Крылья над бездной

Вождь Кахтар не сразу решился прикоснуться к легендарному копью, словно не мог до конца поверить в то, что видит. Золотое копье было длиной около двух метров. На древке были начертаны загадочные символы, смысла которых он не знал. Насколько ему было известно, этого никто не знал. Да и зачем? Оно само уже было символом абсолютной власти.

Вождь взял копье из рук Брунна, и вожделенный металл обжег его ладони. Он не спеша повернулся и направился к выходу, унося с собой бесценную реликвию. Брунн последовал за ним.

Вождь Кахтар остановился почти у самого обрыва. Он хотел насладиться этой минутой. Его мечта сбылась. Он поднял руки к солнцу. Копье сразу же заискрилось, будто сами боги благословили его нового владельца.

Это был знак. Главный военачальник все это время стоял на вершине скалы, в самом начале тропинки. Получив негласный приказ, он тут же скрылся. Но Брунн успел заметить его и все понял.

– Ты же обещал, – услышал он свой голос. – Мы договорились!

Вождь Кахтар повернулся к нему. Его глаза смеялись.

– О чем я могу договариваться с таким, как ты? – с презрительной усмешкой произнес он. – Кто ты такой?

Казалось, ничего уже невозможно было изменить. Брунн проиграл. Но вдруг… Неведомая сила, долгие годы дремавшая в нем, пробудилась. Это не было усилием воли. Нечто иное, необъяснимое заставило его взять себя в руки.

– Между нами действительно нет и не может быть ничего общего, – произнес Брунн.

                                        * * *

Главный военачальник Кахтар подал сигнал двум воинам. Они схватили Киана за руки, а военачальник подошел и встал лицом к лицу с пленным.

Все случилось так быстро, что Нкхау не успела ничего понять. Военачальник достал из ножен меч, и в эту секунду произошел первый подземный толчок. Земля затряслась, послышался страшный гул. Это был стон земли, и скалы подхватили его. Гигантские глыбы, срываясь, с оглушительным грохотом падали в чрево ущелья. Потеряв опору, все упали, прильнув к земле, как беспомощные дети к матери.

Брунна отбросило ближе к пещере. Двое воинов, спускавшихся по узенькой тропинке, по одну сторону от которой был обрыв, не удержались и полетели вниз. И только вождю Кахтар каким-то невероятным образом удалось устоять на ногах. Он с благоговейным трепетом посмотрел на золотое копье, как будто был уверен, что это именно оно сотворило для него чудо. Воспользовавшись моментом, Брунн вскочил на ноги. Скалы все еще слабо лихорадило. Он сделал шаг, его качнуло, он едва не упал. С трудом удержав равновесие, Брунн снова шагнул вперед и оказался лицом к лицу с вождем Кахтар. Они стояли почти на самом краю выступа, с двух сторон ухватившись за копье.

– Ты не получишь его, – прохрипел вождь Кахтар и тут увидел, что смотрят на него не темные глаза Брунна, а синие глаза вождя великого племени Сахо. Так светился в душе Брунна бережно хранимый им образ молодого вождя.

– Оно мне не нужно, – ответил Брунн и оттолкнул противника вместе с золотым копьем.

Земля вновь содрогнулась.

Вождь Кахтар потерял равновесие и шагнул в бездну. Он стремительно летел с головокружительной высоты, и последняя его мысль была не о бесценной реликвии, а о долгожданном наследнике, которого он никогда не увидит.

После первого подземного толчка Нкхау оказалась на земле. Чужак, державший ее, расцепил руки, безуспешно пытаясь сохранить равновесие. Она подняла голову и стала искать взглядом Киана. Нкхау увидела, что он пытается подняться, а вместе с ним и военачальник Кахтар. Все остальные лежали, прижавшись к земле.

Киан первым ринулся на противника, и они сошлись в рукопашной схватке. Падая, военачальник выронил оружие и поднять его не успел. Между тем, закаленный в сражениях и походах, он был крепче и сильнее Киана, поэтому почти сразу повалил соперника.

Нкхау попыталась подняться, но не смогла. Наконец ей почти удалось встать, но тут новый толчок сбил ее с ног и отбросил к самому краю скалы.

А над обрывом, уцепившись за край выступа, висел Брунн.

Нкхау повернула голову назад, чтобы увидеть Киана. Второй толчок дал ему возможность высвободиться, но противник снова бросился на него, и теперь они, сцепившись, перекатывались по земле. Нкхау поползла к тропинке, ведущей к пещере. Когда трясти стало меньше, она привстала и осторожно пошла, стараясь не смотреть вниз. Нкхау знала, что нужно торопиться, но двигаться быстрее было слишком опасно. Оказавшись на скальном выступе, она упала на четвереньки и так добралась до края.

Брунн уже мысленно попрощался с жизнью. Держаться больше не было сил. Пальцы постепенно соскальзывали. Еще немного, и он отправится вслед за вождем Кахтар. Говорят, перед смертью у человека вся жизнь проносится перед глазами, но Брунн увидел только свою мать, стоящую на краю выступа. Она смотрела на него сверху и улыбалась мягко и загадочно. Все, что происходило вокруг, никак не трогало ее, не касалось, не могло причинить ей вреда, потому что ее уже давно не было в этом мире. И сейчас она здесь только для того, чтобы забрать его с собой.

Глаза Брунна наполнились слезами, и он зажмурился, а когда открыл их, то вместо матери увидел Нкхау. Она схватила его за руку и попыталась втянуть наверх. Казалось, это было невозможно, но адреналин кипел в ее крови, умножая силы. Брунн тоже помогал ей как мог. От дикого напряжения у нее потемнело в глазах.

Когда туман рассеялся, Нкхау обнаружила, что лежит на спине, а над ней склонился Брунн. Теперь он был уверен, именно эта женщина ему нужна. Он понял это там, над пропастью, в тот миг, когда лицо матери вдруг превратилось в ее лицо.

– Там Киан, – прошептала она. – Там Киан! – почти крикнула она, не понимая, почему он медлит.

– Пойдем, – сказал Брунн и начал поднимать ее. – Тебе тоже нельзя здесь оставаться.

– Я пойду, пойду! – сказала она, мягко отталкивая его от себя. – Следом за тобой. Помоги ему!

Брунн быстро встал и тут же раскинул руки, чтобы удержать равновесие. Скалу по-прежнему трясло. Брунн повернулся в сторону тропинки. Нкхау не могла последовать за ним. У нее больше не осталось сил.

Военачальник Кахтар душил Киана. Брунн подошел сзади и обхватил рукой шею военачальника.

Следующий подземный толчок по силе и разрушительности превзошел предыдущие. Всех троих раскидало в разные стороны. Скала раскололась ровно в том месте, где находилась пещера, и бездна поглотила весь отряд Кахтар вместе с их начальником. Брунн и Киан оказались по разные стороны обрыва. Они лежали, прижавшись к дрожащей, стонущей скале, судорожно вцепившись в ее изломанные края.

Когда все стихло, они подняли головы и огляделись. Эхо страшного гула все еще стояло у них в ушах.

– Где она?! – крикнул Киан.

Брунн ничего не ответил. Он с ужасом смотрел в бездонную черную пропасть.

                                        * * *

– Я не знал, что она останется там, – говорил Брунн, когда позже они сидели вдвоем в лесу. – Она сказала, что пойдет следом! Она торопила меня, чтобы я помог тебе!

Он оправдывался, и больше не перед Кианом, а перед самим собой. Киан слушал молча. Он был бледен и смотрел отсутствующим взглядом куда-то в одну точку.

– Киан, – Брунн в отчаянии схватил его за руку и крепко сжал ее. – Ну прости меня!

– Ее больше нет, – сказал Киан, поднявшись. – И наши с тобой дороги дальше расходятся.

– Нет, – замотал головой Брунн. – Ты не можешь… не имеешь права… ты нужен Сахо!

Киан не отвечал. Казалось, больше ничто не может тронуть его, разбудить в нем жизнь.

– Киан, – тихо произнес Брунн, – ты нужен мне.

– Я должен побыть один, – ответил он и пошел прочь.

Брунн схватился за голову и застонал. Он потерял все: свое племя, Нкхау, Киана. Он остался совсем один и не знал, что теперь делать.

Ночью он лежал и бесконечно перебирал в памяти последние события. Он пытался мысленно восстановить всё связанное с Нкхау – каждое мгновение, каждый взгляд. Краткий миг близости, когда он смог почувствовать ее, прикоснуться к ней. Теперь он будет бережно хранить это воспоминание, как хранит образы своей матери и вождя Сахо.

Боль была невыносимой. Одиночество и отчаяние душили его, но Брунн не хотел бежать от этой боли. Он хотел прожить ее, прочувствовать, увидеть каждую ее грань. Если бы она могла убить его – это было бы выходом, но он знал, что не убьет. Он знал, что переживет это.

И вдруг вернулись воспоминания, которые Брунн считал утраченными. О том, как они сидели с матерью однажды в кругу близких. Все непринужденно общались между собой, только мать молчала. Брунн был совсем рядом и наблюдал за ней.

Неожиданно веселый, легкий разговор был нарушен. Громко и резко прозвучал голос матери:

– Это они убили его. Эти вожди.

Последнее слово она будто выплюнула. Шум стих, и все посмотрели на нее.

– Это сделали чужаки, – возразил кто-то из мужчин.

– Нет, – твердо сказала она. – Это были они. Разве вы не видите, не понимаете что происходит? Они предали его, чтобы заполучить власть, а теперь делят ее между собой.

– Даже если и так, что мы можем сделать? Они наши правители. Власть в их руках.

Брунн увидел, как вспыхнули глаза матери.

– Что есть власть? Кем они будут управлять, если все мы не захотим этого? – с жаром воскликнула она.

– И что дальше? – присоединился к разговору кто-то еще. – Такому большому племени, как наше, нужен вождь. Достойнейший мертв. Такие речи посеют смуту. Лучше нам всем забыть об этом разговоре.

Мать обвела соплеменников взглядом, но поддержки не нашла.

– Достойный найдется, – с надеждой тихо сказала она. – А люди должны знать.

…А вот Брунн с матерью стоят в толпе соплеменников, в первых рядах, и ждут правителей. По примеру покойного вождя те решили выйти к людям и узнать их нужды.

Они появились все впятером в окружении воинов и остановились в середине площади. Их распирало от чувства собственной важности, хотя новоявленные вожди и делали вид, что они ничем не отличаются от простых людей. Присутствие охраны вносило явный диссонанс в создаваемую ими картину. Вождь всегда выходил к людям один, без сопровождения.

Толпа безмолвствовала. Все поглядывали на воинов и не решались задавать вопросы. Мать прижимала к себе Брунна, и он почувствовал, как учащенно забилось ее сердце.

– Убийцы! – услышал он ее голос. – Это вы убили вождя!

Люди зашептались, выискивая глазами того, кто заговорил.

Правители недоуменно переглянулись. Один из них решительно шагнул к взволнованной толпе.

– Какая чушь! – гневно крикнул он. – Сахо! Разве вы плохо живете? У вас есть все, что вам нужно! Вы свободный народ!

Толпа загудела. Мать Брунна посмотрела на окружающих ее людей. Многие кивали и бросали в ее сторону косые взгляды.

– Единственная свобода, которая у нас есть, – громко сказала она, – это свобода что-то изменить! Если мы не можем сделать этого – мы не свободны!

Голоса смолкли. Люди внимали ей, и это было очень тревожным сигналом для правителей.

Выступивший вождь вернулся к своим. Они обменялись несколькими фразами и молча удалились. Некоторое время люди еще оставались на площади, переговариваясь и обсуждая то, что произошло. А потом начали потихоньку расходиться.

На следующий день к ним с матерью в жилище пришли двое воинов и увели ее. Это был последний раз, когда Брунн видел ее.

                                        * * *

Киан смотрел в звездное небо и не видел его. Каждый следующий вдох давался ему с большим трудом. Дышать было больно. Только боль и глухой стук в груди напоминали ему, что он все еще жив.

Киан вспомнил, как кричал на нее, перед тем как произошли последние события. Нкхау решила, что он не поверил ей. Но он поверил ей даже прежде, чем она сама поверила себе.

Когда Нкхау проснулась после своего кошмара, мокрая и дрожащая, он понял, что это не просто сон. Он хотел, чтобы она больше никогда не видела этих странных пугающих снов. Киан отчаянно желал уберечь ее, защитить. Но как он мог уберечь ее от того, что находится за гранью его понимания?

Еще он ревновал. Когда Нкхау поставила его перед выбором, и он посмотрел Брунну в глаза, то увидел в них все, что было ему нужно, чтобы принять решение.

Киан помнил ее запах, но скоро он забудет его. Их по-прежнему связывала невидимая тонкая нить. Но скоро она исчезнет. Киан закрыл глаза. Хорошо, что он успел сказать ей, что любит ее.

Глава одиннадцатая

Восход

Яркое солнце взошло над миром, озарив лес, оккупированный чужаками, и принялось будить спящего Брунна ласковыми лучами.

Лишь одно мгновение после пробуждения он пребывал в блаженном неведении и забытьи, а потом воспоминания навалились на него невыносимой тяжестью, почти раздавив его.

Брунн начал задыхаться. Он резко сел, судорожно хватая ртом воздух. Он был весь мокрый, сердце отчаянно клокотало.

Первая мысль его была о Сахо. Брунн осознавал, что, скорее всего, ничем не сможет помочь им. Он остался один, а чужаки были повсюду. Но он не мог бездействовать. Он должен был хотя бы попытаться узнать, что с ними стало.

Брунн быстро поднялся и тут же замер. Где-то совсем рядом, за деревьями, послышался треск.

– Думал, не найду тебя, – услышал он знакомый голос. Это был старейшина Сахо.

Старик направлялся к нему. Брунн бросился навстречу.

– Старина! Живой! – кричал он, напрочь забыв об осторожности, и обнял его с такой силой, что у того хрустнули кости.

– Не знаю, надолго ли, – прокряхтел старейшина. – Не хотел бы я умереть сейчас, в твоих объятиях.

Брунн ослабил хватку.

– Где ты все это время был, старый черт?! – радостно и в то же время с явным укором воскликнул он.

– Ходил за травами, – невозмутимо ответил старейшина.

– За травами он ходил! – поразился Брунн. – Нашел время! Столько всего произошло! Чужаки напали на Сахо.

Старик глубоко вздохнул.

– Я знаю. Я знал, что будет, задолго до того, как все случилось.

Брунн изменился в лице и посмотрел на старейшину так, словно видел его впервые.

– Ты… знал?!

Старик молча кивнул.

– Почему ты не сказал мне? Почему не предупредил?!

– Я не мог. Все свершилось.

– Что ты не мог?! – заорал Брунн. – Что ты не мог?! Ты хоть знаешь, что ты наделал?! Ты знаешь, чего стоило нам всем твое молчание?!

Лицо старика оставалось спокойным. Он был подобен могучей горе, на которую обрушилась гигантская штормовая волна, не причинив ей никакого вреда.

– Ты знаешь, что Сахо, возможно, мертвы? Все до единого! – продолжал неистовствовать Брунн. – Ты знаешь, что Нкхау погибла?!

После этих слов старейшина вскинул на него удивленные глаза, словно не поверил тому, что услышал. Лицо его помрачнело. Он положил руку на плечо Брунна.

– Сожалею, дружище, – сказал он и, помолчав, неожиданно спросил: – Где копье?

– Ты вообще… ты вообще в своем уме?! Как ты можешь сейчас спрашивать про какое-то копье?!

– Это важно, – коротко и твердо ответил старик.

– На дне ущелья. – Брунн отвернулся.

– Мы должны найти его.

Брунн снова потрясенно взглянул на старика.

– Это проклятое копье останется там!

– Я должен показать тебе кое-что, – сказал старейшина. – Точнее, кое-кого.

Глаза Брунна сузились, и он спросил с горькой усмешкой:

– Что еще?

– Пойдем, – старейшина поднялся. – Я отведу тебя в одно место. Там мы будем в относительной безопасности.

– В безопасности? Предлагаешь мне отсиживаться в какой-нибудь норе, пока мое племя…

– Ты сейчас ничем не сможешь им помочь, – перебил его старик. – Вначале ты должен увидеть.

– Что еще я должен увидеть? Ты из ума выжил!

– Поверь ему.

Брунн вздрогнул и обернулся. В нескольких шагах от них стоял Киан.

– Куда идти? – спросил Киан, обращаясь к старейшине.

– Мы спустимся к озеру, – ответил тот.

Пока мужчины спускались в низину, где находилось озеро, сердце Киана все больше сжималось. С этим местом у него было связано одно из самых светлых воспоминаний о Нкхау. Здесь он впервые поцеловал ее. И понял, что небезразличен ей. Понял по легкой дрожи, пробежавшей по ее телу, по мягкой готовности, с которой она приняла его поцелуй, и по ее глазам.

Киан споткнулся и чуть не упал. Брунн вовремя его поддержал. Собирался сказать что-нибудь утешительное, но не смог подобрать слов. Вряд ли существовали слова, способные хоть сколько-нибудь смягчить боль утраты.

Выйдя на каменистый берег, старейшина торопливо направился к высоким зарослям травы. Брунн и Киан переглянулись. Когда они снова увидели старика, лицо его сияло.

Он жестом подозвал к себе Брунна. Приблизившись, тот с недоверием посмотрел на старейшину. Старик раздвинул высокую траву, и Брунн увидел небольшую корзину. Там, завернутый в белую ткань, лежал младенец.

– Что это? – изумленно произнес Брунн.

– Это ребенок, – ответил старик.

– Я вижу, что ребенок. Не слепой. Как он тут оказался? Где ты его нашел?!

Вместо ответа старейшина бережно взял малыша на руки и протянул Брунну.

– Возьми его. Теперь у тебя есть он, а у него есть ты.

Брунн осторожно принял его. Младенец вел себя спокойно и только смотрел на Брунна синими глазенками, пуская слюни.

– И что мне с ним делать? – обезоруженный этим взглядом, растерянно спросил Брунн. – Это же младенец. Ему нужна мать. Кормить-то его чем?

– Не беспокойся об этом, – старейшина улыбнулся одними глазами.

Брунн повернулся к Киану. На лице Киана не было удивления. Он лишь мельком взглянул на малыша и молча отошел в сторону.

– Ты не знаешь главного, – заговорил старейшина.

Брунн снова повернулся к нему.

– Смотри, – он откинул краешек ткани, в которую был завернут ребенок.

На теле малыша, чуть выше пупка, темнела отметина в виде кляксы. Всё застыло для Брунна в этот момент. Глаза его расширились, а руки, державшие младенца, задрожали.

– Это невозможно, – прошептал он.

– Возможно все, – ответил старик с тем самым предельно серьезным выражением лица, которое редко кто у него видел. – Теперь ты понимаешь, почему мы должны найти копье?

Брунн растерянно покачал головой.

– Тебе видней.

Старейшина оставил Брунна, чтобы он немного свыкся с произошедшим чудом, а сам подошел к Киану.

– Проводи меня на то место, – попросил он.

– На какое? – безжизненным голосом отозвался Киан.

– Место разлома.

                                        * * *

Яркий солнечный свет ослепил их. Однако Киан заметил, что на дальнем островке каменной породы кто-то или что-то лежит. А в следующее мгновение он уже лихорадочно искал глазами путь, по которому мог бы добраться туда.

– Что там? – спросил старейшина.

– Пока не знаю, – взволнованно ответил Киан.

Сорвавшись с места и с поразительной легкостью перемахивая через глубокие трещины, словно у него были крылья и он не боялся упасть, Киан помчался к заветному островку.

Оказавшись на нем, он замер и вдруг упал на колени. Перед ним лежала Нкхау. Глаза ее были закрыты. Быстро осмотрев девушку и не найдя видимых повреждений, он хотел коснуться рукой любимого лица, но его дрожащие пальцы застыли в нескольких миллиметрах от него. Киан боялся дотронуться до нее, будто она была не из плоти, а из какой-то хрупкой субстанции, могла испариться или рассыпаться, превратившись в прах от его прикосновения. Он подумал, что сходит с ума и это всего лишь призрак, видение. Киан осторожно склонился над любимой и стал прислушиваться, дышит ли она. Не уловив дыхания, он приложил ухо к ее груди, и до него донесся слабый, почти неслышный стук.

– Живая, – прошептал он.

Ее губы зашевелились, сначала беззвучно, а затем он услышал:

– Киан…

– Я здесь…

Киан подхватил ее на руки и поднялся. Теперь он шел очень осторожно, потому что держал в руках весь свой мир.

                                        * * *

Брунн смотрел на младенца и не мог поверить в происходящее. Он не верил в переселение душ. Но как не поверить, когда на него смотрели синие глаза вождя Сахо.

Брунна прошиб озноб. У младенца было точно такое же родимое пятно, как и у вождя. Можно было бы счесть все это невероятным совпадением, но тут Брунн вспомнил, как совершенно отчетливо увидел свою мать, стоящую на краю обрыва. Ее глаза были такими живыми! Она смотрела на него с любовью. Хотел того Брунн или нет, но границы его сознания начали постепенно расширяться. И, словно прочитав его мысли, младенец улыбнулся. Брунн так задумался, что не заметил, как на горизонте появились трое: старейшина, Киан и Нкхау.

Она подошла к нему вместе с Кианом, живая и совершенно невредимая! Что происходит? Чудеса случаются одно за другим, и, похоже, всем, кроме Брунна, это кажется вполне естественным.

– Это ты? Но как? Как ты спаслась? – спросил он, с трудом обретя дар речи.

– Я не помню, – устало ответила Нкхау и прильнула к Киану.

– Ей нужно отдохнуть, – сказал Киан и повел ее к большому раскидистому дереву, под которым они и расположились.

Брунн отметил про себя, что к Киану не просто вернулись его прежние силы. В нем что-то изменилось. Словно огонь в его сердце разгорелся.

– Она вспомнит, обязательно вспомнит, – произнес старейшина, наблюдая за Брунном.

– Ты видел, что сделалось со скалой? – недоумевал Брунн. – А она живая. Разве такое возможно?

– Я уже говорил тебе, – улыбнулся старейшина, – в этом мире возможно всё.

Чуть позже они сидели все вместе, молчали, и каждый думал о своем. Теперь, когда старый мир рухнул, им предстояло жить в новом. Кроме того, им предстояло вступить в борьбу, сойтись в схватке с силами, несопоставимо их превосходящими.

Даже младенец не издавал ни звука.

– Как мне его назвать? – вдруг спросил Брунн, посмотрев на старейшину.

Тот пожал плечами.

– Может… Брунн-младший?

Тут ребенок завозился, недовольно закряхтел и разразился пронзительным плачем.

– Он не согласен, – сказал Киан, и все, включая самого Брунна, весело рассмеялись.

Но уже через несколько минут им стало не до смеха. Младенец не умолкал. Чего только ни делал Брунн, чтобы его успокоить: и качал, и корчил, как ему казалось, смешные рожицы – все было бесполезно.

– Дай его Нкхау, – неожиданно предложил старейшина.

– Она не любит детей, – буркнул в ответ Брунн. – Они ее раздражают.

– А ты попробуй…

Брунн встал и, продолжая укачивать покрасневшего от плача ребенка, приблизился к ней. Нкхау сидела в объятиях Киана. Он ни на секунду не отпускал ее. Она неохотно поднялась. Брунн бережно передал ей дитя. Младенец мгновенно затих.

Киан зло глянул на Брунна. Тот отвернулся и обратился к старейшине:

– Что нам делать теперь?

Старейшина, все это время внимательно наблюдавший за ними, ответил:

– Больше не спрашивай меня ни о чем. Спрашивай ее, – и кивком показал на Нкхау. – Она скажет, как только вспомнит.

– Он же, наверное, голодный, – Нкхау улыбнулась. Впервые в жизни ей довелось держать на руках младенца.

– Вот что значит женщина! Только взяла ребенка на руки и сразу поняла, что ему нужно. Я же говорил, младенцу без матери не обойтись! Говорил ведь? – обратился Брунн к старейшине, рассчитывая на его поддержку.

– Говорил, говорил, – подтвердил старик.

У Киана заходили скулы, и неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы из перелеска не вышла коза и громким блеянием не нарушила витавшее в воздухе напряжение. Все удивлённо уставились на нее.

– Ну, чего вытаращился? – злобно бросил Киан Брунну. – Лови!

Глава двенадцатая

Разделенные

– О чем ты думаешь? – спросила Нкхау Киана.

Они лежали на траве под темным, щедро усыпанным звездами небом. Киану казалось, что он ничтожная частица, пылинка, летящая в потоке света и отражающая этот свет. Любое движение, вызвавшее колебание воздуха, закружит ее и унесет в неизвестном направлении. И в то же время он всё ощущает и осознаёт. И эта бездна что-то шепчет ему. Она разговаривает с ним. Киан чувствовал теперь всё очень остро, как будто с него содрали кожу. И вот такой, бескожий, словно подвешенный между небом и землей, он ждал, когда придет следующая волна. Кто-то или что-то всколыхнет воздух, и его закружит неотвратимый вихрь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.