Академия контролируемой магии

Прижатые к телу руки опалило жаром. Нос обожгло изнутри, будто я надышалась молотым красным перцем, связками развешанным у Николаса в кладовой. А открыв рот, чтобы вдохнуть, тут же его закрыла, чувствуя, как скрипит на зубах пыль и… деревянная стружка?

Глаза распахнулись без моего участия. И стали ещё шире, когда я отстранилась и поражённо выдохнула – вокруг нас искрилась и переливалась серебристая сфера. Защитная? Наверняка, учитывая, что нас не размазало по ближайшей стене, но цвет… такое я видела впервые.

– …? – Отвлечённая на огромный пузырь, в котором мы стояли, я не сразу осознала, что Оллэйстар что-то спрсил.

– М-м… что?

Да какая разница что, если перед моим носом такая красота! Вот бы карандаш, а потом попробовать начертить что-то такое же.

Но чужие пальцы коснулись подбородка, и мне пришлось встретиться взглядом с владельцем красоты.

– Я здесь, – весело сообщил Оллэйстар. – Жива?

Пока не осознавала, что он меня фактически обнимает, была жива. Недолго, пока не дрогнули пальцы, ресницы и вся я.

– Да.

Коротко, ясно и вполне можно меня отпустить, но он не торопился. Вокруг всё ещё сверкала сфера, но вдруг появившиеся молнии в глазах Оллэйстара были ярче. В воздухе стояла пыль, но куда там, если мы стояли гораздо ближе всех приличий. И всё, что я смогла – упереться ладонями ему в грудь.

И так стало только хуже.

Кажется, дышать я перестала разом и навечно. Хуже того, хотелось то ли сбежать, то ли… не сбегать. И вот это «не сбегать» пугало больше всех Присли, Эвилонбергов и стихийных даров вместе взятых.

Бум. Бамс. Ты-дыщ.

Оллэйстара повернул голову на громкий звук, а мне, наконец, удалось выдохнуть. И выскользнуть из каких-то слишком нервных объятий.

Рианы, это какой же силы был взрыв, если так разнесло мебель?! И как при этом остались живы мы?

А вокруг, будто вторя первому «бум», что-то падало, горело, взрывалось, а я всё стояла рядом с Оллэйстаром, глядя на разрушенную лабораторию. И отказывалась думать о том, что случилось бы, не среагируй он вовремя.

Уверена, мои похороны стали бы самыми весёлыми в империи. Присли даже Грейс расцеловал бы, если бы получил уведомление о моей случайной гибели!

А полупрозрачная серо-серебристая пелена тем временем добавляла сказочных красок творящемуся безумию – оседающие на ней клочки бумаги казались мерцающими снежинками. Интересно, как удалось уцелеть бумаге, если мебель развеяло в пыль?

– Что это… что произошло?

Вместо ответа Оллэйстар, который подошёл уже к границе собственной сферы, обернулся и нахмурился. А в следующее мгновение набросил на меня заклинание.

– Поглотитель взорвался, – ровно ответил он, когда оно вернулось к хозяину, не выявив у меня никаких повреждений.

– Как он мог взорваться, если… – я осеклась и встретилась с мрачным взглядом Оллэйстара. – Поглотитель вам, правда, дал император?

– Не совсем, – не стал пояснять он, а я остереглась уточнить.

Интересно сколько прошло времени? Минута? Час? Несколько секунд? Вряд ли много, а казалось, что мы уже несколько часов стоим и смотрим на хаос вокруг. Неужели Оллэйстара не вывести из равновесия даже покушением? Это ведь покушение? Или нормально, когда поглотители, вместо того чтобы защищать, пытаются тебя убить?

Ещё шаг, к самой границе сферы, и Оллэйстар едва заметно шевельнул пальцами, развеивая заклинание.

Лаборатории больше не было.

Столов и дивана тоже. Покорёженные остовы стеллажей валялись по всему помещению, стены которого превратились в полотна безумного поджигателя. Тяжёлый, наполненный взвесью и гарью, воздух жёсткой щёткой скрёб горло. Я закашлялась, выходя из-под взгляда Оллэйстара и осматривая то, что ещё узнавалось.

Перевёрнутая вверх дном шкатулка лежала в нескольких локтях от нас, ещё ближе оказалась изогнутая металлическая труба с острым обломанным краем. И представлять, что стало бы, не останови её сфера Оллэйстара, я не собиралась. Как и трогать руками «артефакт с неизвестными свойствами», на котором не появилось и царапины.

– Почему сюда все ещё никто не пришёл?

– Потому что эти лаборатории не отслеживаются, в них не бывает бестолковых студентов. – Я повернулась и увидела, как Оллэйстар носком ботинка отодвинул обломок стеллажа и присел, высматривая что-то в груде теперь уже мусора.

Любопытство задавило скромность в зародыше. Несколько шагов отделяли меня от Оллэйстара, вот только стоило подойти ближе, и я содрогнулась. Хорошо различимый среди обрывков бумаги и куч трухи, целый и невредимый, на обугленном полу вполне себе мирно лежал кроваво-красный поглотитель.

Тот самый, что едва нас не убил.

– Его перенастроили, – задумчиво отозвался Оллэйстар, каким-то куском металла переворачивая редкий артефакт.

– Зачем? – Он взглянул на меня снизу вверх, заставив поёжиться от выражения зелёных глаз.

– Случайно, – нехорошо усмехнулся Оллэйстар.

Ну да, ну да. Пусть я оказалась временно полезной империи, но не перестала от этого быть простой студенткой. Той самой, которой ни к чему лезть в государственные тайны, что показывали сейчас и его тон, и взгляд.

– Конечно, случайно, – вежливая улыбка всегда мне шла. – Шкатулка лежит вон там.

Я махнула рукой в нужном направлении и стала внимательно изучать стену. Стена была не против. Ректор был не против и отправился в указанную сторону. Я тем более не противилась, задумчивым взглядом скользя по тёмным следам гари, которые красочно разрисовали необработанные камни.

Перенастроили.

Вот только кто? И где Оллэйстар на самом деле взял поглотитель? И кто хочет его убить? Вопросы без ответов заставляли мысли нервно почёсывать голову изнутри. У меня нет фактов, чтобы строить предположения и, всё же я не могла об этом не думать. Беспокойство проявилось тёмным огненным лепестком, который прокатился от запястья до локтя.

Прекрасно. То есть я перестала ощущать стихийное пламя в груди не потому, что оно исчезло, а потому, что предупреждения закончились? Замечательные новости, просто великолепные.

Злость поднялась, словно из ниоткуда, и я предпочла думать о поглотителе.

Легче всего сменить вектор заклинания с защиты на разрушение удалось бы создателю, Гарригану Оттельбергу, но зачем ему? Две академии. Два ректора и никаких конфликтных интересов. Наверное. Потому что во всей империи не найти репутации хуже, чем у Академии неконтролируемой магии, в то время как нашу любят и уважают.

Скрежет отвлёк от раздумий – Оллэйстар подхватил заклинанием шкатулку, поднял её в воздух и задел прислонённую к стене полку. Почти нетронутую взрывом, словно ожидающую когда её прикрепят к нужному стеллажу.

Вот только никто из нас не ожидал, что поглотитель подкинет ещё один, последний, сюрприз.

И всё, что я успела – заметить тёмный, с едва различимым оттенком красного, луч.

Горело всё.

Кожа, горло, лёгкие, да даже глаза под закрытыми веками. В то же время сознание словно заморозили – мысли никак не могли пробиться сквозь толстый слой льда. Кроме одной.

Как же больно дышать!

Ресницы слиплись, и я попыталась встать.

– Лежи, – меня снова откинуло на спину. На этот раз без права пошевелиться.

– Какой у тебя живенький труп! – насмешливое восхитился кто-то, но это прошло мимо моего сознания. – Такой тихо прикопать не получится, только отвернёшься – сбежит.

– Сделай что-нибудь! – рявкнули так, что заложило уши.

Пожар в груди становился злее, безжалостнее, захватывая желудок, грудь, всё ближе подбираясь к сердцу.

– Могу добить. Хотя…

Остальное растворилось в тёмном мареве удушающего спазма. Воздух кончился. Лёгкие сгорели. В горле хрустнуло, и я сделала последнее, что могла – закричала.

Тело парило в ледяном облаке, а я наслаждалась влажной прохладой, мелкими каплями усеивающей лицо. Жаль, что глаза открыть не получалось. Зато не было ни боли, ни пламени.

Пламени? Что-то такое возникло в сознании, беспокоя, лишая безмятежности, но я не стала допытываться. Зачем, если без этого хорошо и спокойно?

Облако куда-то плыло вместе со мной, а я ловила себя на мысли, что могу провести так всю жизнь.

Могла бы, если бы не приступ нестерпимой боли.

Тугой, сдавливающей внутренности.

Словно поперёк живота меня стиснула огненная плеть, вместе с кожей расплавляя внутренности. Я снова не могла дышать, не могла кричать и даже веки разлепить не могла! Тело содрогалось, руки цеплялись за воздух, но вместе с ногами их сковало тем самым облаком.

Которое не понимало, что так оно перережет меня на две половины.

– Добить было бы проще. И милосерднее.

– Не отвлекайся.

Воздух в лёгких появился неожиданно.

Первый вдох не стал спасением, обжигая горло и вызывая боль в груди. Тело кололо, судорогой свело руки. А ещё болела щека.

– Мог бы обойтись без этого!

– Пощёчина быстрее и безболезненнее.

Спазмом скрутило желудок, и я рванулась набок, прощаясь с его содержимым. Только сейчас осознавая себя на кровати и в распахнутой рубашке. Ладони стиснули ворс покрывала, из последних сил удерживая меня в сознании. Голова кружилась.

– У меня для тебя сюрприз. И я с большим трудом сдерживаюсь от того, чтобы вызвать ищеек.

– Потом.

К губам прислонилось что-то твёрдое. Не успев сделать первый глоток, я ощутила, как прохладные капли неприятно щекочут шею.

– Мне не нравится то, что ты делаешь! – Даже в таком состоянии я заметила тон. Предупреждение? Угроза?

– Что? – Ответ насмешливый, без признаков опаски.

– Хорошо – как.

Происходило что-то важное. И непонятное.

Но силы закончились, голова упала, и я потеряла сознание.

Глава 22

Я вздрогнула и проснулась.

Что-то разбудило меня, выдернув из вязкой темноты муторного сна в темноту реальную. Вокруг не оказалось ни единого источника света, кроме едва различимой светлой полоски из-под закрытой двери.

Лаборатория – поглотитель – нет лаборатории.

Удивительно как легко и ясно складывались теперь детали. Убить всё-таки хотели, но не меня – Оллэйстара. Похоже, поглотитель действительно перенастроили, сменив полюс заклинания, вот только этим неизвестный не ограничился.

Стоило признать, расчёт оказался верным, ведь, выжив при взрыве, Оллэйстар вряд ли стал проверять артефакт на другие заклинания. И он, правда, не стал, оправдывая ожидания, вот только на его пути встала я.

Голова больше не болела, тело слушалось, и даже ноги не дрожали, когда я откинула одеяло и поднялась. Пара пробных шагов вышли удачными. И уже гораздо увереннее я застегнула смятую рубашку. Выпила воды из бокала на тумбе.

И замерла с поднятой для стука рукой.

– … не Оттельберг. Он бы не рискнул.

– У нас нет ничего, кроме взорвавшегося поглотителя, – в усталом голосе Оллэйстара слышалось раздражение. – И ты знаешь, что такое случалось!

– Если пост ректора ведёт тебя к маразму, ты его лишишься, – ленивая угроза прозвучала до того обыденно, что моё сердце пропустило удар.

– Какой уже год я это слышу? Шестой? Десятый? – не впечатлился Оллэйстар. Звякнуло стекло.

Оба собеседника молчали, давая мне время для передышки.

Что я делаю! Подслушиваю разговор ректора с неизвестным магом! И речь в нём явно не об учёбе и вороватых опекунах! Они о гораздо более важных вещах. Возможно, даже более важных, чем моя жизнь!

Мысль отрезвила, заставляя отступить и опустить руку.

Я не должна это слышать.

– Ты должен разобраться с девчонкой.

В глазах потемнело, дыхание прервалось, а я с трудом удержалась на ногах. И не смогла уйти.

– Она – студентка моей академии.

Снова послышался звон, а я надеялась только, что угроза в тоне Оллэйстара мне не почудилась. Ну, почему всё это происходит со мной?! Почему сейчас? Может, Корса всё же нашла способ меня проклясть, а это – результат?

– Месяц, Ориан. На оба дела.

Я просто не могла слушать дальше. Насколько получилось тихо, я отошла от двери и присела на край кровати. Глаза различали очертания мебели – широкая постель, две тумбы, четыре двери и огромное зеркало на ножках. Никаких диванов, кресел и кофейных столиков. Больше чем уверена, что и цвета у спальни тёмные.

Всё что угодно, лишь бы не думать о подслушанном разговоре. Не сидя в спальне собственного ректора после неудавшегося убийства.

Шорох двери заставил вздрогнуть.

– Вы проснулись.

– Да, ректор Оллэйстар. – Я подскочила, с трудом удержавшись, чтобы не присесть в реверансе.

– Идём.

Комната за дверью ожидаемо оказалась кабинетом. В котором, конечно же, не было никого, кроме нас. Но разговор был, я запомнила тот голос. И была угроза.

Не верю, что покушение это случайность. Не верю, что шутил тот, кто настаивал на моей… смерти? И не верю, что смогу с этим справится. Как и в то, что мне скажут правду.

– Садись. – Оллэйстар кивнул на одно из гостевых кресел, но сам садиться не стал. И я бы не стала, но слабость ещё накатывала волнами, грозя в любое мгновение спуститься в ноги.

Этот кабинет оказался меньше академического раза в два и в той же степени уютнее. Хотя бы потому, что за моей спиной ярко пылал камин, наполняя помещение треском поленьев и терпким ароматом ориосов. Не помню, когда я последний раз видела по-настоящему зажжённый камин, ведь магический огонь горит ярче и дольше, не оставляет после себя копоти и золы, не обжигает и доступен каждому.

– Что ты помнишь?

Боль. Удушье. Чужое: «Месяц, Ориан. На оба дела».

– Я помню, как взорвался поглотитель. Как нашла шкатулку и сказала вам об этом. Ещё помню заклинание.

– Как оно выглядело? – Оллэйстар обошёл стол, открыл один из ящиков и достал лист бумаги и карандаш. – Сможешь нарисовать?

– Мне нечего рисовать.– Я пожала плечами и подняла на него взгляд.– Оно выглядело как луч, тёмный с красным оттенком.

– Это всё? – Оллэйстар смотрел на меня, оперевшись ладонями о собственный стол.

Как может смотреть боевой маг с таким опытом? Очень впечатляюще, но кианита у него не было, и это развязывало мне не столько руки, сколько язык.

«Добить было бы проще. И милосерднее».

– Да. – Самое время перевести тему. – Мы за пределами академии?

– Да, – насмешливо повторил за мной Оллэйстар, не отрывая внимательного взгляда. – Спрашивай, не стоит изводить себя любопытством.

Лучше изводиться самой, чем ждать, пока тебя изведут.

– Вы расскажете что произошло?

– Расскажу, – хмыкнул Оллэйстар, удивляя, – хотя не уверен, что это пойдёт тебе на пользу. – Он присел на край стола. – Хочешь есть?

– Н-нет, – ожидая, когда он раскроет если не все, то хотя бы часть тайн, я растерялась, услышав вопрос. – А какой сегодня день?

Интуиция молчала, но ведь без сознания я могла провести как три часа, так и три дня… и второе было бы намного хуже.

– Почти час ночи пятницы. Ничего важного тыне пропустила. – Кроме собственной полусмерти – ничего.

– Мне… – В общем-то, попробовать стоило. – Мне послышались голоса, – и взгляд – тревожный и кристально-честный, – я отвлекла вас от гостей?

– Тебе послышалось, Аурелия. – Откровенно соврал Оллэйстар, но так, что, не знай я правды, не догадалась бы. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. – Да и ладно. – А поглотитель, он…

– Возвращён императорским магам для исследований. – А тут, кажется, он не обманывал. – У меня не так много студентов, чтобы бездарно ими разбрасываться, – весело улыбнулся Оллэйстар.

– Почему я… – …в вашей спальне? – Здесь, а не в лекарском корпусе?

– Потому что там тебе бы не помогли.

– А здесь?..

– Здесь – это в моём доме, – насмешливо сообщил Оллэйстар. – От того, что ты назовёшь вещи своими именами, тебя не привлекут за аморальность.

Аморальность?

Рианы! Эвилонберг!

– Я… – Паника накрыла как-то внезапно. Может, это последствия лечения? – Мне срочно нужно в академию! Нельзя, чтобы меня здесь видели. Если князь узнает, то…

– Что? – с интересом поднял бровь он.

– Нет, это… Если даже Рик не рискнул, то вам и вовсе не…

Я резко поднялась, пошатнулась, но устояла и оглянулась в поисках выхода. Другого выхода, кроме как в спальню, не оказалось. Но как тогда исчез странный гость? Испарился?

– Пей.

Резко развернувшись, я вдруг уткнулась носом в белоснежную рубашку. И в её хозяина, который одной рукой удержал меня за талию, второй поднеся стеклянный бокал к губам.

– Я не… – Рубиновая жидкость коснулась губ, и глоток я сделала инстинктивно.

Острый, словно из перца, напиток обжёг горло, и я закашлялась, на глазах выступили слёзы. Ещё бы! Все силы уходили на то, чтобы избавиться от дерущего горло привкуса, и стало уже не до срывов.

– Ещё.

Я в ужасе смотрела на бокал, уже другой, и приготовилась умереть, но не пить, но Оллэйстар вдруг коснулся моей щеки, и я не заметила, как выпила всё до дна. Не зря – едва тёплый густой напиток с молочно-ягодным привкусом прокатился по гортани, успокаивая раздражённые внутренности.

Вот только чужая ладонь всё ещё обжигала почище проклятого огня.

– С-спасибо.– Я отшатнулась, а взгляд, кажется, навечно приклеился к узорному ковру. – Что это было?

– Первое – Ктаранский самогон. – Я возмущённо вскинулась, но куда мне! В отличие от Оллэйстара, краска залила меня от лба до кончиков пальцев на ногах.– Второе – молоко с ягодным эликсиром. Одно привело тебя в чувство, другое сработало вместо укрепляющего.

– А почему… не важно.

Действительно, какая разница, чем ему не угодил укрепляющий отвар! Гораздо важнее то, что кабинет накрыла смущённая тишина. Для меня смущённая, Оллэйстар же пребывал в прекрасном настроении, что чувствовалось в расслабленной позе, насмешливом взгляде и да, настоящих искрах в глазах.

– Я умерла? – Неприятный вопрос, которым я надеялась перебить неловкость, но он лишь пожал плечами.

– Ты жива, – мягко ответил Оллэйстар, – разве это не главное?

«Добить было бы проще. И милосерднее».

– Кто меня вылечил?

Закружилась голова, и я взялась за спинку кресла.

– Таер Галор, мой личный лекарь. Хочешь узнать подробности лечения? – с откровенной иронией поинтересовался Оллэйстар, лучше меня понимая, что ничего выяснять я не буду. – Могу позвать.

Но вот так просто взять и поверить? Моей фантазии не хватало, чтобы представить как опытный лекарь, а другого Оллэйстар вряд ли бы держал, предлагает меня добить. С другой стороны я жива, практически здорова и даже слабость сдавалась выпитому эликсиру.

Кем бы ни был и чего бы ни хотел маг, который меня лечил, ему стоило сказать спасибо.

– Нет, просто я… Передайте, пожалуйста, мою благодарность таеру Галору.

– Передам.

Оллэйстар вернулся к столу, поставил бокал на поднос и, кажется, никуда не торопился.

Хм. И что дальше?

– Вы вернёте меня в академию? – Вопрос получился настолько неуверенным, что я поморщилась. И продолжила гораздо твёрже: – Мне нужно обратно, иначе…

– Я помню, великий князь будет недоволен, – ровно отозвался Оллэйстар и повернулся.

– Иначе я снова не сдам магическое право, – договорила с укором.

Сомневаюсь, что доносчики Эвилонберга ежечасно заглядывали ко мне в спальню, а вот если я не появлюсь на завтраке, у них могли возникнуть вопросы.

– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? – Ректор имел полное право мне тыкать, но приглушённом освещении кабинета выглядело это не очень. Не очень прилично так точно. – Академические лекари, конечно, многое могут, но с таким они вряд ли сталкивались.

– Таким? – вскинулась я. – Вы знаете, что это было за заклинание?

– Догадываюсь, но вам это знание ничем не поможет. Идёмте.

Оллэйстар подошёл к единственной двери в кабинете и распахнул её во всю ширину проёма.

– Прошу.– Вот только вместо спальни передо мной оказалось что-то вязкое, тёмное и как будто живое. И идти через это не было никакого желания. – Если боитесь, можете остаться здесь, – насмешливо добавил Оллэйстар, когда я осталась стоять на месте.

Остаться… сейчас же.

Я резко выдохнула и быстрым уверенным шагом вошла прямо в это нечто. Правда, не удержалась, зажмурилась перед тем, как лицо коснулось пусть магической, но всё-таки жижи.

Ещё шаг, и каблуки ударились о деревянный пол.

Здравствуй, кабинет ректора.

Открыв глаза, я увидела знакомый уже книжный шкаф, стол и паркет. Хлопок закрывшейся двери заставил обернуться.

– А это… – я кивнула на дверь, через которую мы зашли. Ту самую, которая вернула меня в прошлый раз в собственную спальню. – Это ведь артефакт?

– Вроде того. – Оллэйстар снова взялся за ручку. – Должны же быть у ректора хоть какие-то привилегии, – весело хмыкнул он.

– А как она работает? – не обращая внимания на его насмешливый взгляд, я подошла к деревянному полотну.

Осмотрела с одной стороны, с другой, но ни обычное, ни магическое зрение ничего не видело.

– Можем вернуться, и я покажу наглядно, – явно дразня, предложил Оллэйстар, подняв бровь.

Может, я и любопытна, но не настолько.

– Спасибо, обойдусь, – разом потеряла я интерес к артефакту и уверенно шагнула в проём.

Глава 23

За мной негромко захлопнулась дверь, но я не обернулась – и так понятно, что за ней будет привычный коридор общежития вместо непривычного ректорского кабинета. Взгляд наткнулся на тёмную обложку и золотистые витиеватые буквы.

Проклятие Даруана.

Вздохнув, я села на край кровати.

Не знаю, с чего началась эта война. С первого сумасшедшего стихийника? С первого разрушенного им города? Или с первого императорского указа о казни? Прилюдной казни, которая ещё каких-то сто пятьдесят лет назад регулярно развлекала народ. Спасибо Бартолду II и его особой беспощадности к врагам, внутренним и внешним.

Но стоило Алемдару Оришанскому, сменив жестокого отца, взойти на престол и первым же указом он запретил казнить стихийников. И одним этим завоевал любовь столичных жителей – мало кому понравится, что тебя заставляют смотреть на показательное отрубание головы. Тем более что ещё вчера казнённый желал тебе доброго утра, помогал строить дом или жил с тобой под одной крышей.

И на этом Алемдар не остановился. Гвинбор построили в рекордные сроки, и через шесть месяцев после коронации стихийников отправляли уже туда – в антимагическую, выдолбленную прямо в скале, тюрьму. Тогда же появились ищейки, и со временем мало что изменилось – люди продолжали их опасаться, а стихийники ненавидеть. Вот только что именно могут императорские ищейки известно лишь им самим, но, по крайней мере, вместо плахи стихийников начали судить.

Тех, кого успевали.

Потому что сложно судить пепел, остающийся после битвы боевых и стихийных магов. И те, и другие не признавали поражения, и если первых вела преданность империи, то вторых – желание жить. А, как известно, лучшего стимула в этом мире ещё не придумали.

К сожалению, Алемдар умер слишком рано – ему не исполнилось и семидесяти трёх лет, когда траурные ленты заполонили город, но он оставил после себя достойные законы. И достойного наследника.

Лориан III – старший и единственный сын Алемдара вынужденно вступил на престол в двадцать семь. Невиданный возраст для императора, но он справился и справлялся до сих пор, придерживаясь политики, которую начал его отец.

И вот теперь это!

Почему Велинберг не передал оскант Бартолду, отцу Алдемара? Хотя, какие почему, если на тот момент Академия неконтролируемой магии вряд ли пользовалась любовью в народе. Скорее, служила темницей тем, кого Бартолд считал недостаточно опасными. Что было бы, получи он оскант? Да ничего бы не было! Если верить истории, Бартолду гораздо больше нравилось казнить, чем разбираться в причинах. Так что на месте Велинберга я тоже предпочла бы спрятать камень до лучших времён.

И, пока они не настали, я продолжу искать выход из ловушки собственного дара, но для этого нужна библиотека. И много времени.

А сейчас меня ждал Даруан и его проклятие, раз уж ночь всё равно выдалась бессонной.

К счастью, в академии начались трёхдневные выходные, и весь следующий день я провалялась в постели, встав с неё только ради того, чтобы открыть дверь огромному подносу с едой, в руках одного из поварят Николаса. Похоже, старый друг узнал, что меня не было на ужине, и обеспокоился, вот только аппетит всё также бастовал.

Да и у кого бы появился после знакомства с жизнеописанием Даруана и припиской резким угловатым почерком:

«Даруан Ранберг скончался на сорок шестом году жизни от вспыхнувшего в его доме пожара. В пламени не сохранилось ни единой целой вещи, а прибывшие маги нашли лишь обгоревшие кости хозяина. Очень надеюсь, что эта участь вас минует и готов всячески содействовать вашим поискам. С уважением, И.Ш.»

Пальцы, державшие страницу, дёрнулись так, что надорвали верхнюю часть листа. Содействовать поискам? И.Ш.?!