Академия контролируемой магии

– Помогу, – вздохнула с улыбкой.

И в этот раз не ради денег, а действительно по дружбе. И потому, что хочется посмотреть кто там такой идиот, уж действие своего заклинания я узнаю из тысяч других.

– Сколько? – Приобрела наша беседа деловой тон, а Ариса потянулась за кошелём, но, хмыкнув, я лишь отмахнулась.

– Ой, всё, убери. – И открыла верхний ящик стола, достав бумагу и карандаш. – За глупость надо наказывать, а тебя тронуть, как по мне, только дурак и попробует.

– Добреешь к диплому? – Без иронии, с искренним интересом спросила Ариса, вставая за моей спиной.

– Вроде того. Не стой там, пожалуйста, – попросила я, мельком бросив на неё взгляд, – терпеть не могу. – И добавила, быстро рисуя на чистом листе схему из линий, углов и целых узлов, образующихся их них: – Если мимо глупости пройти ещё получается, то мимо нормальности уже нет. Слишком мало её вокруг, чтобы не помочь последним её представителям.

– Согласна. – Стоя слева, Ариса наклонилась над листом. – Что это?

Много ли надо времени, чтобы придумать заклинание? А чтобы усовершенствовать уже существующее?

– Это заклинание, – довольно отозвалась я, любовно выводя последние линии. – Совсем простенькое, практически лекарское.

– Вот я и смотрю что-то знакомое… – задумчиво склонилась она ещё ниже.

– Знакомое-знакомое. – Ещё один угол и я выпрямляюсь, с прищуром глядя на неё. – Вы его для лечения желудка используете, в основном у младенцев и стариков.

– Чтобы еда лучше усваивалась, – нахмурившись, кивнула Ариса. – Но оно другое, там…

– Там – да, а здесь в основу положено не качество, а скорость. – Обожаю этим заниматься! – Смотри внимательно, – я вернулась к карандашу, – отличие здесь и здесь. Теорию заклинаний ты наверняка помнишь, а значит, сможешь запомнить и воспроизвести схему, когда припечёт. Лист я тебе, конечно, отдам, но сама понимаешь, показывать кому-то не рекомендую.

Да и вряд ли она успеет – эта бумага, купленная всё у того же Прикена, сгорала, не оставив даже пепла, часов через двадцать. Как раз хватит и на запоминание, и на месть.

– Само собой, – посмотрев на меня другими глазами, кивнула она. – А что всё-таки случится?

– Неприятность случится, – весело фыркнула я, – всё содержимое желудка твоего умного и богатого вдруг разложится, как будто оно там не два часа, а неделю лежит. И ему станет очень неприятно.

– А противоядие? – задумчиво прикусила губу Ариса.

– А противоядие отслеживает всё, что происходит извне, а не внутри. Да и еда – не яд, чего там обезвреживать… – Откинулась я на спинку стула, иронично крутя в руках карандаш.

Ариса долго, очень долго смотрела на листок на столе, и только потом перевела взгляд на меня.

– Ты знаешь, что ты гениальна?

– Главное, чтобы другие об этом не догадывались, – подмигнув ей, я протянула лист со схемой. – Дальности действия на нашу столовую хватит, вместо направления достаточно задать имя, а отследить его не сможет никто. И, сама понимаешь, для лучшего эффекта стоит накладывать заклинание после обеда. В идеале плотного обеда.

– Я уже тебя боюсь. – Фыркнув, она сложила и спрятала заклинание в кармане юбки. – И с такими способностями у тебя ещё есть проблемы?

– Увы, мои так просто не решаются. – Пожала я плечами и поднялась. – И лучше об этом не распространяться, – кивнула на карман, – я действительно в этом году не занимаюсь заклинаниями.

– Без проблем, – остановилась Ариса уже в дверях. – И спасибо, Аурелия! Можешь обращаться в любое время, отравлю твоего врага на раз.

– Я учту, – улыбнувшись, я проследила, как за ней закрылась дверь.

И вздрогнула, услышав шорох со стороны стола.

На столешнице, где я только что начертила преследуемое законом заклинание, лежал красный вестник.

Глава 7

Не доверяя глазам, я посмотрела на часы – оставалось всего ничего до начала комендантского часа, но вестник продолжал лежать на столешнице, не оставляя выбора. Вздохнув, я развернула лист, борясь с подступающим ознобом – меня вполне устраивало, что раньше ректор даже не подозревал о моём существовании.

Написанная ровным почерком строчка не успокаивала вообще ни разу.

«Жду вас в своём кабинете. Поторопитесь».

Озноб сменился паникой другого рода. Поторопиться действительно стоило! Потому что на мне домашнее платье, волосы распущены и в целом вид далёк от приличного, но быстро собираться я умела, а потому через четверть часа уже входила в приёмную ректора, надеясь, что успею вернуться к себе до десяти.

Секретаря снова не оказалось на месте. В этот раз неудивительно, ведь последняя повозка в Унаш ушла почти два часа назад, а господин Оберг, сухонький секретарь ректора жил именно там.

Дверь кабинета была наполовину распахнута, и я услышала:

– Проходите, лиерра Грасс.

Можно подумать, у меня имелся выбор.

– Садитесь. – Не поднимая глаз от какого-то документа, ректор Оллэйстар махнул рукой в сторону кресел. Я предпочла остаться на ногах, надеясь, что он быстро сообщит мне чрезвычайно важное нечто, ради которого пришлось бежать через половину академии, и мне повезёт вовремя вернуться в общежитие. – Садитесь, Аурелия, мне нужно ещё пару минут, чтобы закончить с письмом от императора.

Сдержав тяжёлый вздох, села. Сейчас атмосфера не напоминала грозно-отчислительную, как утром и я пожалела, что поторопилась, вместо нормального закрутив совсем уж неаккуратный пучок. Теперь одна особо настойчивая прядь так и норовила залезть в глаза и нос, ни в какую не держась за ухом.

Ректор закончил быстрее, чем обещал и поднял на меня нечитаемый взгляд.

– Возьмите, – он достал из стоящей на краю стола шкатулки мой кулон и положил его перед собой, – возвращаю ваше украшение.

Корсу же ещё не поймали, так почему он торопится? Или всё, что могли, они с кулоном уже сделали?

В любом случае, какое мне дело, если без маминого рубина я чувствую себя голой, хотя никогда его не носила…

– Спасибо, ректор Оллэйстар, – после недолгой тишины произнесла я, поднимаясь и забирая кулон.

Хватило быстрого движения, чтобы надеть его на шею, и убрать под воротник форменного платья. Камень мгновенно нагрелся от соприкосновения с кожей, дав мне возможность обрести хотя бы подобие душевного равновесия. Самое то, что нужно, вспоминая последние события.

– Пожалуйста. – Меня никто не отпускал и, стоя в двух шагах от ректорского стола, я не очень понимала почему. – Вы торопитесь?

Странный вопрос для человека, который самолично установил комендантский час для студентов. Предыдущему ректору на это было плевать – я точно знаю, Николас рассказывал.

– Мне нужно успеть в общежитие. – Честный и разумный ответ, но, взглянув на выражение лица ректора, я почувствовала себя глупо.

– Об этом вы можете не беспокоиться, – заверил меня Оллэйстар и поднялся, – позволите мне вас испытать, лиерра Грасс?

Сделать что?

– Ничего неприличного, просто небольшая проверка ваших способностей.

– Но меня ведь проверяли перед поступлением… – Недоумение усиливалось.

– Значит, вам тем более нечего опасаться.

Нечего, как же! Только если забыть о непонятном стихийном даре, умении видеть заклинания и способности эти же заклинания составлять, не хуже имперских заклинателей. Вот только те передавали знания из поколения в поколение, а мне повезло.

Если можно назвать везением то, что, даже сегодняшнее заклинание для Арисы в случае чего обойдётся мне допросом с последующим арестом. А оно одно из самых простых мной придуманных.

Но безупречная репутация Оллэйстара снова играла со мной дурную шутку. И даже то, что на дворе практически ночь, преподавательский корпус наверняка пуст, а я нахожусь наедине с сильнейшим магом в академии, не пугало. За свою честь я точно не боялась, а вот за здоровье и жизнь очень даже.

И не то чтобы в самом крайнем случае мне нечем было его удивить, но вряд ли после этого я доучусь до диплома.

– Хорошо, ректор Оллэйстар.

А что делать, повернуться и бежать? Тогда никаких сомнений в моей виновности у него точно не возникнет, а уж в чём обвинять Оллэйстар выяснит потом.

– Посмотрите на шкаф с книгами по правую сторону от вас и скажите, что вы видите.

Более странного предложения мне ещё не делали. Перед поступлением нас проверяли на артефакте, которого нужно было коснуться, но никак не обычным книжным шкафом.

– Ничего не вижу.

Даже врать не пришлось, потому что вряд ли ректора интересовали корешки фолиантов, и так находящихся в полном его распоряжении. Знать бы ещё, что я такого должна увидеть или не увидеть, чтобы вопросы ко мне отпали все и разом.

– А так?

И всё бы ничего, но колыхание воздуха за спинойи вкрадчивый голосу самого уха заставили вздрогнуть. И пусть мне ещё не страшно, но уже очень и очень нервно. Собираясь развернуться и спросить хоть что-то, пока придумываю выход из ситуации, я не ожидала, что Оллэйстар крепко удержит меня за плечи.

Я спокойна, я спокойна, я спокойна.

– Ничего.

Видеть не вижу, но чувствую как опаска, волнение и непонимание будят огонь, которому запрещено просыпаться рядом с Оллэйстаром.

Подзадоренный непонятным поведением ректора, пульс участился, а мысли начали путаться, и я готовилась прочувствовать всю силу знакомых симптомов. Неудивительно, если за твоей спиной стоит мужчина и маг, превосходящий тебя по всем статьям. Чувствуя, как просьба отойти застряла в горле, а паника становилась всё ощутимее, я всё же подняла взгляд на злополучный шкаф.

И замерла, забывшись, не в силах оторваться от светящегося чуда.

В жизни не видела ничего подобного! В библиотеке были синие линии охранок, были жёлтые заклинаний иллюзий, когда наши профессора хотели что-то скрыть или наоборот нарастить. Опять же недавние истерички, бросающиеся красными атакующими, но чтобы всё сразу, да ещё в комплекте с чёрными линиями?!

И как же это невероятно… Наверняка опасно, тревожно, но красиво.

Восторженно выдохнув, не заметила, как ректор предостерегающе придержал меня за локоть, когда я подалась вперёд.

– Что вы видите, лиерра Грасс?

Мне конец. Но какой же потрясающий…

Наверное, у меня и правда, что-то не то с головой, потому что страх исчез, словно его не было. Хотя бояться стоило – как минимум того, что один свой дар я перед ректором раскрыла самым идиотским образом.

– Он искрится. – Всё ещё не веря собственным глазам, я попыталась сделать шаг и мне это удалось. – Десятки линий! Синие, жёлтые, фиолетовые. А ещё зелёные, красные и чёрные.

Последние меня особенно заинтересовали и, плохо отдавая отчёт в собственных действиях, я протянула руку, собираясь их коснуться. Неожиданный рывок заставил очнуться, растерянно посмотреть на ректора, и только через несколько мгновений осознать, что он крепко держит меня за плечи.

– Чёрные это заклинания, несущие мгновенную смерть, и с вашей стороны, лиерра, глупым и безрассудным было решение рассмотреть именно их. – Ректор Оллэйстар отпустил меня и отошёл к окну. Помолчал задумчиво. – Градация заклинаний по цвету. Откуда вы её знаете?

От Присли, который тащил в свою библиотеку все книги подряд, руководствуясь только их стоимостью и экзотичностью. И пара из них очень мне пригодились, когда я поняла, с чем именно столкнулась.

– Я много времени провожу в библиотеке.

– Ночью и в преподавательской секции? – насмешливо хмыкнул ректор и повернулся, глядя на меня в упор. – Вы в курсе, что обычный маг не видит эти линии?

– Я… – Как же велик соблазн соврать! – Подозревала.

И дело не в моей честности или страхе перед Оллэйстаром, нет. Просто где гарантия, что поблизости у него нет активированного артефакта правды? А то, что фиксировали эти штуки, в качестве доказательств примут хоть суды, хоть сам император.

Да, выставить меня воровкой Корсе не удалось, но то, что происходило сейчас в сотни раз хуже! Ректор – не воспылавшая ненавистью шестикурсница, стоит ему понять,какие именно вопросы задавать и уже сегодня ночью я окажусь в антимагических кандалах. До выяснения всех обстоятельств.

А их у меня столько, что хватило бы на десяток лишений магии.

– Что именно вы видите? – Пожалуйста, пусть у него вот сейчас, в это самое мгновение не будет артефакта правды!

– Линии… иногда. – Осталось как-то выдержать испытующий взгляд ректора. Подошедшего ближе ректора.

– Давно?

– С одиннадцати лет.

Осознанно точно с одиннадцати. И это без поправки на то, сколько времени у меня ушло, чтобы разобраться в непонятном, являющемся далеко не всегда, радужном нечто.

– Вы меня обманываете, Аурелия? – Ректор вернулся к своему столу и показательно достал куб из чёрного кианита. Характерные светлые прожилки не давали спутать его с другими минералами. Вот он, артефакт правды. – Почему вы удивились количеству линий? – резкий вопрос застал врасплох, и я ответила чистую правду:

– Потому что я не знала, что так можно. Что я могу видеть столько заклинаний одновременно.

Кианит так и остался непроницаемо чёрным.

От такого везения начала кружиться голова. Стоило Оллэйстару достать кианит чуть раньше и пришлось бы признаваться, что просто линиями дело не ограничивалось. Потому что видела я не только их, мне доступна любая схема любого наложенного в этом кабинете заклинания. И, хоть пробовать ещё не приходилось, но, уверена, я смогла бы как усилить любое из них, так и развеять, потянув всего за одну ниточку.

– Каким образом вы попадали в преподавательскую секцию? – Я всё больше ощущала себя стихийником на допросе, и в каком-то смысле так оно и было.

Кожа под длинными рукавами вмиг покрылась мурашками, а внутренности похолодели. Совру, и камень на столе ректора станет прозрачным. Выбора нет. Вздохнув, мне оставалось лишь виновато опустить глаза:

– Мне подарили схемы охранок… охранных заклинаний библиотеки.

– И отмычки к ним, – скрестив руки на груди, с нехорошим прищуром добавил ректор. Каяться в этом хотелось меньше всего, но и отрицать я не стала. Это сейчас никакие отмычки мне не сдались, а вот поначалу обойтись без них не получалось. – Давно?

– Недавно, – уклончиво ответила я, надеясь, что он не станет допытываться кто именно подарил, и оказалась права – ректор лишь усмехнулся и занял место за столом.

Конечно, вряд ли Ареку, который уже давно преподавал в академии стихийников, мои запоздалые признания хоть как-то навредят, но рисковать не хотелось.

Отвлекшись, я с опозданием ощутила на себе серьёзный и пристальный взгляд.

– Мне нужна ваша помощь, лиерра Грасс.

Глава 8

– Вам?! Моя помощь?

– Мне, – не стал отпираться Оллэйстар. – В одной из подвальных лабораторий находится артефакт с неизвестными свойствами. Вы поможете мне – расскажетё обо всём, что видите, а я взамен не стану требовать от вас вернуть схему охранок и отмычки. – Пф. – И не поменяю алгоритм доступа в библиотеку. – А вот это уже угроза.

Потому что проректорские охранки пусть сильные, но, в целом, предсказуемые, а то, что наложит Оллэйстар… Судя по одному его книжному шкафчику, можно сказать, что фантазия у ректора богатая – так смешать всё подряд это надо постараться. А, значит, риск попасться возрастёт в десятки раз, и не стоило забывать о том, что теперь ректор в курсе моих специфических способностей…

И выходит, что Оллэйстар оказался не таким благородным, как представлялся? Спорный вопрос. С одной стороны мне оставили выбор, с другой его сегодняшнее нежелание меня отчислять вполне могло диктоваться моим даром. Который вдруг оказался полезным лично для ректора, и о наличие которого он мог догадаться после памятной встречи в библиотеке.

– Для меня будет честью помочь вам, ректор Оллэйстар.

Никогда не поздно сделать хорошую мину при плохой игре, жаль только, что с этим я переборщила и фраза приобрела издевательский оттенок. Но удивительно – ректор меня поддержал.

– Я буду безмерно вам благодарен, лиерра Грасс. – И, встав из-за стола, он подошёл к той самой двери, на которую я обратила внимание ещё днём. – Вы вряд ли хотите попасться на нарушении комендантского часа, тем более что теперь куратор Гронберг относится к вам несколько необъективно.

Оллэйстар коснулся раскрытой ладонью деревянного полотна, но ничего не произошло. Впрочем, его это не смутило и, открыв дверь, он жестом предложил мне зайти.

Ещё чего не хватало, ходить через непонятные ректорские двери!

– Бросьте, Аурелия! Вы не побоялись прийти ко мне в такой час, а пройти в обычную дверь опасаетесь?

Можно подумать насчёт прийти у меня был выбор!

Под откровенно ироничным взглядом я приблизилась к двери, но увидела лишь вязкую темноту по ту сторону, ещё больше убивающую желание переступать порог. Но ректор молчал, и, решившись, я быстро шагнула вперёд. Правда, перед этим закрыв глаза.

Хлопок закрывшейся двери особенно чётко дал понять, что стоять неизвестно где вслепую не самая лучшая идея. Вот только меньше всего я ожидала оказаться в одиночестве… своей родной, изученной до последней трещины, комнаты в общежитие.

А с утра, потирая сонные глаза, обнаружила на столе записку. Записку! На моём столе! В обвешанной охранками комнате! Остатки сна растворились с шипением особо кислотного зелья Арисы, и на сложенный лист обычной бумаги я смотрела, как на ядовитого детёныша болотной каирры*.

Выведенное аккуратным почерком моё имя не впечатлило. И то ли я не до конца проснулась, то ли просто мозг отшибло после вчерашнего вечера, но мне хватило ума осторожно стащить со стола карандаш и потыкать им в лист бумаги.

Карандашом! Потыкать!

Хотя для обнаружения проклятий на письмах существовало целое плетение Кронберга, которое я, как красно-дипломная «канцелярская крыса», знала наизусть.

Тяжело вздохнув, я развернула послание, в котором ректор Оллэйстар приглашал меня сегодня в восемь вечера присоединиться к нему в лаборатории. Всего лишь! Интересно, а можно вернуться к вестникам? Они хотя бы указывают на отправителя…

Раздавшийся стук заставил вздохнуть тяжелее прежнего. Я становлюсь на редкость популярной.

Но в коридоре никого не оказалось. Только лежащие у моих ног семь белых роз, перевитые серебристой лентой. Резерв восстановился и, бросив плетение Кронберга на цветы, я убедилась, что опасности нет.

«Моя бессердечная роза, умоляю о снисхождении! P.s.: как я и говорил ни следа приворотных, моя недоверчивая аурика».

Фыркнув, я сожгла вложенную записку и подняла глаза. Откровенно завистливый взгляд рыженькой второкурсницы мгновенно решил судьбу букета.

– Нравится? – спросила я у неё и, не дождавшись ответа от растерявшейся девушки, бросила цветы ей. Искренне надеясь, что от такого счастья она их уронит, но нет. Не всё мне пирожки с мясом. – Забирай.

Закрыв дверь, я вернулась за стол, не оценив намёк боевика.

Древние рода, к одному из которых он принадлежал, помимо явных привилегий, накладывали свои обязательства и одно из них – заключение брака в храме рианов. Авор, Атер и Аитая – трио богов, рианов, которые и создали наш мир, а, сделав своё дело, удалились неизвестно куда. Хотя лучше бы последили за потомками, которые к моему веку разожгли пламя ненависти между обычными магами, как я, и стихийниками. Тоже как я.

Но суть проблемы не в этом, а в том, что Шалинберг не сможет зарегистрировать брак в городской ратуше. Нет, ему, как представителю аристократии полагалось прийти в храм, преклонить колени и произнести формулу призыва. На свою бедовую голову.

Потому что браки, заключённые с благословления рианов, разорвать нельзя. Хуже того, несмываемые рисунки на запястьях супругов носили не только формальный характер. Со временем они подстраивали, меняли пару для лучшего понимания друг друга. И такие браки, хоть и по расчёту, считались едва ли не самыми счастливыми.

Женщин в таких союзах они называли алеурикия – золотоносная роза. Название дурацкое, особенно в искалеченном Шалинбергом варианте, но, видимо, наследники у них на вес золота, отсюда и происхождение. А традиционный Зимний бал вполне мог стать ступенью к этой самой золотоносной, потому и впихивали студентки в свои платья невпихуемое. И сидели на диете, почём зря.

Хотя, может, я одна понимала, что даже опальных императорских племянников скорее добьют, чем дадут жениться непонятно на ком.

Собственно, поэтому женская половина академия жаждала моей крови – своей идиотской выходкой Шалинберг продемонстрировал свою во мне заинтересованность. Причём демонстративно, в самом посещаемом месте академии! И вот вопрос, это он так мстил? Или самоутверждался?

Хотя для последнего поздновато – всё, что боевик мог вычудить, он вычудил курса так до пятого, сейчас лишь пользуясь получившейся репутацией. И именно из-за него вместо того, чтобы готовиться к занятиям я витала в своих мыслях, пытаясь найти решение, и не замечая, что рисую на листе бессмысленные схемы.

Так и не найдя выхода, я раздражённо отбросила карандаш и пошла на завтрак, даже не надеясь, что на меня снизойдёт озарение.

– Доброе утро, моя аурика, – пропел Рик, присаживаясь рядом со своим подносом.

– Ещё раз так меня назовёшь и снова станешь розовым и хвостатым, – пообещала я, потеряв аппетит от созерцания его физиономии.

– Понравились цветы? – Не стал обострять боевик, хотя куда уж больше!

Я и так с трудом сдерживалась, чувствуя, как на нас скрестились взгляды большей части студентов, находящихся в столовой.

– Они прекрасно смотрелись на фоне рыжей второкурсницы, которая их забрала.

Испортить ему настроение такой мелочью? Вряд ли.

– Ты жестока, моя белая роза! —пафосно заявил Шалинберг, и я в последний момент расцепила пальцы, намертво скрюченные для самого эффективного заклинания в моём арсенале.

Девицам с боевой магии понравилось.

– Признайся честно, – тяжело вздохнув, в попытке сохранить остатки спокойствие, – ты хочешь не дожить до выпуска?

– Признаюсь, – Рик наклонился ко мне, демонстрируя крайнюю степень откровенности, – я хочу представить тебя родителям, но подозреваю, что эта затея тебе не понравится.

У проходящей мимо выпускницы с бытовой магии, отчётливо слышавшей каждое его слово, с грохотом упал поднос, а я не сдержала стон. Через час об этом будет знать вся академия!

– Шалинберг, за последние пару дней ты достал меня больше, чем за предыдущие шесть лет! – резко поднялась я, осознавая, что хуже уже не будет.

Ни одну из всех своих многочисленных пассий боевик не знакомил с родителями, а я даже в их список не входила! Настроение, и так не отличающееся оптимизмом, окончательно испортилось и, чеканя шаг, я стремительной походкой направилась к выходу. Чтобы столкнуться с ректором.

– Извините, ректор Оллэйстар, – потирая ушибленный лоб, повинилась я.

Впрочем, без особого раскаяния. У него там что, под сюртуком железная пластина с наградами?

– У вас точно всё нормально, лиерра Грасс? Последнее время вы совсем не смотрите под ноги.

– Всё в порядке, ещё раз извините! – Я аккуратно обошла ректора с проректором и целенаправленно отправилась к главной лестнице, стремясь как можно быстрее попасть в зимний сад.

Хотелось остановиться и спокойно обдумать происходящее, но одно всё время накладывалось на другое. Дурацкое приглашение боевика, циничная подлость Корсы и ультиматум ректора. Пусть вежливый, тактичный и якобы предоставляющий выбор, но какое там…

И разбираться со всем этим придётся мне!

И шаргх с ним, с Риком – его желания не волновали меня вовсе, но Корса! Внутри терпение заскрежетало по ярости, но… и эта стерва могла чувствовать себя в безопасности. Временно. Потому что для начала нужно развязаться с заданием ректора, и чем быстрее, тем лучше.

Беспокойные мысли, роящиеся в голове, не позволили сосредоточиться на чтении, и я перевела взгляд за окно, но там кроме снега и резвящихся первокурсников никого не было. Студенты постарше предпочитали в долгие зимние месяцы отсиживаться в стенах академии.

– Рик, ну не будь букой! – Невозможно не узнать капризный голос Корсы.

– Лира, не приставай, я тебе уже всё объяснил! – голос Шалинберга отдавал раздражением, видимо, и правда, объяснял. У боевиков тоже окно или просто с посещаемостью проблемы? – И какая тебе разница кого я позвал на Зимний бал? Помнится, после того поцелуя, мы зареклись повторять печальный опыт. Или ты передумала?

Вот это подробности! Совершенно лишние для моих неискушённых ушей, но выбора нет – уйти незамеченной уже не удастся. Оставалось надеяться, что они не дойдут до последнего поворота, после которого отлично просматривалось моё убежище.

– Вот ещё! – фыркнула Корса, и ей удалось обмануть Шалинберга, но не меня.

Так значит, вот он – счастливчик, которому не пришлось попробовать «Глаза с поволокой»? И не из-за него ли она решила меня подставить?