Академия контролируемой магии

– У тебя много недоброжелателей? – спросила я, задумчиво изучая лицо Шалинберга.

Румянца нет, зрачки вроде на месте, но кто его знает как богатые и именитые реагируют на приворотное. И спровадить бы боевика к лекарю, но его дружки вдруг куда-то делись, а вести самой нет никакого желания.

– Ни одного, – самодовольно улыбнулся Рик.

Совсем идиот? Врагов нет только у них и уродов, а ни к тем, ни другим я его не относила. До сегодняшнего дня.

– Тебе надо к лекарям, – констатировала я со вздохом, поднимаясь.

По всему выходило, что эта тяжёлая доля выпала мне. Жаль только, что лазарет стоит отдельно от остальных зданий. Плащ, конечно, защитит от снега, а вот туфли вместо сапог от холода уберегут вряд ли.

– Из-за того, что у меня нет врагов? – развеселился Шалинберг, но встал и, оказавшись удивительно быстрым, сам набросил плащ мне на плечи.

– Можно и так сказать, – отозвалась мрачно, чувствуя, как нам вслед смотрит вся столовая.

Так и знала, что дурацкое приглашение на бал не закончится ничем хорошим.

Обычно идти до лазарета всего ничего, но не тогда, когда вокруг сугробы по колено, а снег застилает глаза. Хотя Шалинберга я недооценила – стоило выйти на мороз, и боевик накинул согревающее заклинание сначала на меня, а потом на себя, демонстрируя неплохое владение бытовой магией.

Мне высушить, согреть, нагреть, почистить или сделать ещё что-нибудь такое же полезное всё ещё удавалось через раз.

Лазарет встретил нас влажным теплом и улыбкой встречающего лекаря.

– Имя? – вежливо спросила девушка, стоило мне подтолкнуть к ней боевика.

– Рикард Уворм Шалинберг, – оказался необычайно послушным тот.

– Причина обращения? – И, вздёрнув бровь, демонстративно повернулся ко мне.

– Подозрение на отравление приворотным зельем. – Улыбаться лекарь резко перестала, уже гораздо внимательнее изучая Шалинберга.

– Понимаете, – он доверительно понизил голос, наклонившись к ней, – мне нравится эта девушка, а она считает, что мне подлили приворотное.

– Бывает. – И лекарь вроде улыбнулась, но улыбка вышла настолько неживой, что не поверил никто. Неудивительно, в общем-то, за использование приворотных одним выговором не отделаешься. – Пройдите за мной, льер Шалинберг.

Всё, дело по спасению выполнено, а, значит, можно возвращаться к себе.

– Аурелия Грасс?

До комнаты оставалось два поворота, когда мне внаглую преградили путь.

– Допустим.

Каждая из трёх девиц, зло глядящих на меня, была на полголовы выше и в два раза мощнее. И интуиция подсказывала, что вряд ли они учатся на спецартефакторике. И вот вопрос, что за нашествие боевиков на мою бедную голову? Или бедовую?..

– Ты совсем нюх потеряла, крыса канцелярская? – Выступила та, что оказалась повыше и потупее. – Так мы сейчас быстро объясним, где твоё место!

Глава 5

– Девушки, может, уладим всё мирным путём?

Поднятые в примирительном жесте руки и лёгкую улыбку они ожидаемо приняли за слабость и страх, и довольно переглянулись, явно предвкушая веселье. Естественно, веселье для них, обученных и могущественных.

Наивные.

Пользуясь заминкой, я повернула серебряное кольцо на среднем пальце внутрь камнем, активируя накопитель.

– Я не совсем понимаю, какие у вас могут быть ко мне претензии…

Всегда даю возможность одуматься, я же не совсем безжалостная. Вон даже Корсу пожалела… попыталась по крайней мере.

– Из-за тебя, жалкой секретутки, Рик остался без пары на бал! И теперь не может пригласить никого другого! – взвизгнула та, что стояла правее.

То есть вот эти три не самые умные представительницы своего факультета решили отомстить за кумира? Серьёзно?

Интересно, как к этому произволу отнесся бы сам Шалинберг? Хотя какая разница, если девицы разом достали жезлы, встав в боевые стойки, а у меня ещё последнее плетение не готово.

– А причём тут я? – Вздёрнув одну бровь. – Или в академическом уставе прописано, что нужно соглашаться на предложение первого встречного?

– Да ты должна быть благодарна, что такой как он вообще обратил на тебя внимание! – снова истерично взвизгнула правая.

А как она прошла тест на устойчивость при поступлении к боевикам? С таким-то визгом. Или это учёба среди парней довела девушку до психоза? Но шутки закончились – её слова не разошлись с делом, и в мою сторону уже мчалось ярко-красное атакующее заклинания.

Резко уходя вправо, я успела рассмотреть его структуру.

Хм, то есть бросаться условно-запрещёнными у них в порядке вещей? Потому что вот эта прелесть должна была меня если не убить, то покалечить точно. И спрашивается, где у девицы логика? Зимний бал через две недели и, даже если бы я согласилась на приглашение Рика, лекари не смогли бы так быстро поставить меня на ноги. Так что их кумир всё равно остался бы без пары.

Хотя Шалинберг мог выкинуть всё это, только чтобы отвертеться от претензий таких вот визгливых. И даже мне не удалось бы его в этом обвинить.

На самом деле у них имелись все причины для уверенности в себе, но я давно разучились биться честно, особенно, с превосходящим меня противником. А три боевика против одной маленькой меня это однозначно превосходящий противник.

Пользуясь тем, что две другие девицы среагировали с опозданием, я отпустила собственные плетения, опустошив сразу четверть резерва. Своего четверть, но меня страховал накопитель и, если придётся продолжать, этих ждёт сюрприз.

Не пришлось – все три агрессивно настроенные истерички разом схватились за животы. Удобное заклинание, оно заставит их забыть о моём существовании дня на три. А то, что всё это время боевички проведут, не вылезая из уборной, станет гарантом, что жаловаться они не станут. Как же, ведь их таких умных и магически одарённых сделала простая канцелярская крыса!

Равнодушно переступив через жезлы, брошенные девицами, я продолжила путь к себе и шаргхову праву.

Утро началось с пар, которые я любила настолько, что не могла с ними расстаться, каждую сессию сдавая его раза так с четвёртого, доводя сухонького профессора Поберга до нервного тика. Ну, не давалось мне архивное право! Вообще никак. И, если на первых двух курсах, когда его вёл Арек, сам не на много старше нас, всё шло ещё не так плохо, то стоило ему уйти, и начались мои мучения. Мои и профессора Поберга. И магическое право снова стало для меня шаргховым тёмным лесом.

В аудитории не оказалось ничего необычного, кроме прищуренных взглядов однокурсниц – переживания за бедного, несчастного и брошенного боевика творили чудеса. С одними вчера уже сотворили, и я не прочь повторить урок для особо влюбчивых.

И не то чтобы у меня плохой характер, просто по пути в аудиторию до меня случайно донёсся отрывок разговора двух третьекурсниц. У которых Шалинберг теперь страдающий якобы влюблённый, а не циничный бабник, меняющий пассий чаще, чем накопители. Которые, кстати, боевикам выдавали раз в четыре дня.

До начала занятия оставалась пара минут и, подперев голову рукой, я задумчиво рисовала схемы в тетради, прервавшись только когда в аудиторию вошёл профессор. И то только потому, что приветствовать его полагалось стоя. Дождавшись кивка, мы сели, но начать лекцию не получилось – перед профессором лёг алый вестник.

– Гхм, – удивлённо откашлялся Поберг.

То, что игнорировать ректорского вестника чревато понимал и профессор, и мы. Поэтому он потянулся за яркой птичкой, в его руках развернувшейся идеально-гладким, сероватым листом. Все знали, что ректорский был красным, проректорский – жёлтым, преподавательские – синими, а студенческие халявные записки, по привычки называемые вестниками из-за одного и того же используемого заклинания, вовсе были разноцветными.

В зависимости от износа бумаги, на которой они писались.

– Лиерра Грасс, – Поберг поднял глаза поверх листка, – вас вызывает ректор.

– Меня?

Посещать кабинет ректора мне не приходилось ещё ни разу и, честно говоря, я не планировала появляться там вовсе, но грозно сдвинутые брови профессора придали ускорения. Спешно сбросив вещи в сумку, я вышла под удивлёнными взглядами остальных.

И мне бы испугаться, но ничего запрещённого, кроме вылазки в библиотеку, я не делала. Сомневаюсь, что ректор Оллэйстар передумал и решил наказать меня задним числом. Но для чего тогда меня вызывают? Что такого важного могло произойти? Может, Присли подавился желчью и умер?

Крамольная мысль заставила сердце замереть на несколько мгновений, и выбросить глупости из головы. Не с моим везением такое счастье.

– Можно? – Секретаря на месте не оказалось и, постучав, я заглянула в святая святых академии.

– Проходите, лиерра Грасс, – разрешил ректор Оллэйстар, и я послушно прошла, остановившись за два шага до его стола.

Массивная мебель, стеллажи с книгами, стеллажи с артефактами и дверь по правую сторону от меня, вот только гораздо больше обстановки впечатляла куратор Гронберг. Впервые на моей памяти, по-настоящему злая Гронберг, сжавшая тонкие губы так, словно их не было вовсе.

Искрящийся, напряжённый, едва не грозовой ореол вокруг неё прямо указывал на её принадлежность к боевикам. Удивительное открытие, с другой стороны, кто бы ещё мог держать в порядке женское общежитие?..

Вот только скрипнувших, при моём появлении, челюстей, я не ожидала.

И такой взбешённой не видела её даже тогда, когда на третьем курсе Линда решила отомстить Гронберг за выговор. Справедливый выговор, правда, Линду это не волновало и, подделав отпечаток магии, она забралась в комнаты куратора. Мало того, что при этом Линда повредила все охранки, так ещё и оставила протухшие яйца шаргха, хотя они и свежие у неуловимого грызуна-переростка воняют так, что хоть выносите.

И всё бы ничего, но эти самые яйца она оставила под заклинанием невидимости, и ещё неделю куратор не могла понять, что сдохло в её спальне.

Да, Линда была одной из самых талантливых студенток нашего потока, но за эту выходку её отчислили. Не посмотрев ни на, приближённого к императору, папу, ни на успехи в учёбе.

Вот и у меня уверенности в своей непогрешимости резко поубавилось, хотя яйца я точно не подкладывала. Не из-за трёх же истеричных девиц меня вызвали! Серьёзно, боевики регулярно устраивают и массовые потасовки, и дуэли, но никто при этом даже не чешется.

– Лиерра Грасс. – Из собственных мыслей меня вырвал строгий голос ректора.

Вот только я не поняла когда успела осознать себя виновной и опустить голову, изучая затейливый узор ректорского ковра. Выпрямившись, я вскинула голову и уверенно посмотрела прямо на Оллэйстара, но почему-то увидела его таким, каким встретила ночью в библиотеке – казавшимся безобидным, в рубашке с закатанными рукавами и ясным взглядом зелёных глаз.

И вот вопрос, какое мне, собственно, дело до глаз ректора?

– Что вы делали вчера с одиннадцати часов вечера до трёх часов ночи?

– Спала, ректор Оллэйстар. – Идиотский ответ на идиотский вопрос.

– Вы, правда, рассчитывали, что она сама признается?! – обрушилась на меня куратор, заставив нервно отступить на шаг. – Это точно она! Больше некому! Я же показывала вам…

Но один брошенный ректором взгляд и куратор замолкла на полуслове. Впечатляюще.

– Лиерра Грасс, а есть кто-нибудь, – ректор Оллэйстар даже не поморщился, – кто может подтвердить, что это время вы провели у себя?

Какого шаргха?!

– Да как вы смеете! – Академия далека от благородных пансионов, и к последнему курсу студентки могли обзавестись не только женихом или мужем, но и детьми, но чтобы я?! – Вы…

– Лиерра Грасс, – холодный тон и такой же взгляд заставили заткнуться, но обиженная гордость от этого никуда не делась, – я задал этот вопрос не для того, чтобы вникать в подробности вашей личной жизни. Можете быть спокойны, имя свидетеля в любом случае останется тайной, но оно же может сильно облегчить жизнь и вам, и нам.

Да что такого у них случилось?

Несколько долгих мгновений не отводя глаз от взгляда ректора, я, наконец, опустила голову. Виновата, не подумала, сорвалась. А кто бы не сорвался, каждые каникулы подвергаясь унизительной проверке Присли. Как же, для его высоких планов и невеста должна быть на уровне. Невинной как минимум.

– Простите, ректор Оллэйстар. Нет, никто не сможет этого подтвердить.

Торжествующий взгляд куратора ощущался всем телом.

– Раз так, тогда посмотрите, – ректор демонстративно положил что-то перед собой, – лиерра Грасс, это ваше?

Повинуясь его жесту, я подошла, но даже с расстояния двух шагов сердце замерло, узнавая рубиновый отблеск. Перед ректором лежал массивный кулон на длинной цепочке – единственная вещь, оставшаяся мне от мамы.

Я снова во что-то влезла, да?

– Это кулон Стефании Араны Грасс, моей мамы, – призналась тихо, забирая украшение и сжимая его в кулаке.

Казалось, я давно привыкла, что от родителей мне остался только портрет и этот кулон, но каждый раз понимание отзывалось горечью на языке.

– Эту вещь нашли в кабинете куратора Гронберг, – не в силах выдержать испытующий взгляд ректора, я опустила глаза, – она является единственной уликой в деле кражи журнала проверок.

Глава 6

Журнала проверок?!

– Я этого не делала, – негромко, но твёрдо призналась я, поднимая взгляд.

– Как же! – едко отозвалась куратор. – Все вы так говорите! Но стоит отвернуться и… – вскинутая ладонь ректора Оллэйстара заставила её оборвать обвинение.

Как доказать свою невиновность, если я не могу подтвердить, что была в комнате в ту ночь? Что делать, если мне не поверят? От одной только мысли, что меня могут исключить, вспотели ладони и задрожали пальцы. Так глупо потерять шесть лет и шанс на нормальную жизнь?

Ни за что!

– Ректор Оллэйстар, я согласна на вмешательство воздуш… ментального мага.

Казалось, даже падающий снег за окном на мгновение замер.

– Вы серьёзно? – Ректор смотрел на меня оценивающе, вряд ли веря, что я готова идти до конца.

– Абсолютно. И приму все возможные последствия этого… воздействия.

От потери магии до лишения рассудка. Стихийные маги воздуха открыли собственную предрасположенность к ментальной магии лет двадцать назад и добились определённых успехов, но что такое два десятка лет! Особенно, если ты лезешь в чужую голову.

– Девчонка, ты соображаешь, что творишь?!

– Куратор Гронберг, – скривился ректор Оллэйстар.

– А в чём я не права?! Она даже не представляет, на что подписывается! – Гронберг грохнула кулаком по ректорскому столу. – Раньше-то ума не было, а сейчас и инстинкт самосохранения отказал? Никто в здравом уме не разрешит воздушнику копаться в собственной голове! Тем более добровольно!

– Я не крала журнал проверок! – Дурой меня ещё не называли! – И, тем более, не залезала в ваш кабинет!

– И поэтому решила заделаться самоубийцей?! – Всплеснула руками куратор. – Или надеешься, что так мы поверим в твою невиновность? Да никто просто не позволит нам из-за мелкой кражи копаться в мозгах студентки!

– Лучше так, чем отчисление.

Я отступила на шаг, признавая за ректором право распоряжаться моей дальнейшей судьбой. Отчислит? И пусть! Но тогда в дом Присли я точно не вернусь. Не знаю, как и что буду делать, но справлюсь. Обязательно.

– Лиерра Грасс, – устало вздохнул ректор, – у вас есть предположения, кто мог желать вам таких неприятностей?

– Ни одного.

Предположений нет, есть уверенность.

– Хорошо, Аурелия, – внимательный ректорский взгляд подсказывал, что Оллэйстар мне не поверил, – вы можете идти.

– Что значит идти?! – от злого окрика куратора я замерла.

– Идите, – повторил Оллэйстар, и под сверкающим взглядом Гронберг я дошла до двери. – Лиерра Грасс, – обернулась растерянно, – верните кулон.

– Что? – Что я могла сказать? Что эта вещь для меня бесценна? – Да, конечно.

Деланно безразлично я вернулась и положила украшение перед ректором. Не отрывающим от меня нечитаемого взгляда.

– Вам вернут его, как только мы найдём вора.

– Спасибо.

И в этот раз никто не помешал мне покинуть кабинет.

Ректор мне поверил? Вот так просто, без доказательств, без привлечения артефактов правды и ментальных магов? Хотя в одном Гронберг права – никто не позволил бы воздушнику копаться в моей голове из-за пропажи дурацкого журнала. Об этом в тот момент как-то подзабылось, хотя я и сейчас предпочла бы воздушника отчислению, если по-другому снять с себя подозрения не получилось бы.

Потому что за настоящим виновником далеко ходить не придётся.

Корса Вамбург – средняя дочь Карла и Катарины Вамбург. Лелеемый семьёй, не знающий отказа белокурый голубоглазый цветок. Лицемерная, добивающаяся своего любыми путями, дрянь! Лживая, двуличная гадина. Шаргхова стерва, прекрасно осведомлённая о том, что мои родители погибли. И имеющая достаточно мозгов, чтобы соотнести стоящий на столе портрет с висящим на нём же кулоном!

И у меня остался только один вопрос – спонтанная месть или тщательно продуманный план?

Журнал проверок наверняка украли ночью, а ко мне она пришла в обед, всего лишь за несколько часов до. И, чтобы обойти охранки куратора, Корсе не хватило бы ни знаний, ни силы, а подпольные, сделанные нашими недоучками-артефакторами изделия для этого не подходили. Значит, она ездила в лавку Прикена – единственное место, где студентам, и не только, продавали редкие и не всегда разрешённые артефакты.

Я знаю – именно там приобрела свои кольца. Вот только последний раз Корса покидала академию семь дней назад.

Семь. Дней. Назад.

И я всё ещё говорю о случайности?

Семь дней! И пусть меня не должны волновать её причины, но предательская мысль то и дело выскакивала на поверхность. Почему я? Ведь наши с Корсой жизни настолько отличались, что, не будь академии, вряд ли пересеклись хоть когда-нибудь. Когда я успела перейти ей дорогу? Причём перейти кардинально. Сильно сомневаюсь, что она мстила за мои, гораздо лучшие, чем у неё, оценки.

Смысла идти на последние несколько минут магического права не было, поэтому я остановилась у следующей аудитории. Решая выцарапать небесно-голубые глаза сразу, или подождать для большего эффекта.

– Зачем тебя вызывал ректор? – обеспокоенно спросила Миста, только появившись передо мной.

И как раз она волновалась за всех и всегда. Удивительно, как могла настолько добрая, открытая и дружелюбная девушка доучится до выпускного курса, не растеряв ни одного из перечисленных качеств. И это в нашем-то зверинце.

– Нашёлся кулон, который я потеряла, – ровно ответила я ей и остальным, сгруппировавшимся вокруг.

Ректор редко разбирался со студентами напрямую, поэтому каждый вызов в его кабинет – целое событие.

– А почему через куратора не передали?

Высокомерный вид Армины давно никого не удивлял, а проявленный к пустяку интерес – очень даже. Дочь преуспевающего торговца, вот-вот собирающегося получить титул за особые заслуги перед империей, зазнавалась даже больше, чем с рождения графские дочки.

– Это дорогое украшение. – Я перевела взгляд на неё. – Мы сверяли отпечаток моей магии с тем, что присутствует на пропаже…

– А это можно сделать только в присутствии ректора, – разом заскучав, продолжила за меня Армина и мгновенно потеряла интерес к беседе.

– Хорошо, что всё нашлось! – тепло улыбнулась Миста, но всё же отошла, оставляя меня одну.

Интрига развеяна, участники выявлены, зрители разочарованно расходятся по своим делам.

– А как ректор узнал, что это твой кулон?

Сжались челюсти, ногти на мгновение впились в ладони, но оборачивалась я с привычной равнодушной улыбкой на лице. Стерва!

– Куратор знала. Я обратилась к ней, как только узнала о пропаже. – Приторная улыбка плохо маскировала недовольное выражение глаз Корсы. Боится, что о пропаже маминого кулона я сообщила раньше, чем надо?

– Надо было сказать нам, мы бы помогли в поисках, – она обвела взглядом ближайших сокурсниц. – Куратор Гронберг не сказала, где именно нашла украшение?

– Я не спрашивала, – чуть склонив голову набок, я с интересом смотрела на устраиваемый Корсой спектакль.

Если предположить, что я говорю правду, то она зря пыталась меня подставить, ведь о пропаже кулона куратор узнала от меня задолго до взлома своего кабинета. И пусть всё это ложь, но даже выцарапать голубые глаза захотелось намного меньше. Потому что, поверив мне сейчас, Корса продолжит строить из себя подругу, делая одолжение нам обеим.

Себе – чтобы продолжать мне гадить исподтишка, мне – развязывая руки для будущей мести.

Только интересно, куда она всё-таки дела журнал?

– Понятно, – Корса улыбнулась, как ни в чём не бывало и, вслед за другими, зашла в аудиторию.

Перед обедом нас задержали, поэтому в столовую мы вошли в самый разгар перерыва. Змеившаяся к раздаче очередь не внушала радости, зато мне удалось узнать, почему женская половина академии, включая тех, кто до этого боевика терпеть не мог, резко меня возненавидела. Рик страдал. Причём страдал так, как не каждому лицедею под силу. И все эти грустные, следящие за мной, глаза, болезненное выражение лица и полное игнорирование веселящихся друзей стоили мне ещё парочки неприятных заклинаний неизвестно от кого.

Кольцо на левой руке ожидаемо нагрелось и, хмыкнув, я заняла очередь.

А вечером мне доставили письмо от поверенного – сам Неиски магом не был, а тратиться на вестники считал глупостью и расточительством. В послании он уведомлял меня о своём визите, расписав на полстраницы то, что поместилось бы в четыре слова: «Прибуду через два дня». Оставшееся место Неиски оставил под заверения в своём уважении и надежды, что моё здоровье благополучно.

Неожиданное красноречие от того, кто на пару с Присли прилично наживался на моём наследстве.

Отбросив письмо, я обречённо спрятала лицо в ладонях.

Ничего, всё в порядке. Осталось потерпеть каких-то шесть месяцев, две недели и три дня, и мне больше не придётся видеть ни мерзкую физиономию Неиски, ни презрительную Присли. Всего-то встретиться с поверенным ещё шесть раз, и забыть об обоих до конца долгой, счастливой и только моей жизни.

Стук в дверь прервал глухую и какую-то безнадёжную тоску по дому, которого я не знала.

Со вздохом убрав от лица руки, я перевела взгляд на дверь. Может, уйдут? Но нет, стук повторился и, тяжело поднявшись, мне пришлось идти открывать.

– Пустишь? – На пороге стояла Ариса, наша местная фантазёрка-зельевар.

– Заходи. – Пожав плечами, я посторонилась, и она прошла внутрь, любопытно оглядываясь.

Мне тоже было любопытно, с русоволосой, смешливой и юркой Арисой мы не то чтобы дружили, но испытывали взаимное уважение. Она так же, как и я не распространялась о собственной жизни за пределами академии, но, в отличие от меня, Арисе это удавалось лучше. Если моё сиротство в академии только ленивый не обсудил, то о её семье до сих пор никто ничего толком не выяснил.

– Ты просто так или?..

– Мне нужна твоя помощь, – скользнув взглядом по рамке на столе, она повернулась ко мне.

– Моя?

Помощник из меня примерно такой же, как утешитель.

– Твоя-твоя, – хитро прищурившись, Ариса присела на кровать и достала из складок форменной юбки тёмный кошель. Тёмный, бархатистый и явно не пустой. – Сделаешь мне заклинание? Естественно, не по дружбе. – И она демонстративно положила кошель рядом с собой.

Вот это поворот…

– Ты же знаешь, – вздохнув, я села напротив неё на стул, – мы учимся последний год, мне не до…

– Да, я слышала, что с начала года ты разворачиваешь всех своих клиентов, – сморщив острый нос, хмыкнула Ариса. – Поэтому готова заплатить сколько скажешь.

– И кто тебя так допёк?

Потому что ко мне приходили в основном за одним – отомстить обидчику так, чтобы не попасться, но удовольствие получить. И я, действительно, выворачивалась наизнанку, но придумывала заклинания, каждый раз разные, чтобы подозрение не падало ни на меня, ни на клиента, но Ариса… вряд ли такому зельевару как она нужны мои способности.

– Есть там один, – подтвердила она мои догадки, – особо умный…

– Какой же он умный, если рискнул тебя разозлить? – весело фыркнула я в ответ.

– Конечно, умный, – раздражённо всплеснула руками Ариса, – хватило же мозгов купить универсальное противоядие!

– Так он не только умный, но ещё и не бедный, учитывая сколько оно стоит, – рассмеялась я. – И кто самоубийца?

– Не суть, – отмахнулась Ариса. – Поможешь?

Поня-я-тно…

Явно кто-то из богатых, именитых, и живущих в платном общежитие, в отличие от скромных нас. И, судя по горящим местью глазам, ещё и смелый настолько, что не побоялся связаться именно с Арисой. Ненамного уступающей мне в мстительности, уме и упорстве.

Интересно, кто из боевиков зацепил её настолько, что без мести не обошлось? А в том, что парень был с боевого, сомневаться не приходилось. И ещё интересно как она, с таким-то умом, попалась на их самоуверенное обаяние?