bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 4

Конечно, слушались мы старушку плохо. Кто следует наставлениям бабушки в 20 лет? Все скалистые тропы и вершины были наши! Там мы пили чай с травами из термоса или шампанское, ели персики или домашние лепешки, делились секретами и мечтами, встречали рассветы и закаты.

Утром мы бегали купаться в море, до полудня валялись на ракушечном берегу, обгорали под палящим солнцем, а после красные, как вареные раки, шли в местный продуктовый магазин за сметаной. Именно ей бабушка Зина и лечила наши воспаленные плечи, приговаривая, что каждый год с нами случаются одни и те же истории.

Если мы уходили с Иркой по магазинам, то с утра до самого вечера пропадали в примерочных. Там мы играли в игру «Оденься, как…»: одна загадывает вслух персонажа или известную личность, другая – подбирает для себя наряд, максимально отражающий заданного героя. Мы облачались в ковбоев, шпионов, пиратов, писателей и актеров, волшебников и фей. Побывали в образах Мэрилин Монро, Дарта Вейдера, Гарри Поттера и принцессы Дианы.

Чаще всего ни один из элементов одежды и обуви своих героев мы так и не покупали. А консультанты бутиков нас откровенно ненавидели, потому что после игры в примерочных оставался жуткий бардак.

– Что ж, Ирка, кем же мне сегодня стать? О! – я остановилась перед витриной, в которой стоял манекен, облаченный в белое летящее платье, без рукавов и глубокого выреза. Это был наряд Одри Хепберн. Точь-в-точь! – Это то, что нужно!

Я влетела в магазинчик, попросила снять для меня это платье с пластмассовой женщины без головы и уже спустя несколько минут красовалась в нем перед зеркалом. Гладкая ткань упруго сидела в груди и талии и мягко касалась бедер. Вырез «лодочка», немного открывающий зону плеч, отправлял меня в далекие пятидесятые или шестидесятые, но слегка топорщащиеся карманы напоминали о современной моде. Белый цвет наряда освежал мою невыспавшуюся физиономию, отчего хотелось улыбаться. Да, платье было что надо!

– Правда, я как Одри Хепберн? – спросила я вслух и сама себе ответила. – Правда! Пожалуй, я его возьму, – заявила я, нервно хихикая, продавцу.

Девушка смерила меня таким взглядом, точно усмотрела во мне сумасшедшую, но молча удалилась упаковывать товар.

Я громко и заливисто засмеялась на весь магазин, чем, вероятнее всего, подтвердила статус психически больной, и поймала себя на мысли, что к платью неплохо было бы подобрать шляпу. В конце концов, Бабзина будет очень рада, что я надела головной убор от солнца. К тому же, я, кажется, успела соскучиться по глупым и бесполезным покупкам.

– Простите! – крикнула я вслед продавцу. – А у вас есть шляпа с гигантскими полями?


***

Ровно в шестнадцать часов я сидела на веранде перед магазином крымских вин и нервно поглядывала на прохожих из-под своей новой черной шляпы, поля которой прятали как минимум половину моего лица. В горле пересыхало каждые две минуты, потому я регулярно делала маленькие глотки из бокала с красным сухим. Кир все не появлялся, а потому мысль о том, что мне стоит переодеться в нечто более простое, пульсировала в голове все яснее и яснее.

Когда я ехала домой из торгового центра, то совершенно разочаровалась в приобретенном наряде и едва на полпути не развернула автомобиль, чтобы сдать платье и огромную шляпу обратно в магазин. Спасла меня от этого жуткая пробка, которая растянулась в обе стороны из-за сломавшегося посреди перекрестка пассажирского автобуса. Люди вокруг ругались, выходили из машин, блуждали между бамперами, ели, пили и курили, а я была готова разрыдаться от абсурдности ситуации, которую сама и создала.

– Ну и ответь мне на вопрос! – голосила я, стуча пальцами по рулю и обращаясь к своему отражению в зеркале заднего вида. – На кой черт ты все это купила? Вроде бы тебе не хотелось что-то вычурное, да? А потому ты купила супервычурное? Господи, Кир точно сочтет тебя чокнутой, и это свидание станет вашим первым и последним. Будет хорошо, если он вообще досидит до его завершения и не сбежит под глупым предлогом, боясь, что ты вдруг почувствуешь себя Наполеоном. Потому что Одри Хепберн ты себя уже почувствовала!

Я так громко корила себя за безрассудное поведение в бутике, что на меня загавкала собака, морда которой высовывалась из стоявшей рядом в пробке машины. Но успокоиться это мне не помогло. Назойливая госпожа Паника отступила только дома.

Я зашла в квартиру и, следуя по коридору до ванной комнаты, бездумно скинула с себя старые шорты и футболку и почти с разбегу залезла в душ. Вода тут же очистила разум и смыла не только пот и пыль, но и напряжение, которое не отпускало с самого утра. Горячие струи напомнили, что впереди – прекрасный вечер, а я дрожу всем телом, точно меня ждет казнь на гильотине. Важно было успокоиться хоть ненадолго и привести себя в порядок. Так я и поступила.

После душа, чашки свежесваренного кофе и половины пачки печенья в шоколадной глазури я распаковала покупки, облачилась в свой белоснежный наряд и встала перед зеркалом в спальне. Из него на меня посмотрела совсем другая Алина – не та, которую я привыкла видеть ежедневно в последнее время. Синяки под глазами куда-то исчезли. Ни мешковатой одежды, ни потертых джинсов. От сутулости и тоски в глазах не осталось и следа.

Передо мной стояла уверенная в себе девушка с хрупкими ручками и ножками. Белое платье едва прикрывало колени, а огромная черная шляпа кокетливо колыхалась при поворотах головы вправо-влево. Я выглядела потрясающе. Даже голова кружилась от восторга!

Когда на моем лице заиграла улыбка от увиденного в зеркале, на щеках дамы в отражении проступил румянец. В лаконичном образе она выглядела даже чуточку моложе меня. Казалось, больше не было ничего, что портило прекрасное светлое лицо. Ни боли, ни страхов, ни резких поворотов судьбы, навсегда отпечатавшихся в памяти.

Оценила мой образ и бабушка Зина, которая принесла полотенца и застала меня делающей реверанс перед зеркалом. Когда она сделала восторженное «Ох» за моей спиной, я подпрыгнула на месте, стала пятиться назад, ударилась ногами о кровать и упала на нее, точно статуя Иисуса из Рио-де-Жанейро.

– Милая, ты такая у меня красавица! – пропела старушка, входя в спальню и протягивая мне руки. Я схватилась за них и поднялась на ноги. Лицо мое было суперкрасным. Вероятно, это из-за реверансов, свидетелями которых стала Бабзина.

– Ба, я тут… я тут… В общем, собралась на свидание я, – выдавила я из себя, поправляя платье.

– Да я поняла! – усмехнулась старушка и внимательно осмотрела меня с ног до головы. – Сумочка какая-то будет у тебя?

– Нет, тут карманы есть, – я оттопырила складки платья, чтобы бабушка поняла, что в них кроются потайные кармашки. – И они довольно вместительные, – я схватила лежащий на журнальном столике мобильник и легким движением спрятала его в белоснежной ткани. – Кстати, я купила шляпу…

Под внимательным взором Базбзины я достала из большого бумажного пакета свой головой убор, аккуратно примерила его и поправила струящиеся волосы.

Бабушка Зина снова восторженно ахнула и заявила, что в последний раз видела меня такой красивой на выпускном вечере в университете. Она стала рассыпаться воспоминаниями о моем тогдашнем сине-голубом платье с пышными рукавами, затейливой прическе с локонами и плетением и туфельках – будто хрустальных, с крупными перламутровыми стразами. А я же смущенно грелась в нежности ее слов и не могла сдержать дрожи в груди и горле. Когда старушка принялась перечислять, какие именно парни-однокурсники тогда восхищенно на меня глазели, я подошла к ней и крепко обняла.

– Бабушка, вы у меня… Вы такая замечательная, – тихо сказала я ей в макушку, а она прижала меня к себе мягкими, теплыми руками и снова охнула. Тихо-тихо.

Я знала, что растрогала Бабзину своим проявлением чувств, но не хотела ее смущать, а потому немного погодя плавно отпустила ее из объятий и спрятала свои покрасневшие глаза под полями шляпы.

Пока я медленно и театрально одергивала платье, бабушка Зина собралась и перестала охать, а мои глаза, наконец, проморгнули слезы. С красным и довольным лицом я прошла в прихожую, а старушка проследовала за мной.

– Я надеюсь, ты в босоножках пойдешь? – спросила меня Бабзина деловито.

– Эмм… Да. Они хорошо сюда подойдут, – сказала я медленно и достала нужную пару из обувницы.

Черные босоножки на твердом и не очень высоком каблуке я взяла с собой не в надежде на свидание в Крыму, а потому что они были удобными и очень мне нравились. Под джинсы, из которых я не вылезала, они, конечно, не очень подходили, да и октябрьский полуостров не всегда радовал подходящей для такой обуви погодой, однако меня это не смущало. В вопросах одежды и обуви я не всегда следовала логике, о чем толсто намекала большая черная шляпа на моей голове. Но в этот раз босоножки пришлись как раз кстати.

– Хорошо, красивые, – заключила бабушка Зина, глядя, как я обуваюсь. – А то взяли моду подо все на свете кроссовки надевать!

Я засмеялась, выпрямилась и шустро чмокнула старушку в щеку. Она заулыбалась и с видом модного кутюрье поправила завернувшийся подол моего платья.

В этот момент на мобильник пришло уведомление. Я выудила его из кармана и увидела на экране текстовое сообщение. Оказалось, к подъезду прибыло такси.

– Ба, я пошла. Машина ждет, – сказала я и с розовощекой физиономией выпорхнула из квартиры.

Тогда я и не думала, что чудесное преображение в счастливую и довольную собой девушку продлится недолго и бесследно исчезнет, как только такси доставит меня на набережную Судака.

Когда мои ноги коснулись дощатой веранды магазина крымских вин, а тело приземлилось на стул за маленьким круглым столиком, на смену легкой и романтичной красноте пришла мертвенная бледность.

«Да уж, недолго я сохраняла спокойствие, умиротворенность и любовь к себе и миру!», – подумала я с досадой и ощутила, как дрожат колени, а в груди нарастает паника, усиливая сердцебиение.

Почему я так волновалась? Вероятно, потому что выглядела непривычно для самой себя. Я давно не надевала ничего такого, что привлекает внимание прохожих. Одно дело красоваться перед зеркалом. Другое – выйти во всем таком, довольно эффектном, в люди. В последнее время мне все чаще хотелось быть незаметной в любых общественных местах. Потертые джинсы, кожаная куртка и темные очки отлично справлялись с этой задачей.

Но сейчас было кое-что, что заботило меня больше внешнего вида и взглядов незнакомцев. Я переживала о том, что обо мне подумает Кирилл. За маленьким столиком на веранде винного магазина я, наконец, осознала, что давно уже не испытывала столь ярких чувств по отношению к мужчине. И от этого мне было несказанно страшно. Страшно было в один ужасный момент понять, что все внутри меня разгорается зря. Что все это окажется не взаимно.

Я провернула в руках опустевший бокал, судорожно вздохнула и со стоном накрыла все свое лицо гигантской черной шляпой. Мне хотелось спрятаться. Или хотя бы переодеться.

– А что за упадническое настроение? Думала, я не приду? – сказал кто-то тихо над моим ухом и коснулся обнаженных плеч.

Я подпрыгнула на стуле так, что поля шляпы самопроизвольно взлетели, а по моему телу стали маршировать раззадорившиеся мурашки.

Кирилл опустился на стул рядом и широко улыбнулся.

– Прости, что опоздал. Долго ждал такси, – он вглядывался в мое лицо, на котором еще ярче проступила нервозность, но синеватая бледность все же сменилась краснотой смущения. – Ты чего? Я же недолго? Всего на пять минут вроде бы задержался. Уже успела списать меня со счетов?

Кирилл продолжал улыбаться, явно пряча волнение. Это немного придавало мне сил, но раскрыть рот хотя бы для элементарного приветствия я не могла. На моих плечах все еще блуждало призрачное тепло от его прикосновения, и внутренности медленно и судорожно сводило от удовольствия и страха одновременно.

– Алина, привет! – Кира наклонился ко мне и взял за руку. Я усилием заставила себя заговорить.

– Привет… – вымолвила я сухими губами, сжимая его пальцы в своих. Было в этом жесте что-то, что придало мне сил. – Прости, я сегодня не в себе.

– Мне нравится, как ты выглядишь не в себе, – улыбнулся Кир еще шире. – Расскажешь мне за ужином, что тебя смущает, хорошо?

Он встал и потянул меня за руку, увлекая за собой. Я безропотно поддалась, и мы проследовали вдоль шумной набережной на наше первое свидание.


***

– Итак, что ты хочешь? Выбирай! – спросил меня Кир, указывая взглядом на меню.

Мы сидели на веранде прямо под крышей ресторана и были единственными посетителями этой видовой площадки. Ветер с моря качал над нашими головами светящиеся фонарики и окутывал запахом соли. Над водой ярким цветом пламени вырисовывался закат.

Вечер был теплым для октябрьского Крыма, но я все равно завернулась в вязаный плед, предложенный официантом, и усадила свою шляпу на соседний стул. Мои пальцы взялись накручивать бахрому пряжи, а глаза не могли оторваться от Кира. Он же рассказывал о том, что нам стоит попробовать из морепродуктов.

– Здесь есть отличные черноморские мидии, крымские устрицы, которых выращивают в поселке Кацивели, а еще рапаны и довольно необычная и даже жутковатая анадара. Из рыбы – кефаль, ставридка, балаклавская барабулька. А еще катран. Это такая мини-акула, ты знала? – он тараторил и довольно улыбался, поглядывая на меня то и дело из-за книжки-меню.

Я смотрела, как ветер треплет его волосы, как появляется морщинка между бровей, когда он читает мелкий шрифт в меню, как непроизвольно трет заживающую татуировку большим пальцем руки, как поправляет воротник нежно-голубой рубашки. Ветер то и дело доносил до меня аромат его парфюма. Этот запах смешивался с соленым воздухом, обнимал и укутывал в тепло, запускал мурашки маршировать по рукам, ногам, спине, пьянил своей напористостью и тонкой горчинкой.

В моем горле застряло волнение. Я не могла говорить. Не могла говорить рядом с Кириллом, хотя вчера была более настроена на беседу. Будто бы осознание, что у нас с ним официальное свидание, накладывало некую ответственность. Будто бы я погружалась в нечто серьезное, что требует полной отдачи. А отдаваться я больше не умела, не хотела и забыла, каково это. Все это вызывало во мне смешанные чувства: и возмущение, и трепет, и неуверенную улыбку, и страх, и пламенный румянец, который теперь снова пунцовел на моих щеках.

– Алина, привет! – Кирилл протянул руку через весь стол и накрыл мою кисть своей. Его пальцы были сухими, теплыми, мягкими. Точно я коснулась горячего песка на пляже. Точно прикоснулась к раскаленной гальке. Точно ощутила поверхность обжигающего солнца, но оно почему-то не ранило меня, а мягко окутало одеялом из внезапно загоревшихся в венах чувств.

– Привет, – тихо ответила я, улыбаясь шире пересохшими губами. – Прости, я никак не могу прийти в себя. Со мной такое… впервые.

Я опустила взгляд, рассматривая, как пальцы Кирилла медленно создают невидимые рисунки на моем запястье, запуская эмоциональный огонь и прокладывая для него путь к хрупкому девичьему сердцу.

Кир помолчал некоторое время, а после снова спросил.

– Помнишь, ты хотела все обо мне узнать? – Кир мягко улыбнулся. Я кивнула и сжала его руку. – Тогда прошу тебя сделать заказ, а после будешь только слушать.

– Еще я могу кивать, – усмехнулась я и немного расслабилась. Мне понравилось, что для Кирилла не стало проблемой мое странное настроение, хотя я бы в таком случае сочла себя полнейшей идиоткой.

К нам подоспел официант. Я заказала мидии в сливочном соусе, стейк катрана и, вопреки правилам, красное сухое вино вместо белого. К тому же, мне предложили то самое, наивкуснейшее, которое я теперь решила покупать везде, где только можно.

Кирилл начал свой рассказ с воспоминаний о детстве и сразу же меня удивил. Оказалось, что он родился здесь, в Крыму, в самом маленьком городе полуострова – Алупке.

В моем представлении, да и по опыту, жители Крыма всегда характеризовались как невероятно говорливые, громкие, эмоциональные люди, способные рассмешить, заболтать и озадачить одновременно. От них веяло солнцем, смехом, засушливыми степями и ленивыми вечерами в гамаке под раскидистым деревом.

Кира же был не такой. Он ассоциировался у меня с вечерним мегаполисом, где жизнь хоть немного и замедлялась, но все равно продолжала пульсировать точно сердце в груди спящего бетонного великана. Кир притягивал к себе ненавязчивой уверенностью, деловитой усмешкой и поэтичной грустью вечно устремленного к мечтам человека. Он не казался мне легкомысленным, но был простым и легким на подъем. В его глазах все время сквозило время, в бликах на влажной, зеленой радужке читались мысли о прошлом, настоящем, будущем. Было в Кире что-то загадочное, таинственное, но при этом очень родное, свойское, понятное. Он внушал мне спокойствие. Рядом с ним хотелось притормозить и никуда не бежать. Хотелось чувствовать все, что накатывало бурной волной, здесь и сейчас – в том моменте, в котором мы и находились. Без планов и расчетов.

– Удивительно. Ты не похож на крымчанина, – сказала я тихо, задумчиво рассматривая четкий профиль Кира. Он смотрел на темнеющую морскую воду, подсвечиваемую закатом.

– Просто я давно уже живу в Москве, – пояснил Кир. – Мои родители были рады от меня избавиться. Это, конечно, шутка, но, как говорится, в каждой шутке…, – он мягко засмеялся. – В детстве я был тот еще бунтарь. Странно, как такой непокладистый сын мог получиться у матери-учительницы математики и отца-дирижера симфонического оркестра. Да… Все шишки, приключения и скандалы были мои. Однажды я с друзьями даже уплыл в море на плоту. Ух, что бы с нами было, если бы не местные рыбаки. Когда нашу скудную посудину разнесло волнами, они на катере доставили нас на берег и сдали родителям. Помню, после того случая я не гулял целый месяц. Зато какой адреналин! А однажды…

Кир рассказывал о своих приключениях, а я представляла его ребенком – худощавым парнишкой с растрепанной шевелюрой и разбитыми коленками, на которых каждый шрам – свидетель эпичной истории. Все это было мне знакомо. Каждое его слово вызывало приятную дрожь в животе, натягивало на мое лицо широкую улыбку и уносило в облака удовольствия от ласковых воспоминаний.

Я знала, что такое детство в Крыму. Велосипеды, рыбалка, немытые фрукты, купание в море, мороженое, тарзанки, песок в плавках, нагретые солнцем камни, медовая пахлава, дни и ночи с друзьями на траве под каштанами – все это будто бы было у нас общим. Воспоминания Кирилла отзывались во мне каким-то особенным родством и теплом, а по рукам снова бегали мурашки. Приятные мурашки.

Казалось, у нас с Киром было одно и то же детство. Большое, счастливое. Которое, наверное, достается за большие заслуги в прошлой жизни.

«Могло ли это детство в реальности быть общим? Может быть, мы давным-давно знакомы с Кириллом? Неужели я только недавно познакомилась с этим неподдельно близким мне человеком?», – мысленно задавала вопросы я, рассматривая Кирилла, который активно жестикулировал в процессе рассказа.

Моя память торопливо стала перебирать образы мальчишек, с которыми я когда-либо общалась в Крыму, будучи совсем юной. Перед глазами мелькали размазанные лица тех, с кем я играла в футбол на иссохшем под солнцем поле. Тех, с кем карабкалась по местным скалам в поисках сокровищ из бабушкиных сказок. Тех, с кем пела песни под гитару и встречала рассветы. Все они были мне друзьями. Все они остались там, в детстве. Они – мое прошлое. Никто из этих задорных ребят не перебрался в мое настоящее.

«Нет, Кира среди них не было…», – сказала я себе мысленно. – «Его бы я не забыла».

Вскоре к нам подоспел официант с ароматными блюдами и напитками и прервал стройный рассказ Кирилла об упорных детских попытках уйти в дальнее плавание. На веранде сразу же повеяло розмарином и сливочным соусом. Мы наспех подняли бокалы, выпили за знакомство и принялись ужинать.

До того как на нашем столе появилась еда, я и не осознавала, как жутко проголодалась. Сейчас же я была готова съесть не катрана, а настоящую акулу.

– Господи, – сказала я, пробуя мидии. – Этот соус просто потрясающий!

– Сколько я помню, тут всегда были самые вкусные морепродукты. А ведь я не был в Крыму целых пять лет, – сказал Кирилл задумчиво.

– Почему? – спросила я жуя.

– Я работал. Так уж вышло, что я трудоголик, – ответил он и тут же предугадал мой следующий вопрос. – Я автор песен. Самых грустных в мире песен…

Кир засмеялся, и я широко улыбнулась в ответ.

– Ничего себе! Так вот как выглядят люди, из-под пера которых выходит девяносто процентов песен из моего плейлиста.

– Ты не так себе нас представляла? – спросил он, все еще смеясь.

– Для полного образа не хватает задумчивого взгляда и гитары за спиной, – ответила я, делано хмурясь.

– Сегодня я не взял ее собой, ты разочарована? – ответил Кир, шутливо вскидывая брови.

– Немного, – сказала я и кокетливо усмехнулась.

Когда с ужином было покончено, Кирилл взял бокал, встал и протянул мне руку. Я покорно подала ему свою, подхватила вино, а после спросила.

– Мы куда-то идем?

– Недалеко, – ответил он и увлек меня за собой на другой конец веранды – к неосвещенной лестнице, ведущей на самую крышу кафе. Когда мы поднялись, ветер с моря едва не снес мое слегка опьяненное тело с ног. Кир подхватил меня за плечи и, плотнее кутая в плед, подвел к самому краю, обрамленному кованым заграждением.

Освещения на крыше не было, в темноте едва белели пластиковые столы и стулья, хаотично расставленные тут и там. Зато в отсутствие света четко виднелось ясное звездное небо над головой. Черное-черное, точно свет выключили на всей планете. Такое бывает только на юге.

Кира встал сзади и прижался грудью к моей спине, обвивая меня руками на уровне локтей. Я не сопротивлялась его ровной, спокойной смелости. Каждое движение Кира в отношении меня было настолько естественным, что казалось, мы знакомы долгие годы и для нас каждое прикосновение – как дышать. Барьер, который я невольно выстроила между нами из-за своего страха, таял. Плавился точно сахар на сковороде, оставляя жгучее, сладкое состояние спокойствия. Моя неуверенность улетучивалась и оставляла легкое расслабление в голове и теле. А может быть, это вино делало свое дело.

Звезды над головой завораживали. Я запрокинула голову, чтобы получше их разглядеть, и ощутила дыхание Кира на своей шее. Сердце забилось быстрее, освободило разум от лишних мыслей, к щекам прилила кровь.

Я медленно стала поворачиваться к Кириллу лицом. Тот слегка разжал руки и вернул их в прежнее положение, только когда я смогла увидеть его глаза. В моем горле снова пересохло. Я поднесла бокал к губам, сделала глоток и сказала на выдохе.

– Ты обещал мне рассказать о своей татуировке.

Кир улыбнулся, коснулся своим бокалом моего и отпил вина.

– Почему эта тема не оставляет тебя в покое?

– Потому что татуировки чаще всего много значат для своих владельцев, – ответила я, рассматривая четкие черты лица Кира окончательно привыкшими к темноте глазами.

– Много, – сказал Кир задумчиво и замолчал.

– Если ты не хочешь рассказывать, я не буду настаивать, просто ты сказал, что поведаешь мне эту историю в следующий…

Закончить предложение я не смогла, потому что Кир перебил меня.

– А у тебя есть татуировка?

Я дернула рукой к предплечью, на котором имя Ирки было усиленно замазано тональным кремом, и вино из моего бокала выплеснулось прямо на рубашку Кирилла. На нежно-голубой ткани около воротника стало расползаться красное пятно.

– Прости, я не хотела. Господи, как глупо получилось, – затараторила я.

– Ничего–ничего. Но, думаю, надо это замыть, – сказал Кира, усмехнулся и залпом допил вино из своего бокала.

Я последовала его примеру, оценивающим взглядом обвела пятно на рубашке и уверенно сказала.

– Это просто. Пошли!

Я поставила пустой бокал на ближайший стол, взяла Кирилла за руку и быстро повела его с крыши в сторону туалетов. К счастью, в дамской комнате никого не было, потому мы решили, что ничего страшного не случится, если Кирилл побудет в ней вместе со мной, пока я занимаюсь выведением пятна.

Я встала перед зеркалом, стащила с себя плед, открыла воду и зашипела.

– Только холодная. Просто отлично, – заметила я с сарказмом, отдергивая пальцы от обжигающей ледяной струи.

– Главное, что есть мыло, – сказал Кирилл, и я подняла на него глаза, глядя через отражение в зеркале.

Он уже успел снять рубашку и остаться в одних джинсах, К такому обнажению мое сердце явно не было готово, а потому подскочило к горлу и забарабанило точно град в оконное стекло.

Я не оборачиваясь забрала протянутую мне Киром рубашку и принялась усердно выводить винное пятно. Мое дыхание учащалось не то от непрошеных фантазий, не то от того, как сильно я терла испачканную ткань под струей студеной воды. Когда мои пальцы окончательно онемели, с пятном было покончено.

На страницу:
3 из 4