Дорога мёртвых. Том 2

«Я приду на эту свадьбу», – думал маг и тут же одёргивал себя, не желая развивать неправильную, мешающую трезво рассуждать мысль. Нет, он не хотел причинять девушке дополнительную боль, как не хотел и видеть лощёного довольного лица Первого рыцаря. С другой стороны, быть может, перед алтарём Храма Ньир, в объятиях высокого мускулистого красавца с огненными глазами Донния сумеет одуматься и оглянуться на него – тощего колдуна в неприглядном тряпье? Быть может, заметив столь очевидную разницу, она поймёт, как ошибалась, не желая договорной свадьбы, и выкинет из головы свои милосердные глупости? И вот, не успел он додумать до конца, как она снова взялась за старое.

– Хочу всегда быть рядом, хочу исцелить тебя, – еле слышно шептала она, тонкой вуалью магии покрывая его шрамы.

Было щекотно, и маг поймал её руки, остановил невидимый поток.

– Тебе нужно о ком-то заботиться, – вздохнул он. – Возможно, родить детей…

– Да, я бы хотела, – отозвалась она, – с тобой.

Он улыбнулся, осторожно гладя её по голове:

– Любые чары рано или поздно теряют силу, Донния. Даже те, в которых мы сами не можем разобраться. Право слово, я устал с тобой спорить. Я знаю, что жриц нарочно учат вести нескончаемые мудрёные диалоги, но нас, призывателей, этому не учат. Мы оба знаем, что скоро нашим встречам придёт конец.

– Уверена, что найду способ навещать тебя хотя бы изредка. Семейства рыцарей ведь заказывают у тебя эликсиры и снадобья. Что если и я захочу заказать какое-нибудь зелье? – прошептала она таинственным голосом.

– Для того, чтобы всё забыть, существуют заклинания. Не обязательно травить себя настойками. – Маг пошевелился. – Когда придёт время, я сделаю это для тебя.

– Что сделаешь? – насторожилась она, не вполне уверенная, что поняла его правильно.

– Лабиринт забвения. – Он чуть заметно пожал плечами. – Особые чары, они не затрагивают мозг, не парализуют нервные окончания, но помогают запереть часть воспоминаний в недосягаемом для сознания месте. Ты не вспомнишь обо мне. Будет легко и спокойно.

– Нет, ты не посмеешь! – Донния подскочила на постели, и он подумал было, что разъярённая жрица сейчас одарит его пощечиной, как было однажды в самом начале их отношений.

Ярость боролась в ней с нежностью, и это выглядело великолепно. Келлард полюбовался девушкой и принялся неторопливо одеваться. Всё ещё рассерженная жрица путалась в кружеве белья, руки её предательски дрожали. Он поймал её ладони и поцеловал каждую по очереди.

– Я всего лишь предложил, но решение ты примешь сама. Обдумай это на досуге.

Донния немного успокоилась и вскоре повернулась к нему спиной, чтобы он застегнул все до единого крючочки на её платье.

– Когда вернётся Гаэлас? – желая сменить тему разговора, спросила она.

– Через пару недель, – отозвался маг, неумело расправляя мягкие локоны девушки, убрать которые в прежнюю причудливую причёску уже не представлялось возможным. – Он намерен отправиться в Трир на экзамены своей дочери.

– Человеческая дочь, – улыбнулась жрица. – Хотела бы я познакомиться с ней. Её мать Сония была очень милой девушкой.

– Я видел Сонию мельком, но отлично помню её жениха Эдвина. Что бы там ни стояло между эльфами и людьми, Солнечным стражам я обязан жизнью. – Он оглядел подругу с ног до головы, словно желал удостовериться в том, что её образ нисколько не пострадал от бурного свидания в его подземном логове.

Донния в свою очередь пригладила одежду мага и всё же настояла на том, чтобы перебинтовать его руку. Келлард не стал упрямиться, как делал это обычно, но хмуро молчал, наблюдая, как мелькают заботливые руки девушки.

– Сегодня с балкона я смотрела в сторону Вечных гор, – неожиданно сказала она, что-то вспомнив, – и мне показалось, что на стороне людей неспокойно.

– А я как раз собирался прогуляться в поисках свежих рабов, – хмыкнул призыватель.

– Будь осторожен, а ещё лучше – не ходи сегодня через границу. Кто знает, что учинили люди в Тёмном лесу?! Что если Орден вновь устроил облаву на колдунов? Прошу тебя, останься и дождись весточки от Тэрона, – взмолилась Донния.

– Я буду осторожен, – маг поднял руку и осмотрел безупречно закреплённый бинт. Она отступилась, покачав головой, понимая, что вредный призыватель не послушается и вновь нарушит закон.

В прежние времена Гильдия призывателей объединяла и людей, и эльфов, и орков, а её адепты считали своим правом перемещаться свободно по всему свету. Однако после войны и Раскола старые правила утратили силу. Теперь каждый, кто самовольно совался в земли людей или орков, мог попасть под подозрение в шпионаже или предательстве. Разумеется, такой порядок не устраивал выживших членов Гильдии: тайком, украдкой, они всё же путешествовали при помощи сумрачных дорог и отправляли почту с птичьими оборотнями. Так было до недавнего времени, пока принц Лорион не захватил в плен принцессу птиц. Можно не сомневаться, что родичи Тэрона отныне не станут помогать кому бы то ни было на эльфийской стороне, а потому вся надежда оставалась на порталы через междумирье.

Проводив Доннию до верхней, семидесятой ступеньки храмового подземелья, Келлард задумчиво оглядел свою келью, поправил сбитые простыни, потушил почти выгоревшую до основания свечу и отправился готовить портал.

Глава 3

В самом сердце Тёмного леса, где царствовала непроглядная, полная глухих и тревожных звуков ночь, вспыхнуло фиолетовое сияние. Ткань мира с треском разорвалась, и воющая ледяная пустота выплюнула мага из своего нутра. Сотни раз Келлард путешествовал сумрачными порталами, но давно не случалось такого, чтобы он ошибся в расчётах координат. И уж тем более – чтобы не смог удержаться на ногах, преодолевая границу между мирами. На этот раз сила пространственного искажения швырнула его на землю с размаху, отчего он кубарем покатился по сырому мху, из которого торчали узловатые корни и гнилые коряги.

Грязно выругавшись, призыватель поднялся на ноги, ощупал чудом уцелевшие рёбра и сотворил шар призрачного серебристого света. Одного взгляда на громоздящиеся по обе стороны вековые деревья было достаточно, чтобы понять, что место не то. Выход в окрестности графства Трир на стороне людей располагался неподалёку от святилища древних эльфов. Глубокой ночью можно было разглядеть мелькающие в лунном свете беловатые камни и расслышать переливчатый звон бьющего из-под земли родника. Здесь же мага облепила тяжёлая, плохо поддающаяся даже его волшебному источнику света, гулкая тьма. В ноздри бил запах тления и окружающих болот. Портал, который надлежало закрывать специальным заклинанием, почему-то схлопнулся сам, оставив на месте прохода облачко мерцающего сизого дыма.

– Та-а-ак, – протянул маг и задумчиво покусал губы. – Если не ошибка, то что же?

Память о проведённых опытах и прочитанных фолиантах тут же подсунула Келларду десятки возможных причин отклонения от курса. Он на ощупь передвигался от дерева к дереву в надежде выловить среди тугого сплетения ветвей над головой признаки звёзд. Что-то скользнуло по сапогу, и маг посмотрел себе под ноги: большая змея свернулась тёмными влажными кольцами и глядела на нежданного гостя болот жёлтыми щёлочками глаз. Заметив, что пришелец нисколечко не боится её, змея угрожающе зашипела. Колдун сделал отводящий жест, и негодующая тварь тут же забыла о его существовании и уползла в сторону тускло поблескивающей воды.

Тёмный лес и топи жили своей обыкновенной ночной жизнью, и, перескакивая с кочки на кочку, Келлард никак не мог сосредоточиться. Дорога мёртвых была проверенным и стабильным изобретением, и если выход с неё оказался в неположенном месте, то это означало, что кто-то вмешался в расположение портальных камней. Переместил их, сориентировал иначе или вообще похитил. Эта версия, по мнению призывателя, была самой подходящей. Он знал, что время от времени искатели наживы охотятся за эльфийскими кристаллами. Однако в Тёмный лес, населённый вампирами, оборотнями и беспризорными созданиями сумрака, не совались даже самые отчаянные кладоискатели.

– Вряд ли, – выйдя на поросший мхом и поганками пригорок, сказал маг сам себе, – вряд ли кто-то мог украсть камни, обойдя все ловушки. Что-то иное…

Что-то постороннее висело в самом воздухе, неподвижном и душном. Келлард отёр с лица пот и влагу рукавом балахона и решил всё же призвать своих верных слуг. Он выбрал место посуше и принялся чертить в воздухе магические символы. Когда-то давно призыв требовал от мага длительной подготовки и крайней степени сосредоточения, а слова нужно было произносить громко и чётко, строго в такт отрепетированным пассам. Сейчас доставало небольших усилий, чтобы направить поток магии, да нескольких капель крови. Вербальная составляющая заклятия заменялась силой намерения, но сухие губы мага всё равно по привычке шевелились и всегда растягивались в искренней улыбке, когда тени являлись на зов.

Первой пришла девушка-воительница по имени Никс. Над самой землёй заклубилась нездешняя чернота, что была даже темнее ночи в густой чащобе леса, после из неё вынырнула высокая фигура, блистающая серебром. Она зашипела, вскидывая четыре руки-лезвия и тряхнув головой в развевающихся на несуществующем ветру белёсых волосах. Келлард напоил её силой бегущей по запястью крови и занялся призывом второй тени. Данэль, верный друг Никс, явился по обыкновению разъярённым. Едва материализовавшись, он принялся метаться в сфере своей призрачной клетки и клацать огромными зубами. Голова Данэля была непропорционально большой, короткое коренастое туловище окружали клочья тумана, но конечности увенчивали столь длинные зазубренные когти, что увидевший сумрачное чудище мигом забывал о его невеликом росточке и был озабочен только одним – собственным выживанием.

– А ты не получишь крови, пока не заслужишь её, – рассудительно сказал твари маг, натягивая бинт на свежий порез. – В отличие от девушки рыцарь должен отработать свою порцию еды!

Данэль зарычал, выражая презрение к колдуну, но Никс издала звук, похожий на скрежет металла, и её «рыцарь» угомонился, покорно повиснув в воздухе. Маг знал, что сумрачный воин тяжело переносит своё пребывание в мире живых, когда-то приручение его заняло немало времени, но, как и любая порабощённая тень, он вынужден был служить призывателю и признавать его превосходство. Никс была другой. По-своему она уважала и ценила общение с Келлардом, принимая каждое своё появление по эту сторону завесы как вызов, как благородное испытание. Сейчас она кружила вокруг мага в ожидании приказа, и её нетерпение пронизывало воздух электрическими разрядами.

– Нужно определить, где мы, – пояснил маг теневым слугам и медленно пошёл в выбранном направлении.

Он привык разговаривать с тенями, хотя и отчётливо понимал, что сумрачные твари не разумеют эльфийской речи. По правде говоря, имена он им дал из чистого любопытства. Собственные имена теней этой разновидности заставили бы сломать язык любого смертного, пусть даже сильного и опытного мага. Келлард назвал их по-своему, а заодно решил для себя, что его слуги – благородная воинственная дева и её защитник. Это были определения, наиболее подходящие для понимания в мире живых. На самом же деле в сумрачном мире не было ни привычных смертным понятий, ни даже разделения по половому признаку. Один из могущественных демонов сумрака, впервые оказавшись в круге призыва Келларда, долго потешался над попытками мага установить, «он» это или «она».

Эти двое были любимчиками мага. В бою они стоили нескольких вооружённых до зубов неповоротливых королевских рыцарей, и эта мысль с некоторых пор доставляла призывателю особое мрачное удовлетворение. От прежней жизни аристократа из уважаемого при дворе семейства у Келларда не осталось ничего: родичи на всякий случай предпочитали не иметь дела с членом почти истреблённой Гильдии. Ссора с единственным сыном венчала окончательный и бесповоротный уход мага из благородной семьи. Уже несколько лет он числился негодяем, продавшим душу демонам сумрака и разрушившим жизнь молодого Велиора.

Никс разведывала путь, но лес казался нескончаемым. Келлард начинал тихо злиться, отчасти из-за однообразия хлюпающего под ногами мха и дрянного запаха болот, но ещё больше – от мыслей о Первом королевском рыцаре. Своим рычанием теневой воин Данэль будил внутри мага океан его собственной невыплеснутой злобы. Наедине с собой маг мог не заботиться о сохранении равнодушного лица, и ему хотелось, подобно непокорному слуге, рычать и скалить клыки при мысли о том, что Донния очень скоро окажется в постели другого мужчины. Его хрупкая и нежная жрица станет шептать на ухо кому-то ещё, а тот будет сжимать в ладонях её грудь, её чудесные округлые бёдра, целовать её трогательно дрожащие губы. Тьма ночи снаружи позволила внутренней тьме разрастись до таких размеров, что маг остановился и привалился к дереву, тяжело дыша. Никс и Данэль послушно кинулись к хозяину.

– Я её не отдам, – еле слышно прохрипел Келлард, и сразу стало легче.

Сдавливающие грудь тиски ослабли, дали сделать судорожный вздох. Никс взволнованно зашипела, и маг рванул повязку на руке и позволил слугам напиться до отвала. Вместе с кровью и тёмным даром понемногу уходила и нахлынувшая ненависть. Он еще не знал, что сделает с Первым рыцарем, но в любом случае тот не прикоснётся к его женщине. А если прикоснётся, то заплатит за это своей жизнью – не больше и не меньше. Сердце немного успокоилось, напитавшись этой мыслью, и эльф продолжил свой путь.

Он шёл уже так долго, что небо на востоке начало понемногу светлеть. Время от времени маг применял заклинания, позволяющие обнаружить поблизости следы волшебства, но лес отвечал ему магической тишиной. В ветвях деревьев, дуплах и расщелинах ютились крохотные комочки жизней, под кочками и слоем опавшей листвы медленно превращались в тлен косточки умерших и съеденных обитателей чащи. Ни следа дикого эльфа или человека, способного к колдовству. Эльф опрокинул в рот флакончик с зельем, усиливающим чутьё и зрение, убрал источник света, огляделся и почти сразу же уловил прежде незаметные колебания эфира.

Где-то неподалёку образовался пространственный разрыв, и глупые беспризорные тени вырвались на болота. Келлард покачал головой: вряд ли это могло быть причиной его отклонения от курса, но всё же место стоило осмотреть.

– Сейчас развлечёшься, – шепнул он Никс, которая висела за его левым плечом. – Да и я заодно.

И маг пошел, почти побежал к мерцающему вдалеке между чёрных стволов разрыву. Тени с воплями ринулись вперёд. Призванные сущности по каким-то личным причинам терпеть не могли низших созданий сумрака, которые всегда толклись возле спонтанных дыр в междумирье. Несмотря на непокорные характеры, Никс и Данэль принадлежали к существам, которые были во много раз умнее и сильнее беспризорных духов. И их, вероятно, оскорбляло хаотичное поведение озлобленных глупых тварей, как оскорбляет порой эльфийских аристократов привычка их лесных сородичей есть руками, сидя на земле, или их полная безграмотность.

Слуги Келларда в считаные мгновения расправились с беспризорными тенями, но возвращаться к магу, который промочил сапог и приостановился, не спешили. Что-то привлекало их внимание, и Никс несколько раз противно, металлически заскрипела.

– Что вы там нашли? Думаете удивить меня? – Так и не закончив с сапогом, маг побежал к теням.

На небольшом участке сухой земли, прижав к груди застывшие в последней судороге руки и широко распахнув глаза, лежала растрёпанная темноволосая девчонка. Вся её одежда с ног до головы была изорвана, на бледной щеке запеклась размазанная кровь. Синеватые губы, хотя и были чуть приоткрыты, давно уже не согревались дыханием. Но хуже всего в открывшемся зрелище были застёгнутые на запястьях миралитовые наручники – по одной только этой детали маг сумел составить неутешительную картину того, что произошло с бедной девочкой. А после нашлась и вторая деталь. Маленький значок Академии Трира, приколотый к воротнику ученического платья.

Келлард опустился на колени, бессознательным жестом отвёл с уха девушки грязную прядь волос и удостоверился в том, что погибшая была человеком. И всё же в заострившихся чертах её точёного фарфорового личика было столько эльфийского, что маг не сумел сдержать горестного стона. Никс ответила ему заунывным воем. Маг в странном порыве приник к груди своей находки и долгое время выслушивал тишину. Кровь прилила к его голове, и ему начало казаться, будто ухо различает едва заметные, разделённые долгими интервалами, толчки сердца.

Проклятый миралит мешал исследованию, заклинания отражались от непроницаемого для магии материала, но кожа девочки на шее под волосами определённо ещё хранила толику живого тепла. Призыватель беспрестанно ругался: всё, что он видел в тусклых отсветах магии, говорило о том, что студентка мертва и попросту не успела ещё остыть, но в то же время где-то внутри он сомневался. Ему мерещилась слабая искра жизни в тщедушном теле несчастной, и по какой-то непонятной причине Келлард не мог не принимать её во внимание.

– Что ж, – наконец решил он, осторожно поднимая на руки безжизненное тело, – терять нам нечего.

Он воспользовался эликсиром, придающим силу, но ноша всё равно казалась тяжёлой, и холодная, расчётливая часть его разума твердила ему, чтобы он не надрывался и бросил труп. Стиснув зубы, маг упрямо продолжал тащить студентку вперёд – туда, где деревья чуть расступались вокруг небольшого лесного озера, поросшего тиной и камышами. В преддверии рассвета на небо выкатилась из-за облаков низкая луна, и лес озарился её сероватым неверным светом.

– Донния разберётся, жива ты или мертва, – проворчал Келлард, вынес находку на пригорок на берегу озера и строго наказал теням охранять её.

До восхода солнца предстояла непростая и довольно изнурительная работа: ликвидировать пространственный разрыв, нейтрализовать оставленные беспризорными тенями следы, подготовить обратный портал. Досада от спутанных планов мага смешивалась в его душе с любопытством и тревогой, связанными со странной девчонкой. Тысячи вопросов роились в его голове. Если Орден Инквизиции напал на Трир и по какой-то причине начал арестовывать студентов, то где был в это время магистр Тэрон и что случилось с Велиором? Будь Келлард сейчас один, он не раздумывая отправился бы в сторону Трира искать ответы, но теперь на его попечении было бездыханное девичье тело.

– В любом случае… – прошептал он, махнул рукой и принялся за портал.

В любом случае девчонка сумеет что-нибудь рассказать, если удастся привести её в себя. Если же нет, то он сохранит её до возвращения Гаэласа, чтобы тот мог побеседовать с умершей. Живая или мёртвая, она казалась магу необходимой и каким-то странным образом ещё больше связывала его с Доннией. Отставив сомнения, он погрузился в работу, лишь изредка оглядываясь на пригорок, чтобы убедиться, что находка никуда не исчезла.

Глава 4

Сияние последнего портала угасло, и обессиленный маг выпустил свою ношу на каменные плиты подземелья. Путешествия на дальние расстояния из мест, координаты которых неизвестны, были крайне опасны, а потому Келлард сначала переместился к древнему алтарю Ньир у самого подножия Вечных гор, а затем воспользовался цепью коротких переходов между хорошо известными пространственными якорями. Он беспокоился, что девчонка может не выдержать телепортации, что крохотная искорка жизни угаснет, а вместе с ней и его надежда узнать что-нибудь о судьбе Трира. Из последних сил он дотащил потрёпанное тело до лабораторного стола, грубовато плюхнул на видавшие виды тёмные доски и прибавил света. Новенькие, безупречно исполненные наручники засияли так, что стало больно глазам.

В тот год, когда Орден Инквизиции обнаружил убежище теневых магов, подобные изобретения ещё не применялись. Миралит был баснословно дорог, его получали в малых количествах и использовали в основном в Университете Сюр-Мао для опытов с защитной магией. Схваченных для допроса магов попросту связывали, затыкали рот и надевали на голову мешок. «Как хочешь, так и колдуй теперь», – сказал тогда один из искателей, больно пнув Келларда в живот тяжёлым сапогом. Возможно, в тот миг он сумел бы призвать верных теней одним усилием воли. Они были близко, нетерпеливо рвались к нему с той стороны завесы, чувствуя, что магу угрожает опасность.

Непокорные и хаотичные, обитатели сумрака по-своему умели привязываться к тем, кто находил с ними общий язык. В руки врезались верёвки, было невозможно дышать, но всё же, всё же он бы смог, если бы не услышал пронзительный крик жены. Всё существо его обратилось тогда в слух, а Лиавен всё кричала и кричала, пока кто-то из отряда Гвинты не ударил её по голове. Маг не видел, что с ней делали, но всякий раз безжалостная память швыряла его в тот самый день и в тот самый миг, когда крик её оборвался, а тело с глухим стуком упало в грязь. Всегда тот день. Несмотря на то, что в Железной крепости они провели потом немало дней…

– Всё напрасно, – опомнившись, сказал он неподвижной студентке из Трира. – Нас уже давно нет, а потому это нельзя назвать ни войной, ни сопротивлением. Мы уже давно проиграли…

Ему показалось, будто её ресницы дрогнули, и он смахнул со лба налипшую прядь волос и выступивший пот. Игра света, разумеется. Старые светильники плохо держат заряд, а потому время от времени подрагивают, как свечи на ветру. Она холодная. Не такая ледяная, как больно обжигающий пальцы миралит, но всё-таки неживая. Келлард с грохотом выдвинул из-под стола ящик с инструментами.

Весь следующий час он тщетно пытался снять проклятые наручники с погибшей девчонки. Кое-как перекусив огромными кусачками цепь, он взялся за хитроумные защёлки. Заметил, что рука студентки изувечена, распухла и посинела, разозлился окончательно и принялся остервенело ковырять и пилить неподдающиеся железяки. Ему казалось самым важным именно это – во что бы то ни стало избавить девушку от оков, все иные мысли улетучились из его головы. В затылке ломило, в глазах было темно от гнева и тупого сосредоточения.

– Да чтоб тебя! – Маг швырнул на пол бесполезные инструменты и подумал уже о том, чтобы попросту отрезать ей кисти рук и стащить злополучный сплав.

Неизвестно, чем бы обернулась эта мимоходом промелькнувшая в его отяжелевшей голове мысль, но тут дверь лаборатории распахнулась и на пороге появилась Донния.

– Ты вернулся! – воскликнула она и кинулась к Келларду.

Хотела обхватить за шею, уже протянула руки, но натолкнулась на его злобный взгляд, а потом заметила на столе распластанное тело и испуганно ойкнула. Её серебристо-голубые глаза наполнились неподдельным ужасом, когда она разглядела разложенные тут же на столе клещи, зубила и зловещие крючки. Маг наклонился, чтобы подобрать с пола молоток, а когда встал, то жрица уже заслонила собой девчонку.

– Что ты делаешь? Она ведь жива! – Донния заглянула в лицо призывателя, всё ещё перекошенное злобой, непроницаемое и чужое. – Откуда ты её взял?

– Слишком много вопросов, – сквозь зубы процедил Келлард и сделал ей знак отойти.

Донния не пошевелилась. Он заметил, что платье на этот раз было сливочно-бежевым, а грудь прикрывало тончайшее кружево. И вся она, целительница Храма Ньир, в невесомом шёлке до самого пола, в светлых кудрях уложенных волос и сверкающих в ушах бриллиантах, была так неуместна здесь, в тёмных и сырых подземельях. Почему она пришла, зачем мешает ему быть одному со своей давней болью, со своей чёрной ненавистью?

– Дай ножницы, – сказала она, уже засучив рукава и повернувшись к нему спиной.

Волны чуждой Келларду светлой магии заплескались в её изящных ладонях.

– Она мертва, – сухо сказал он в спину жрицы.

– Кто тебе сказал? – отозвалась целительница через плечо.

– Мой дар, – сердито выдохнул маг.

– Твой дар направлен внутрь тебя самого, а также в сумрачный мир, – покачала головой девушка. – А потому иногда он обманывает тебя. Того, кто закрыт от всего мира, не так уж сложно ввести в заблуждение.

И снова эти невыносимые нравоучения, которые он терпеть не мог! Рассуждения о том, что магия жриц беспрерывно взаимодействует со всем живым, что есть в подлунном мире, в то время как теневые маги концентрируют и направляют силу совсем не туда, куда следует. И всё же он протянул Доннии ножницы, которыми она ловко взрезала на студентке платье и нижнюю рубашку. Миралит, казалось, нисколько не мешал целительнице. В считаные минуты она так увлеклась спасением жизни неизвестной, что Келлард вдруг испытал приступ острой ревности.

Он хотел схватить жрицу за талию, толкнуть к стоящей у стены скамье, задрать на ней платье, изорвать никчёмное кружево на груди, а после – забыть о найденном теле, о порталах, о Трире, обо всём. Желание было таким сильным, что усталость отступила на второй план. Возможно, этот день – последний, когда они могут быть вдвоём. Каждый наступающий час приближает её свадьбу с рыцарем, а она приходит сюда и вместо того, чтобы быть с ним, возится с дохлой девицей!