Полная версия
Хочу тебя в мужья
– Что вы делаете в моем кабинете? – шиплю сквозь зубы, нога болит немилосердно.
– Пью кофе. Или нельзя?
Он смотрит на меня с таким невинным выражением лица, что я давлюсь собственной злостью и закашливаюсь.
– Вам – нет! – отрезаю, не раздумывая ни секунды. – Ярослав, проводи гостя!
– Не получится, – тихо отвечает секретарь. – У него бумаги.
– Какие? Почему я должна заниматься рутиной? Зачем тогда держу целый штат сотрудников?
– Да вы не нервничайте так сильно, – широко улыбается визитёр и подмигивает. Я икаю от неожиданности. – Может сосуд лопнуть в глазном яблоке, оно станет красным. Хромая, с красным глазом… Ух! Зрелище не для слабонервных.
– Ах, ты! Ах, ты…
Больше не нахожу слов от возмущения: они вместе с выдохом застревают в горле.
Разворачиваю кресло к окну: нужна передышка. Больше не хочу видеть эти прозрачные глаза и губы, с которых слетают ядовитые слова.
Гость за спиной тоже молчит.
Внизу шумит и торопится большая улица. Мелькают автомобили, мигает сигнал светофора на перекрёстке, куда-то бегут прохожие. Я смотрю на эту утреннюю суету и неожиданно успокаиваюсь. Поворачиваюсь к парню лицом и разглядываю его уже с интересом. Он вдруг смущается, ставит чашку на блюдце, но промахивается, та звякает, гость пугается и слегка краснеет.
«Э-э-э, да ты у нас скромник!» – радуюсь я.
Снять с его бабушки кредит я не могу, не положено, нет доказательства мошенничества. А вот предложить парню сделку мне вполне по силам, если только…
– Денис Николаевич, я понимаю, что сумма очень большая…
– Значит, вы дадите мне время? Вот, возьмите.
Он протягивает мне бумажку. Смотрю на неё издалека, как на змею: ещё неизвестно, какой сюрприз в ней скрывается. Тогда Денис встает и кладёт ее мне на стол.
– Что это?
– Запрос из полиции на приостановку ссуды.
– Ты думаешь, я поверю какой-то бумажке? Нужен официальный запрос.
– Тянешь резину? Наслаждаешься властью? – парень прищуривается, родниковые глаза угрожающе темнеют.
– Насчёт этого…– кручу в пальцах ручку. – Я придумала план. Он хорош для те… вас, и… для меня.
– Э-э-э, – теперь в его зрачках светится растерянность.
– Прощаю вам два миллиона.
Чашка снова звякает о блюдце. От неловкого движения Дениса ложечка падает на пол. Он наклоняется, чтобы поднять. Я терпеливо жду. Знаю: парень сейчас в шоке.
– А что взамен? – тихо спрашивает он.
– Вы.
Гость смотрит на меня ошалело, потом закрывает глаза. Лучше бы он этого не делал.
«Черт! За что мне все это?» – едва сдерживаемый стон так и просится наружу.
У этого красавчика ещё и ресницы такие, что им позавидует любая девчонка. Они отбрасывают длинную тень на щёки, а меня охватывает вспышка жара. Чувствую, как загорается лицо, и хватаю фото семьи в металлической рамке, прикладываю ко лбу.
– Вам плохо?
– Мне? – ставлю рамку на место. – Конечно. Придётся расстаться с двумя миллионами.
– Почему? – его губы трогает легкая усмешка. – Переспать со мной хотите? Я на такой сухостой не ведусь.
Он небрежно показывает на меня и встаёт.
– Стройную фигуру ты называешь сухостоем? – захлебываюсь я теперь от возмущения. – Козел!
– Уколюсь ещё, – отмахивается он и открывает дверь. – А за козла обидно. Чувствую, мы с вами не договоримся.
– Скатертью дорога! – рявкаю вне себя от злости. – Вали отсюда!
Дверь захлопывается, и со стуком в голове щёлкает: австрийский контракт! Нельзя его упустить. Вылетаю в приемную.
– Ярик, верни его! Немедленно!
Испуганный секретарь срывается с места и успевает перехватить гостя у лифта. Я чувствую, как от напряжения трясётся все внутри: ни один человек ещё не доводил меня до такого бешенства. Даже мачеха, которую ненавижу. Даже названная сестрица. Они для меня – досадная помеха, не больше. Но этот засранец…
– Вы ещё не все сказали, Ева Сергеевна, – слышу его голос и встряхиваюсь.
– Зайдите ко мне.
– Не хочу.
– Денис…, – делаю паузу и судорожно вдыхаю, боюсь, сейчас завизжу, затопаю ногами, как истеричка. – Я хочу заключить с вами контракт.
– Это уже другой разговор.
Он садится в кресло и кладёт ногу на ногу. Невольно смотрю вниз. Между джинсами и носками виднеется полоска загорелой кожи. Но, черт возьми! Даже она вызывает волнение. Я спятила! Точно спятила! И бросаюсь с обрыва…
– Вы возьмёте меня в жены на год, я закрываю долг в два миллиона.
– У тебя крыша поехала? – родниковые глаза становятся круглыми. От неожиданности он переходит на «ты»
– Нет, я вполне разумна. Мне нужно выйти замуж. Срочно. И ты прекрасный кандидат: холостой, красивый, сможешь сопровождать меня на светских мероприятиях, а тем временем долг будет уменьшаться, а не расти. Как тебе? – довольно усмехаюсь. – И… не стоит благодарить за такую возможность.
Я протягиваю ладонь. Сама не верю, что первая сделала парню предложение.
– Нет, простите.
Денис поднимается и идёт к двери, моя рука повисает в воздухе. Чувствую себя оплёванной дурой.
– У тебя есть девушка? – кричу ему. – Так скажи ей, что это всего лишь сделка на год.
– Я сказал, нет. Прощайте.
– Три миллиона! Это почти треть долга.
– Нет.
– Пять миллионов. Половина.
Парень уже взялся за дверную ручку, но повернулся ко мне. На его растерянное лицо смешно и больно смотреть. Я же чувствую уверенность и расслабляюсь: ещё никто не отказывался от такой суммы.
– Но…
– Ты работаешь обычным архитектором в государственном конструкторском бюро. Такие деньги за несколько лет не заработаешь, а долг все будет расти.
– Хочешь меня купить? – кривит губы это чмо. – Я уже сказал, что такие женщины, как ты, меня не привлекают.
– А что со мной не так? – я начинаю заводиться.
– Проехали. Сам как-нибудь выкручусь.
– Десять миллионов.
– Что?
– Я выплачу твой долг сама. От тебя мне нужен один год. Все!
Он хмурит лоб, так и вижу, как мысли танцуют джигу-джигу в его голове. «Что, голубчик, попался? – улыбаюсь про себя, довольная, как сто китайцев. – Теперь ты в моих руках».
– Я, пожалуй, пойду, – он направляется в двери. – И не забудьте, запрос из полиции лежит на вашем столе.
– Ах, запрос?
Беру двумя пальцами эту бумажку и медленно рву ее на кусочки, а потом подбрасываю их вверх. Он молча наблюдает, как они плавно опускаются на пол, потом крутит пальцем у виска и исчезает в приемной, а я остаюсь с открытым ртом, растянутой лодыжкой, проваленным контрактом и уничтоженной самооценкой.
Шах и мат!
Но осмысливаю я свою жизнь ровно пять минут. Дверь неожиданно распахивается, и в кабинет вплывает, распыляя удушливый аромат арабских духов, сестрица.
– Ты что в банке забыла? – сразу окрысиваюсь на неё я.
– Слушай, Ев, а что за красавчик сейчас выскочил из твоего кабинета?
Глаза Марианны искрят нездоровым блеском, накачанные гелем губы сложены в куриную гузку. Ее восторг неприятно царапает меня, что-то безумное закипает в груди. Хочется вцепиться ногтями в идеальную прическу и сделать из неё воронье гнездо. Даже страшно становится за свой порыв. Ух, с каким удовольствием я это провернула бы!
Черт! О чем я думаю? Мне нет никакого дела до этого… глазастого.
– Красавчик? – нарочито равнодушно уточняю у сестры. – Не заметила. Обычный мужик.
– Ну, уж нет! Вовсе необычный. Губы этого парня просто созданы для поцелуев, – Марианна закатывает от восхищения глаза.
– А твой жених знает, что ты на незнакомцев заглядываешься?
– У нас свободные отношения, – обиженно гнусавит сестрица и умильно хлопает глазками. – Ев, тут такое дело…
Она замолкает, но уже знаю, зачем она притащилась в кабинет. Всеми финансами банка управляю я и вчера видела, что лимит по карте Марианны исчерпан.
– Нет!
– Что, нет? – взвизгивает сестра. – Я ещё ничего не сказала.
– И не надо. Ты ко мне только за деньгами заглядываешь.
– Ну, Ев…
– Нет. До конца месяца ещё две недели, а ты умудрилась спустить несколько миллионов.
– А для чего тогда деньги нужны, если их не тратить? – запальчиво выкрикивает Марианна. – Имею право!
– Имеешь, не спорю. Займись делом, заработай, тогда и зарплату получишь.
– Издеваешься, да? Я все папе расскажу.
– Валяй! Достало все! – в сердцах бросаю на стол ручку, которую все ещё держу в пальцах.
– Папка выгонит тебя из банка, вот увидишь!
Марианна громко хлопает дверью. Я ещё долго слышу в приемной ее возмущённый голос и басок Ярослава, который пытается ее успокоить. Но мне все равно. Твёрдая почва уходит из-под ног со страшной силой, хоть к гадалке обращайся, но, увы, я не верю ни в гороскопы, ни в предсказания.
И почему все пытаются управлять мною? Почему такие неподдающиеся?
– Ева Сергеевна… – в кабинет заглядывает секретарь. – Вам звонили из полиции. Хотят взять показания.
– Потом. Все потом! – в голове свербит одна мысль: как заполучить Дениса. – Гони их, иначе я за себя не ручаюсь!
– Не могу, – шепчет Ярик и делает круглые глаза маслинами. – Они уже в приемной.
Растираю пальцами лицо, чтобы привести себя в порядок. И в этот момент рождается идея…
Глава 5
Совет друга – приглядеться к директрисе – в этот раз я выполняю.
Приглядываюсь.
Даже внимательно.
Ничего такая штучка, всего в меру: где надо, округло, а где надо, тонко. Есть за что подержаться.
Но ее серые глаза мечут молнии, от которых первым порывом хочется спрятаться, а вторым – по-звериному оскалиться и броситься в атаку. С губ леди срываются далеко не слова воспитанной девочки, и я тоже начинаю огрызаться. С такой пикировщицей, как эта Ева Сергеевна, договориться по-хорошему невозможно.
От подобных баб я стараюсь держаться подальше. Сразу чувствую себя нищебродом и жиголо. Мне бы кого попроще, попокладистей, такую милую домашнюю кошечку. Она будет варить борщи, встречать поцелуем с работы, а по воскресеньям устраивать званые обеды.
– Ты, бро, раскатал губу, – хмыкает Гошка, когда я рассказываю ему о своём впечатлении. – Каждая милая кошечка мягко стелет, да жестко спать. Она со временем превращается в тигрицу, того и гляди в горло вцепится. А такую, как банкирша, сразу ломать через колено надо и розгами, розгами… Вмиг шелковой станет.
– Ага, сплю и вижу, как ее прутьями хлещу по пятой точке!
Говорю и замолкаю: настолько яркая картина перед глазами, что внутри начинает шевелиться желание. Только этого не хватало! Дергаю ногой.
– Зря не веришь, – обижается приятель, отворачивается к монитору и начинает что-то настраивать.
Наш пустой трёп далёк от жизни. Ни у Гошки, ни у меня нет долговременных связей.
– Не злись, бро! – говорю Гошке. – Эта банкирша совсем больная на голову! – Представляешь, запрос от полиции разорвала.
– Ого! И что делать будем?
Вздыхаю: хотел же договориться мирным путём. Не вышло. Что ж, раз выбора нет…
– Будем выпускать стрим.
Гошка помолчал, пожевал губами и махнул на кресло.
– Садись сюда.
Пристраиваюсь на стул перед камерой и чувствую, как потеют ладони, а по спине бежит капля пота. От волнения забыл и о чертовой ссуде, и о директрисе.
– Дэн, на тебе прямо лица нет! – шипит на меня Гошка. – Сядь ровно, не горбись. Тебя никто не видит.
Он задаёт мне вопросы, я отвечаю и постепенно успокаиваюсь. Говорю не столько о мошенничестве, сколько о жадности банка, который не желает пойти навстречу клиенту и заморозить ссуду до выяснения всех обстоятельств.
Краем глаза вижу на большом мониторе директрису – это приятель вставляет фрагменты записи, сделанной в кабинете. Для этой цели пришлось раскошелиться и купить шпионскую камеру, вделанную в пуговицу.
Неприступная дамочка то высокомерно что-то спрашивает у меня, то с искаженным лицом злится. А последний момент, когда она бросается на меня, чтобы отнять ключ, вообще страшен. Девушка выглядит сущей мегерой, амазонкой-воительницей, вот только защищает она деньги, а не человека.
– Вот оно, лицо современного банкира, – стебется Гошка. – Смотрите и любуйтесь!
Этими словами он заканчивает стрим. Я бросаюсь к экрану, справа движется лента комментариев. Зрители просто в бешенстве от увиденного, каждый высказывает своё мнение.
– И как результат? – спрашиваю у Гошки.
– Ну, реакция ожидаемая, но я старался быть беспристрастным, да и ты говорил ровным, замогильным тоном, практически без эмоций.
– Это хорошо?
– В данной ситуации – да. Представь, если соберётся толпа зрителей и пойдёт войной на банк.
– Войной? Я-я этого не хотел, – от волнения даже заикаюсь.
– Ну, не совсем. Охрана разгуляться не даст, но искать подстрекателей начнёт сразу. Быстро выйдет на меня.
– И что тогда?
– А леший знает! Могут дать штраф, а могут и в кутузку посадить за нарушение общественного порядка.
– Да ладно!
– Вот тебе и ладно! – Гошка хлопает меня по плечу. – Риск приносит результат, но не всегда положительный.
Остаюсь ночевать у друга. Мы всю ночь сидим у монитора, отслеживаем комментарии. Большинство подписчиков канала возмущены поступком директрисы, но нашлись и те, кто осудил меня.
Неприятно.
Когда раздаётся звонок в дверь, мы внутренне уже готовы к проблемам.
– Откроешь? – одними губами спрашиваю я.
Гошка на цыпочках подходит к двери и заглядывает в глазок. Потом смотрит на меня и качает головой:
– Это не полиция.
– Как узнал?
– Менты сразу ксиву показывают.
От нового звонка в дверь оба подпрыгиваем.
– Открывайте! – слова сопровождаются громким стуком. – Или мы ломаем замок.
Гошка смотрит то на меня отчаянным взглядом, то на несчастную створку, которая содрогается от бешеных ударов.
– Бро, балкон!
Мы, не сговариваясь и толкаясь локтями, выскакиваем туда, и замираем: земля далеко, пешеходы и машины кажутся с высоты седьмого этажа игрушечными.
– Гош, ты какую крышку гроба хочешь, открытую или закрытую? – смотрю на приятеля, у которого от шока глаза на лоб лезут.
– А есть разница?
– Конечно. Если прыгнем, превратимся в лепешку. Вид будет непрезентабельный. Похоронят в закрытом гробу.
– Нашёл время шутить! – сплевывает Гошка.
– И к соседям перебраться нельзя, далеко, а по стенам мы ползать не умеем. Звони уже кому-нибудь! Зови на помощь.
– Некому, – разводит руками Гошка. – Напротив живет только глухая бабка.
– Вот черт! И что делать?
– Придётся открыть. Ну, не убьют же они нас среди белого дня. Включи видеозапись на телефоне.
Гошка вздыхает и плетётся к выходу, а я вожусь со смартфоном. Запихиваю его в складку дивана, пока друг медленно отодвигает задвижку.
Но раскрыть дверь он не успевает: та резко распахивается сама и бьет его по лбу. Приятель вскрикивает, в квартиру врываются трое. Незнакомцы мгновенно скручиваю Гошке руки и толкают на диван прямо на телефон. Если не везёт, значит по полной программе! Избавившись от помехи, двое начинают методично громить все вокруг. И первым летит на пол ноутбук.
Я бросаюсь к Гошке и кричу:
– Вы кто такие? Я сейчас полицию вызову.
И замолкаю: мобильник смирно покоится под задом Гошки.
– Давай, – усмехается здоровяк, увидев мое замешательство.
Он с любопытством наблюдает за нами, и ни один мускул не дергается на его лице. И от этой холодной уверенности в себе мне становится плохо. Чувствую себя Моськой, которая тявкнула на слона и сейчас будет размазана по полу.
Гость поворачивается, чтобы захлопнуть дверь, и я замечаю у него на рукаве нашивку: оскаленная пасть зверя и надпись: «Охранное агентство «Барс». Неожиданно пазлы разрозненной картинки становятся на свои места.
– Я так понимаю, это дело рук вице-президента «Туров-банка»?
– А ты сообразительный чувак, – небрежно роняет здоровяк и поднимает руку.
Словно игрушки, у которых закончился завод, незнакомцы замирают.
– И что ей от меня надо?
– Надо, чтобы ты подписал этот документ.
– Какой документ? – взвивается Гошка. – Дэн, ничего не подписывай! Не смей! Мы живем в правовой стране. По закону не имеете права никого принуждать!
Один из амбалов лениво тычет Гошку в бок, и тот сгибается пополам.
– Я все понял, – выхватываю из рук командира файл с бумагами. – Подпишу. Обязательно. Оставьте друга в покое. Вот только…
– Ещё и условия ставить собрался? – в голосе охранника звучит угроза.
– Что вы, как можно! Не условия! Я хочу подписать бумаги на глазах у Евы Сергеевны.
– Давно бы так! Берите его, парни.
Меня подхватывают под руки и буквально выволакивают из квартиры. Я не сопротивляюсь, просто не думаю об этом. Голова занята совсем другими мыслями. Но у выхода на улицу упираюсь пятками в пол и торможу.
– Мужики, отпустите. Я сам. Не сбегу, некуда бежать.
– Это другое дело.
Меня сажают на заднее сиденье джипа и зажимают с двух сторон, ни пошевелиться и вдохнуть полной грудью. Здоровяк устраивается за рулем.
– Дайте документы посмотреть, – прошу его.
– Обойдёшься.
– А ты сам видел, что я должен подписать?
– Мне не надо.
– А зря не посмотрел, – упрекаю его я. – Ваша директриса хочет меня на себе женить. Насильно.
– Ну, Ева Сергеевна даёт! – присвистывает охранник слева.
– Да не, ерунда. Зачем ей нужен нищий придурок, – сомневается тот, кто справа. – Она только свистнет, и сбежится толпа желающих.
– Не скажи. С такой бабой, как наш вице-президент, будешь жить, точно на пороховой бочке. Ни за что не узнаешь, когда рванет.
– А ну, захлопнули пасти! – рявкает командир, и дальше мы едем молча.
Когда машина паркуется на стоянке у банка, я первым делом окидываю взглядом витринные окна. Следов разрушений не вижу и облегченно вздыхаю: хотя бы в этом вопросе повезло.
Увы, зря надеялся!
По операционному залу банка я иду в плотном кольце. Сейчас ситуация меня даже забавляет. Интересно, что ещё придумает красотка. Рабство у нас в стране под запретом, да и я не бессловесная тварь, могу то ещё представление устроить.
Здание гудит, как пчелиный улей. Народ толпится у банкоматов, сидит на скамейках и диванах в ожидании очереди. Этот белый шум периодически прерывает голос оператора, называющего номер очереди и окна.
Поднимаясь на эскалаторе в окружении охраны, я смотрю на эту будничную суету, а в голове звенит вопрос: «Почему именно моя бабушка попалась в ловушку мошенников?»
Заметив нас, секретарь бросается к двери и распахивает ее. В кабинет вице-президента я вхожу уверенным шагом. Ни за что не покажу этой рабовладелице, что волнуюсь. Сажусь в то же самое кресло и закидываю ногу на ногу. В прошлый раз поймал ее взгляд, направленный на мою лодыжку, и такое безумное желание светилось в глазах Евы, что она даже смутилась.
Может, прав Гошка? Зря я сопротивляюсь. Выдержать год рядом с красивой бабой и не влюбиться в нее я вполне смогу, стервы не в моем вкусе. Главное, поставить перед собой такую цель. Зато рассчитаюсь с долгом, да и бабуле дам безбедную жизнь на старости лет.
– Вы хотели меня видеть?
Начинаю разговор первым, чтобы взять его в свои руки, а сам гадаю: знает о стриме или нет?
Директриса выглядит спокойной. Не замечаю за ней ни нервозности, ни злости. Выдыхаю: еще не успели доложить. Да и подписчиков у Гошки всего несколько тысяч – капля в море для многомиллионной столицы.
– Денис Николаевич, вы подумали над моим предложением?
Ева бросает на меня взгляд поверх раскрытого ноутбука и снова утыкается в экран. Улыбка пробегает по губам и исчезает. Интересно, что ее так развеселило? Срочные документы? Могла бы проявить уважение к будущему мужу.
– Я согласен.
– Сразу? Даже не ломаетесь?
Кажется, я заставил ее удивиться. Она тянется к уху и отключает айрподс. Черт! Меня это немного напрягает. А если наш разговор записывается?
– Вы же не отстанете. Я правильно понял?
– Само собой. Не привыкла отказываться от поставленной цели.
– Семья для вас всего лишь деловая задача?
– Фиктивный брак, а не семья, – поправляет меня она. – Это немного другое.
– Но для всех мы будем женаты по-настоящему, так ведь?
– Да. И от того, насколько хорошо вы станете играть роль влюбленного, будет зависеть скорость погашения долга.
– Но тогда придется и вам приложить усилия, – я ставлю директрису на место. – Моя бабуля не должна знать о том, что брак фиктивный.
– Ничего не обещаю.
– И я тоже, – усмехаюсь в ответ.
– Вы не в том положении, чтобы условия диктовать. Если бы согласились сразу, я погасила бы долг целиком. А теперь…
– Что теперь? – чувствую, как во мне закипает злость.
– Брак будет длиться год. Я закрою четыре миллиона сразу, как только подпишем документы, далее за каждые два месяца совместной жизни буду убирать по миллиону. За нарушение контракта – штраф.
– Какой?
От удивления таращу глаза. В голове не укладывается такая картина. Может, я сплю?
– Все просто: снятый ранее миллион возвращается на место и удваивается.
– Ч-что? – сиплю я.
У меня челюсть отвисает от такой наглости. Что эта девица о себе возомнила? Я вскакиваю и бросаюсь к столу. Ева откидывается на спинку кресла, но не зовёт на помощь и, кажется, даже не боится большого и взвинченного до предела мужика, только смотрит, не отрывая взгляда, глаза в глаза, а губы подергиваются. Хочется сомкнуть пальцы на тонкой шее банкирши и сдавить легонько, выпустить дух из тщедушного тела, а дальше – будь, что будет.
Я сжимаю кулаки, изо всех сил удерживаю себя от безумного поступка. Ева, похоже, догадывается, что перешла границы. Одним движением она поворачивает экран ноутбука ко мне и включает звук. На весь кабинет разносится мой голос:
– Дорогие друзья, не связывайтесь с «Туров-банком». Можете оказаться в такой же долговой яме, как и моя семья.
«О Боже! Только не это!» – мелькает отчаянная мысль.
Эта директриса просто мастер ведения дискуссии! Поднаторела, стерва, в решении конфликтов. Я против неё – зеленый юнец. Но тут же бросаюсь в атаку.
– А что вы от меня хотели? Я должен защищаться.
– И это твой метод?
– А чем он хуже других? В войне все средства хороши.
– Окей. Тогда без обид, – Ева встает, приносит мне файл с договором и ручку. – Прошу.
Я читаю условия и у меня глаза на лоб лезут.
Во-первых, я должен переехать в семейный дом Туровых, где живут и другие родственники Евы. Во-вторых, делить одну спальню с фиктивной женой. В-третьих, изображать каждую минуту любящего и преданного мужа: отвозить директрису на работу, сопровождать ее в поездках и на встречах, готовить завтрак, дарить цветы и подарки, говорить комплименты. Словом, надо сделать так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в искренних чувствах.
– Но это же моральное и физическое рабство! – вскрикиваю я от возмущения и отшвыриваю бумаги. – Я на такое не подписываюсь.
– Ну, не капризничай, дорогой, – ядовито улыбается Ева, переходя на «ты» и подмигивает. Чувствует, зараза, что раздавила меня, как таракана, под шпилькой. – Физического рабства не будет, гарантирую. Меня архитекторы без штанов не привлекают.
– Ну, почему же без штанов, – усмехаюсь я, стиснув зубы: эта тощая банкирша довела меня уже до последней капли терпения. Ну, гадина, погоди! Сую большие пальцы за ремень джинсов и оттягиваю его. – А это что, по-твоему, не штаны разве? Под ними даже трусы имеются. Семейки, правда, но в них комфортнее моему хозяйству живётся. Показать?
Я дергаю молнию вниз, Ева вскрикивает и отворачивается. Вижу, как огнём загораются ее щеки, а рот приоткрывается.
– Извращенец! – взвизгивает она.
– Разве? – оглядываю себя. – Одет вполне прилично. Тощим злюкам не понять тонкости мужского стиля.
Но директриса уже приходит в себя и возвращает удар.
– Да, от моды масс-маркета я далека. Но все равно парочку поцелуев на публику вытерпеть тебе придётся.
Я передергиваюсь. От ее зловещей ухмылки мурашки бегут по телу.
– Ведьма!
Вскакиваю и несусь к двери. Бежать! Срочно и как можно дальше отсюда. Дергаю ручку – закрыто. Кулаком шарахаю по створке, та дрожит от удара, но не открывается.
– Ничего не получится, пока мы не договоримся. И потом, ты же сам хотел пожить в моем кабинете пару деньков. Я даю тебе такую возможность.
Она широким жестом показывает на батарею парового отопления, где на трубе висят наручники.
– Лучше быть прикованным, чем в рабстве.
– Не согласен, значит?
Ева подходит ко мне очень близко, смотрит пристально снизу. Я вижу свое отражение в стальной радужке, и (черт возьми!) мне совсем не нравится картинка. Девушка встряхивает волосами. Лёгкий аромат приятных духов касается носа, и что-то начинает твориться с моим телом. Оно вдруг напрягается, кончики пальцев на миг немеют, а потом волна иголочек бежит по коже и жаром опаляет горло.