Психология вторичного образа

11

Испытуемые в исследовании Сегала, глядя на экран, должны были представлять определенные предметы. На экран проецировались подпороговые стимулы: изображения, которые различались по яркости и степени аналогичности представляемому образу. Был получен достоверный эффект. Например, образ коричневого воробья при проецировании голубого полукруга превращался в голубого попугая; представление линии горизонта и проецирование красного помидора давало образ захода солнца; велосипед на фоне красных точек выглядел старым, а на фоне двух больших синих кругов представлялся велосипедом синего цвета; образ вулкана в сопровождении красного телефона извергался, в сопровождении же синего полукруга виделся спокойным, на фоне синего неба. По сравнению с Перки, Сегал уловил более тонкие аспекты ассимиляции стимулов (усиление детальности описания образов по мере увеличения яркости стимула, роль ожиданий испытуемых и др.). Показано, что если стимул по форме и цвету согласуется с образом, последний формируется относительно в неизменном, конвенциальном виде. Если нет, то образ в значительной степени трансформируется. Наблюдались эффекты отсроченного влияния стимулов: ассимилировались характеристики ранее проецируемого стимула.

12

Противоположное значение данного принципа состоит в том, что некоторые виды перцептивных заданий могут избирательно интерферировать с созданием и использованием образов, так как они претендуют на одни когнитивные ресурсы [433].

13

Рассмотрение мысленных действий основано на закономерности, согласно которой представляемые и воображаемые пространственные отношения соответствуют отношениям в физическом пространстве. Манипулирование же образами объектов соответствует способам манипуляции физическими. Финк, как известно, говорил о «принципе трансформационной эквивалентности»: представляемые и реальные трансформации имеют сходные динамические характеристики и подчиняются общим законам.

Одна группа экспериментов в контексте манипулирования образами связана с изучением «ментального вращения». Обнаружено (например, в экспериментах Шепарда и Метзлера [440]), что время, необходимое для сопоставления различных видов одного объекта прямо пропорционально углу между ними (от 0 до 180 градусов). Испытуемые в уме поворачивали трехмерные репрезентации одного или обоих объектов с постоянной скоростью до одинаковой ориентации, после чего выносили суждение о том, один это объект или разные. В другом эксперименте (Купер и Шепард [440]) испытуемым предъявляли буквенные или цифровые символы или их зеркальное изображение. Испытуемые должны были определить, в каком виде предъявлен символ. Образ определенного символа создавался и предъявлялся в одном из шести положений. Показано, что время выполнения задания увеличивалось с увеличением разницы в ориентации символа. Был сделан вывод (подтвержденный самоотчетами испытуемых) о том, что люди поворачивали свои зрительные образы с постоянной скоростью до совпадения положений символов. Мысленное вращение глубоко изучалось и в исследованиях Пэйвио.

Другая группы исследований посвящена «ментальным сравнениям» [433, с. 45–49]. Относительно этой области мысленного манипулирования также справедлив вывод, согласно которому когнитивная репрезентация, обеспечивающая «ментальные сравнения», структурно эквивалентна перцептивному опыту. Показано, что время реакции человека, сравнивающего два объекта по какому-либо физическому признаку, например, размеру или площади, подчиняется закономерности: чем больше абсолютная разница между объектами по соответствующему признаку, тем быстрее решение задачи. Воображаемые объекты можно сравнивать как по физическим, так и по абстрактным признакам, ими можно манипулировать подобно манипуляции и сравнению реальных объектов. Сравнение названий животных основано на переводе названий в репрезентации, содержащие информацию о реальном физическом размере.

Закономерность изменения времени ответа в зависимости от величины различия между двумя объектами была названа эффектом символической дистанции (Мойер). Данный эффект был подтвержден Пэйвио, который сравнивал время на часах с точки зрения угла между часовой и минутной стрелками (Например, в каком случае часовая и минутная стрелка образуют меньший угол: 3:55 или 10:40?). Большинство испытуемых использовали образы и сравнивали углы между стрелками на неких визуализированных циферблатах. Время реакции было большим при малых угловых различиях.

14

Чтобы посчитать количество окон в своем доме, надо представить дом с разных сторон или изнутри разных комнат (Шепард). Показана связь между временем решения данной задачи и количеством окон. Аналогичные закономерности наблюдаются и относительно представлений о последовательности географических объектов (например, пересекаемых в полете стран), когда люди как бы считывают объекты с представляемой карты [433]. Также показано, что время, необходимое для мысленного сканирования некой местности от одного объекта до другого, линейно увеличивается с увеличением реального расстояния между объектами.

15

В когнитивной психологии ставится вопрос а) о “принципе имплицитного кодирования”: образы воспроизводят информацию о физических свойствах объектов или отношениях между ними, и б) о “принципе пространственного равенства”: пространственная организация элементов ментального образа соответствует расположению объектов и их фрагментов в реальном физическом пространстве [433].

16

Существует два типа “глубинных репрезентаций”, которые могут быть уподоблены компьютерным файлам: 1) репрезентации, содержащие закодированную информацию о перцептивном внешнем виде объектов. Эта информация представлена некими “списками”, определяющими заполнение ячеек “зрительного буфера”; 2) репрезентации, содержащие информацию о внешнем виде объектов, выраженную в дискурсивной форме. Эти файлы состоят из списков утверждений, описывающих части объекта, его расположение и примерный размер, существенные внешние признаки объекта, категорию, к которой он принадлежит. Важным моментом в теории Кослина является то, что информация о физических объектах доступна не только в виде образа, но и в иной форме. При ответе на вопрос о внешнем виде физических объектов образные и пропозициональные процессы вступают в борьбу за правильное решение [433, с. 59].

17

Эти эффекты были обнаружены при воспроизведении слов (объектов) в любом порядке из ассоциативных пар и при узнавании [433].

18

Следует подчеркнуть важность изучения влияния на процессы сохранение и актуализации образного опыта стрессогенной информации как включенной в воссоздание образов, так и выступающей фактором их актуализации.

19

Интегрирование в образе рационального и эмоционально-интуитивного в какой-то мере может помочь людям противостоять накатывающимся проблемам хаотичной сложной и противоречивой жизни.

20

Важную информацию дает обследование пациентов с разделенными полушариями (“расщепленным мозгом”). Такие пациенты не только говорят о переживании образов, но и используют их при выполнении заданий на вербальное обучение.

21

Измерение локального мозгового кровотока при представливании выполнения какое-либо действия помогает в объяснении эффекта «тренировка в уме» [433, с. 64].

22

Больные с повреждениями левого полушария, могут извлекать пользу из применения образов. Эффективность образов как мнемонической стратегии не зависит от целостности правого полушария. Образное кодирование может выполняться в рамках механизмов левого полушария структурами левой затылочно-височной области. Интересными вопросами являются: эффекты «образо-творности» и межполушарная асимметрия, а также и мозговые дисфункции. Пациенты с поражением одного полушария демонстрируют «эффект образо-творности». Пациенты с поражениями мозга в целом демонстрируют лучшее воспоминание высокообразных слов, чем низкообразных. Влияние же “образо-творности” связано с билатеральной активацией мозга и проявляется у пациентов с поражениями разных полушарий [433, с. 86–94]. Особый интерес представляет изучение пациентов, перенесших хирургические операции (которые были подвергнуты полному или частичному хирургическому иссечению височной доли или у которых полушария разделены рассечением мозолистого тела).

23

Просматривается некая последовательность в возникновении вторичных образов различных классов. Сновидения существуют и у животных. Грезоподобные образы является атрибутом архаического первобытного сознания. Развитие образов памяти (определенных классов) и воображения несомненно связано с научно-техническим прогрессом создавшим мощную имагосферу.

24

Отметим, что вопрос о «магических конструктах» является более сложной проблемой, чем это предполагается на уровне академической психологии. По крайней мере, к мистическому содержанию образного опыта ей не стоит подходить как к ”примитивному” восприятию реальности.

25

Важна аналогия с перцептивной системой, которая проходит четыре стадии развития (они же четыре формы существования) [30, с. 172]: а) синтез исходных предпосылок восприятия (вторичного образа. – А.Г.); система развивается внутри предшествующей; б) формирование – перцептивная система поднимается на более высокую ступень своей организации; в) функционирование – состояние системы способно обеспечить регуляцию индивида в среде; г) преобразование – система становится предпосылкой новой перцептивной системы.

26

Изучение формирования образа сложного объекта дает дополнительные закономерности. Продемонстрирована[133а] гетерохронность становления образа: отставание операционального компонента от отражательного на первых двух стадиях. Наибольшей обобщенностью отличался, например, образ начальной стадии, наименьшей – образ промежуточной стадии. Сложность образа возрастала к промежуточной стадии и убывала на завершающей. Наименьшим разнообразием обладал многокомпонентный образ промежуточной стадии, наибольшим – образ итоговой стадии.

27

Р. Урсано, С. Зонненберг, С. Лазар [328] отмечают организованные наборы воспоминаний – «объектные представления»: при встрече с незнакомцем и при наличии к нему интереса человека начинает формировать«новое объектное представление». Наблюдатель, пытаясь понять нового знакомого, начинает рыться в памяти в поисках стереотипов для оценки нового знакомого. Старые и новые «объектные представления» связываются. В итоге незнакомец изучается при помощи идей, мыслей и чувств, которые предназначались другому человеку.

28

См. например, о «сенсорных вариантах» абстрактных геометрических фигур в работах М.С. Шехтера. В.Ф. Рубахин [278] различает первичные эталоны, обеспечивающие отражение индивидуальных черт объектов, и вторичные, различной степени обобщенности в зависимости от класса объектов.

29

Образы-эталоны определяют величину и длительность движений (информация от двигательного анализатора, трансформируясь в визуализированный образ, позволяет отражать совпадение-несовпадение выполняемых движений с идеальными их образцами) и являются условиями для выработки двигательных навыков, их тренировки (см. исследования Е.Н. Суркова). Образ в функции эталона при операциях сличения участвует в самоконтроле. Мысленное обследование ситуации регулирует процесс поиска и выбора «маршрута» в решении «зрительно-лабиринтных» и зрительно-двигательных задач, участвует в мысленном моделировании пространственных параметров незнакомой местности, играет важную роль в актах обнаружения, оценки пространственных величин, при опознании сложных многомерных предметных паттернов – форма, цвет, локализация [89; 199; 264].

30

В своей нейрохирургической практике архиепископ Лука видел, что при огромных разрушениях мозга психических нарушений могло не наблюдаться. Аналогичные факты мы находим в исследованиях Б.Г. Ананьева на раненых бойцах во время Великой Отечественной войны. Отсутствие же жесткой «привязанности» психопатологии к нейропатологии говорит о том, что, помимо мозга, существуют другие органы познания, особенно когда речь идет о «высшем духовном познании» сердцем.

31

Идея о трансляционной функции образной сферы сегодня получает подтверждение в новых философско-гносеологических подходах к формированию человеком «картины мира». «Онтологическая основа бытия – не классические параметры, а то, что порождает их в результате взаимодействия человеческого логоса с живой энергийной тканью естества, – то, что правильнее было бы назвать логосами твари. Проникая в сферу микромира, мы наталкиваемся на невозможность исключения наблюдателя из самой наблюдаемой реальности, невозможность проведения четкой границы между наблюдающим субъектом и наблюдаемым объектом. Отсутствие такой границы означает, по существу, крушение традиционной «отторгающей» субъект-объектной парадигмы и замещение ее парадигмой «включающей». Эта новая парадигма должна описывать не только внешний объект(ив)ный мир, но и самого человека. Оказывается, что человек столь глубоко «вписан» в мир, так соучаствует в нем в общем событии, что мы уже не можем говорить более о существующей «вне» человека и «независимо» от него «объективной реальности». <…> Сегодня <…> начинает происходить трансформация «объективно существующей вне человека и независимо от него картины мира в лик со-Бытия – со-бытия человека и Творца, Лик Которого», выражаясь словами прп. Максима Исповедника, просвечивается сквозь поверхностную суету «косматости материальных вещей» [293, с. 25–26].

32

Примером надъязыковости образной сферы, в частности, образных эквивалентов духовно-нравственных измерений бытия, являются невыразимые в словах образы «мира горнего» (о чем писал, например, о. Павел Флоренский).