парня прервал свет, внезапно осветивший его лицо в полутьме мрачного кабинета. Лигьери сощурился. Он увидел размытый образ какого-то мужчины… Постепенно он стал более понятным. Движения его были медленными и скованными. Он приближался словно змея. Подойдя ближе он приглушил свет на одном из осветительных аппаратов, которые находились в комнате. Лигьери вздохнул и сплюнул в сторону.

Судя по одеянию, это был доктор – высокий худой мужчина лет сорока, с короткой стрижкой и темными усами. Его пальцы были невероятно длинными, и казалось, могли бы дотянуться до шеи Лигьери. Морщины на его лице точно повторяли его движения. Он хитроумно улыбался, и его разбитые очки потели от его тяжелого дыхания. Его тело было неестественно длинным, он возвышался на Лигьери и прочно присутствовала уверенность, что тот может растянуться еще больше. А его белые и идеальные зубы шли в резкий контраст с его внешностью.

– В чём же заключается ваша проблема? – спросил доктор, обращаясь к парню.

– Вы обещали принести кофе, – прошептал парень, не обращая внимания на вопрос доктора.

– Мистер Лигьери, не переводите стрелки. Мы же встретились с вами, чтобы понять суть вашей проблемы, – тон доктора указывал на недовольство желанием собеседника уйти от темы.

– О каких подробностях может идти речь, если еще пару минут назад у меня были связаны руки и во рту был кляп? Для вас это норма? – ответил, наконец, тот, кого доктор назвал именем Лигьери.

Доктор стоял неподвижно, лишь изредка жестами сопровождая свои фразы:

– Посмотрите внимательней на стол. Неужели ваша жажда выпить кофе сильней, чем понимание того, как вы сюда попали? Ответ ведь очевиден. Хотя не утруждайте себя.

Доктор сунул руку в карман и достал из него маленькую бумажку – контракт на лечение Лигьери, где стояла его подпись. Он показал документ парню, тот неохотно посмотрел на него, и прищурился, не понимая, чего доктор от него хочет. Бумага была потрепанной и создавалось ощущение, что печатали этот документ уже достаточно давно.

– Что вы хотите сказать этим? – спросил Лигьери.

– Вы сами подписали договор. Неужели вы ничего не помните? Еще вчера вы приходили ко мне в офис и буквально со слезами умоляли помочь вам! – доктор откровенно недоумевал.

Лигьери усмехнулся:

– Так вот, как вы, доктора, транжирите бедных студентов. Блестяще сыграно. Даже если я и был у вас, то точно не ушел бы без хорошего мордобития. Ненавижу докторов, ненавижу медицину.

– Да, мне прекрасно все это известно, – невозмутимо ответил доктор. – И о том, как вы росли без родителей, как зарабатываете себе на жизнь, на учебу. Вы так молоды, но так сильны, голубчик. Я искренне хочу разобраться в вашей проблеме.

– Как меня зовут, док? – спросил парень после короткой паузы.

Доктор молча убрал бумажку обратно в карман, и поправил очки.

Казалось, будто под ногами появилась дымка, а освещение немного потускнело.

Доктор выдержал паузу, затем продолжил разговор:

– Очень остроумно, мистер Лигьери. Чем вы еще готовы удивить?

– Тем, что я таких, как ты щелкаю, как орешки, – произнёс Лигьери, демонстрируя доктору щелчок пальцами. – Не притворяйся реальностью, чертов сон. Сотни раз повторяю тебе, отстань от меня. Я хочу проснуться уже вторые сутки, но застрял у тебя. Чего ты хочешь от меня?!

Но доктор, вопреки ожиданиям Лигьери, не растворился, и продолжил диалог, медленно прохаживаясь по кабинету, не переставая при этом смотреть парню в глаза.

– Но у вас ведь есть проблема. Иначе вы бы не приходили ко мне. Мы должны решить эту проблему.

– Без капучино нет разговора. Не сработаемся, док, – продолжал настаивать на своём Лигьери, протягивая каждое слово, будто так доктор должен понять его лучше.

– О чем вы? – доктор вопросительно смотрел на парня.

– Знаешь, когда мне надо пробудиться я обычно могу пойти на радикальные меры, – угрожающим тоном говорил Лигьери, – Вот, похоже, настал этот момент. Пусть мне сделают укол, док. Серьезно.

– И все опять по-новому? Вам не надоело такое существование? Вы же даже не разобрались, кто вы такой. Лишь ваша фамилия с вами, остальное ведь утеряно. Студент-неудачник без родителей, без родных, без друзей, который постоянно живет в своих снах, и не хочет ничего менять. Не смешите меня, вам срочно нужна помощь.

Лигьери показалось, что ему удалось вывести доктора из себя. Парень решил закрепить успех:

– Твоя квалификация лечить самого себя. На большее просто знаний не хватит. Отпусти меня.

– Где же твой дом, Лигьери? Где же он на этот раз? – доктор не обращал внимания на оскорбления парня.

На столе Лигьери появился стакан с горячим капучино. Он точно был горячим – иначе откуда взялся пар? Это был очередной раз, когда разум Лигьери материализовал его мысли. Чтобы убедиться в реальности капучино, парень сделал глоток горячего напитка.

Наблюдая за этим чудом, доктор подметил:

– Я смотрю, вы наконец-то научились управлять своими сновидениями. Похвально. Как же вам это удалось?

Лигьери, поставив кофе на стол, язвительно ответил:

– Черт, да ты даже самого себя не вылечишь с такими вопросами.

– Чудесно, мальчик мой, чудесно… – доктор не обращал внимания на колкости Лигьери. – Так что же ты сидишь так долго, если в любой момент можешь сбежать?

– Хочу успеть к завтраку. Мама приготовит вкусный омлет. Да и чай не успеет остыть.

Доктор быстрым шагом подошёл к Лигьери, и принялся тыкать в него пальцем. Похоже, парню удалось разозлить доктора – тон его дальнейшего разговора был жёстким.

– Послушай, мальчик! Мои услуги стоят очень дорого! Либо ты уходишь, либо я прикажу подвергнуть тебя терапии. Тогда уж, ты точно не проснешься! А ты ведь именно этого хочешь?! Не трать мое время!

Лигьери стал смотреть по сторонам в поиске выхода, но никаких дверей и даже окон в этой комнате не было. Ловушка. Замкнутое пространство. Камин внезапно погас и комнату наполнил синий туман.

– Бла-бла-бла… Ты – всего лишь плод моей фантазии. Ты всего лишь сновидение.

– Как же много ты еще не знаешь.

Лигьери усмехнулся.

– Прощай, док.

В руках у парня появился шприц, подобно тому капучино, который также взялся ниоткуда. Недолго думая, Лигьери вонзил иглу в свою руку, и с криком покинул очередное сновидение, оставив рассерженного доктора в одиночестве.

Сны всегда поражают своей внезапной сменой декораций: одна вспышка, и ты уже сменил пропитанный холодной синевой кабинет доктора на аскетичную, но невероятно уютную комнату в родительском доме.

Яркие лучи восходящего солнца бесцеремонно пробились в окно и пробудили лежащего на кровати и принципиально не желающего открывать глаза Лигьери. Но лучи беспощадны, и свое дело знают – через мгновение парень уже сидел в кровати и осматривался вокруг.

«Всё, как обычно», – подумал Лигьери, протирая глаза и смотря на часы, как будто ожидая от них получения ответов на все вопросы, что крутились в его голове.

Раздался приятный женский голос:

– Сынок, ты уже проснулся?

– Да, мам! Всё в порядке.

– Подходи! Завтрак уже готов. И разбуди отца, пожалуйста.

Лигьери не спешил – вид из окна заставил уделить себе немного времени: спокойная улица и искренняя безмятежность – это всегда приносило умиротворение. В комнате были разбросаны пустые упаковки из фастфуда, куча журналов, тетрадей, на стенах висели какие-то плакаты. Маленькое помещение напоминало студенческое ложе и аморальные руины несчастной жизни. Стоял запах Доширака и носков.

Через минуту Лигьери проследовал на кухню, сопровождая перемещение монологом с самим собой.

Парень думал о том, как это забавно: он отлично понимал, что женщина на кухне не его мама, и тот, которого он разбудит – не его отец. И завтрак не такой вкусный, как пытается навязать его разум… Сновидения – странная штука. Поверить в них невозможно, но приходится делать это вновь и вновь. Единственная цель – проснуться, вспомнить, что есть «Я», сбежать ото сна, сбежать от иллюзий.

В размышлениях Лигьери прошел на кухню. Мама стояла у плиты и что-то жарила, телевизор на стене транслировал выпуск новостей. Парень сел за стол и посмотрел на тарелку перед собой. Вот и она – прекрасная мамина глазунья.

Лигьери будто говорил с кем-то невидимым, но обязательно присутствующем на этом безупречном семейном завтраке: «Давайте заключим пари… Завтра я точно проснусь в глухом подвале в полузаброшенном городе. Думаете, такое нереально? Поверьте, произойти может все что угодно, ведь со снами шутки плохи. И там, завтрак я уже не поем, придется выживать. Наверное, стоит приступить к глазунье».